Глава IX «Божественное предательство»

Эти первые недели, первый месяц были самыми тяжелыми в жизни Артура. Он не мог даже представить, что может быть так плохо. Ему было плохо на всех уровнях, особенно на физическом. После очередного обследования врачи сказали, что у него могут быть повреждены и внутренние органы. Артур не мог шевелиться, но если он шевелился сам или когда уборщица резко задевала в процессе уборки его кровать, то он испытывал сильнейшую боль в пояснице и животе. Артур понимал, что его жизнь закончилась, хотя месяц назад он считал (и ощущал), что жизнь только начинается.

Врачи его оставили и приходили только пару раз в неделю на осмотр, говоря: «Тебе нужно полежать несколько месяцев, а потом решим, что с тобой делать». Артур спросил, может ли сюда приехать такой‑то врач‑профессор, они только усмехнулись в ответ: «Сюда никто не приедет». Врачи, похоже, и сами не понимали, что с ним делать и какой диагноз ставить. Все, что они видели посредством рентгена, – лишь то, что у него был сильно сдвинут позвонок, и так как иногда была кровь в моче и болезненное пищеварение, то, наверное, пострадали и внутренние органы, хотя анализы не показывали ничего страшного.

Артур попросил Михалыча позвонить его другу в Москву. Михалыч пришел к Артуру в палату радостным и рассказал новости, которые ему поведал этот верующий друг: Артур утонул, спасая других людей, Иисус забрал его к себе и мы все молимся о нем, теперь он в вечности с Иисусом. Михалыч продолжал улыбаться. Если про тебя так говорят – это хорошая примета.

Эти два мальчика спаслись, и даже не заболели, и рассказали, что дядя, который вытащил их с корабля, утонул, попав под бревна. Тело его не нашли, но особо и не искали. Ждали десять дней, пока тело выплывет или найдется, но никого не обнаружили и сейчас ищут мать, чтобы ей сказать о случившемся. Михалыч попросил их не беспокоиться и пообещал сам с ней поговорить и все ей рассказать. Эти известия вновь обострили моральные муки Артура.

* * *

«Все думают, что меня забрал Христос. Да, забрал… скорей уж послал на муки вечные, ибо тут каждый день, как десять лет…» И вновь всплыл вопрос, который десятикратно усиливал его муки: «За что?»

Начинался июль, погода за окном была прекрасной. И это улучшило его настроение.

Он поймал себя на мысли, что очень привязался к Михалычу. Если бы не он, то Артур бы сошел с ума в этой больнице с ее грязным, старым кафелем на стенах, в его угловой палате, которая не ремонтировалась целую вечность. Разговоры с Михалычем ему очень помогали. Их беседы становились все более и более философскими.

Как‑то вечером Михалыч начал очередной разговор с вопроса:

– А почему ты считаешь себя верующим?

Артур даже поперхнулся от такого вопроса.

– Как так, я же тебе рассказывал, что я последние несколько лет занимался служением Богу, почти не пропустил ни одной службы, ни одного воскресенья, я по несколько часов проводил в молитвах, изучал Библию, знаю много цитат из Библии наизусть, извини за нескромность, но участвовал во многих благотворительных мероприятиях.

Михалыч с добрым юмором ответил:

– Ты веришь в Бога, интересно, а мне послышалось, что ты на Бога зол, ты же не согласен, что тебя забрали в «Царство Божие».

– Да какое Царство, – воскликнул Артур, – посмотри вокруг!

– А разве Царство Божие не внутри нас, как говорил Иисус? – продолжил Михалыч.

Артур осекся. Он чувствовал, что за насмешками Михалыча что‑то есть, что они имели какой‑то смысл, но он не понимал, что именно тот имеет в виду, и это его стало раздражать.

– Да, сейчас я зол на Бога, меня забрал сатана, и он позволил этому случиться, и теперь я здесь, поэтому мне сейчас тяжело молиться Иисусу.

– Артур, подожди, а разве сатана равен Богу, разве они всегда сражаются, ты ведь в это веришь, правда? – спросил Михалыч.

– Артур задумался: «Неужели я в это верю, что сатана и Бог равны? Тогда какой‑то странный Бог, если он постоянно сражается с сатаной». Артур осекся и признал: «Да, действительно, все есть Бог и Бог – источник всего».

– Ведь многие святые говорили о том, что Бог везде, неужели ты веришь в то, что на Земле может что‑то случиться без ведома Бога? – спросил Михалыч.

Артур согласился:

– Да и правда, «травинка не шелохнется без воли Бога».

