Трансгуманизм: каин и вавилон

В день сотворения человека «Бог вдунул в лицо его дыхание жизни, и бысть человек душою живою» (Быт. 2:7). Чем было – «дыхание жизни», которое Господь Бог вдунул в лицо (ноздри) человека? В еврейском языке слова «дыхание» нешамá и «дух» рýах имеют разные корни, однако есть область значений, где они смыкаются. Нешамá может обозначать:

1) дыхание. О мертвеце говорится: «не осталось в нем дыхания» (3 Цар. 17:17).

2) дышащее существо. «Не оставляй в живых никакое дыхание» (Втор. 20:16). «Всякое дыхание да хвалит Господа» (Пс. 150:6).

3) дуновение Божье (дыхание Божье, Дух Его). «Дуновение Яхве сжигает как поток серы» (Ис. 30:33). «От дуновения Бога погибают, и от духа гнева Его исчезают» (Иов 4:9).

4) дыхание как животворящее действие Духа Божьего. «Дух Божий создал меня, и дыхание Вседержителя оживляет меня» (Иов 33:4). Господь «дает дыхание народу на земле и дух ходящим по ней» (Ис. 42:5).

5) дыхание как вразумляющее действие Духа Божьего. «Дух – он в человеке, и дыхание Вседержителя вразумляет их» (Иов 32:8). «Дыхание человека – светильник Господа, испытующий всю внутренность утробы» (Прит. 20:27).

Таким образом, не одно биологическое дыхание, которое имеет всякая душа живая (животного пятого ли, шестого дня), вдунул Господь Бог в лицо человека. «Дыхание жизни», которое получил человек от Бога, это было «дыхание Духа» Божьего (Пс. 18/17:16). Человек одновременно вместе и сразу с душой – в самой душе – получил «дух» (дыхание Духа), и они стали в человеке неразделимы: у человека душа одухотворенная и плоть – одухотворена, потому что плоть бездыханная – мертвая. Человек вместе с душой и духом получил живую плоть, и они были неразделимы.

В одном стихе Книги Бытия (2:7) устанавливается трехчастное строение человека: плоть, душа, дыхание Божье, – и тут же, без всякого зазора в тексте, говорится, что человек насквозь един; «дыхание» – стержень этого единства; нельзя провести границу, где плоть различается от души, а душа от духа.

А когда граница появится, это будет смерть – такое отделение плоти от бессмертной души, которое может быть только временным состоянием, преходящим. Человек после смерти подлежит восстановлению в каждой своей составляющей, включая плоть, что называется «воскресением».

Смерти в человеческой природе не заложено. Воскресение человека после смерти – относится к его природе. Человек – от рода своего, от Адама причастен Духу Божьему, он не может навечно лишиться плоти.

Граница между плотью и душой появляется как следствие греха и как разрыв одного с другим. И это первая смерть. Человек может пойти на сознательный разрыв с Духом Божьим, чтобы воздвигнуть границу между собой и Духом. Человек может отречься от образа Божия в себе и «поклониться образу зверя» (Отк. 13:15). Такая свобода человеку дана: замещать изначально данный ему дух – на противный. Это – «вторая смерть» (Отк. 20:14; 21:8). Человек умирает для жизни с Богом, рассекается как личность, но как был, так он и будет – бессмертен.

Образ Божий в человеке не уничтожим, дыхание Божье не выдыхаемо. Воскреснут все: и те, кто сохранил образ Божий, и те, кто в себе его изглаживал и омрачал. Участь их будет различна, но бессмертие плоти и души – неотменяемо. Небытия нет и не будет – ни для плоти, ни для души человеческой. Грех может бросить человека в бездну, но мука его будет в том, что и там он будет от Адама, и нигде ему небытия нет.

Св. Писание предуведомляет: переделать человека нельзя. Отречься от образа Божьего в себе человек может, а избавиться от человеческой природы – нет.

Самые страшные богоборческие движения в человечестве будут связаны с попыткой уйти от самой человеческой природы, отречься от Адама, создать нового человека. Попытки эти обречены, но они как были, так и будут впредь. В этом смысле человек как историческое существо необыкновенно прилежен: «расположение сердца человека – зло от юности его» (Быт. 8:21).

Грехи человека многи суть, а богоборческих движений всего лишь два: «Каин» и «Вавилон», Это – две генеральные линии греха; исходный импульс у них различный, в конечной точке они совпадают: отречься от «Адама».

