Целомудренные супруги ревнивых богов

Целибат необходимо соблюдать и в других случаях. По средам наставница Кэрен мамбо Алурд, которая была замужем за лоа папой Агу Бадагри, всегда одевалась в красное, цвет Агу по средам. Она также посвящала ночи по средам своему духовному супругу, являвшемуся ей во сне. Алурд соблюдала традицию ночи среды – своего рода целибат – в течение всей жизни. Если бы она этого не делала, папа Агу стал бы ее ревновать и наказал за то, что она его бросила.

Жорж Дюплесси, хунган из Порт-о-Пренса, женат на трех воплощениях лоа : Эрзули Фреде, Эрзули Дантор и Эрзули Петро. Эрзули – кокетка и любительница пофлиртовать, требовательная пассия. В результате Жорж так никогда и не женился. Он поддерживал совершенно невинные отношения с людьми и потому смог посвятить себя – телом и душой – своей духовной супруге.

Но иногда даже этого было мало. Однажды, например, Эрзули спрятала его обручальное кольцо и, поскольку ему приходилось много работать и разъезжать по делам, отказывалась его отдать. Смущенный и подавленный, Жорж понял, что таким образом она хотела его наказать за то, что он ею пренебрег. Ради искупления вины он подготовил тщательно разработанную церемонию, в ходе которой повторил брачные обеты. Его – их – гости, в основном мамбо и их последователи, пировали, за милую душу уплетая острые гаитянские деликатесы, разложенные на многих блюдах: козлятину, мясо цесарок, курятину и говядину, жареные бананы, жирные спагетти, салаты и булочки. На нескольких блюдах были разложены вкусные конфеты – Эрзули любила сладости. Но самыми потрясающими оказались три трехъярусных свадебных торта, по одному для каждого ее воплощения. В изобилии были представлены спиртные и прохладительные напитки и крепкий, сладкий гаитянский кофе. Воздух благоухал ее любимыми дорогими французскими духами.

В какой-то момент во время праздника, продолжавшегося всю ночь, Жорж собрался с силами, чтобы освободиться от лоа , овладевшего им. Гости с удивлением наблюдали за тем, как скромного и исполнительного Жоржа «объезжал» тот самый папа Агу, замужем за которым была Алурд. Он схватил саблю и лихо рубанул несколько раз воздух в своем малюсеньком, набитом вещами жилище, несколько раз топнул голыми ногами и стал корчиться в судорогах, в разных направлениях толчками делая телом непроизвольные движения. Когда папа Агу, в конце концов, убрался, Жорж свалился на пол потной, бесформенной массой.

Наутро Жорж вновь обрел свое постоянно улыбчивое обличье. На его коротеньком пухлом пальце красовалось новое, ритуально освященное обручальное кольцо. (Несмотря ни на что, Эрзули отказалась вернуть ему утраченное.) Жоржу удалось доказать, что он к ней достаточно внимателен и бесконечно счастлив тому, что дни его мучений завершились[453].

Эта история отчасти объясняет, как Жорж мирится с неукоснительным соблюдением целибата. На самом деле это достаточно просто. Прежде всего, последствия «измены» Эрзули были бы ужасными и дорогими – она вполне была способна испортить ему жизнь, если бы он ее до этого довел. Удовлетворять ее капризы, постоянно делать ей подарки – дорогие духи, сладости и напитки, так же дорого, как содержать настоящую жену. Жорж не мог себе позволить ее злить. Она была в состоянии доставить ему немало неприятностей даже тогда, когда просто дулась или хандрила. Что уж тут говорить об измене? Жорж, надо сказать, был слишком сообразителен, чтобы попытаться себе такое представить.

Девственные жрицы Солнца

Акльи империи инков

[454]

Отцы-иезуиты, присоединившиеся к испанским конкистадорам, были потрясены и огорчены. Они жаловались на то, что инкские девушки очень отличались от их сверстниц в Европе. Там девственность невест ценилась высоко, а в раскинувшейся за океаном империи инков в Андах молодые женщины были так же свободны вступать в сексуальные связи, как и молодые мужчины. Священники, образно говоря, выкручивая себе руки, сокрушались об их поведении. «Женщины считаются менее ценными, если они хранят девственность, – жаловался иезуит отец Коста, – и потому, как только подворачивается возможность, они отдаются первому встречному мужчине»[455].

