А как обстоят дела на Западе?
— Не лучше. Там тоже господствует шизофрения. Они там точно знают, что Россия на них никогда первой не нападёт, но на всех углах, начиная с олимпийского и заканчивая польским, литовским и английским кричат:
— Да, мы боимся, потому что русские вот — вот на нас нападут, всех возьмут в плен и изнасилуют.
— Боитесь? А чего боитесь, когда расходы на вооружение в России раз в 20 ниже, чем у Запада.
— Всё равно — страшно! — русские всех обманывают и всё скрывают.
— Боитесь русских, когда вас уже насилуют иммигранты с Востока, а не русские?
— Всё равно боимся русских…
То есть Западу тоже, как и политическому руководству РФ ещё предстоит определиться со стратегией России.
Что же беспокоит Запад?
Внешне «стратегия Путина» (декларируемая в публичной политике) после августа 1991 год списана под копирку со стратегии Запада и Конституция РФ 1993 г. это всячески демонстрирует, но им страшна не открытая, а скрытая стратегия, порождающая вопросы вроде: “Who is mister Putin?” и непонимание поведения “these crazy Russians”; идеалы которой хотя и не проявляются в публичной политике на протяжении последних 1000 лет[2], но свойственны генетическому ядру многонациональной русской цивилизации и не дают на протяжении той же тысячи лет «окончательно решить “русский вопрос”», и которые в конце концов выразились как Русский проект глобализации в Концепции общественной безопасности[3].
Проблема в том, что эта Концепция страшна не только политическому руководству буржуазно-либерального Запада, но пугает и руководство РФ, а также она страшна и зомбированным Библией толпам с той и с другой стороны этого безумного противостояния.
И что тогда остаётся для этих толп заражённых библейской шизофренией? То, что говорил Портос в фильме «Д’Артаньян и три мушкетёра» (СССР, Одесская киностудия, 1978 г.):
— А вы почему дерётесь, Портос?
— Я дерусь, потому что я дерусь!
Т.е. в этом случае остаётся только бессмысленная для обеих сторон война на взаимное уничтожение ради целей некой третьей стороны, которая в конфликте не участвует, но управляет им в своих интересах. Нам такая стратегия не нужна.
Куда податься «элите»?
В условиях, когда никак не признать, что стратегия Запада — это Библия; когда в силу библейских стереотипов не признать Концепцию общественной безопасности (КОБ), куда остаётся податься «элите» и толпе?
23 июля 2016 года на сайте «Русского экономического общества» появилась статья
«Концептуальная кабала»[4], в которой автор, Александр Игнатенко, пытается выявить проблему и дать ответ — а куда собственно двигаться России?
Текст этот до конца будет понятен не очень широкому кругу людей, но его появление — знаково, поскольку показывает, как информация Концепции общественной безопасности, представляющей альтернативу библейской концепции, просачивается в передовой отряд интеллектуалов-библейцев на территории России — в РПЦ. Можно предположить, что автор знаком с материалами КОБ, поскольку употребляет её термины в целом адекватно, но подневольность библейской концепции заставляет его подгонять полученные знания под библейские стереотипы.
Статья основана на довольно обширной книге самого автора «Критика падшего разума»[5].
Начинается статья так:
«Концептуальная кабала есть следствие духовной и предпосылка идеологической (либерализм), политической (колониальная администрация) и финансово-экономической (филиал ФРС) зависимости России. Духовная и концептуальная экспансия всегда предшествуют военной».
Автор начинает статью с описания подчинённости низших приоритетов средств воздействия средствам высших приоритетов. Так, если на высших приоритетах страна обеспечивает свой суверенитет и безопасность, то и на низших приоритетах постепенно происходят соответствующие изменения, и, наоборот — утрата мировоззренческой безопасности влечёт за собой утрату безопасности и соответственно суверенитета на низших.
Т.е. всё в полном соответствии с иерархией приоритетов обобщённых средств управления / оружия, представленной в КОБ ещё в 1991 г. А словосочетание концептуальная кабала в себе содержит умолчание о том, что есть концептуальная «некабала», то есть свобода — состояние, когда, если говорить в нашей терминологии, есть социальная группа, осуществляющая концептуальную власть в интересах развития цивилизации и способствующая расширению своей социальной базы до границ всего общества. Соответственно, концептуальная кабала — это концептуальное безвластье, или подчинённость чуждой концепции и чужеродной концептуальной власти.
Статья изобилует всевозможными наукообразными терминами, сути которых автор похоже сам не понимает, пересыпая ими как стекляшками в калейдоскопе текст.
