Урок одиннадцатый. О рецепте счастья, и как им воспользоваться

– Вот это самый интересный урок, и самый нужный для всех! Рецепт счастья, как рецепт киселя: бери, читай, вари и уплетай за обе щеки. Наверняка на этот урок сразу сбегутся читатели, благополучно прогуляв или проспав все остальные уроки…

– Что ж, добро пожаловать: у нас ведь не школа, учета посещаемости не ведем. Но завидовать прогульщикам не стоит (завидовать вообще никому не стоит: об этом Десятая Моисеева заповедь): так же приходят студенты на лекцию в середине семестра, пропустив начало курса, – и сидят, не понимая ни слова… Но, в отличие от лекции, здесь вы всегда можете вернуться к предыдущим урокам, в том числе и к советам читать книгу подряд и не бояться трудностей.

– Но это уже ни в какие ворота не лезет: просвещение в качестве рецепта для счастья! Что же, вы будете нас убеждать, что стоит только просветиться и распроститься с невежеством, как счастье в браке и любовь гарантированы? Стало быть, среди просвещенных нету несчастливых в браке?? Взять для примера хотя бы Сократа…

– Пример Сократа в чем-то может быть полезен: жена его Ксантиппа имела скверный нрав, но он сохранял доброе расположение и к ней, и ко всему свету. Проблема в другом: его воззрения на любовь были весьма далеки от христианских:

«…Влечение, которое вопреки разуму возобладало над побуждением к праведности, и которое свелось к наслаждению красотой, а кроме того, сильно окрепло под влиянием родственных ему влечений к телесной красоте и подчинило себе все поведение человека, – это влечение получило прозвание от своего могущества, вот почему и зовется оно любовью».

В оригинале Сократ говорит, конечно, про эрос, и некоторые переводчики так и пишут по-русски «эрос» вместо слова «любовь», но от этого дело яснее не становится. И недаром: вся философская мудрость основана здесь на игре слов, созвучию глагольных форм эро (люблю) и ронними (укрепляюсь, усиливаюсь). – Но, как мы видели на четвертом уроке, к выбору слов дело так или иначе не сводится.

Впрочем, взгляды Сократа и его окружения были чужды не только христианству, но и супружеству, и общечеловеческим нравственным началам – если, конечно, не принимать в расчет нынешних требований к «общечеловеческой нравственности» со стороны «сексуальных меньшинств».

– Однако Церковь всё же отталкивала плоды просвещения, объявляя их враждебными христианству! А между тем само церковное учение все чаще и чаще оказывается устаревшим, неприемлемым в современной жизни, в том числе в сфере семьи и брака, и это приносит всем очень большие огорчения…

– Плоды просвещения весьма многообразны: как правило они благотворны для людей, но случаются ведь и отравления… Чтобы воспользоваться ими без вреда для здоровья необходимо увидеть одну важную закономерность.

…Князь Отто фон Бисмарк, который в 1859-60 г.г. был прусским посланником в Санкт-Петербурге – и с тех пор сохранил теплые чувства и уважение к русскому народу и государству, – в своих воспоминаниях сообщает удивительный эпизод. В Летнем саду, на одной из лужаек, где день за днем спокойно прогуливался досужий народ, стоял на посту часовой. Часового регулярно сменяли согласно установленным правилам, но никто не мог сказать, с какой целью выставлен этот пост, что именно поручено охранять часовому. И только после длительного разбирательства выяснилось следующее: много-много лет тому назад, ранней весной, императрица Екатерина II гуляла в том месте и нашла там подснежник, расцветший раньше обычного. Сентиментальная императрица тут же распорядилась выставить возле цветка охрану, чтобы кто-нибудь, Боже упаси, на наступил на него или не сорвал. А отменить приказ не дошли руки ни у нее, ни у кого из чинов дворцовой стражи.