Замысел Вавилонских столпотворителей состоял в том, чтобы низводить небесное по воле человека к земле, самому возвышаться к небесному – в этом вся суть теории «прогресса». Замысел этот был гордостью сатанинской, но человек Вавилона (он во всем, кроме стройки, глуп) мог не догадываться о том. Первичный энтузиазм: «Придите…Придите» (Быт. 11:3, 4) в человеке не ослабевал, а возможности познания человека – безграничны. Великому всемирному «прогрессивному» делу Вавилонской стройки ограничением стал сам человек.

На окончательную утрату сыновства от Адама решился Каин и каинитянская цивилизация (Бытие, гл. 4), а после них – каменщики Вавилона. Как для Каина Восток, куда он отправился, чтобы уйти от Адама и Бога, был не цель, а путь, чтобы найти себя без Бога, так для Вавилонских каменщиков башня – это не цель, а путь. И это не путь на небо.

Они строят башню к небу (от неба), но это не значит, что небо для них цель. «Небо», другая жизнь? Нет, они любятту жизнь, которую строят сами. «Небесное» для них лишь средство и путь. Человек – вот цель. Об этом говорит Писание: «И сказали: Приидите, построим себе город и башню, и начало (рош) ее в небесах, и сделаем себе имя» (Быт. 11:4).

«Сделаем себе имя» ― вот она самая суть всего предприятия с постройкой города и башни. Обычно образ башни притягивает к себе внимание: внешняя картина грандиозной неосуществимой стройки заграждает проход к сердцу строителей. А ведь суть происходящего не в башне, а в сердце строителей. Дух «Каина» и дух «Вавилона» сошлись и срослись в одной точке: я не хочу быть «адам».

Имя человеку «человек» дал Бог в день его сотворения (Быт. 5:2). То, что называет Бог, человеку не подлежит. Человек не может познать самого себя, он не владеет своей природой, онне может, слава Богу, изменить свою природу. Человек не самодостаточен, он есть образ Божий – такой, что если не уподобляется Богу, то повреждается как человек.

Как только человек мыслит себя в отношении к себе самому: пытается познать себя, чтобы овладеть собой и изменить свою природу, объявляет себя высшей ценностью бытия, говорит, что он кузнец собственного счастья и мастер социальных отношений, что это человек творит историю, что общественные отношения прогрессируют и вместе с ними изменяется к лучшему сам человек, – как только человек начинает так мыслить, он перестает вполне соответствовать имени «человек». Именно тогда он испытывает непреодолимое желание сделать то, что на языке Библии звучит как лозунг Вавилонских строителей: «Сотворим себе имя».

Между «Каином» и «Вавилоном» есть существенное сходство в том, как они понимают творчество. Когда Каин начал строить город, он сам дал ему имя. Это была принципиально новая, еще небывалая форма творчества. Называние имени предмета есть финальный акт познания его сути. Каин познает то, что сам производит. Когда Вавилонские каменщики-масоны строят башню, они хотят создать новое бытие («новый человек» – мечта всех прогрессистов) и от себя дать новому человеку имя. Мы познаем то, что сами производим, – говорит человек Вавилона, и в этом смысле он совершенный «Каин».

У Каина нет родословия (толдóт’а) от Адама. Так нет толдóт’аи у каменщиков Вавилона. Мы не знаем, от Сима они, от Хама, или от Иафета.

Как потомки Каина не есть никакая нация, так и каменщики Вавилона не имеют отечества и не есть никакая народность. Каиниты и масоны – интернационал.

Два духовных движения – «Каин» и «Вавилон» – становятся идентичными в конечной точке своего пути – в отношении к человекукак образу Божьему. Бороться с образом Божиим в человеке можно двумя способами: как «Каин», тогда это богоборчество, и как строитель «Вавилона», который говорит, что он верит в Бога, и даже это на банкноте пишет, а сам в глубине индифферентен (это у них называется «терпимостью»).

Богоборец – дух Каина, лжехристианин – строитель Вавилона. Богоборец и лжехристианин суть два зверя из Апокалипсиса. Общее у них – то, что они человека принуждают принять «образ зверя».

А остальное у этих зверей Апокалипсиса все различается: время появления, среда, их породившая, количество голов и рогов, речи и задачи, один из них подчинен другому… Острие греха у них общее: заставить человека отречься от себя – поклониться «образу зверя».

Замысел Вавилонских каменщиков «сотворим себе имя» означал желание изменить свою человеческую природу, – если не совлечь с себя образ Божий, то отвлечься от него, не обременятьсяпрошлым, попробовать жить иначе и от себя.