В частности в начале статьи он пишет:
«Религиозная (культ) форма познания рассматривается и обосновывается в этой работе как субстанциональная. Философская и научная формы производны от религиозной и образуются в результате деградации и трансформации культа.. Основу религиозной (если брать христианство) формы познания образует духовное (естественное, трансцендентное) созерцание, основу философской (классическая философия) — мышление, основу научной — представление (соединение мышления и чувственного созерцания)».
Уже с самого начала автор противопоставляет религию, философию и науку, как три разных пути познания. Если рассматривать философию разнородных церквей и светских идеологий, мы видим, что практически везде господствует цитатно-догматический подход, а не методологический. Даже марксизм, принесший с собой обрезанно-диалектическую философию, будучи светской версией библейской концепции, со временем догматизировался. Поэтому говорить о том, что католичество или православие, марксизм, либо другие идеологические системы (третий приоритет обобщённых средств управления / оружия) могут предложить обществу метрологически состоятельную теорию познания (раздел философии), на основе которой будут развиваться науки, не приходится. То есть тезис о разности форм познания практически ничем не подкрепляется.
В книге и статье автор делает вывод о том, что философия, культура и наука Западной цивилизации — есть следствие определённого богословия, то есть мировоззрения:
«Католическое догматическое богословие потенциально содержит в себе все формы его исторических преобразований: протестантизма, философии и концептуальной науки Нового времени».
Но автор не говорит главное, что наука, как таковая, всегда концептуально обусловлена. По умолчанию подразумевается, — католическое догматическое богословие в основе своей имеет Библию, и дальше становится понятно зачем.
Автор пишет:
«...исследования позволяют утверждать о существовании католическо-протестантской науки со своими фундаментальными положениями, понятийной базой, системой теорий и картиной мира. Этот же вывод справедлив и в отношении античной науки. Другими словами, не существует универсальной науки, это миф созданный западной католически-протестантской парадигмой с определёнными идеологическими целями.
Под универсальной наукой Запад понимает свою собственную католически-протестантскую науку. Естественно напрашивается вывод, если есть католически-протестантская и античная наука, то должна быть и православная».
Таким образом, автор искусственно выводит православие за скобки западной католически-протестантской парадигмы. А чтобы вывести, надо «забыть» сказать о том, что в основе православия также лежит... тот же самый библейский культурный код или, как выражается автор, «онтология, антропология и гносеология».
Ссылаясь на В.Ю.Катасонова[6], Александр Игнатенко, говорит о том, что современная экономическая наука основана на протестантизме (имеется в виду выросший из него либерализм) и иудаизме (видимо имеется в виду глобальное ростовщичество, как основа современной кредитно-финансовой системы), говоря далее о том, что православие сильно расходится с ними:
«Особенно принципиальны различия между западными (принадлежат католически-протестантской фундаментальной парадигме) общественными науками и православным мировоззрением. (...)
Современная наука в России, система высшего и среднего образования основаны на ложных научных теориях не соответствующих нашему мировоззрению (цивилизационной идентичности), православной онтологии, антропологии и гносеологии».
— Экое открытие: ещё К.Н.Леонтьев в письме В.С.Соловьёву писал:
«Вера у нас греческая издавна; государственность со времени Петра почти немецкая (см. жалобы славянофилов); общественность французская; наука — до сих пор общеевропейского духа. Своего остаётся у нас почти только — один национальный темперамент, чисто психический строй; да и тот действительно резок только у настоящих великороссов, со всеми их пороками и достоинствами. И малороссы, и белорусы — со стороны "натуры", со стороны личных характеров гораздо менее выразительны» (Письмо 9).
Из этого можно понять, что никакой науки, альтернативной науке Запада, в России никогда не было и нет её по настоящее время. Но православным философам это неведомо, даже при наличии прямых указаний на это таких православных авторитетов, как К.Н.Леонтьев и святитель Игнатий Брянчанинов.
Тем не менее, современная наука, образование действительно не соответствуют русскому мировоззрению и идеалам Русской цивилизации, которые самобытно развивались вопреки постоянно внедряемым в течение истории западным идеям. И автор прав, что необходима разработка соответствующей русскому мировоззрению науки и системы образования. Но вот снова возникает вопрос — что есть православие, как не та же самая западная библейщина, хотя и испытавшая на себе влияние русской цивилизации? А если это так, то как православие может стать основой для такой разработки:
«Мы говорим об острейшей необходимости создания и разработке в современной России собственной православнойнауки, и, в первую очередь, в гуманитарной сфере. Для этого есть всё самое необходимое: православная онтология, антропология и гносеология. На их основе вполне реально в ближайшее время разработать православную социологию, историю, экономику, политологию и т.д.».
