Спрятаться – или спрятать подальше?

Святые пророки Иеремия и Иезекииль предупреждают нас, что пословица о кислом винограде отцов и оскомине у детей далеко не универсальна: «Каждый будет умирать за свое собственное беззаконие», – говорит он, – «кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет» (Иер. 31:30, также Иез. 18:2 и далее). Но, конечно, этим не устраняется причинная связь между прошлым и будущим. Виноград ХIХ века оказался столь кисл, что от него в ХХI лезут глаза на лоб, и чем дальше – тем хуже. Чтобы не умереть за свое собственное беззаконие, мы должны разбирать доставшиеся нам в наследство плоды, а не лопать все подряд без разбора.

Чем же обернулось для нас наследие Фрейда?

Начнем с идеологии и политики. Старинное правило гласит: «Натрави богатых на бедных, а бедных на богатых; одни дадут тебе деньги, а другие – голоса». И все шло бы как по маслу, если бы не конкуренция: слишком много стало желающих стравливать людей по классовому принципу. А не стравливать, сами понимаете, нельзя: без страха, зависти и злобы как будешь управлять обществом?

Раз так, надо искать новых путей. Можно, например, натравить мужчин на женщин и наоборот. Это, конечно, гораздо труднее, но зато и возможности богаче: семья –последняя линия обороны перед Новым Мировым порядком. Расколи семью, и открывается очень заманчивая дорога. «Последняя крепость» – назвал свою книгу вопросов и ответов о семье замечательный православный автор прот. Максим Козлов. Вспомним «Отважный Новый Мир» О. Хаксли: чтобы заставить свою утопию «работать», чтобы сделать ее живой и логичной, ему пришлось уничтожить семью подчистую. Насколько важно это решение, видно уже из композиции романа, который открывается неповторимым описанием «технологической линии» по производству граждан.

Идеология феминизма – это гибель любви, гибель семьи. Многие с этим не согласятся – особенно те, кто, отрабатывая легальные и нелегальные заморские доллары, трудится у нас над «прогрессивным решением социальных вопросов» – ну и пускай. Всем не угодить даже на уроках любви, поэтому давайте знакомиться с фактами.

В 1978-80 г.г., словно очередной фасон туфель, на социо-политической сцене Америки, а вслед за тем и других стран, появляется новый сюжет: кровосмешение. Вот вам ваша «традиционная семья»! Вот вам ваша «традиционная мораль»! Женщин ставили в известность, что в раннем детстве мужчины употребляли их на потеху своему сладострастию. Пусть не всех, но многих; впрочем, это роли не играет:

«Если вы не помните, как вас растлили, не огорчайтесь: вы не одиноки. Многие женщины не помнят, а некоторые так никогда и не вспомнят. Это еще не значит, что с вами ничего такого не было».

(Данный боевой клич фемизма – всего лишь жалкий плагиат с замечательной американской пословицы: «Если вы не страдаете манией преследования, это еще не значит, что ФБР за вами не следит».)

Само собой, поднялся спрос на фрейдистский товар; про «сексуальные фантазии», однако, уже не заикались, а наоборот, упирали на «вытесненную память». Как грибы после дождя росли группы в поддержку жертв кровосмешения и политические комитеты против отцов-деторастлителей. Можно было бы подумать, что такая атмосфера пойдет на пользу репутации д-ра Мэссона, но ничего подобного. В послесловии к переизданию «Посягательства на правду» 1992 г. он признает, что за последнее время отношение психиатрии к реальности детских травм полового характера изменилось на 180 градусов: от упорного отрицания до безусловного подтверждения:

«Перемены были обусловлены тем, что новый контингент пациентов и широкая кампания “просвещения” публики оказались источником немалых доходов».

И в самом деле, материальные факторы значат не меньше, чем идеологические.

«Вероятно самым существенным последствием фрейдизма стало ощущение вины, которое распространилось на целое поколение родителей… Чувство вины за эти грехи требует искупления и очищения, и с этой целью родители прибегают все к тому же психоанализу. Тем самым учение Фрейда одновременно и генерирует спрос, и предоставляет услуги по его удовлетворению; эта элегантная коммерческая стратегия столь же проста, сколь и прибыльна».

Кто видит здесь лишь беспочвенную иронию, благоволит обратиться к цифрам. За 15 лет, с 1975 по 1990 г.г. число психиатров в США возросло с 26 до 36 тысяч, клинических психологов – с 15 до 42 тысяч, клинических консультантов по социальным проблемам – с 25 до 80 тысяч, и клинических консультантов по семейным проблемам – с 6 до 40 тысяч. Эта масса специалистов работает главным образом на процедуру, известную под нейтральным именем «развод по обоюдному согласию». Все зло, какое ни есть в человеческом сердце, находит себе безграничный простор в этой постыдной, поистине дьявольской комедии, и любви – настоящей любви, о которой уже столько было сказано – просто не остается места в жизни, как не остается места птицам на залитом нефтью взморье.

