Адольф Шляйпфер. («Ирминсуль», №5, 1982)

Как мы и говорили, перечисляя наши книги в апреле 1982, теперь мы приступим к рассмотрению традиции Карла Марии Вилигута, как она описана в книге Р. Мунда «Der Rasputin Himmlers ».

О росте влияния нового Века Хеймдалля можно ясно судить по тому, как давно забытая мудрость и древние методы целительства — магическое знание народов традиции — всё уверенней вступает в свет и становится доступной современным людям, во всё большем количестве изданий, книг, лекций, и число сторонников древней мудрости растёт.

Те, кто внимательно наблюдает за этим развитием и видит больше, чем только неприглядную сторону нашего изменчивого времени, должны понимать, что посреди эксплуатирующих и порабощающих идеологических систем модерна прорастает совсем новое семя — которое рано или поздно положит этим системам конец — и для того, чтобы изменить основы, не нужна будет мировая война или другая крупномасштабная катастрофа.

Всё же, природа не знает скачков, а потому новая весна народов придёт посредством «мягкого насилия».

В этом контексте совершенно не удивительно, что в германских землях, которым пришлось вынести все страдания, засвидетельствованные людьми с началом письменной истории, вдруг обнаружились традиции, наличие которых никто не осмелился бы предположить ввиду бесконечных и чрезвычайно тщательных преследований традиционной германской культуры со стороны церкви и других властей.

Но чудо это является фактом, а предание огласке этих традиций в книжной форме стало возможным только сейчас — никак не раньше — ввиду очевидных космических причин. Несмотря на это, традиция Вилигутов была известна узким кругам ещё с тридцатых годов.

Разумеется, в академическом смысле сложно дать подтверждение подлинности традиции Вилигута, поскольку некоторая неясность присуща самому характеру материала, и, разумеется, над этими традициями также развернётся своеобразное «перетягивание каната», подобное прениям вокруг «Хроник Ура–Линды»[62].

С публикацией этих давно скрываемых традиций наших собственных предков, мы возвращаем себе не только фундаментальные знания предшественников — которые могут оказаться недостающим звеном в цепочке обретённых знаний — но также берём на себя труд решать вековые вопросы и разбираться с роковыми заблуждениями. Эти традиции, по крайней мере поверхностно, исчезли из сознания белых людей, и, стало быть, исполняли роль того, что в психологии называется «подавленным». Открытие традиции Карла Марии Вилигута позволяет нам уже в совершенно новом свете увидеть все страдания, выпавшие на нашу долю в истории, и заново переосмыслить всё, открытое ранее.

Ведь едва ли найдётся кто–то, не способный заметить, что многие века, и даже тысячелетия, тёмное влияние неясной, демонической противостоящей силы — всегда принимающей новую форму — подавляло, порабощало, использовало, лишало воли, и наконец, медленно, но верно (а иногда и мгновенно) всевозможными способами лишало жизни лучших и благороднейших из белых людей.

Кто же ещё не заметил, что со всё нарастающей силой, через века до сегодняшнего дня прослеживается тяга к тому, чтобы преградить дорогу всему правильному, естественному, благотворному для нашего народа, придать ему вид нелепости, или подвергнуть застою, а вместо него насадить всё вредящее нашему народу, разрушительное, низкое, коварное, жуткое — одним словом, злое — в манере почти выверено–методичной?

Сколь многие, распознав и увидев эти факты, были опустошены горем, потеряли веру в божественную силу и справедливость, когда узрели, как день за днём, годы, десятилетия и века уплывали, а поистине благородные силы не имели даже возможности утвердиться, не говоря уже о том, чтобы повлиять на нахлынувших отовсюду прислужников тьмы? Кто же не усомниться в справедливости, не зная причин этим страданиям? Но внезапно, в заключительный этап Сумерек Богов, который одновременно является и новой Зарёй, становится очевидным, зачем же были нужны эти непереносимые страдания — тяготы, которые всегда должно вынести благородным, в почти бесконечных веках, исполняя роль своего самопожертвования.

Незадолго до того, как вместе с последним непосредственным его носителем, Карлом Марией Вилигутом, исчезло и само знание клана Вилигутов, некоторые сущностные черты этой тайной традиции были доверены бумаге некоторыми из его учеников, и доступны нам теперь в виде нескольких фундаментальных трудов.