Напомним, что Ветхий завет (иудейская Тора) (основа западной философии, науки и системы образования) с ростовщической доктриной Второзакония-Исайи (об этом ниже), вместе с картиной сотворения мира и человека, догмата о его греховности, догмата о троичности Бога, распятием пророка Иисуса и прочих идейных основ православного мировоззрения в канон РПЦ входит.
Поэтому первый вопрос: чем «православная онтология, антропология и гносеология» отличаются от общезападной? — тем что отвечать на вопрос «что есть истина?» в полном соответствии с библейскими текстами и «святоотеческим преданием» будет не светская академия наук, не непогрешимый папа Римский, не «святая инквизиция римско-католической церкви», а «святейший синод РПЦ» или «его святейшество» патриарх Московский и всея Руси? Каким образом тогда на основе «православных онтологии, антропологии и гносеологии», базирующихся на библейских сказаниях и символе веры, чрезвычайно далёких от Учения Иисуса, может быть создана православная наука, отличная от современной общезападной и тоже библейской?
От того, что библейский код получит православный окрас и дистанцируется от либеральных (выросших из протестантизма) и ростовщических (выросших из иудаизма) заветов современной «универсальной» западной науки, он не перестанет быть библейским — несущим в себе все алгоритмы, всё той же библейской рабовладельческой по своей сути концепции управления или в терминах автора — концептуальной кабалы.
И возникает ещё один вопрос: А что православию мешало в период с 988 по 1917 г. породить свою православную науку и систему образования, более эффективные, нежели западная?
Далее автор пишет:
«В этой статье мы не затрагиваем необходимость организационных реформ в науке и образовании, об этом сказано достаточно. Наша тема более фундаментальна. Мы говорим об острейшей необходимости создания и разработке в современной России собственной православной науки, и, в первую очередь, в гуманитарной сфере. Для этого есть всё самое необходимое: православная онтология, антропология и гносеология. На их основе вполне реально в ближайшее время разработать православную социологию, историю, экономику, политологию и т.д».
То есть не говоря об этом прямо, автор ставит вопрос о формировании концепции управления процессом глобализации. Однако, как мы уже писали ранее, сформулировать альтернативную социологию, историю, экономику на базе Библии невозможно, а значит все рассуждения про то, что православие в его текущем виде может стать основой концепции альтернативной Библии — несостоятельны.
К тому же автор и сам это подтверждает:
«Александр Нотин в статье «Время полной правды» показывает полное бессилие огромной армии современных аналитиков, экспертов, ученых, политологов, историков, экономистов (получивших современное атеистическое, материалистическое, протестантское образование) в попытке осмыслить и составить прогноз крупных политических, экономических и общественных событий. Причину этого он видит в том, что знание современных ученых идут от ума неодухотверенного, порождающее материалистическое мировоззрение, и которое, согласно Священному Писанию умрет («Знание упразднится» (1 Кор. 13, 8))».
Но опять автор выводит библейское православие за скобки, стыдливо умалчивая о бесплодности армии аналитиков, учёных, семинарий и чиновников от РПЦ. Не помогает дух церковный. Выходит, что и онтология, и антропология, и гносеология православия -- бесплодны, раз даже за 25 лет «свободы от СССР» ничего не было создано.
Ждало напрасно человечество,
Что с древних кафедр и амвонов
Из уст помазанного знахарства
Прольётся творческий глагол.
Все церкви мира — лишь хранители
Былых заветов и канонов;
От их блистающих обителей
Творящий Логос отошёл.[7]
Однако остаётся вопрос — возможен ли ренессанс православия в России? Может ли оно стать одной из наиболее активных и здоровых сил развития общества? Особенно в условиях сменившейся логики социального поведения. А. Игнатенко отвечает на данный вопрос, хотя в своих выводах сам себе противоречит:
«Без православного богословия православие превращается в назидательный фольклор. Вне богословской проверки душа становится неустойчивой в искушениях, возникает угроза духовному здоровью, подмены духовного душевным. Без богословия мысль отрывается от церковных глубин. Богословская наука, принесенная в Россию с Запада, оставалась инославным включением в церковноорганическую жизнь.
(...)
