Сроки созыва Поместного Собора.

Устав 88 г. поставил высший орган церковной власти в положение, независимое от низших органов исполнительной власти, определив конкретные и непременные периоды созыва и состав Поместного собора «не реже одного раза в пять лет в составе епископов, клириков, монашествующих и мирян» (Устав 88, II, 2). Это решение соответствует приведённому выше Определению Священного Собора 1917 г.

Компетенция Поместного Собора.

Интересно, что Поместный Собор 1917-18 г. оставляет за собой всю полноту церковной власти: законодательную, административную, судебную и контролирующую. Положение 1945 г. и Устав 88 г. исключают «контролирующую» власть из компетенции Поместного Собора и никому её не передают.

Устав 2000 г. исключает из компетенции Поместного собора «законодательную», «контролирующую», «административную» и «судебную» власть [159]. Компетенция «высшейвласти», которая «принадлежит Поместному Собору», в пункте 1-м неконкретна. Устав 2000 передаёт высшую «законодательную и судебную» власть Архиерейскому собору, а «исполнительную» - Патриарху и Синоду [160].

Что касается «контролирующей» власти, она «приказала долго жить». Она вообще не существует в Церкви ни с!е зиге, ни с!е 1ас1;о, вопреки предостережению: «Раб тот скажет в сердце своем: не скоро придёт господин мой, и начнёт бить слуг и служанок, есть и пить и напиваться» [161]. Недостаток контролирующей и судебной власти остро ощущается в современной епархиальной жизни.

По срокам созыва и составу действующий Устав 2000 г. поставил Поместный Собор в.зависимость от решений низших ступеней церковной власти: Архиерейского собора, Патриарха и Синода (гл. II, 2).

Печальный результат такой зависимости очевиден: Поместный Собор не состоялся ни в 1995, ни в 2000 году.

Члены Поместного Собора.

На Поместный Собор 1917-18 г. епархиальное «собрание избирает закрытым голосованием пять Членов Собора, а именно: а) двух клириков, из коих один в сане пресвитера, а другой в сане епископа, пресвитера, диакона или из числа псаломщиков и б) трёх мирян» [162].

«Собор образуется из Членов по выборам, по должности и по приглашению Святейшего Синода и самого Собора» [163].

«Каждый Член Собора получает за подписью Председателя и скрепой Секретаря с приложением Соборной печати грамоту, утверждающую его достоинство» [164].

«Каждый Член Собора пользуется всеми правами, ему предоставленными» [165].

Устав 88 и Устав 2000 указывают, что «членами собора являются епархиальные и викарные архиереи РПЦ по своему положению» [166]. Остальных делегатов Устав нигде не называет «членами собора». Соборный статус и права «делегатов от клира, монашествующих и мирян, избранных на Собор», Устав РПЦ не определяет.

Из текста Устава не представляется возможным понять, являются делегаты полноправными членами Собора наравне с «епархиальными и викарными архиереями РПЦ» или имеют другой статус наравне с «приглашёнными богословами, специалистами, наблюдателями и гостями, степень участия которых определяется регламентом (несуществующим), но в любом случае они не имеют права участвовать в голосовании» (Устав 2000, II, 16). Неопределённость и двусмысленность узловых решений Устава 2000 оставляют на усмотрение исполнительной власти их практическое применение.

Определение Священного Собора 1917-18 г. «О высшем управлении Православной Российской Церкви» от 04.11.1917 г. называет «высшей властью ПРЦ Поместный Собор». Собор учредил два постоянно действующих органа церковной власти, правящих совместно с Патриархом в междусоборный период:

1. Священный Синод, представленный иерархами.
2. Высший Церковный Совет, представленный тремя иерархами из Синода и двенадцатью клириками и мирянами, избранными на Поместном Соборе.