«Мировая история по-настоящему только-только началась. Вот же она исходная точка прогресса – когда созрел замысел великой башни. Начинается Просвещение, позади темные века», – таково самочувствие столпостроителей всех времен. С образом Божиим в себе здесь нет борьбы. Вся борьба, весь вкус жизни – в познавании и перевоссоздании всего мира, а в конечном счете, – себя.

Желание познавать и строить в Вавилонской цивилизации не знает предела. Но в том-то и была суть грехопадения человечества, что желание познавать стало автономным (независимым от нравственности) и безграничным. Название запретного древа в раю, от которого человек искусился, было «древо познания хорошего и лукавого» (Быт. 3:9, 17 в греч. переводе). Человек вкусил от «древа познания хорошего и лукавого» и, как следствие, перестал различать, что «хорошо» (от Бога), что «лукаво» (от диавола).

Перед изгнанием человека из рая Господь Бог (Яхве Элохим) сказал нечто таинственное. «И сказал Господь Бог: вот, Адам [начал] быть как один из Нас, чтобы познавать хорошее и злое» (Быт. 3:22). Человек стал «как один из Элохим». Бог знает все, человек познает все. Если человек осознанно хочет быть «как один из Элохим в познавании» (именно таков человек «Вавилона»), то что для него главное, Элохим или познавание? «Будете как боги (элохим)», – обещал змей в раю (Быт. 3:5). Этим Вавилонского каменщика не прельстишь: Бог (боги) – это все вне поля его зрения, которое ограничено стройкой. Бог ему не помеха, Бога он не ощущает, а вот его собственная, человеческая природа его ограничивает, это для него реально, это ограничение и надо переступить. Прости, Адам, «мы сотворим себе (новое) имя».

Вспомним об «именитых» людях в Писании. Первым был Енох, сын Каина: его именем Каин назвал первый город. «Человеки именитые» были допотопные гибборим’ы – изобретатели зол (Быт. 6:4, 5; Рим. 1:30). Все это были каинские опыты переделки человека. Теперь и Вавилонские строители – шли другим путем, а пришли в ту же точку: сотворим себе новое имя. Грех Каина, грех допотопных возродился. В Вавилоне произошел ренессанс Каинского духа: человека надо переделать, человека надо изменить.

Некогда обнаружилось, что цивилизация потомков Каина не могла существовать без «сынов Божиих» и начала вырождаться. Для каинитянской цивилизации захват земли, где жила Церковь, захват семени от «сынов Божиих» был способом выжить. На ту землю, где жили «сыны Божии» (потомки Сифа), каиниты и женщины каинского рода пришли «от востока» (куда в свое время ушел Каин). Экспансия каинитян была вынужденная – происходящая от недостатка самой жизни.

Строитель Вавилона не ощущает в себе никакого недостатка, он через себя готов переступить радостно! Есть ли на земле граница, чтобы он остановился? Даже и помыслить такую границу негде. А, с другой стороны, что людям делать вместе, когда они достигли такого универсального единомыслия? Они вполне познали друг друга, движение от центра созрело, границ ему нет.

Глобализм – это естество Вавилонской цивилизации. Все стороны света стали равнозначными относительно центра – там стоит башня.

На той стадии научно-технической революции, когда открылась возможность свободно оперировать в двузначной системе «ноль-единица» (кирпич-асфальт), символическое мышление было убито: знание, что такое «Восток», что такое «небо», утрачено.Человек стал готов осуществить свою миссию на земле: распространиться по лицу всей земли.

«И сказали: приидите... и сотворим себе имя прежде, чем рассеяться [нам] по лицу всей земли» (Быт. 11:4). Так в переводе на греческий – «прежде, чемрассеяться». В древнееврейском тексте – совсем другой смысл: «чтобы нерассеялись (пен-нафýц) мы по лицу всей земли». Древнееврейский текст: «сделаем себе имя, чтобы мы не рассеялись по лицу всей земли» – закрывает самую суть греховного прельщения Вавилонских строителей: желание рассеять себя по всей земле – глобализм. Древнееврейский текст допускает такую интерпретацию: «прославимся, чтобы нам не рассеяться по лицу всей земли» (перевод И.Ш Шифмана). В такой интерпретации «Вавилон» – это суетность, желанье славы, гордыня, дела давно минувших дней.

В истории Вавилона – библейского и современного – есть знак, что человек достиг нового самосознания, что он действительно понимает себя как новую тварь. Является понятие общечеловеческого: «общечеловеческие ценности». Раньше их не было, теперь они есть. Откуда они взялись? Ответ из Вавилона примерно таков: «Человечество пришло к ним в результате своего прогрессивного исторического развития. Именно как существо общественное, историческое и развивающееся человек на определенной стадии развития достигает осознания общечеловеческих ценностей как общеобязательных и универсальных».