Принимая во внимание прагматичный подход к сексуальности, так сильно отличавшийся от европейского, ниспосланный божественной волей институт акль – избранных женщин – становится еще более интригующим. Сначала эти уединенно живущие девственницы могут показаться инкской версией весталок. Но на самом деле они очень друг от друга отличались. Религиозная роль акль была схожа с ролью весталок, но в отличие от последних акльи при этом также оказывали значительное влияние на политическую жизнь.

К 1532 г., когда Писарро и его конкистадоры вторглись в империю инков и нанесли поражение ее войскам, эта страна простиралась от сегодняшнего Кито в Эквадоре до центральной части Чили. Как завоеватели, правившие на территории, включавшей земли различных поверженных врагов, инки сталкивались с постоянным сопротивлением, выражавшимся в разных формах – от замкнутого отчуждения до открытых восстаний. Их заслуга состояла в том, что они создали многофункциональный административный аппарат, который переплавлял разные завоеванные культуры в целостную политическую структуру, делавшую их управляемыми.

На вершине инкской пирамиды власти стоял сам Инка – единовластный правитель и потомок бога солнца. Ниже располагались его чиновники, привилегированная и образованная знать, передававшая должности по наследству, чьи дети отсылались в Куско, административную столицу, формально для обучения. Этим куракам [456]хорошо платили, и, в отличие от миллионов изнуренных тяжким трудом землепашцев, сами они были освобождены от налогов. К числу достоинств такой системы относилось то, что она рекрутировала интеллектуальную элиту и бывших правителей покоренных народов. Большинство курак принадлежали к покоренным народам, поэтому инки даровали им завидный статус инки по привилегии, который мало чем отличался от положения инки по рождению. Чем они были более талантливыми и преданными, тем на большее количество подарков и поощрений могли рассчитывать. За счет этой строго иерархической структуры инкская бюрократия насаждала имперские стандарты и требования – например, высокие налоги, – среди миллионов индейских землепашцев. Конечно, это не уничтожало разногласий, но в значительной степени облегчало функционирование – и систему вознаграждения – империи.

Параллели между имперскими функциями курак и акль поразительны, за исключением того обстоятельства, что акльи черпали силу совсем из другой религиозной области. Все существование инков было насквозь проникнуто религией. Огромную роль в их жизни играли обряды и ритуалы: церемонии и жертвоприношения обеспечивали плодородие урожаев и плодовитость животных, а также здоровье людей, которые обрабатывали землю и разводили скот. Пантеон инкских божеств был многочисленным, и в число самых важных богов входил Инти – бог солнца и основатель династии Инков.

Как у земного потомка бога солнца, у Инки были уникальные, не такие как у других потребности. Так, например, в отличие от других мужчин, его женам надлежало быть девственницами. С присущим Инке блеском он посылал своего представителя, чтобы тот искал ему самых красивых девственниц в каждой провинции подвластной ему империи. Поскольку женщины Анд не были предрасположены хранить целомудрие, выбранные девочки еще не созрели в сексуальном отношении, самым старшим из них исполнилось не больше десяти лет.

Эти акльи проходили суровый отбор по таким качествам, как красота, общественное положение и, конечно, девственность. Но если девочка была выбрана, ни она, ни ее родители не имели права возражать. С этого момента новую аклью увозили из ее общины, и она принадлежала лишь солнцу или Инке[457].

Акль , отбиравшихся на подготовку, селили в некоем подобии женских монастырей – акльяуаси , под присмотром мамакон – старших по возрасту акль , возвышенных до такого положения. Одним из важнейших условий, которые они должны были соблюдать до самого конца жизни, было то, что им следовало оставаться девственными. Четыре года или пять лет спустя вмешивался Инка и некоторых послушниц выбирал себе в жены. Хотя тех, на ком он женился, освобождали от обязательства оставаться невинными, они не только сохраняли свою честь, но и пользовались всеобщим уважением, внушали благоговение, «и индейцы – как мужчины, так и женщины, перед ними просто преклонялись»[458]. Большинство акль ритуально вступали в брак с солнцем, божественность которого с этого времени отчасти распространялась и на них как на его жен, с этого времени о них говорили как о «святых людях». В качестве жен Инки акль почитали по всей империи. Если следовать народному поверью, они были настолько высокодуховны, что существовали, довольствуясь запахом определенных фруктов.