Архиерейский собор не был самостоятельным органом власти. Он существовал в качестве Архиерейского Совещания на Поместном Соборе. Это была иерархическая часть высшего органа церковной власти, восполняемая клириками и мирянами до полноты Поместного Собора. Новое образование, отпочковавшееся от Поместного Собора, обязано своим возникновением чрезвычайным обстоятельствам послевоенной российской истории. Советская власть допустила Поместный Собор 1945 г. ради избрания Патриарха. Собор принял «Положение об управлении РПЦ» 31/1-45 г. и учредил новый орган власти: «Патриарх для решения назревших вопросов созывает, с разрешения Правительства, Собор Преосвященных Архиереев и председательствует на Соборе, а когда требуется выслушать голос клира и мирян и имеется внешняя возможность к созыву очередного Поместного Собора, созывает таковой и председательствует на нём» («Положение», 1, 7).

Сравнение 4-х Уставов выявляет тенденцию, дозревшую в Уставе 2000, к оттеснению Поместного Собора от принятия решений, сохранив за ним две функции: представительства и избрания Патриарха. Архиерейский Собор постепенно сосредоточивает полноту церковной власти в руках архиерейской корпорации.

«Положение» 45 г. и Устав 88 признают за Поместным Собором высшую законодательную, исполнительную и судебную власть: «В РПЦ высшая власть в области вероучения, церковного управления и церковного суда - законодательная, исполнительная и судебная - принадлежит Поместному Собору» [167].

Поместный Собор согласно Уставу 88:

«избирает Патриарха Московского и всея Руси и устанавливает процедуру такого избрания (II, 5 «д»);

«утверждает постановления Архиерейского Собора» (II, 5, «е»);

«устанавливает процедуру для всех церковных судов» (И, 5,»и»);

«является последней инстанцией, правомочной рассматривать догматические и канонические отступления в деятельности Патриарха» (II, 6);

«судит в последней инстанции все дела, предварительно рассмотренные Архиерейским Собором и переданные этим Собором для окончательного решения» (II, 7).

Устав 2000 г. ограничивает высшую власть Поместного Собора, исключив из его компетенции законодательную, исполнительную и судебную власть: «В РПЦ высшая власть в области вероучения и канонического устроения принадлежит Поместному Собору» (Устав 2000, II, 1).

Поместный Собор:

«избирает Патриарха Московского и всея Руси и устанавливает процедуру такого избрания» (II, 5, «е»);
«утверждает постановления Архиерейского Собора, относящиеся к вероучению и каноническому устройству» (II, 5, «г» (только)).

Прочая компетенция Поместного Собора либо дублируется Архиерейским Собором, либо передаётся его ведению.

Устав 88 ограничивает власть Архиерейского Собора тремя существенными принципами:

«Архиерейский Собор обладает полнотой законодательной власти, исполнительной и судебной деятельности в период между Поместными Соборами» (III, 2);
«Архиерейский собор подотчётен Поместному Собору» (III, 4);

«Постановления Архиерейского Собора входят в силу сразу после их принятия. Окончательное утверждение этих постановлений, равно как их отмена или изменение, осуществляется исключительно Поместным Собором» (III, 17). Из текста Устава 2000 все указанные ограничения исключены.

Устав 2000 называет «Архиерейский собор высшим органом иерархического управления РПЦ», оставляет за ним право принимать и изменять Устав РПЦ, судить Патриарха в первой и последней инстанции, назначает высшей инстанцией церковного суда [168], Если Устав 88 признаёт за Поместным Собором право принимать окончательные решения по делам, которые Архиерейский Собор подготовил и передал ему для окончательного решения, то Устав 2000 принял, что «постановления Архиерейского Собора входят в силу сразу после их принятия» [169], и точка.

Согласно Уставу 1917-18 г. «Патриарх, Священный Синод и Высший Церковный Совет ответственны перед Всероссийским Поместным Собором и представляют ему отчёт о своей деятельности за междусоборный период» [170].

Согласно Уставу 88 «Архиерейский Собор обладает полнотой законодательной власти, исполнительной и судебной деятельности в период между Поместными Соборами» [171].

Устав 2000 г. не ограничивает власть Архиерейского Собора пределами межсоборных периодов и не связывает его подотчётностью Поместному Собору.

Согласно Уставу 2000 г. Архиерейский собор дублирует права и полномочия Поместного Собора и наделён большим объёмом власти.