Из них же мы узнаём и о неконтролируемом сопротивлении, очевидно непреклонном отрицании (согласно традиции, зародившемся в самых отдалённых веках) плана, приносящего все эти страдания. Это противостояние «плану Кристуры», как он был поименован в традиции Вилигутов, и его приверженцам «ирминам». Противниками этого плана спасения выступали «вотанисты», духовными наследниками которых считаем себя мы, арманы.

Итак, вот моменты, интересные нам в саге Вилигутов, в том виде, в каком нам представляет её Мунд:

Наиболее значимыми для нас, арманов, деталями в традиции Вилигута несомненно являются:

1. Утверждение о том, что от начала развития человечества существовало некое «кристианство», целью которого было улучшение породы дочеловеческих форм (так называемых «детей камня») посредством упорядоченного скрещивания с высокоразвитыми, но слабыми в телесном отношении детьми света. Жертвы эти приносились, предположительно, из духа некоего дохристианского альтруизма и благодетельности.

2. Восстание против вышеизложенного плана вотанистов из числа детей света.

Чтобы хотя бы в общих очертаниях воспринять эту информацию, надлежит знать, что все эзотерические традиции (не только Вилигутов, но, например и «Тайная доктрина», переданная из Гималаев посредством Е. П. Блаватской или антропософия Рудольфа Штайнера) ни в коем случае не подтверждают теорию Дарвина о человеческой эволюции, но скорее рассказывают о постепенном преображении человечества из высших миров разреженной материи в нынешнее состояние телесности. Это верно, даже если имела место и физическая эволюция, то есть «восхождение» дочеловеческих форм, которые некоторым образом были связаны с «высшими» тонкоматериальными сущностями. Кроме того, существует и платоническое учение об изначальной двойственной природе дочеловеческих рас, лишь позднее разделившихся на два пола.

Лишь тот, кто знаком с этим контекстом, сможет извлечь что–то из традиций Вилигутов. Поэтому некоторые сведения будут представлены во вступлении.

Изложенная как можно более кратко, традиция Вилигутов заявляет о существовании примордиального кристианского мира, обладающего планом человеческого возвышения, эволюции (написание через «к» отличает его от пришедшего тысячелетиями позднее христианства). Представители этого мира называются «ирминами», а те, кто противостоит их плану скрещивания — «вотанистами».

Эта ситуация, хотя, может быть, и искусственно, практически не изменилась и по сей день! Ведь основы к(х)ристианства, с какой буквы бы оно не писалось, и вотанизма остались прежними. К(х)ристианство — это религия спасения, то есть религия, стремящаяся сократить путь через материю в земной жизни. В представленном случае — посредством сокращения естественного периода эволюции «людей камня», так, чтобы они как можно скорее снова поднялись на «тонкий план». В противоположность ему, вотанизм, как и все природные религии, является религией радости и творения, и ни в коем случае не считает и творение, и в первую очередь, Землю, «юдолью печали». Тело не является темницей духа, но скорее, создано божеством ради собственной радости от воспроизводящегося исполнения божественных возможностей, и, стало быть, ради нашего счастья и радости существования. В таком рассмотрении любой «короткий путь» в эволюции космоса или человечества не имеет смысла.

Погружаемся ли мы в пучины традиции Вилигутов, или рассматриваем христианство позднейших тысячелетий, в обоих случаях мы сталкиваемся с религией спасения , которую мы, вотанисты, приверженцы «радости творения», должны отвергать.

Но возвратимся же к Вилигуту, носителю традиции. Тот факт, что его заявления касаются нигде больше не зафиксированной предыстории нашей расы, и, стало быть, представляют большую ценность, не должен мешать нам осознавать, что Вилигут сам является «ирмином» (а стало быть, принадлежит к кристианам). Значит, все его суждения излагаются с позиций кристиан, которые в прошлом, так же, как и сейчас, видят в вотанизме противника или врага!

Мы (руководство Armanen Orden ) годами знали об этих традициях из собрания сочинений, приведённых выдержками в книге Мунда (согласно приложениям в этой книге, они будут опубликованы во второй работе)[63]. Они включают и сведения о господине Эрнсте Лёйтерере (названного в сочинениях Гвидо фон Листа «Тарнхари»), носителе мудрости вотанистской традиции . Например, господин Гюнтер Кирххоф, знавший и Вилигута, и Лёйтерера, пишет о том, как посредством интриг Вилигут отправил Лёйтерера в концентрационный лагерь, обвинив в шпионаже в пользу Англии, поскольку там у него имелись члены семьи. Господин Мунд в своей книге об этом не упоминает, хотя и цитирует Кирххофа.