– И разве мы не должны за все благодарить Бога? – сказал Михалыч.

Артур вновь вскипел:

– …За что я должен его благодарить, я же калека теперь, инвалид на всю жизнь!

– Но в этом тоже есть какой‑то смысл, по крайней мере пожертвовав собой, ты спас людей, и, может быть, в твоей ситуации Бог хотел, чтобы это произошло с какой‑то целью.

– Какой‑то злой Бог, почему он не спас меня?! – воскликнул Артур.

– Почему это злой? У тебя несколько примитивное, языческое представление о Боге.

Артура передернуло, его еще и язычником назвали, это было в его религии самое гнусное оскорбление, таким образом христиане отзывались о других религиях.

– Какой же я язычник, я не поклоняюсь никаким идолам, – запротестовал Артур.

– Но это не самое главное, ведь если ты веришь в Бога, то должен видеть Его во всем, в каждом атоме… ведь без ведома Бога ничего не может случиться, и мы сюда приходим для того, чтобы развиваться, а подлинное развитие заключается в увеличении Любви к Богу.

Не об этом ли говорит первая заповедь в Еванглии? Возлюби Бога всем сердцем, всем разумением, а ближнего своего, как самого себя.

Раз Бог чему‑то позволил случиться, это – к лучшему. И то, что с тобой случилось, тоже имеет Божественный смысл, и это – к лучшему. Только нужно понимать, что значит это к лучшему. Если ты считаешь себя бренным телом, то лучшее – это когда ты живешь в комфорте, достатке, успешен в делах, а зло – это болезни, враги, неудачи, и это все якобы от дьявола. Тогда ты начинаешь приходить в храм только затем, чтобы попросить у Бога здоровья, процветания, защиты от дьявола с его неудачами и страданиями. И это языческое понимание по своей сути, неважно, поклоняешься ли какому‑то изображению Бога или нет. Артур со стыдом вспомнил, что, будучи пастором, он даже учил и побуждал прихожан просить у Бога разные блага этого мира.

– Несложно было увидеть, что первые ученики Христа, все святые и по‑настоящему продвинутые личности, не обращались с такими просьбами к Богу, наоборот, они часто выбирали более сложную жизнь, но всегда благодарили и служили. Почему? Потому что они были на духовной платформе, знали, что они есть душа и главная Вечная ценность – это Божественная, безусловная любовь, а все в этом мире приходяще: деньги, слава, доктрины, идеалы. Не следует ни к чему привязываться, ибо любая привязанность и зависимость в этом мире – источник страдания, потому что закрывает человека от Любви, наполняет страхами, алчностью. И они видели, что в этой всей божественной драме единственный смысл – помочь нам приблизиться к Божественному, что и есть Любовь по своей сути. Поэтому они всегда старались быть отдающими, а не потребителями, как те, кто находится на телесном уровне. Они служили всем, любили всех, ибо видели во всех и во всем Бога и постоянно благодарили, в отличие от потребителей‑телесников, которые, как правило, только предъявляют претензии… А сатана – это не страшный черт, который лишает нас материальных благ, а наш собственный персонифицированный эгоизм, который чем больше разрастается, тем более приносит страхов, алчности, корысти, зависти, агрессии, гнева и других качеств характера в жизнь человека, и они делают человека несчастным и больным.

– То есть таким, как я? – с сарказмом спросил Артур.

– В общем‑то да. Ты разве не знаешь, что все, что происходит с нами вокруг, является отображением нашего внутреннего мира? Поверь, если ты живешь с гармоничным мировоззрением, то ты будешь счастлив, где бы ты ни был. Практически все болезни и несчастные случаи начинаются с негармоничных мыслей.

– Я могу вылечиться и стать счастливым? Что ты говоришь, Михалыч…

– По вере воздастся вам… Не эти ли слова апостола Павла являются самыми частыми в проповеди в твоей церкви?

– То есть я, неверующий эгоист, заслуживающий такой адской жизни? После всего, что я сделал… – вырвалось у Артура досадливо. Ему было так больно, что он готов был разрыдаться.

– А ты считаешь себя великим праведником, ангелом во плоти? Не гордыня ли это, друг мой?

Артура словно окатили холодной водой, от злости он готов был запустить чем‑нибудь в Михалыча, но тихий, внутренний голос подсказал ему: «А ведь он мудр и прав». Артур вспомнил, как противно ему было встречаться с двумя пасторами в США, один из которых был родом из Москвы. Они говорили очень красиво, все делали несколько театрально, организовывали огромные благотворительные программы, и от них веяло исключительностьюе и необыкновенностью.