Новый статус Архиерейского Собора делает Поместный Собор лишним органом власти. «Архиерейский Собор 2000-го года акцентировал внимание на этом каноническом вопросе и призвал Церковь вернуться к практике апостольских времён, то есть считать высшим органом церковной власти Архиерейский собор» [172]. Как просто, оказывается, вернуться к «практике апостольских времён»: стоит лишь прогнать клириков и мирян с Поместного Собора!

Клерикальная екклезиология ставит два вопроса:

1. Если Церковь отождествляется с архиерейской корпорацией, куда выпадают клир и народ из Тела Христова? Где их место? Если же Тело Христово вмещает клир и народ, придётся признать, что архиерейская корпорация составляет не всю Церковь, а её часть. Тогда корпоративные интересы епископов могут не совпадать с общецерковными. Частное не всегда адекватно выражает общее. Частное может деформировать общее в силу своей ограниченности*

2. Апостол Павел свидетельствует: «Мы имеем ум Христов» [173]. Кто это «мы» на сегодняшний день? Кто является хранителем и выразителем Христовой истины в Церкви? Архиерейская коллегия? Клир и народ? Может быть, их соборное единство? Тогда где орган, в котором может прозвучать их голос?

Если «ум Христов» принадлежит архиерейской корпорации, её пределами ограничен Святой Дух, пребывающий в Церкви. Как же тогда Святой Дух говорит через святого Максима, который один противостоит архиерейской корпорации монофилитов? Патриархи со всем сонмом архиереев преследовали его, отрезали язык, отрубили правую руку, изгоняли и заточали, чтобы подчинился иерархической власти и признал единоволие.

Вселенский Собор 680-го года вместе со святым Максимом исповедал две воли во Христе: Божественную и человеческую, во всём покорствующую его Божественной воле. Монофилитская корпорация архиереев была осуждена.

Голоса, ставящие под сомнение целесообразность Поместных Соборов в РПЦ, имеют веские основания.

Во-первых, архиерейское совещание Поместного Собора по своему составу тождественно Архиерейскому собору. Оно имеет бесспорный авторитет и принимает по всем вопросам окончательные решения. На обоих голосуют только епископы.

Во-вторых, древние соборы не всегда проходили с участием клира и мирян. Поместный собор, не обременённый участием клира и мирян, сужает свой состав до Архиерейского совещания и совпадает по составу с Архиерейским собором. Сохраняя авторитет своих определений, он требует меньших затрат на организацию. Если окончательное решение всегда остаётся за епископатом, стоит ли тратиться, восполняя состав Собора клириками и мирянами?

Отвечая на этот вопрос, следует учесть три существенных обстоятельства:

1. Упразднение Поместного Собора из структуры РПЦ принципиально меняет основы её канонического устройства и возвращает церковь в синодальную эпоху. Такое решение может принять последний Поместный Собор. Лишённый его поддержки Патриарх, избираемый в закрытом заседании одними архиереями и подсудный им, сохранится в качестве знаковой фигуры и займёт место Первоприсутствующего в архиерейском синклите.

2. Положение современного епископа на Соборе принципиально отличается от положения епископа на древних соборах. Согласно древней традиции епископа избирала местная церковь. На соборе он представлял свою епархию не только в силу своего административного положения, но в качестве избранника местной церкви. Поместный Собор 1917-18 г. [121] восстановил практику древней церкви избирать епархиального архиерея всем народом и клиром местной церкви. Прецеденты оказались удачными. Так были избраны на кафедру святые Вениамин (Казанский) и Тихон (Белавин). Соборное избрание не следует смешивать с демократическим принципом большинства голосов. Соборность не опирается на большинство. Она свидетельствует откровение воли Божией: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал, и поставил вас» [174].

Устав 2000 г. восстановил синодальную практику назначений епархиальных архиереев решениями Синода. Назначенный Синодом епископ представляет епархию не как её избранник, но лишь в силу своего административного назначения. Больше того, в примечании к гл. II, 16, Устав подчеркнул, что «избрание Патриарха Московского и всея Руси проводится в закрытом заседании». Клир и народ РПЦ не могут принимать участие в избрании Патриарха.