«Новое и действительно неслыханное – это идеологизация внешнеполитических интересов и теологизация собственного исторического проекта, отождествление его с некими общечеловеческими идеалами, которые позволяют выставлять даже преемственные интересы как борьбу за некие вселенские моральные принципы, а соперника – врагом света» (Н.А. Нарочницкая. Россия и русские в мировой истории. М., 2004. С. 334).

Человек стал общечеловеком. Поскольку стадия, на которой человек стал общечеловеком, определяется свободой конструирования в двузначной системе (кирпич-асфальт, ноль-единица), постольку всякое общественное устройство получает теперь оценку только по двузначной системе.

Как в контактно-релейной схеме, возможностей остается две: либо соответствие, либо несоответствие универсальным ценностям: демократическое-тоталитарное, открытое-закрытое, свободное-несвободное. Происходит «навязывание единых мировоззренческих основ, которые должны породить единые критерии добра и зла, единые толкования человека и человечества, единую философию и корпус права, единое определение прав и обязанностей. Очевидно, что это единство зиждилось бы отнюдь не на христианских критериях, а на безрелигиозной и рационалистической, поддающейся формализации основе, что отражает движение к полному всесмешению рас, наций, культур и государств, из хаоса которых по Откровению и рождается Князь тьмы» (Нарочницкая, там же, с. 280).

Общечеловеческие ценности по условию своего возникновения таковы, что они – общеобязательны и подлежат распространению по лицу всей земли теми, кто их открыл. Строители Вавилона готовы «сеять самих себя по лицу всей земли». Субъект общечеловеческих ценностей таков, что он никого на земле не оставит в покое. Если культура мыслит себя как универсальная, она неизбежно будет с демоническимупорством навязывать себя всему миру. «Культура не может быть монолитно универсальной без своего рода демонического навязывания одной культуры остальным» (Митр. Иоанн Зизиулас. Бытие как общение. М., 2006, с. 265).

Носитель общечеловеческих ценностей может вполне искренно считать себя существом иного порядка, чем все остальные люди, еще не достигшие его состояния и не живущие в Вавилоне при башне. Так и видишь этих новых людей, с добром устремляющихся вширь до последнего грязного и дикого уголка экумены. Эти носители общечеловеческих ценностей на деле несут с собой двойную мораль: я с добром иду к тем, кто еще не с добром! У лидеров – это идеология и орудие господства, а у простаков, ибо Вавилонский каменщик прост, это самочувствие: нельзя на одну доску поставить человека свободного мира, который он сам и построил, и несвободного человека, который живет ограниченной жизнью на своем клочке глобуса под правлением какого-нибудь «царя-нимрода»! Не может жизнь этого человека и того человека цениться одинаково!

Сходство у человека Вавилона с каинитами здесь полное в том, что двойная мораль – необходимая часть мировоззрения.

Различие в том, что каиниты превосходство своей человеческой природы возводят в концепцию и религию, а человеки Вавилона гордятся превосходством своей общественной организации и своей личной политической свободой, а жизнь других людей ценят меньше скорее по самочувствию.

Еще бы немного, и из древнего библейского Вавилона вышел бы «сеятель сеять». В извинение Вавилонских строителей древности скажем, что их готовность двинуться на все четыре стороны от центра выглядит не так нелепо, как у человека современной цивилизации, потому что в той библейской древности на земле еще не было многообразия народов, культур, языков, религий и цивилизаций. Однако о силе внутреннего убеждения древних каменщиков, что вот пора им скоро будет «рассеяться по лицу всей земли», мы можем судить по той энергии, с которой судит и распространяет себя «Вавилон» современный.

Широты, гибкости, терпимости, полноты, историчности в понимании – самой процедуры «понимания» других культур у современного Вавилона не больше, чем в контактно-релейной схеме: контакт – «единица», «ноль» – нет контакта. Человеки Вавилона ничего понять не могут.

В жизни человека самая сокровенная и центральная часть – религия. Верующий человек состоит в строгом отношении к невидимому миру: у него есть способность обретать видимый образ для невидимого, слово – для невыразимого. Человеку дано ощущать, что он – образ Божий, и даровано самому творить образы. У человека есть способность говорить об одном через другое, которое должно быть верно найдено – чтобы в нем угадывались взаимоотражения мира видимого и невидимого или избирательное сродство между видимыми вещами.