Русское богословие в своём развитии путь церковно-исторических воспоминаний прошло слишком бегло и недостаточно полно пережило патристику и византизм. Русская богословская школа ещё должна пройти самую строгую школу христианского эллинизма. Русское богословие не овладело отеческим богословием изнутри».
То есть с одной стороны автор призывает очистить церковь от западных инверсий, а с другой — внедрить в церковь византийско-греческие инверсии, не зная или не понимания, а может быть осознанно умалчивая о том, что Запад уже осуществил экспансию и внёс эти инверсии в византийское православие. Ну и наконец снова повторимся: при всей разнице российского православия, греческого и католического учений — основа у всех у них одна — Библия.
И опять же безответными остались афоризмы В.О.Ключевского:
«Высшая иерархия из Византии, монашеская, насела как чёрная беда на русскую верующую совесть и доселе пугает её своей чернотой» (стр. 437). «Русское духовенство всегда учило паству свою не познавать и любить Бога, а только бояться чертей, которых оно же и расплодило со своими попадьями» (стр. 434). «Богословие на научных основаниях — это кукла бога, одетая по текущей моде» (стр. 424). «Нравственное богословие цепляется за хвост русской беллетристики» (стр. 423).[8]
Далее автор делает краткий экскурс в историю, и в частности про советский период истории пишет:
«В основу идеологии социализма и коммунизма, с нашей точки зрения, положен синтез трех фундаментальних парадигм: антропоцентрической (немецкая философия, английская политэкономия, французский утопический социализм), теоцентрической (мессионизм) и талмудической (хилиазм)».
Что мы знаем о хилиазме?
«Хилиазм (от греч. chilias — тысяча), вера в «тысячелетнее царство» бога и праведников на земле, т.е. в осуществление мистически понятного идеала справедливости еще до конца мира» («Советский энциклопедический словарь». 1986). Иное название хилиазма — «милленаризм» — происходит от латиноязычной тысячи. Хилиазм и милленаризм с момента их появления в греко- и латиноязычных регионах Римской империи рассматриваются господствующими церквями, почитающими себя христианскими, как ересь, т.е. как ложное учение. И в этом нет разницы между православием и католицизмом. И хилиазм порицается церквями вопреки смыслу молитвы Христовой:
«Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да придёт Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе…»
Таким образом, автор пытается приписать хилиазм Талмуду, и тем самым скрыть от читателя, что хилиазм в сущности соответствует изначальному учению Иисуса, и в общем-то является настоящим христианством, но не вписывается в интересы кураторов современного православия: изначально византийское православие — церковь кесаря, а не церковь Бога: отсюда и все проблемы.
Подводя итог анализа статьи, можно сказать, что автор не мытьем так катанием пытается способствовать сохранению господства библейской концепции в её идеологической православной упаковке. Он нехотя признает, что пока никакой православной социологии, экономики, истории нет, но настаивает на её разработке и насильственном внедрении в систему образования и другие общественные институты.
Реально же для преображения православия в силу, которая будет действительно работать на благо народов Русской цивилизации и всего человечества, необходимо последовать совету Игнатия Брянчанинова. Предложение Игнатия Брянчанинова «О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской православной церкви»:
«В течение двух столетий положение Российской Церкви не рассматривалось и не поверялось Собором. С последних годов ХVII-го столетия Западным ветром нанесено много грязной пыли в недра Церкви и в недро государства ко вреду для веры, нравственности и народности. При всех возникавших в Церкви затруднительных вопросах Церковь для разрешения их постоянно составляла Соборы. По настоящему затруднительному положению Всероссийской Церкви созвание Собора сделалось решительной необходимостью. Вместе с этим созвание Собора, по духу времени, невозможно без известного приготовления к столько святому начинанию. Cобрать и напечатать Предание Вселенской Церкви (cursus completus Patrologiae) на греческом, латинском, cлавянском и русском языках. И Предание Вселенской Восточной Церкви, выясненное со всею верностью по достовернейшим документам, должно подействовать в пользу Православной Церкви. Все великие ученые, математики и естествоиспытатели, как-то: Ньютон, Лейбниц, Неккер — не только были деистами, но и признавали христианство»[9].
Оно осталось безответным, и именно эта безответность к намёку Свыше, а не какие-то там «большевики» и «жидо-масоны», повлекла за собой катастрофу 1917 г.: что касается большевиков, то они вынесли Россию из этой катастрофы и создали предпосылки к её дальнейшему праведному развитию.
Тем не менее вопрос есть: В чём же заключается конкретная суть заблуждений, господствующих в РПЦ? — Мы рассмотрим это ниже.