С другой стороны, несколько верующих из Подмосковья, отсидевших в тюрьмах СССР, никогда не стремились занять высокие посты в церкви, но они делали огромную общественную работу: строили, убирали, если же их начинали хвалить – они скромно удалялись. Особенно запомнился Артуру дедушка Савелий, отсидевший 12 лет на Дальнем Востоке за свою веру, а по выходе из тюрьмы, ничего не попросил, и даже когда болел, только служил, причем не чурался никакой грязной работы, хотя имел высшее образование. Он вдохновлял Артура больше всех самых красноречивых проповедников. Если он что‑то советовал, то его слова доходили до сердца.

Как‑то они разгружали продукты в благотворительной столовой, и Артур был очень недоволен, что не все помощники пришли, а им не сказали, что так много работы. И Савелий очень просто ему сказал: «Делай работу для Иисуса, а не для кого‑то еще и делай от всего сердца или не делай вообще, ведь добро, которое ты делаешь, нужно в первую очередь тебе самому. И уж лучше читать молитвы или вспоминать слова Писания, чем возмущаться».

Артур представил его на своем месте. Конечно же, Савелий не вел бы себя так, как он сейчас, скорее всего, именно так стали бы вести себя те богатые, красноречивые проповедники.

И ему стало мерзко от самого себя.

Видя, что Артур глубоко переживает и обдумывает сказанное, Михалыч ободряюще похлопал его по плечу и направился к выходу.

– Так я могу вылечиться, если изменюсь? – вырвалось у Артура.

– Можешь. Я видел множество случаев, когда люди выкарабкивались еще и не из таких положений и, кстати, даже в этой больнице… Но излечение для тебя не должно быть главной целью.

– А что главное?

– Прийти к пониманию безусловной любви, это – главное для всякого настоящего, духовного, верующего человека, – с улыбкой произнес Михалыч…

Возлюби Господа Отца Небесного твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всею крепостию, и всем разумением твоим. 38 Сия есть первая и наибольшая заповедь.

39 Вторая же подобная ей: Возлюби ближнего твоего, как самого себя.

40 на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки.

От Матфея 22:37–40

– Отдыхай, до завтра.

* * *

Артур начал записывать все разговоры с Михалычем в тетрадь. Он снова начал вести дневник, где коротко все помечал, но диалоги с Михалычем записывал скрупулезно каждый вечер.

Артур проанализировал записанное и пришел к определенным выводам. «Ведь действительно, если Бог есть и если я истинный верующий, то должен принять, что Он с какой‑то целью позволил такому случиться, как и многим другим моим событиям в жизни».

Михалыч вновь предложил Артуру позвонить его любимой девушке, но Артур отверг это.

– Я не хочу, чтобы она приезжала, я не хочу ей портить жизнь, пусть лучше для них для всех я буду умершим, – сказал он.

– Да, пожалуй, ты ее и, правда, любишь, – произнес Михалыч.

Поначалу Артур пытался что‑то доказать Михалычу, часто перебивал, пытался убедить в чем‑то. Михалыч очень спокойно и внимательно выслушивал, никогда не раздражался, даже если Артур задавал ему один и тот же вопрос разными словами, его настрой был уважительным к собеседнику, и это ощущалось, позже Артур заметил, что так он себя вел со всеми. Он ничего не хотел доказать или в чем‑то убедить, порой казалось, что он сам учится и пытается разобраться. Он был очень простой, смиренный и мудрый.

Михалыч не скрывал, что ему понравились многие моменты из жизни Артура.

* * *

– Зачем ты вообще пришел служить Иисусу, зачем обратился к религии? – спросил его Михалыч на второй же день их общения.

Артур рассказал, что он просто захотел узнать цель, смысл жизни, и понял, что смысл жизни – в служении Иисусу.

– То есть ты понял, что смысл жизни – это служение Иисусу через призму понимания вашей религиозной организации? – спросил Михалыч.

– Это не организация, мы действительно вдохновлены Иисусом, – ответил Артур.

Михалыч спокойно парировал:

– А все остальные разве не могут быть вдохновлены Иисусом?

Артур замялся.

– Но, может, не все, может, подавляющее большинство, по крайней мере православие, католичество – сколько они горя миру принесли.

– А вы сколько пользы принесли? – спросил Михалыч.

– Мы даем людям истинное понимание Писания, – уже как‑то неуверенно произнес Артур.