А ведь, согласно объяснениям Рудольфа Гесса, план его полёта в Англию с целью предотвращения войны между Англией и Германией полагался на английские дворянские круги. Но, прежде чем он сумел достичь их, он был предан, и оказался в руках оппозиционной партии Черчилля, или его секретной службы, а задание оказалось провалено. Возможно, что между английской знатью и «Лёйтерером фон Райденштайном» действительно были связи, особенно если именно Гесса считать наиболее вероятным защитником эзотерических интересов Третьего Райха. В любом случае, после его закончившегося неудачей перелёта в Англию, астрологи оказались в тюрьмах, а движение естественного здоровья задушено (по наущению фармацевтической индустрии, ставшей после начала войны единственной структурой, получающей доход от валютных операций), потому что исчез тот, кто ранее защищал их.

Как бы там ни было, ясно, что кристианин Вилигут и вотанист Эрнст Лёйтерер были потомственными врагами по причинам, изложенным в их традициях. Здесь мы хотели подчеркнуть, что при рассмотрении и оценке традиции Вилигутов, мы должны всегда помнить о том, что вотанисты, с которыми мы очевидно связаны общими основами представлений, в ней изображены врагами, а их мотивы и поступки также показаны лишь поверхностно и враждебно.

Примечательно и то, что в совершенно патриархальном клане Вилигутов, отец, управлявший им, выбрал для первенца (будущего носителя традиции) именно имя Карл Мария. Вероятно, это наизначительнейшая из всех привязок к католичеству. Кроме того, семь членов клана были казнены Карлом, убийцей саксов. К нему было прибавлено и имя Девы Марии, что является типичной для родителей католических кругов ссылкой на католическое вероисповедание! Такие элементы совершенно явны, и не кажутся «скрытыми» даже в современной среде.

Так или иначе, арманы и другие не–христиане (через «к» или «х»), изучая сагу Вилигутов, должны иметь в виду, что христианство (через «к» или «х») — не просто отпрыск иудаизма, который можно осудить, как инородную религию (к тому же, навязанную силой). Это давно известно руководству Armanen Orden . Более важен тот слой, о котором мы уже говорили, и который более вдумчивый исследователь может обнаружить, удалив внешний лоск востока и христианства. Всё же, насколько возможно предотвращая волнения, мы избегаем публичного обсуждения религиозных и исторических фактов, окружающих к(х)ристианство. Потому что — как следует из написанного — даже христианство, основанное на нашем «собственном» базисе, несовместимо с нашей природной религией, которую мы называем вотанизмом . Кроме того, мы должны исходить из представления о том, что германские и кельтские народы, воспитанные с детства в христианском духе, могут действовать в лучших интересах собственного духовного излечения (то есть, беспристрастной оценки фактов) лишь связав себя исключительно с не–к(х)ристианскими проявлениями наших традиций — чтобы в достаточной мере освободиться эмоционально и духовно для изучения к(х)ристианства, которое мы, вотанисты, отвергаем в любом случае. Так или иначе, мы считаем целесообразным распространение собственных учений вотанизма, более привлекательных по нашему мнению, нежели примирение с другими представлениями .

Это не означает, что мы не признаём традицию Вилигута важной частью нашего развития, в тех случаях, когда она отвечает фактам. Это означает, что мы желаем развивать свою религиозность как вотанисты , а не ирминокристиане !

* * *

Нужно сказать и о мнении Мунда, будто учение Вилигута оказало влияние на нашего старого мастера, Гвидо фон Листа. Это касается не только плана Кристуры, но и общих указаний на устройство космоса, уклада германских провинций и пр. — сведений, несомненно, ценных и для того, кто отвергает Кристуру. В этом отношении нельзя с уверенностью исключить вероятность того, что Лист мог использовать общие с Вилигутом фрагменты германских эзотерических традиций, и нет причин не признавать их, но суть в том, что Лист нигде не упоминает Вилигута, а признаёт только «Тарнхари », то есть Эрнста Лёйтерера, представившегося нашему старому мастеру, Гвидо фон Листу, как носитель вотанистской мудрости и прямой потомок Вёльсунгов, то есть клана Водана .