Человеку дана особая сфера деятельности ума – символическое мышление. Это такая область сердечной и разумной деятельности, в которой – вера осуществляется – как поклонение, как жертвоприношение, как таинство. Иссякает вера, иссякает и символическое мышление. Однако и с другой стороны, со стороны специфической деятельности познавания, символическое мышление может разрушаться. Там, где религиозное движение души удовлетворяется соединением земного и небесного по типу и проекту Вавилонской башни, там нет места символу – иконе и художественному образу. Человек и сам уже не может понимать себя как «образ».

Где нет Означаемого, Который превышает человеческое разумение, там нет и потребности в символе, образе. Символическое мышление атрофируется.

Протестантское сознание не отрицает иконопочитание – оно изначально не имеет подхода к самой проблеме. При Вавилоне язык терял свое символическое измерение, терял свою образность. Язык человеческий погибал. Он погибал в «городе», который захотел покрыть собой всю землю.

После грехопадения, когда человек стал «как один из Элохим в познавании», он был удален из рая – «чтобы возделывать землю» (Быт. 3:23). Трудиться на земле, войти в новый контакт с землей было – благодетельно для согрешившего человечества. Убежденного градостроителя и столпотворителя, человека древнего библейского Вавилона, также стало необходимо вернуть на землю. С возвращением на землю должен был перестроиться и язык, сама языковая среда. Древних столпотворителей вернули на землю – рассеяли по лицу всей земли (Быт. 11:8). Войти в новый контакт с землей было – благодетельно для строителей Вавилона. Можно ли такое сказать о современном Вавилоне?

Современный Вавилон – не земля; поэтому голос «с неба» говорит: «Выйди оттуда, народ мой» (см. Отк. 18:4).

Вавилон Апокалипсиса

Настоящим подспорьем в определении того, что есть дух нашего времени, может служить сопоставление Книги Бытия и Книги Откровения. В Книге Бытия мы находим знание о двух всемирных цивилизациях – «Каин» (Быт. 4:1-24; 6:1-7) и «Вавилон» (Быт. 11:1-9). Человек, который идет по пути спасения, должен миновать то и другое.

Спасение есть дело личное, когда условия гибели стали всеобщими.Учение о личном спасении дано нам так, что мы можем знать о погибели – через события и символы, которые имеют всеобщее значение для человечества – от грехопадения до конца истории.

Книга Бытия говорит, что было в начале. Последняя книга Библии – Откровение, Апокалипсис, говорит, что будет в конце. Эти две книги Библии открывают друг друга: Писание так построено, что одна книга для другой есть ключ.

Спасение происходит в среде зла, которое стремится стать глобальным, однако набор зол скуден.

Это становится очевидным, если не удивляться и не бояться зверей Апокалипсиса и не слушать, что «Каин» говорит, особенно когда он зовет нас к покаянию.

Те способы борьбы с Церковью, которые были отработаны в допотопный период («Каин») и сразу после Потопа – «Вавилон», останутся по существу неизменными.

Антицерковное сообщество началось от Каина и его потомков. В человечестве явились «дети диавола» (1 Ин. 3:10) и «сыны Божии» (Быт. 6:2).

Между каинитами и сынами Божьими положена вражда духовная: когда ни одна из сторон не получает преимуществ от насилия – прямого воздействия с нарушением свободы.

Каинитяне охранены «знамением Каина», нарушение этой печати приводит к «семикратному расслаблению» их противников (Быт. 4:15 в греч. переводе). Другая сторона – сыны Божии, они составляют Церковь, а Церковь Божия живет и во времени, и в вечности: насилие над сынами Божьими приводит к укреплению Церкви Небесной и деятельной помощи для Церкви на земле.

Ни каинитяне, ни сыны Божии не получают преимуществ от прямого воздействия на противную сторону, однако у каинитян есть способы бороться с Церковью, которые не имеют симметричного ответа. Этих способов – четыре.

I. Вызов агрессии на себя, провокация оскорбления или насилия над частью своего же сообщества (предельная форма – погром по религиозному или национальному признаку).

Также в Книге Бытия записано, что отлучение каинитян от земли («проклят ты от земли») было обращено ими в различные способы доминирования в земной жизни, в истории. Из новообразований каинитян в Книге Бытия отмечены город и изобретения цивилизации.

II. С городской жизнью связано овладение всеми формами посреднической деятельности. Чем больше город будет распространять себя по лицу земли, тем больше у каинитян способов влиять на исторический процесс. Устойчивая тенденция в развитии посредничества – исчезновение «лица» (торгующего) и исчезновение «вещи» (материальных денег как символа операции), что позволяет угадать предельные формы посреднической деятельности: обезличивание и развеществление.