И набрав воздуха, и более уверенно:

– Занимаемся благотворительностью, бесплатно раздаем Библии, кормим бедных – много пользы.

– Подожди, а кому вы раздавали? Всем подряд? Вы приезжали в селения, деревни, иные поселения и раздавали еду всем? – спросил Михалыч.

– Нет, мы еду раздавали всем тем, кто приходил к нам в храм, многим мы помогли уехать в Америку, – продолжил Артур.

– А Библию вы как раздавали, тоже всем? – спросил Михалыч.

– Да, мы раздавали Библию на улицах и вкладывали в них листочки с приглашением прийти в наш храм, – ответил Артур.

– То есть из всего, что ты сказал, видно, что вы совершали все эти действия для того, чтобы увеличить количество своей паствы, а не просто помогали всем нуждающимся без желания привлечь их в свою веру. Это не совсем благотворительность. Кормили вы тоже в основном «своих», 10% вы тоже жертвовали в «свою» церковь, – говорил Михалыч.

У Артура вырвалось:

– А зачем помогать всем этим демонам!

– Значит, все люди – демоны, а у вас в церкви все божественные, то есть у вас ничего грязного не случалось за всю многолетнюю историю существования вашего религиозного течения? – спросил Михалыч.

Артур замялся, потому что и в России, и в Америке он знал не один случай, когда пастыри говорили правильные вещи, но потом выяснялось, что кто‑то сбежал с деньгами, кто‑то вел разгульный образ жизни, хотя на воскресных службах они же сами все это осуждали.

Одним из ярких примеров был случай, когда человек из их прихода руководил получением благотворительной помощи.

И он был очень правильным, много цитировал Библию, хотя часто осуждал других, но в один момент он куда‑то исчез, и вместе с ним исчезло все, что было на складе, включая продукты и деньги. Это было для Артура шоком, потому что он очень верил этому человеку и его зажигательные речи вдохновляли его.

– У вас святые были? – прервал его размышления Михалыч.

Этот вопрос вновь поставил Артура в тупик:

– Что ты имеешь в виду?

– Например, Мать Тереза, Святой Франциск, Серафим Саровский – люди, которые делали много бескорыстного для человечества и были полностью отрешены от этого мира.

Артур задумался и не вспомнил ни одной личности, которую он мог бы привести в качестве такого святого, ибо даже многие пастыри, помимо служения, работали в бизнес‑структурах; о каких‑то канонизированных личностях, отрешенных, живших в пещерах или монастырях, а также жертвующих себя для человечества, он не слышал, и это его разозлило.

– Ты что, хочешь меня в свою веру обратить, доказав мне, что моя церковь – от дьявола? – злобно сказал Артур. Ты какой‑то уж слишком «заумный» для простого медбрата, уж не дьявол ли тебя послал? – выпалил Артур.

– Да, да, это тот, который постоянно сражается с Богом и часто заставляет Бога проиграть, – усмехнулся Михалыч.

Артур замешкался:

– В какую религию или веру ты хочешь меня вовлечь?

Михалыч спокойно ответил:

– А почему ты вообще решил, что я хочу тебя переубедить или ввести в какую‑то иную религию или секту?

– Но зачем ты тогда приходишь, кто ты вообще такой, откуда ты такой взялся в этой деревне, почему ты не пьешь, как все, кто ты, я про тебя вообще ничего не знаю? Знаю только то, что ты работаешь здесь каждое лето последние два‑три года, откуда ты приходишь, и почему ты именно ко мне приходишь? – Артур не мог остановиться от возмущения.

Михалыч спокойно отвечал:

– Ты знаешь, мои интуиция и сердце подсказывают, что мне желательно приходить и вот так с тобой общаться, и вообще‑то ты меня сам пригласил. А насчет религии… Я считаю, что у каждой религиозной организации есть минусы, и не так уж и важно, в какую человек церковь, храм ходит. Он может вообще не ходить, важно его искреннее устремление к Божественному, насколько он гармоничен, насколько он скромен, умиротворен, поступает без корысти, а как он внешне выглядит, какой нации, культуре, религии принадлежит, повторюсь, это не имеет большого значения для меня. Если хочешь, могу тебе рассказать и про мою жизнь, как я к этому пришел. Кстати, спасибо за твой рассказ, мне было очень интересно и полезно, и я увидел, что в чем‑то мы похожи. Давай завтра тебе расскажу, но это, как и твой рассказ, будет между нами, не нужно никому рассказывать в больнице, хорошо?

На этом он попрощался и с юмором заметил: «Ты оживаешь на глазах!», и это было правдой.