В биографии Листа авторства Й. Бальцли (1917) читаем на стр. 146:

Именно в этом [1911] году шестидесятичетырёхлетний исследователь пережил событие, наверное, в наши времена уникальное. Долгое время он предполагал, основываясь на своих находках и результатах исследований, что и сегодня должна существовать группа арманов, происходящих из древних времён; но никогда он не мог доподлинно проследить за их следами в истории, хотя и часто думал, что обнаружил их. А теперь, эта группа арманов сама открылась ему, и их благородный предводитель написал господину Гвидо фон Листу 11 ноября 1911, что именно «… тайная унаследованная память приводила его к его находкам. Это совершенно соответствует племенным традициям Вёльсунгов (которые являются племенным выражением арманства), согласно которым он (то есть, высокий, Тарнхари) дал господину Гвидо фон Листу знать о себе — древний клановый закон предписывает, чтобы клан открылся тому, кто, не зная о его существовании, сделает доступными сведения об ариогерманской предыстории, согласующиеся с их племенной традицией. Этот случай был первым за более чем три тысячи лет».

Кроме того, Эрнст Лёйтерер (Тарнхари), предоставил вполне убедительное доказательство своего наследия в своей книге «Aus den Traditionen der Laf–tar–ar–Sippe » («Из традиций клана Лаф–тар–ар»), распространённой тогда в узком кругу друзей.

Таким образом, гораздо более вероятно, что Лист пополнил сведения, полученные из наследственной памяти, посредством контакта с Тарнхари.

Но Мунд цитирует предисловие Э. Густафсона к седьмому номеру«Hagal »:

Мы знаем, что Лист не выдумал своё знание о рунах уже будучи слепым, но честно и с большой мудростью, после тщательного изучения, соединил традиции нескольких семей в обобщённую форму германской религии, науки и закона. Мы знаем, что большинство его работ прекрасны и верны, но знаем и то, что некоторые предметы он представлял в неверном свете, и особенно ошибочен его вотанистский подход .

Разумеется, он делает это лишь с намерением подтвердить влияние Вилигута на Листа, но не обращает внимания на то, что Лист при этом оказывается оклеветанным.

Всякий, кто хоть в малой мере может судить о Листе, или обладает хоть каким–то понятием о человечестве, ясно понимает, что Лист не потакал никаким мистификациям, но действительно обладал унаследованной визионерской памятью, из которой и черпал информацию, в особенности в период временной слепоты. В своей переписке Лист и сам говорит, что клан Тарнхари приблизился к нему лишь потому, что он пришёл к этому знанию, основанному на унаследованной памяти . Если бы Лист не умер в 1919 году, ему наверняка было бы что сказать этому легкомысленному Густафсону пятнадцать лет спустя. Если бы Густафсон потрудился быть более осведомлённым, ему стало бы ясно, что Лист никак не мог «ошибаться», особенно в отношении вотанизма, поскольку рассказывал о нескольких кланах, возможно повлиявших на него, но очевидно, что только вотанистские открытия были подтверждены кланом Лёйтерера. Но Густафсон был к(х?)ристианином… и для него не составило труда оклеветать вотаниста, особенно если понимать, что религии спасения существуют лишь потому, что их последователи не могут или не хотят увидеть логическое завершение плана развития, потому что, сделав так, они уже не останутся последователями религии спасения. Более того, самообман — предпосылка для религии спасения, не важно, какой именно. Не удивительно, что говоря о Листе, Густафсон не доводит рассуждения до их логического завершения.

Кроме того, не только глупо, но и показательно, что некий примкнувший позднее последователь, в важнейших фундаментальных вопросах полагающийся на труды великого учителя, говорит об «ошибке» своего наставника.

И главным образом, упускается из виду тот факт, что Лист в своих работах провозглашает божественный образ Вотана в космологических описаниях, например в «Тайне рун», «Религии ариогерманцев» и в «Письменности ариогерманцев», а также исчерпывающее и фундаментальное значение этого образа в германской космологии и теогонии. Более того, в других своих более повествовательных или поэтических работах он постоянно указывает на сущностную связь Водана с миром чувств германской души — о чём позже говорил и Мартин Нинк, видевший в Вотане первоначальный образ самого германского человечества[64](психологическое соответствие характеристик Вотана и германского народа — также и наиболее впечатляющий контраргумент против всех «Кюммер–германцев», то есть, последователей Бернхарда Кюммера и пр., придерживающихся мнения, что Вотан — «заимствованное» божество, пришедшее в Германию в позднейшие времена).