Повседневная жизнь в акльяуаси была четко организованной, всем там находилось дело, что в целом было свойственно трудолюбивым инкам. Акльи изучали как вопросы, относящиеся к религии, так и женские обязанности, связанные с ведением домашнего хозяйства, хотя исполнение последних всегда вписывалось в религиозный контекст. Акльи прекрасно пряли и ткали, красили в яркие цвета ткани для украшения идолов, сожжения жертвоприношений и для одеяний Инки. Они готовили чичу [459]и разные блюда индейской кухни и на восходе солнца говорили: «Солнце, съешь эту пищу, которую приготовили для тебя твои жены»[460]. После жертвоприношений этой пищей питались жрецы солнца, слуги, охранники акльяуаси и сами акльи . Как и целомудренные весталки, они тоже поддерживали огонь в храме, подбрасывая в него специально вырезанные и раскрашенные куски дерева.

Старшие по возрасту акльи – мамаконы – обладали еще большей ответственностью. Например, на протяжении месяца, посвященного специальным церемониям, они распределяли большое количество хлеба, испеченного с добавлением крови животных, принесенных в жертву в ходе религиозных ритуалов. Они раздавали его небольшие кусочки всем иностранцам в Куско, а более крупные порции посылали во все иностранные храмы по всей империи и разным куракам в качестве символа политических связей и их верности солнцу и Инке. Этим простым ритуалом, обладающим мощной символикой, почитаемые мамаконы демонстрировали ту важную роль, которую они играли в инкской политической стратегии укрепления связей между Куско и провинциями.

Основой, на которой зиждилось само существование акль , была их девственность. Акльяуаси хорошо охранялись, и акльи могли их покидать только для исполнения своих богослужебных обязанностей, таких как процессии. Однако иногда сексуальные страсти пересиливали их обязательства и верность долгу, и мужчины-охранники, стоявшие на воротах и призванные охранять добродетель акль , порой становились теми, кто ее крал. Однажды четыре акльи вступили в сексуальные отношения с некими мужчинами, поставленными стеречь вход в акльяуаси . Когда выяснилось, что они нарушили священные обеты, акльи и их любовники были арестованы, и верховные жрецы их всех приговорили к смерти. Акльи получили предупреждение. Они были невестами солнца, и их божественный супруг требовал вечного соблюдения целибата[461].

И тем не менее говорят, что Инка не раз прокрадывался в акльяуаси , чтобы совратить девственную аклью . После одного из таких свиданий престарелый охранник почтительно коснулся одеяний Инки, когда тот сидел на Площади солнца. «Инка, – прошептал он, – прошлой ночью ты приходил в Дом солнца и был с одной из его женщин».

«Я согрешил», – глухо ответил Инка.

Охранник ушел, довольный тем, что его не казнят за халатное отношение к своим обязанностям по защите целомудрия акль [462].

Однако большинство из них не чувствовали себя жертвами ни Инки, ни своих собственных страстей. Эти женщины вели «жизнь цариц и высокопоставленных дам, полную удовольствий и развлечений, их очень ценили, уважали и любили Инка и представители высшей знати»[463]. И в качестве невольных агентов имперского примирения и единения акльи были настолько действенны, что дважды, когда Куско подвергался разграблению, завоеватели обошли стороной только два места: Храм солнца и акльяуаси , дом почитаемых инкских дев.

Происхождение картофеля

[464]

Если верить легенде, акльи живут и сегодня. Эту историю рассказывают перуанские потомки инков. Молодая аклья и крестьянский парень стали любовниками. Инка узнал о том, что девушка нарушила обет вечного целомудрия. Он приговорил молодую пару к захоронению в земле живыми, лицами вверх.

В ту ночь даже силы природы были настолько потрясены, что реки пересохли, звезды изменили свой ход на небесах, и вся почва оказалась зараженной, кроме той земли, в которой были погребены любовники. Священников объяла тревога. Они решили, что тела нужно откопать и сжечь. Но вместо тел они нашли лишь два клубня, лежавших друг подле друга.

Это и были первые картофелины. Один из главных продуктов питания в мире, всеми любимая картошка стала божьей карой согрешившей аклье и ее любовнику, с которым она нарушила священную клятву вечно хранить невинность.

Надитум в Вавилонии

[465]

В Вавилонии тоже были монастыри для состоятельных женщин – надитум, посвященные Шамашу, богу солнца. Хотя такие женские монастыри существовали во многих городах, целибат соблюдали только среди надитум в Сиппаре[466]. Институт надитум, известный уже в старовавилонский период, достиг апогея в правление Хаммурапи и его сына Самсуилуны (1792–1712 гг. до н. э.). Хаммурапи имел в этом вопросе личную заинтересованность, поскольку его сестра Илтани принадлежала к числу надитум.