III. В цивилизации происходит неизбежное умножение потребностей. Потомкам Каина дались открытия в сфере хозяйства, технологии и искусства. Эти открытия имеют нечто общее: каждое изобретение цивилизации (начиная от городской жизни) есть возвышение над потребностью – перевод ее в сферу выбора и генерация новых потребностей. Так будет развиваться любая цивилизация: творчество в цивилизации никак не зависит от нравственности, а предложение рождает спрос. Умножение потребностей при отсутствии самоограничения отдает человека цивилизации под власть «зверя». Цивилизация по духу своему не может быть иной, как постоянно расширяющийся – всемирной. Духовные преемники Каина все время строят всемирную цивилизацию, так было до Потопа, так это происходит и сейчас.

IV. Спецификой первой цивилизации, потомков Каина, была ее изначальная отделенность от сынов Божиих (Каин ушел от Адама). Внешняя изоляция потомков Каина выявила их нежизнеспособность: каинитяне начали вырождаться. Тогда они пошли на сынов Божиих – извлекли урок из слов Господа, которые Он сказал змею: «Вражду положу между тобою и между Женою» (Быт. 3:15). В этих словах Господа содержится смысл прямой и символический.

1) Прямой смысл: целомудрие женщин есть первый рубеж обороны от врага рода человеческого. Особенно когда речь идет об общественных отношениях, целомудрие женщины – непреодолимый рубеж обороны от разрушения и вырождения. Соблюдение супружеских отношений в ограде Церкви было непреодолимым препятствием для каинитян, желавших проникнуть за черту оседлости, где жили сыны Божии. Каинитяне не стали подрывать целомудрие жен в противном лагере, они «видоизменили» своих женщин, назначив их на особое служение – проникнуть к сынам Божиим, обратить их на себя, похитить от них семя.

2) Смысл символический: змей враждует с Женою, Которая есть образ души человеческой и Церкви. Душа – невеста Христова; Церковь – «Жена, невеста Агнца» (Отк. 19:7). Мы как члены Церкви – «члены тела Христова, от плоти Его и от костей Его. Посему [сказано:] “оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть”. Тайна сия велика есть: я говорю [по отношению] к Христу и к Церкви» (Еф. 5:30-32, ссылка на Быт. 2:24). Итак, Жена, с Которой враждует «древний змей», – Церковь Божья (Отк. 12:9).

Змей в ярости иногда срывается на прямые преследования Церкви, начинает «гнать» Жену (Отк. 12:13), что, понятно, не приносит ему пользы. И тогда змей повторяет свой древнейший опыт разрушения Церкви: именно тот, который использовали женщины каинского рода. Змей оставляет Церковь Божью в покое. Вместо нее он выводит другую «жену», которая должна подменить собою Церковь (Жену, невесту Агнца).

Другая «жена», конечно, «блудница», однако она говорит о себе: «яне вдова»(Отк.17:1, 18:7). Новое богоборческое сообщество имеет символ «жена – блудница», которая «не вдова».

Здесь допустима аналогия с женщинами каинитянками: они были и посвященными в блуд, и были женами сынов Божиих – тоже не вдовы. Дух здесь один – богоборчества и блуда, однако «жена», призванная подменить Церковь, будет:

и «блудница»,

и «великий город»,

и всемирная цивилизация,

и «Вавилон».

Вавилонская цивилизация в Книге Бытия описана как богоборческая деятельность, которая происходила совсем не от Каина, однако в результате полностью совпала с ним по духу. Потомки Каина погибли в Потопе, но через Вавилон, можно сказать, Каин воскрес: Вавилон – это как бы новое тело Каина.

Вавилон – это всемирная деятельность; глобализм – это сама природа Вавилонской цивилизации. Вавилонская блудница блудодействовала со всем миром:

С ней блудодействовали цари земные,

и вином ее блудодеяния упивались живущие на земле.

Отк. 17:2

«Жена», противница Церкви, явится, когда мир станет всемирным. Жена-блудница:

говорит в сердце своем:

сижу царица,

и я не вдова, и да не увижу горести.

Отк. 18:7

Она блудница, но не вдова: тот, с кем она в сношениях – не муж ей. Жена-блудница имеет преисподнего – она на нем и «сидит», в образ телесной близости. Жена «сидит на звере» (Отк. 17:3) – первом звере, который был поражен в голову (Христом) в смерть, и рана которого была за века «уврачевана» (ср. Отк. 13:1-3; 17:3).