В работах Листа нет ни тени сомнений касательно значения Вотана в космической сфере германской религии. Его уверенность решительно противоречит традиции Вилигутов, рассматривающей вотанизм как религиозность, подлежащую осуждению, противостоящую их «ирминической вере», кристианству.

Если Лист не только изучал эти вопросы в традиции Вилигута, но и якобы сделал их частью выводов собственных исследований, то совершенно непонятно, почему Лист нигде ни в малейшей степени не упоминает о традиции Вилигута, тем более о «плане Кристуры»! На самом деле, как можно допускать возможность какого–либо сотрудничества Листа с Вилигутом, если последний был категоричным противником вотанизма?

Всё же, из сочинений, не включённых в обсуждаемую здесь книгу Мунда, а также, разумеется, из признания Вилигутом двух религиозных форм, известно, что Вилигут при всём неодобрении считал вотанизм необходимой частью германской религии, и в таком контексте можно предположить некоторое его сотрудничество с вотанистом Гвидо фон Листом. Но это не объясняет того, почему в своих работах и во всей своей космологии Лист совершенно игнорирует весомую традицию Вилигутов, строящуюся вокруг плана Кристуры, особенно, если, как считается, он сам использовал фрагменты этой традиции. Само собой, вероятно, что будучи вотанистом, Лист не слишком ценил традиции Кристуры, так же как и вотанизм не был в почёте у Вилигута.

В противоположность вотанической космологии, полностью самостоятельной и гносеологически завершённой в том виде, в каком нам оставил её Лист, план Кристуры действует как троянский конь в стенах религии вотанизма. Стены её означают не ограниченность, препятствующую дальнейшему воплощению, но скорее законченность, не требующую дальнейшего приращения. В любом случае, огрехи обнаруживаются и в доступных фрагментах традиций учеников Вилигута, когда они описывают вотанизм лишь в контексте исторических, временных событий, с привязкой к ключевым личностям человеческой истории — в то время как значение Вотана как всеотца и космического Бога Творения, ясно выраженное в космологии Листа и в широко известной германской мифологии , совершенно не упоминается традицией Вилигута!

Кроме того, в сравнении представления Листа о вотанизме, и религиозной системы Вилигута обнаруживается отсутствие прямых соответствий, особенно в том, что касается космологии и теологии. Таким образом, влияние Вилигута на Листа оказывается очень спорным, по–крайней мере, в фундаментальных аспектах. В любом случае, можно с уверенностью сказать, что представление Листа о вотанизме обусловлено фундаментально отличным от традиции Вилигутов (по–крайней мере, его учеников) знанием.

Среди прочего, обнаруживается также и противоречие в понятии о Богах и их значении, когда на 150–ой странице своей книги Мунд сообщает о словах Вилигута: «У германцев никогда не было «Богов», как в Риме. Им был известен только «Gothari» и его царство творения», а затем, на стр. 161 традиция Вилигута сообщает: «…в то время как Кимры остались объединёнными под влиянием ванской богини Фрейи на протяжении 144 тысяч лет…», и чуть далее «…что прослеживается вплоть до влияния асов ». Это очевидное противоречие требует пояснения: как знает каждый европейский специалист в области генеалогии, даже если они и не любят говорить об этом, фамильные деревья всех старых кланов, прослеживающихся до времён, предшествующих Тридцатилетней войне, отчётливо восходят к «богам ». В традиции же Вилигутов Боги синонимичны духовным «правителям» (Walter ) и «проводникам» (Lenker ), планировавшим и проводившим историю человечества. Ошибкой будет приравнивать «разумы с ограниченными сферами деятельности в космосе», наших Богов, к вселенскому божеству. Ведь, хотя все эти Боги и являются частями, отколовшимися от вселенского божества, они всё же, в собственных сферах существования, также отделены от божества, как и каждое человеческое существо, в свою очередь, являющееся частью своего прошлого Бога, и, стало быть, и маленькой частью вселенского божества! Но эти «божественные осколки», отколовшиеся от Got, UR, Всематери и пр., как их можно назвать, согласно теории К. Г. Юнга об архетипах, всё же являются нашими Богами, возглавляющими духовную и божественную иерархию, в процессе уплотнения духа в материю (основной план всего творения во вселенной), отделяются от вселенского единства, чтобы посвятить себя частным обязанностям в творении. Эти Боги , к тому же, являются «коллективными душами» различных рас, народов и племён, и, стало быть, люди происходят от них. Каждый культ Богов — это также и культ предков. Когда Вилигут отвергает почитание Богов, это подобно тому, как если бы в воинской иерархии кто–либо вздумал отказаться от подчинения младшим командирам, и признавал бы авторитет только старших офицеров. Потому такие замечания никого не должны смущать.