Такая практика отменяет принцип всенародного избрания патриарха, учреждённый Поместным Собором 1917-18 г., и значительно снижает авторитет Патриарха среди епископов. Новая практика вводит принцип «белого дыма», свидетельствующего, что конклав кардиналов за закрытыми дверями пришел к согласию относительно кандидатуры Первосвященника. Такая же практика существовала на выборах генсека в политбюро.

3. В древней Церкви существовала рецепция церковных решений. Епископы принимали решения на Соборах, а церковное тело могло согласиться с ними или отвергнуть их. Разбойничий собор 449 г. в Ефесе не был реципирован церковным народом, и его решения не получили силу церковных определений. Соборное сознание Церкви требует в каждом решении непременного участия клириков и мирян. Архиерейский собор представлен только архиерейской корпорацией.

Исключив участие клира и мирян, исключив рецепцию церковного тела, Архиерейский собор не может выразить сознание Поместной Церкви. Он выражает корпоративный консенсус епископата.

Клирики и миряне не обязательно должны заседать или участвовать в принятии решений. Поместный Собор открывает возможность каждому из них высказать своё согласие или несогласие. Достаточно, чтобы Церковь выслушала его суждение. Слово рождается, когда оно сказано. Изречённое слово обретает свою судьбу. Слово может родиться в Церкви не только через епископа, ибо Дух рождает слово, через кого благоволит. Решения всегда остаются за епископами. Своим участием на Соборе клир и миряне выражают «Аминь» церковной полноты. Эту полноту Символ Веры именует соборностью Церкви.

Решения Архиерейского собора выражают только единство Церкви. Решения Поместного Собора выражают оба симметричных признака святой Церкви: единство и соборность. Рецепция соборной полноты сообщает решениям Поместного Собора высший канонический авторитет.

Современная церковная практика лишила голоса клир и народ. В Церкви «наступает глухота паучья». Онемел клир, «народ безмолвствует», поскольку действующий Устав не гарантирует, а епархиальная практика исключает орган, способный донести до слуха Церкви суждения клириков и мирян, независимые от исполнительной власти.

Опасно отождествить соборное единство Церкви с корпоративным консенсусом епископов и подменить соборный разум Церкви мнением архиерейской коллегии. Приходское собрание с Приходским советом являются фиктивными структурами. Они не имеют ни голоса, ни значения, ни задач. Епархиальные собрания подменены собраниями епархиального духовенства. Мирян туда физически не допускают, а клирики молчат в страхе перед епископом, поскольку клир «не должен сметь своё суждение иметь». Клир и народ не могут влиять на церковную жизнь. Вынужденное молчание народа Божия препятствует Святому Духу «дышать идеже хощет». В истории Церкви Он свидетельствовал не только через епископов, но устами простого монаха Максима или диакона Афанасия из Александрии.

Глава 11. Народ Божий

Раскрывая екклезиологический смысл понятия «Лаос ту Феу», Священное Писание называет всю Церковь «святыми и верными братьями во Христе» [175], подчёркивая единую природу всех рождённых в водах крещения и «имеющих помазание От Святаго» [176]. «Сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы благоприятные Богу Иисусом Христом. Вы - род избранный, Царственное священство, народ святый, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий» [177].

Екклезиологический статус «царственного священства» всего народа Божия следует из онтологии Тела Христова: «Все мы одним Духом крестились в одно Тело» [178]. Весь Лаос ту Феу составляет единое «Тело Его, которое есть Церковь» [179].

В Церкви есть различные индивидуальные служения. «Каждому из нас дана благодать по мере дара Христова. И Он поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями к совершению святых, на дело служения, для созидания Тела Христова, доколе все придём в единство веры и познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова» [180]. Каждый орган имеет своё назначение, необходимое для жизни тела. Однако в онтологическом порядке различие функций имеет вторичное значение по отношению к единой природе всего тела.

Различие служений в Церкви не разрушает единство её природы. «Дары различны, но Дух един» [181]. Различие индивидуальных служений выражает богатство благодатной жизни, дарованной каждому христианину в святых таинствах Крещения, Миропомазания, Евхаристии. Все служения имеют харизматическую природу. В церкви не может быть безблагодатных членов. «Каждому из нас дана благодать по мере дара Христова» [182].