Нечто сходное с этим бывает и в Церкви, и особенно в церковно-общественных отношениях. «Иисус Христос вчера и днесь тойже, и во веки» (Евр. 13:8), – но подснежники общественной жизни расцветают и увядают в своем темпе, гнаться за которым не всегда возможно, да и не всегда полезно. Не всегда удается сохранить тонкое равновесие между церковным консерватизмом и динамикой общества; в результате по временам теряется согласование православной мысли с окружающей жизнью.

В начале девятого урока мы с вами разбирали, как смотрят на супружескую любовь из далекого прошлого, глядя в еще более далекое прошлое: интересно и поучительно. Но много ли бы вышло толку, если бы эти сведения вырвать из своего исторического контекста и представить нашему современнику без сопровождающих объяснений? А ведь примерно то же самое происходит и у нас, когда в книгах и журнальных публикациях используют материалы вековой и двухвековой давности, нимало не беспокоясь о том, насколько они применимы к современной жизни. Или хуже того: просто переиздают фототипическим способом какое-нибудь тысячестраничное «Нравственное богословiе для мiрянъ» – целесообразность и качество которого вызывали глубокие сомнения еще при первоначальной публикации – а потом сокрушаются, что православная литература не пользуется в нашем обществе достаточным авторитетом и спросом.

Вывод из сказанного очень прост: не спешите отбрасывать в сторону всё то, что вы находите (иногда даже вполне обоснованно!) «неподходящим», «неприемлемым» или «устаревшим»: подумайте лучше о том, по какой причине потеряна прежняя «приемлемость», и можно ли как-нибудь ее восстановить, – и нужно ли?… Помните важнейший принцип: всякая (или почти всякая) ошибка – это отход от срединного, «золотого» пути, потеря меры. Замечательно краткое и ёмкое греческое выражение, мидéн áган – «ничто [не должно быть] без меры», «ничего слишком», – оказывается стопроцентно христианским, и Молчалин с его «умеренностью и аккуратностью» уже не выглядит столь отвратительной фигурой, как его модно было изображать в учебниках литературы эпохи застоя. «До́лжно быть аккуратным, хотя это и немецкая добродетель; нехудо быть и умеренным, хотя Чацкий и смеется над этими двумя талантами», – пишет Пушкин Плетневу.

Раз мы хотим воспользоваться просвещением в качестве рецепта для счастья, то данный принцип, пожалуй, становится для нас первым шагом к цели.

– Что же, значит, и в самом деле надо, чтобы нас женили папа с мамой? И если отец не поверит, что на свете есть любовь, – то хватайся за саблю? Или хуже того, отдать дело священникам, которым Синод и Патриарх прямо запрещают быть непрошеными свахами?

– Здесь, конечно же, ключевое слово «непрошеный». «Кто тебя просил!?» – эта фраза в комментариях не нуждается. Когда нам делают что-нибудь, о чем мы не просили и чего не предполагали, явно или неявно (сюда не относится, скажем, поведение воспитанного человека за обеденным столом в ожидании десерта), мы испытываем некий шок. Капризные дети в гневе бьют об пол тарелку с непрошеной манной кашей; солидные дяди и тёти проявляют чудеса изворотливости, чтобы избавиться от непрошеных подарков и почестей. Но и это не всегда помогает … Непрошеный дар режет нас без ножа: это насилие, ограничение нашей свободы. И потому режет он не только нас самих (это еще можно перенести), но и наши отношения с дарителем. Если мы не смягчимся в душе, если не смиримся, не сумеем увидеть добра в полученном подарке, то дело плохо. А если смиримся с насилием, то, бывает, еще хуже.

И совсем иное дело, когда мы получаем то, что просим.

Нам радостно не только внутри себя, но и вовне. Мы счастливы не только полученной вещью или услугой, но и самим фактом исполнения нашей просьбы. Сделанное нам добро мы умножаем у себя в душе, возвращаем его дарителю и всему миру в целом. Это называется благодарность. Вспоминайте первый урок, Лермонтова и отклики на его стихотворение.

Пушкин пишет жене о своем отношении к Государю в связи с поданной и взятой назад просьбой об отставке от службы:

«Ну, делать нечего. Бог велик; главное то, что я не хочу, чтоб могли меня подозревать в неблагодарности. Это хуже либерализма».