«Жена сидит на звере» как «не вдова» – зверь ее познал.

Жена-блудница – того же духа, что были «дочери человеческие» перед Потопом: каинитянки были блудницы и не вдовы, только мужьями их были не сыны Божии… Удивительно было, как каинитянки, захватив семя, рожали мужьям врагов. Они, известным образом, «сидели на звере».

Имя «жены», блудодействовавшей со всем миром и сидящей на звере, написано не только в Писании, но на ней самой:

На челе ее написано имя:

тайна, Вавилон великий.

Отк. 17:5

Оглупление человека цивилизации – колоссальное: религиозный индифферентизм и атрофия символического мышления достигли такой стадии, что у блудницы на лбу написано «Вавилон», и никого это не трогает. Цивилизация – это образ жизни и мировоззрение. Стоит человеку согласиться, и цивилизация станет его мирозданием, вселенной, рукотворенным космосом.

Вавилон древний дал имя «Вавилону великому», жене-блуднице, сидящей на звере, потому что «Вавилон» есть всемирная деятельность, которая изначально пресекает возможность богообщения и не может ограничиться никаким местом. И ведь настанет время, когда во всяком народе, культуре и субкультуре на всей земле будут видеть над собою – жену-блудницу, ибо то, на чем сидит блудница, суть «народы, и толпы, и племена, и языки» (Отк. 17:1, 15).

Вавилонской блуднице удалось покрыть собою всю землю и людей во всяком народе. Нужно понять, как всемирной блуднице удалось так «воссесть». Книга Бытие рисует первый Вавилон, «Откровение» – последний Вавилон. Сравним их.

Книга Бытия описывает начало процесса: народ-богоискатель пришел с востока; отвергший священство и царство, он изобрел принцип универсального конструирования, постиг энтузиазм прогресса, стал низводить небо на землю по своей воле, сам же возвышаться над землей, и захотел, наконец, изменить свою человеческую природу… Строители первого Вавилона еще не ведают, что творят, персонально никто из них не погиб и не наказан: Господь вернул строителей первого Вавилона на землю, рассеял их по лицу всей земли.

Рассеяние надолго пресекло деятельность Вавилонской стройки. Шло время. Мир менялся... Люди постепенно начали строить новый, он же последний, Вавилон.

Начало процесса стройки (последнего Вавилона) было идентичным – религиозная реформация, энтузиазм, творчество новых форм жизни, эмиграция, путь на запад… Нам указан и конечный образ последнего Вавилона – блуд, торговля, всемирное господство, является «жена», то есть «город великий, который имеет царство над царями земными» (Отк. 17:18). В первом Вавилоне ни блуд, ни торговля не обозначены. В последнем Вавилоне увидим их крайние формы.

Торговля, посредничество – стержень городской жизни. Создатели первого Вавилона в торговле не успели развернуться, создатели последнего Вавилона преуспели. Торговля в апокалиптическом Вавилоне показала, чем она может быть для человека в своем предельном виде. Что такое торговля, скажут «купцы земные», когда торговля закончилась. Блудница погибла…

Купцы земные восплачут и возрыдают о ней,

ибо груз их никто уже не покупает:

груз – золота и серебра,

и камня драгого и жемчуга,

и виссона и порфиры, и шелка и багряницы,

и всякого благовонного дерева,

и всякого изделия слоновой кости,

и всякого изделия из дерева дорогого,

из меди и железа и мрамора,

корицы и фимиама,

и мира и ладана,

и вина и елея,

и муки и пшеницы,

и скота и овец,

и коней и колесниц,

и тел и душ человеческих.

Отк. 18:11-13

Человека нет, он потерян… Предел посреднической деятельности – утрата лица: никто никого не покупает, никто душу не продает, все куплено, все имеют цену. Человек имеет свою цену: получает товар по цене и сам оценен. Ничто не напоминает о лице человека сравнительно с едой, одеждой, комфортом, вещами. Спасение? Никто не погибает, все – на балансе, все – в равновесии мировых цен.

Когда цивилизация стала мирозданием, жена-блудница подменила собой Церковь Божью. Жена блудница дала «мiру миръ», стяжала богатство, обилие товаров, комфорт. За всем этим последовал внезапный кризис, паника и падение – не от насилия или внешней причины, но, ближайшим образом, от своих же правителей, числом десять, рвущих на части плоть гибнущей империи... Так будет: по писаному.