Надитум, посвященные Шамашу, пользовались самым высоким статусом из всех монахинь. Как и в случае с целомудренными весталками, для женщин это имело необычайно важное экономическое значение. Вопрос о том, становиться ли надитум, решался семьей, он никогда не был связан с религиозным призванием. Старшие дочери при рождении назначались будущими надитум и «воспитывались для бога», пока не уходили в монастырь.

Надитум проходили инициацию, когда им было лет пятнадцать, всегда в первые три дня вавилонского месяца тебет, частично соответствующего нашим декабрю – январю. В первый и третий день делались подношения Шамашу и его жене Айе. Второй день праздника был посвящен памяти скончавшихся надитум, он заканчивался пиршеством. В этот день на руку надитум клали нить, символизирующую ее будущий союз с богом Шамашем, и монастырь делал ей свадебный подарок, в котором наряду с едой и напитками ей дарили серебро. Для таких высокопоставленных надитум , как Илтани, проводились дополнительные церемонии, чтобы получить божественное согласие до момента их посвящения.

Инициация, как и в случае весталок, включала важные финансовые операции между членами мирской семьи надитум и монастырем. Семья предоставляла впечатляющее приданое, состоявшее из части владений ее отца, ювелирных украшений, мебели, блюд, тканей, коров и овец. Одна из надитум получила девятерых девушек-рабынь, двадцать четыре накидки, сорок два головных убора и даже саван для ее похорон в отдаленном будущем. После инициации надитум предоставлялось юридическое право управлять своей собственностью либо передать эту функцию братьям. Надитум , в приданом которой собственности не было, имела право на равную с братьями долю наследственного имущества отца.

Как ни странно, многие посвященные могли уйти в монастырь только спустя годы, когда там для них освобождалось место. Эти монастыри не были похожи на другие. Вместо общего здания, такого как Дом весталок, надитум жили в отдельных домах на огороженной территории. Дома были дорогие, и лишь некоторые надитум покупали больше одного дома, а другие были довольны, если им удавалось снять комнату.

В таком монастыре жили от ста до двухсот надитум. Им не было запрещено его покидать, но случалось это нечасто. Там же жили несколько мужчин-управляющих, время от времени монахинь посещали родственники-мужчины. Надитум на протяжении всей жизни должным были соблюдать целибат, хотя наказания за прегрешения были менее жестокими, чем кары, предусмотренные для верховных жриц или жен, которых казнили. Известно, что в правление Хаммурапи у двух надитум родились дети, но они не были опозорены, их даже не изгнали из монастыря. Однако тех надитум , которые жили вне монастырских стен или проводили время на постоялых дворах, приговаривали к смертной казни через сожжение.

Повседневная жизнь надитум представляла собой смесь религиозных и светских действий. Дважды в день она приносила пожертвования, а в двадцатый день каждого месяца, священный день, посвященный Шамашу, ей надлежало делать более внушительное подношение с мясом и пивом. Кроме того, она участвовала в семи ежегодных празднествах и различных религиозных торжествах. Типичная надитум также тратила много энергии на управление своим имуществом, торгуя серебром и ячменем, сдавая в аренду поля, сады, дома, сараи, мастерские, рабов и волов. Одна надитум , например, руководила работой ста семнадцати тружеников. Многие надитум принимали участие в деятельности кооперативных предприятий, часто приобретали земли, прилегавшие друг к другу, и сообща владели полями.

Хотя надитум представляли собой существенный экономический потенциал, их власть и привилегированный статус раздражали членов некоторых мужских деловых объединений. Нередко случалось так, что после совершения сделок бывшие партнеры-мужчины набрасывались на надитум и избивали их.

Поскольку соблюдавшие целибат надитум оставались бездетными, им позволялось удочерять молодых надитум или девушек-рабынь, чтобы те заботились о них в старости. Такая возможность представляла собой немаловажное обстоятельство, поскольку обычно надитум жили до преклонного возраста. Принцесса Илтани, например, исполняла свой долг более шестидесяти лет перед тем, как «боги призвали ее на праздник» (такой выразительный эвфемизм был использован для обозначения смерти надитум ).

Монастыри надитум существовали более трех столетий. Преданность их обитательниц Шамашу и Айе обеспечивала их семьям религиозную безопасность, поскольку их дочери были тесно связаны с этими важными божествами. Светские выгоды были столь же существенны. Соблюдавшийся ими целибат становился гарантией от перенаселенности, которая делила наследуемые жителями Вавилонии земельные владения на крохотные участочки. Надитум , в свою очередь, вознаграждались высоким статусом, привилегиями и финансовой независимостью, о которых большинство женщин Вавилонии не могли даже мечтать.