«Обоюдное согласие» адвокаты предпочитают разбирательству дела в суде (последнее хоть и прибыльней, зато кто-то из двух потерпит поражение), но для «согласия» нужна «надежная позиция»… И вот, под диктовку адвоката мать сообщает в прокуратуру, что и как сделал отец со своей дочерью, «клинический консультант» пишет свое профессиональное свидетельство о «вытесненных воспоминаниях», по жалобе возбуждают уголовное дело, а затем жалобу забирают в обмен на недвижимое имущество и гарантию щедрого пожизненного содержания. Вот и обоюдное согласие. Мудрено ли, что консультанты без дела не сидят, а индустрия разводов раскалывает больше половины семей в «пост-христианском» мире?

* * *

У Фрейда было и осталось немало добросовестных критиков на всех фронтах научной и общественной жизни, но беда в том, что они копают недостаточно глубоко. С ними происходит то же самое, что мы видели еще на четвертом уроке, когда прокладывают траншею и не в силах обкопать и вытащить на свет Божий застрявшую на пути глыбу. В отличие от прочих это сделал д-р Мэссон. Теперь, благодаря его научному подвигу, мы можем предъявить Фрейду иск за открытие «Эдипова комплекса» и «инфантильного эроса», а по существу – за торжественное открытие липовой эпохи (или пластмассовой: “plastic world” по-английски).

Ночь. Лес. Проливной дождь. У обочины машина. Капот поднят; человек держит в руках абсолютно бесполезный гаечный ключ. В окне машины – встревоженные, испуганные детские лица. Человек говорит: «Дети… Ну сколько раз вам повторять… Я просто не могу переключить на другой канал».

В этой журнальной картинке, словно допотопная муха в капле янтаря, опечаталась лживая «система мышления» липового века, который выстроен усилиями современных идеологов различного профиля по эскизному проекту венского доктора. Но простой смысл этой сценки оказался вытеснен из коллективного сознания западного мира: люди смотрят на нее и не понимают, в чем тут дело.

Граница между реальностью и фантазией, первую брешь в которой пробил Фрейд, сегодня уже не просто размыта, а совершенно невидима. Сталкиваться с этим приходится ежедневно, но мало кого это трогает.

Школьникам из разных стран дали задание по математике, а кроме того, предложили вопрос: как они оценивают свои собственные знания. Американцы прочно заняли первое место по самооценке и последнее – по результатам. Вы огорчены? А почему, собственно? Докажите-ка, что результаты важнее самооценки. В липовом мире вам это не удастся. «Д-р Зигмунд Фрейд захватил наши классы, – сетует публицист Мартин Гросс в книге об американской школе под характерным заглавием 'Заговор невежества', – В результате дети не умеют считать, но зато под завязку довольны собой».

Лживый, липовый мир душит жизнь, потому что жизнь – по определению – настоящая: другой жизни нет и быть не может. Именно она, настоящая жизнь, дороже минуты, года или века удовольствия, сомнительного или несомненного, о чем нас пытались уведомить на первом уроке: плакат не достиг цели потому, что молодежь на остановке автобуса была незнакома с жизнью. С настоящей жизнью, в которой только и возможна настоящая любовь.

На каждой иконе Спасителя есть особая примета, отличающая Его от всех остальных людей. В нимбе вокруг Его головы – буквы ‘ ’'. Это не сокращение, а причастие мужского рода от греческого глагола «быть», прямая цитата из св. Писания (Исх. 3:14), где Бог открывает Моисею Свое имя: «Аз есмь Сый» – Тот, Кто есть. Бытие – отличительная черта Бога.

В липовом же мире нет различия между фактом и фикцией. Нет здесь и посягательства на правду: здесь никто не знает, что такое правда. Вот тут-то и начинают разваливаться наши собственные категории, тут-то и ползут трещины сначала по картине окружающего мира, а там и по собственной нашей душе – и из нее уходит настоящая любовь.

Поэтому прятаться от Фрейда и в самом деле столь же бессмысленно, как прикрывать лучи солнца полой подрясника. Прямо как в старинной песне:

А за страдания мои

ты еще наплачешься,

потому что от любви

ты никуда не спрячешься…

Люди страдают и плачут, поколение за поколением, пытаясь спрятаться то от любви, то от Фрейда: но настоящий Фрейд и настоящая любовь суть два полюса той же оси. Либо надо подчиниться его лживой «системе мышления» и забыть про любовь, либо научиться любви и уничтожить ложь светом разума, а обломки спрятать куда подальше. Как мы слышали на десятом уроке по сходному поводу (в значительной мере труды о. А. Гармаева представляют собой вышивку по фрейдистской канве), их «даже сжигать нельзя – надо где-то в лесу закапывать».