Зверь, на котором сидела блудница Вавилонская, имел десять рогов; это десять правителей, которые «примут власть вместе со зверем, как цари, на один час». Заметим, что «Вавилон великий» не демократия. Десять – символическое число, совет правителей, «они имеют единую волю», говорит Писание (Отк. 17:12, 13). Правление десяти – согласованное, однако падение Вавилона будет слишком стремительное.

Богопротивный мир должен рухнуть буквально во мгновение ока. Об этом мы узнали еще из истории о грехопадении и из истории Потопа. И с Вавилоном так:

И один Ангел сильный взял камень,

как жернов велик,

и поверг в море, говоря:

с таким стремлением повержен будет Вавилон, город великий,

и уже не будет его.

Отк. 18:21

Начало кризиса и будет гибелью, ибо десять правителей, которые имели единую волю, начнут быстрый раздел (раздевание) своей империи:

Возненавидят блудницу,

приведут ее в запустение,

и обнажат,

и плоть ее съедят,

и сожгут ее в огне.

Отк. 17:16

«Народы, и толпы, и племена, и языки» – плачут… Но не все. Не плачут те, чьи имена написаны в книге жизни Агнца, закланного от сложения мира (Отк. 13:8), те, кто знают славу первого дня творения (Бог Начало на кресте):

Веселись о ней, небо

и святые Апостолы и пророки,

ибо судил Бог суд ваш от нее [самой].

Отк. 18:20

Бог дал падение Вавилонской блуднице «от нее» самой, по ее внутреннему устройству. Что это были за обстоятельства падения, можно только догадываться. Хотя правители будут рвать блудницу на части, подобно тому, как биржа может уничтожить себя, падение Вавилона произойдет от немощи.

В день падения Вавилона откроется небо («веселись о сем, небо»), – твердь небесная, отделяющая воду от воды (Быт. 1:6). В каком смысле небо откроется?

Если жена-блудница подменила собой Церковь Божию во всяком народе, на всей земле, то эта жена-блудница закрыла собой и небо: определенным своим местом блудница закрыла небо – не ладонями, не волосами и не складками платья. Вот образ апокалиптической всемирной цивилизации: Вавилонская блудница «сидит на водах многих», а «воды, где сидит блудница – народы и толпы суть, и племена и языки» (Отк. 17:1, 15).

То есть своей восседательной частью жена-блудница подменила твердь, отделяющую воду от воды (Быт. 1:6 – второй день творения). Что же получилось в итоге такой подмены?

Вспомним, что небесная твердь имеет тройственное значение для человека (как твердь, как небо и в отношении к земле).

1. Как твердьнебо есть «отделяющее воду от воды» (Быт. 1:6), – деятельное условие органической жизни на земле, об этом говорит второй день творения. «Небо» второго дня отделяет воду под твердью от воды над твердью, отделяет одно живое от другого живого: под твердью наш мир и органическая жизнь, над твердью – иная жизнь, там ангельские чины. Когда мы смотрим на небо, то можем понять, чтó есть мембрана, которая охраняет нашу жизнь. ― То, что видели над собой несчастные «племена и народы», оказавшиеся под сидящей на них блудницей, тоже имеет отношение к органической жизни, это то место, которое женщины прикрывают и драпируют. Но как это – видеть срам блудничный вместо неба? Об отношениях мужа и жены говорится «познал» муж жену. Строители еще первого Вавилона начали познавать небесное (Быт. 11:4). Строители последнего Вавилона внезапно увидели, что это было за «познание» и каково было познаваемое ими… «небо», срам блудничный вместо неба.

2. Небоесть великий знак последнего решения воли: быть с Богом или против Бога. В духовном мире есть «верх» и «низ». Ангелы небесные остались верными Богу. Сатана держит в небо задранный хвост (Иов 40:17), небо ему отвратительно. ― «Племена и народы» в Апокалипсисе оказались ниже нижнего блудницы. Они этого не хотели? Они хотели чего-то другого? То, чего они по-настоящему хотели, в своем настоящем виде оказалось – это. Если человек, хочет «божественного», но не Бога, он получает мерзость: вместо неба – срам, вместо рая – ад

3. Небо по отношению к земле есть историческая категория. В моменты величайшего напряжения, кризиса, перелома всемирной истории – вдруг небо сближается с землей. Так было во времена Потопа, когда голубка принесла в ковчег масличную ветвь (Быт. 8:11) из райского сада (потому что не могла маслина из-под воды вырасти на вершинах гор). Иоанн Креститель, Христос и апостолы повторяли: «Приблизилось Царство небесное» (Мф. 3:2, 4:17, 10:7). Небо может удариться о землю, – так было в момент смерти