Пример подобного же явного противоречия в упоминании о том, что Вилигут «отвергал магию». В то время как его духовные практики — к примеру, рунные молитвы и их ключи — это, разумеется, магия в чистом виде.

В целом, из книги Мунда можно извлечь изобильную пищу для ума и духа, материалы, с которыми следует ознакомиться всем заинтересованным германской религией. То, что подобные ранее неизвестные традиции вообще существуют, после всех церковных и иных преследований дохристианской культуры наших предков — само по себе достаточная причина, чтобы ознакомиться с ними, даже если при этом и придётся столкнуться с новыми трудностями. От этих трудностей нельзя просто уйти, если мы считаем традиции Вилигутов подлинными.

Тот, кто следит за заявлениями традиции Вилигута, вскоре обнаружит, что ирминическое кристианство и вотанизм представляют полярные силы в сознании наших предков. Нельзя сказать, что одна из них верна, а другая ошибочна. Скорее, мы имеем дело с законами и движущими силами человеческого развития, уклониться от которых невозможно, они выстраивают полную космологию в своём упорядоченном противостоянии. И связано это, как мы указали, не с какими–либо представлениями о предметах, но скорее с самим положением вещей . Всё же, задача вотаниста в этом плане космического развития остаётся неизменной — следовать собственной дорогой спасения, и стремится к исполнению собственных целей . Разумеется, процесс этот не бывает свободным от противоречий, и путь не может быть пройден «мирно», без эмоционального взаимодействия со «стороной Кристуры».

Из того, что мы знаем о положении вещей, лишь недавно стало возможным понимание законов взаимно обусловленной естественной Нужды. Возможность её проявления особенно очевидна в связи с тем фактом, что план Кристуры, план скрещивания ради развития человечества может считаться завершённым, а с ним уходит и необходимость постоянного самопожертвования благородных и высоких ради возвышения неразвитых.

Разумеется, едва ли мы найдём какое–либо подтверждение аутентичности традиций Вилигутов в академическом смысле, поскольку сама природа подобных знаний такова, что ожидать каких–то открытий не приходиться.

И главное — необходимо отметить, что во всей традиции Вилигутов женский космический элемент почти совершенно отсутствует, что, разумеется, весьма ощутимо на нашем земном плане. Учитывая развитие женского Века Все–Матери, его отсутствие не позволит к(х)ристианской мысли развить в будущем сколько–нибудь обширную деятельность.

Адольф Шляйпфер

Grandmaster, Armanen Orden

Приложение E: Беседа с фрау Габриэль Винклер–Дехенд

(выдержки из переписки с Манфредом Ленцем)

[1997]

– Фрау Винклер, вы лично знали Вилигута. Расскажите о том времени, когда вы работали под началом этой противоречивой личности в штабе райхсфюрера SS, Генриха Гиммлера?

– Полковник Вилигут и моя мать дружили ещё до 1933 года, и она очень интересовалась его традицией. Поэтому она часто посещала его в Морцге, где у Вилигута был домик с конца Первой мировой войны. При доме был сад, за которым он ухаживал сам, чтобы прокормить семью. Должно быть, в 1933 году в Австрии полковник столкнулся с преследованиями из–за связей с Шёнерером и Люггером, и моя мать пригласила его переехать в наш безопасный дом в Констансе. Вскоре после этого, Вилигут рассказал в письме, что познакомился с Гиммлером на конференции Nordische Gesellschaft в Детмольде. Гиммлер был чрезвычайно заинтересован традицией Вилигута и пригласил его в Мюнхен, где он смог бы исследовать подобные вопросы в небольшом ведомстве майора Сухсланда и господина Файхтенбайнера. Вскоре после этого полковник навестил нас вместе со своим первым адъютантом Максом Райгером. Вместе мы отправлялись в небольшие экскурсии, которые мне были очень интересны. Когда однажды мы были в пути, Вилигут, вероятно, заметив мою большую заинтересованность, предложил присоединиться к его работе в качестве «падчерицы». Его собственные дочери были далеко, одна была замужем, а вторая училась в университете. Но вначале он должен был спросить позволения Гиммлера. Разумеется, я охотно согласилась, и вскоре после того, как он вернулся в Мюнхен, я получила телеграмму, в которой значилось, что я должна ехать к нему. Я направилась в Богенхаузен, а оттуда мы сразу поехали на собрание [национал–социалистической] партии. Моей сестре и её дочери было позволено ехать с нами; для всех нас это было незабываемое и потрясающее время. В начале ноября нас переместили в Берлин, где мы обосновались как отдел Управления по вопросам расы и переселения.

