Два смысла, заключенных в Священном Писании

574. Как объяснить появление образ­ных выражений. — (Их цель — захватить внима­ние народа плотского и сделать его восприемником Завета, преисполненного духовности); дабы этот народ поверил в пришествие Мессии, оно должно было быть заранее пред­сказано, притом людьми безупречными, исполненными го­рячей, ревностной, неуклонной веры и прославленными по всей земле.

Для свершения Своего намерения Господь избрал этот плотский народ и сделал его хранителем проро­честв, предрекающих пришествие Мессии, Освободите­ля и Расточителя плотских благ, оному народу столь любезных. И народ иудейский пылко почитал своих пророков и являл всему миру те книги, где предсказано пришествие Мессии, и всем племенам возвещал, что произойдет оно именно тогда и так, как предсказано в этих книгах, всему миру открытых. И эти же самые иудеи, обманутые постыдно жалким обликом, в котором Он явился, стали Его лютыми врагами. Вот так и по­лучилось, что народ, менее любого другого благоволящий к нам, но исполненный небывалого пыла и тщания в соблюдении своего закона, хранит книги пророков в пол­ной неприкосновенности.

Вот почему в пророчествах под смыслом плотским, любезным этому народу, таится другой, ему враждебный духовный смысл. Будь он явен, иудеи не смогли бы проникнуться к нему любовью и, будучи не способны нести его в сердцах своих, не стали бы столь ревностно хранить свои книги, равно как и свои обряды; ну, а если бы они прониклись любовью к этим духовным обетованиям и сохранили их, не изменив ни слова, до пришествия Мессии, свидетельства иудеев не имели бы никакой силы, потому что были бы подсказаны любовью к обетованиям Господним.

Поэтому правильно, что духовный смысл не прояс­нен; с другой стороны, если бы его вообще нельзя было уразуметь, он не послужил бы свидетельством грядущего пришествия Мессии. Как же были достигнуты обе цели? Духовный смысл во многих местах скрыт под слоем мирских бытописаний, но в нескольких — столь неприкровенен и к тому же уснащен столь точными предска­заниями обстоятельств и времени пришествия, что смысл этот ясен как белый день; помешать пониманию духов­ного смысла, такого очевидного в этих пассажах, может лишь слепота, подобная той, которую плоть насылает на разум, когда хочет подчинить его себе и принудить к молчанию.

Так вершил Свои дела Господь. Во множестве мест духовный смысл скрыт под совсем другим смыслом, а в некоторых, совсем немногих, открыт, но не настоль­ко, чтобы там, где он прикровенен, двусмысленность сменилась бы полной ясностью, а ровно настолько, чтобы там, где открыт, единый его смысл был несо­мненен.

Никакой ошибки здесь не могло быть, впасть в заблуждение способен был лишь этот столь плотский народ.

Ибо что помешало им оценить щедро обещанные истинные блага, что, кроме их собственной алчности, для которой только земные блага и существуют? Но те, для кого нет блага вне Господа, только Ему и воздавали все эти блага. Ибо людской волей всегда движет одно из двух определяющих начал: алчность или милосердие. Это вовсе не значит, что алчность не может сочетаться с верой в Бога, а милосердие — с любовью к земным благам, но алчность прибегает к Богу, чтобы приобщить себе побольше земных благ, меж тем как милосердие прибегает к земным благам, чтоб приоб­щиться Богу.

Итак, конечная цель в том, чтобы всё и вся назвать своими именами. И любой встающий помехой на этом пути именуется врагом. Поэтому смертные существа, даже исполненные самых добрых чувств, — враги пра­ведных, если отвращают их от Бога, и Сам Господь Бог — враг тех, чью жадность Он испытует.

Таким образом, поскольку смысл слова “враг” опре­деляется конечной целью, праведные разумели под ним собственные свои страсти, а люди плотские — вавило­нян; таким образом, это понятие было затемнено только для неправедных. Что и разумел пророк Исаия, говоря: “Signa legem in electis meis”[96]и называя Иисуса Христа скалою соблазна. Но “блажен, кто не соблазнится о Мне!”.

Пророк Осия замечательно выразил это в конце сво­ей книги: “Кто мудр, чтобы разуметь это?.. Ибо правы пути Господни, и праведники ходят по ним, а беззакон­ные падут на них”.