Каждый христианин несёт своё служение, к которому призван и освящён, ибо «от полноты Его мы все приняли и благодать на благодать» [183]. Церковная традиция знает изначально служение епископа, пресвитера, диакона. Однако апостолы в посланиях к отдельным церквам называют всех христиан «святыми и верными», не акцентируя иерархические степени в своём обращении. Понятие «святой» не звучит как антоним «грешника». «Святой» означает инаковость природы, которой мы приобщаемся во Христе, «соделоваясь причастниками Божеского естества» [184].

Исходя из первохристианских источников, имеющих бесспорный авторитет, можно определить екклезиологический статус народа Божия как «Царственное священство».

Именно такой смысл несёт в себе понятие «христианин», восходящее к апостольской эпохе. Его определяющими признаками являются святые таинства: Крещение, Миропомазание, Евхаристия.

Харизматические служения апостольского периода со временем значительно оскудели и трансформировались. В современной церковной практике наиболее выражена харизма пастырского служения. Сохраняя учение о «царственном священстве», древняя церковь не разделяла своих членов на "sacer" и "profani". Они все были «сограждане святым и присные Богу» [185]. Мы не найдём в Священном Писании и Предании терминов, коррелятивных нашему понятию «миряне». Народ Божий обозначал всю церковную полноту: епископов, клириков и лаиков. Все христиане имели единый екклезиологический статус. «Литургическое различение народа и клира перешло в их отделение... Мечом, который окончательно разделил церковное тело на две части, было учение о посвящении. Различие между священниками и мирянами не в служении и не в особом положении. Это различия вторичного порядка. Различие между ними заключалось в различии природы.

Посвящение меняет природу посвященного подобно тому, как крещение меняет природу вступающего в церковь. В догматическом сознании возникает учение о «втором крещении», утверждающее онтологическое различие между клириками и лайками. Идея посвящения привела в состояние анабиоза учение о царственном священстве. Когда Тридентский собор провозгласил невозможность лаизации клириков, то он для западного богословского сознания утвердил онтологическое различие между клириками и лайками» [186].

Трансформация церковной традиции поставила под вопрос екклезиологический статус лаиков в Церкви. Если священники и миряне имеют разную онтологию, которая из них тождественна онтологии Тела Христова? Ап. Павел утверждает, что «мы,
многие, составляем одно тело во Христе» [187]. Идея посвящения низложила лаиков в мирян и заморозила Богооткровенное учение о «царственном священстве».

Приходской Устав 1917-18 г.

«Приходской Устав 1917-18 г. называет лаиков «прихожанами», наделяя их каноническим статусом в правовом пространстве общины конкретного храма. Канонический статус «прихожанина» обоснован договором, который заключает с общиной храма каждый прихожанин.

Подписывая договор с общиной, христианин становится законным прихожанином выбранного им храма, осознаёт себя причастником Евхаристического собрания конкретной общины. Договор ставит всех прихожан в равное положение и наделяет каноническими правами.

1. С согласия прихожан их регистрируют в Приходской книге как постоянных членов прихода: «Все прихожане с их семействами, имеющие местожительство в пределах прихода, вносятся причтом в особую книгу. В книге, в особых графах, отмечаются имя, фамилия, звание, род занятий каждого, время его рождения, крещения, бытия у исповеди и св. Причастия, вступление в брак, время смерти, переселение в другой приход или выбытие из прихода» [188].

2. Регистрация в Приходской книге обеспечивает каждому прихожанину его канонические права согласно Уставу: «Право участия в Приходском собрании с решающим голосом имеют все члены причта и прихожане обоего пола, достигшие 25летнего возраста и занесённые в приходскую книгу» [189].

Приходской Устав 1917-18 г. обеспечивает каждому христианину канонический статус «прихожанина» в избранной им приходской общине. Каждый прихожанин приобретает право участвовать в решении вопросов приходской жизни наравне со всеми прихожанами и причтом храма. Понятие «Приходского собрания» совпадает с понятием «Приходской общины» храма. Канонический статус «прихожанина» данного храма определяется двумя квалифицирующими признаками:

1. Постоянный член прихода.
2. Регистрация в Приходской книге.