– Какое впечатление произвёл на вас Вилигут?

– В то время, несомненно, полковник был очень значимой личностью для меня, и много раз подтверждал эту значимость. Но, к нашему сожалению, постепенно он стал меняться. Моя мать подозревала, что он просто физически не подходит для такой работы, где с его пути убиралось всякое препятствие, так, чтобы его ничто не беспокоило. Из–за этой непривычной «праздности», наверное, и началось его «окостенение». Разумеется, мы заметили это, потому что знали, каким он был ранее, и возможно, позже это добавило неоднозначности его положению. В конечном итоге он стал считаться шарлатаном. Это было уже после того, как я перестала с ним работать, хотя странности в его поведении начались ранее, что позже и привело к моему уходу. Каждый вечер, когда я уходила, он напивался. Из–за этого Гиммлер то и дело просил меня задерживаться с ним дольше, несмотря на то, что я неоднократно заявляла о желании уволиться: из–за интриг, направленных против меня (наверное, вызванных уникальностью моего положения). В 1936 году, в мае или июне, если я правильно помню, я оставила работу с Вилигутом и возвратилась домой, получив однозначное позволение Гиммлера. До самого брака я продолжала работать с Гиммлером. Моя мать позднее сотрудничала с Ahnenerbe , под руководством профессора Вюста.

– Какую репутацию Вилигут получил в SS, и каковы были обстоятельства его введения в должность? По некоторым сведениям, важными факторами для решения Гиммлера оказались происхождение жены Вилигута и его прошлая работа в Имперском дворце.

– Вилигут носил звание штандартенфюрера SS, и, как все мы, принадлежал к штабу райхсфюрера SS. Верно, что полковник Вилигут когда–то имел ведущую позицию в делах австрийского имперского двора. Так получилось благодаря его жене — он говорил, что она была дочерью последнего дожа Венеции.

Поскольку в Венгрии у него были поместья и приличное состояние, тамошние молодые эрцгерцоги вели с ним общие дела, и он был хорошо с ними знаком. Разумеется, Гиммлеру это было полезно.

– Среди прочего, особая значимость Вилигута проявилась в пышных и торжественных похоронах его отца, на которых полковник принимал соболезнующих, приехавших со всего мира. Что вы слышали об этом?

– Совершенно верно, похороны отца полковника действительно были весьма пышными. Семья Вилигутов должна была иметь большое значение для Венгрии.

– Что вам известно о судьбе дочерей Вилигута?

– Несколько лет назад я узнала, что его младшая дочь, Лотта, давно умерла. Я думаю, очень маловероятно, что старшая дочь, Труда, вышедшая замуж за фармацевта в Райенхалле, всё ещё жива. Она была старше меня, а я родилась в 1908.

– Говорят, что кроме значительных способностей в парапсихологической сфере, Вилигут также обладал и некоторым «рунным ключом», бывшим для него кладезем знаний.

– Вилигуту приписывают обладание парапсихологическими способностями? Мне ничего не известно об этом, и я никогда не замечала ничего подобного. Всё, что мне было известно о рунном ключе полковника, я опубликовала под девичьей фамилией Дехенд в «Hagal » (четвёртая тетрадь, 1935). С помощью этого рунного ключа мы могли читать некоторые рунные надписи, которые нельзя было распознать иными способами. Я всё ещё помню, как в журнале Йоханнеса фон Леерса, «Nordische Welt », изданном в Лейпциге около 1935, мы обнаружили надпись на сосуде, которая, при переводе по обычной системе, от руны к букве (наверное, этим занимался Краузе), давала совершенно бессмысленный результат. Однако глубинное значение надписи проявилось, когда я стала переводить её, используя рунные символы полковника. Я написала об этом Леерсу, который был сильно потрясён, и немедленно приехал ко мне в Берлин, желая взять меня в коллеги. Я отклонила его предложение, ведь знание о системе было не моим. Также я написала некоторые материалы о рунах для журнала «Nordland », который печатался в Магдебурге.