575. Образность. — Алчность, как ничто дру­гое, сходствует с милосердием и, как ничто другое, противоположна ему. Вот почему иудеи, владевшие мно­жеством благ, которые услаждали их алчность, так со­ответствовали христианам и были им так противопо­ложны. Именно поэтому они обладали двумя необхо­димейшими свойствами: так соответствовали Мессии, что как бы представляли Его, и были так противо­положны Ему, что свидетельства их не вызывали со­мнения.

576. Образность. — Господь, избрав Своим оружием вожделения иудеев, тем самым заставил этих людей служить Иисусу Христу [исцелявшему от вож­делений].

577. Плотские иудеи не понимали ни величия, ни уничижения Мессии, предсказанного их пророками. Они не распознали Его во всем Его величии, когда Он говорил, что Мессия, хотя и сын Давидов, будет гос­подином Давида, что был прежде, нежели Авраам, и видел Авраама; они не поверили в Его вековечное ве­личие. Не распознали они Мессию ни в уничижении Его, ни в смерти. “Мессия пребывает вовек, — гово­рили они, — этот же говорит, что вознесену быть Сыну Человеческому”. Итак, они не поверили Ему, ни смерт­ному, ни бессмертному: они искали в Нем одно только плотское величие.

578. Ослепление Священным Писа­нием. — “Священное Писание гласит, — говорили иудеи, — что, когда Христос придет, никто не бу­дет знать, откуда Он. Священное Писание гласит, что Христос пребудет вечно, а этот говорит, что умрет”.

Святой Иоанн говорит: “Столько чудес сотворил Он пред ними, и они не верили в Него... Потому не могли веровать в Него, что, как сказал еще Исайя, народ этот ослепил глаза свои...”

579. Величие. — В христианской вере такое ве­личие, что по справедливости отлучены от нее те люди, которые не дают себе труда искать пути к ней, если поначалу этот путь скрыт от них. И смеют ли они роптать, если кто ищет, тот обрящет?

580. Избранным все идет во благо, даже темноты в Священном Писании, потому что они почитают эти темноты из-за Божественного света откровений. Ну, а другим все идет во зло, даже эти откровения, потому что они кощунственно хулят их из-за невнятных им темнот.

581. Обычное отношение мирян к Цер­кви: Господня воля одних ослепить и просветить других. — Ход событий доказал Бо­жественное происхождение этих пророчеств, и, значит, ко всему остальному также надлежит относиться с полной верой. И вот каким с этой точки зрения представляется нам весь миропорядок.

Когда чудеса сотворения мира и всемирного потопа изгладились из памяти человечества, Господь ниспослал людям закон, и чудеса Моисея, и пророков, которые предсказывали события преходящие; дабы подготовить людские умы к чуду непреходящему, Он равно готовит и пророчества, и их свершение, но люди могут усом­ниться в них, а Господь желает, чтобы никаких сомнений ни у кого не было и т. д.

582. Света всегда довольно, чтобы просветить из­бранных, и темноты всегда довольно, чтобы вселить в них смирение. Темноты всегда довольно, чтобы ослепить отлученных, и света всегда довольно, что­бы осудить . и показать непростительность их вины. (Блаженный Августин, Монтень. “[Раймунд] Сабунд-ский”.)

Родословная Иисуса Христа помещена в Ветхом Завете среди такого множества никому не нужных родословных, что ее просто немыслимо обнаружить. Если бы Моисей перечислил предков только Иису­са Христа, это было бы слишком заметно. Если бы он их совсем не назвал, это могло бы пройти не­замеченным. Но, в общем, кто внимательно читает Ветхий Завет, тот обнаружит родословие Иисуса

Христа и там, где речь идет о Фамари, и в Книге Руфь и т. д.

Те, что приказывали совершать жертвоприношения, понимали их бесполезность, те, что вслух говорили о бесполезности жертвоприношений, продолжали их со­вершать.

Если бы Господь дозволил людям исповедовать лишь одну-единственную веру, она была бы слишком уж оче­видна; но вдумайтесь в существующую ныне путаницу вероисповеданий — и вы сразу различите среди них веру истинную.

Основное положение: Моисей был наделен острым умом. Следовательно, руководствуйся он рассудком, Моисей не стал бы утверждать то, что с этим рас­судком несовместно. -

Таким образом, все, что кажется явной слабостью, на деле оборачивается силой. Например: два родо­словия — апостола Матфея и апостола Луки. Разве же не очевидно, что тут не могло быть никакого сго­вора?