– Я читал Вашу статью для « Hagal». Больше всего я был впечатлён описанием символического «существа, распятого в материи» (руны Ман и Торн под Божьим оком). Экзотерическая концепция вотанизма склоняется к тому, чтобы не обращать внимания на эту связь. Здесь возникает вопрос — знал ли Вилигут о работах Гвидо фон Листа? Например, Кирххоф утверждает, что полковник был совершенно не знаком с Листом. Имел ли Вилигут представление о религиозной системе Листа, когда (согласно Рудольфу Мунду) в 1937 году получил от Гиммлера задание исследовать «вотанизм»?

– В моём присутствии Вилигут никогда не говорил о религиозной системе Листа. Я сама впервые слышу об этом. Что касается поручения исследовать вотанизм, то о нём мне тоже ничего не известно. Это должно было происходить в 1937, когда я уже не жила в Берлине.

– Можете ли Вы внести ясность в вопрос о том, кто же разработал рунную схему для перстней SS Totenkopfring?

– Лишь недавно я услышала, что Вилигут, возможно и создал рунную схему для Totenkopfring SS; я думаю, это может быть правдой.

– В доступных нам номерах « Hagal», за 1934–35 годы, содержаться некоторые статьи Вилигута, сопровождённые комментарием редактора; в комментариях упоминаются два стародавних клана носителей мудрости, Вилигуты (ирмины) и Лёйтереры (вотанисты), враждовавшие от начала времён. Согласно Гюнтеру Кирххофу, Вилигут очернил Эрнста Лётерера как «английского шпиона», и именно поэтому последний был отправлен в концентрационный лагерь. Вы что–нибудь знаете об этом? Мунд также заявил, что Лёйтерер причастен к исчезновению рукописи Листа «Арманизм и кабала».

– Мне почти нечего ответить на эти вопросы. Я никогда не слышала о войне между вотанистами и ирминами. Более того, сама мысль о том, что полковник, как «ирмин», сражался с вотанистами и выдал Эрнста Лёйтерера Гиммлеру, чтобы отправить Армана в концентрационный лагерь, кажется мне глупой. Что касается арманов, то от Вилигута мы знали, что они принадлежат к отдельному знатному роду и у них собственные важные задачи.

– Предположительно, тайные службы интересовались Gotenstock[резной деревянной тростью] Вилигута. Говорят, что она, среди прочих вещей, использовалась и в свадебных церемониях. Можете ли Вы описать эту трость подробнее? Известно ли Вам что–либо о её происхождении и о том, где она сейчас?

– Что касается Gotenstock — этот предмет принадлежал деду полковника, а он унаследовал её от отца. Это был искусный предмет, и, судя по цвету, изготовлен из качественного дерева. У неё был золотой набалдашник в форме головы, насколько я помню. Вилигут не использовал её, как опору при ходьбе, но просто всегда носил с собой. Несколько раз я замечала, что он использует её в непонятных для меня действиях. Например, во время нашего первого посещения Гослара, города, особенно важного для него, он три раза постучал тростью по фонтану, когда проходил мимо. Наверное, он думал, что я не обратила на это внимания, потому что ничего не сказал, а я из скромности не стала спрашивать. Однако, во время того пребывания в Госларе, полковник весьма удивительным образом доказал, что знает многое из того, что было скрыто от нас. Это были весьма необычные события.

– Пожалуйста, расскажите нам об этом.

– Полковник ранее рассказывал нам о том, что Клюс в Госларе очень много значит для цыган. Полковник и сам был «тайным королём» у цыган, так же, как и другие венгерские магнаты до него. Он рассказал об их девяти «заповедях», древних символах, совершенно никакого отношения не имевших к десяти заповедям евреев. Теперь я уже не помню содержания этих «заповедей». Я помню только, что все, сопровождавшие полковника в Клюс (фрау Дарре, фрау фон Реден, Аннемари Кёппен и я. Не могу вспомнить, была ли тогда с нами фрау фон Канне) были этим заявлением озадачены. Когда мы были в Клюсе, молодая женщина, наш гид, показала нам лампы — на них, одна под одной, были начертаны девять римских цифр, и сообщила, что эти цифры символизируют цыганские заповеди — они лишь