И еще вспомните величайшее Таинство Православной Церкви, совершаемое в храме во время Божественной Литургии: Евхаристию, то есть благодарение.

Благодарим Господа!

…Благодарим Тя, и Единородного Твоего Сына,

и Духа Твоего Святаго, о всех ведомых и неведомых,

явленных и неявленных благодеяниях, бывших на нас.

Благодарим Тя и о службе сей,

юже от рук наших прияти изволил-еси…

…Поминающе убо спасительную сию заповедь,

и вся, яже о нас бывшая:

Крест, гроб, тридневное Воскресение,

на небеса восхождение, одесную седение,

Второе и славное паки Пришествие,

Твоя от Твоих, Тебе приносяще о всех и за вся,

Тебе поем, Тебе благословим,

Тебе благодарим, Господи,

и молим Ти ся, Боже наш.

Наша благодарность Богу – это ключ к нашему реальному таинственному единению с Ним, ключ жизни – нынешней и вечной. Наша благодарность людям – предображение нашей благодарности Богу.

Благодарность же наша вырастает из нашей просьбы о помощи, нашего прошения, нашей молитвы. А обращаемся с молитвой и прошением мы к Тому и к тем, кто нас любит – и благодарностью своей возвещаем нашу ответную любовь к Богу и к ближнему.

Надежная традиция

Досадно, если нас окружают непрошеные доброхоты и настырно пытаются устроить своей волей чужие дела. Досадно, если едва ли не в главное дело всей нашей жизни вторгаются непрошеные свахи обоего пола – духовные лица или наши собственные родственники. Но спросим себя: почему непрошеные? Почему бы нам не попросить их о помощи, о содействии, об участии в этом деле, да и во всех прочих наших делах? Неужели это противоестественно для нормальных человеческих отношений, родственных и церковных??

«…И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь» (Мф. 24:12).

Далеко не все, кто сегодня пишет об участии духовника или родителей в бракосочетании молодых людей, разделяет ошибки прот. А. Гармаева и ему подобных. Многие просто смотрят назад и видят эту норму; видят нормальную христианскую общину и нормальную семью, видят людей, которых соединяет доверие друг ко другу, внимание и уважение к старшим, к родителям, к духовенству. Видят взаимную любовь как основу человеческих отношений. Неудивительно, что любовь порождает любовь, и брак, основанный на самоотверженной любви родителей к своим детям, на любви священника к своим прихожанам, – а кому лучше ведомы молодые души, чем родителям да духовнику, который с детских лет принимает их исповедь? – становится по-настоящему счастливым.

Надо согласиться: брак «в среднем» находится в печальной форме. Но в кавычках, потому что это «среднее» столь же мало определяет состояние конкретной семьи или личности, как «средняя температура по больнице»: кто-то еще пылает в жару, кого-то уже тащат в морг… «Отец сыну не поверил, что на свете есть любовь», – результат вам известен. Но было бы глупо – поистине невежественно до предела – переносить трагический опыт утраченной любви на самих себя и на весь мир, как бы не старались об этом те, кто любовь утратил.

Подснежники настоящей любви распускаются и цветут во все времена; они достаются каждому, кто знает, где их искать – пусть даже гвардейцу екатерининской эпохи уже давно невдомек, что именно он сторожит. Слово для ответа могильщикам любви, которых мы слушали на девятом уроке, предоставим еще одному русскому классику Н.С. Лескову («Грабеж»):

«…Я уже все терпел дома, но и на улицу мне тоже нельзя было глаза показать, потому что рядовичи, как увидят, дразнятся:

– С дьякона часы снял.

Ни дома не жить, ни со двора пройтись.

Одна только сирота Маврутка мне улыбалась.

Но сваха Матрена Терентьевна меня спасла и выручила. Простая была баба, а такая душевная.

– Хочешь, говорит, молодец, чтоб тебе голову на плечи поставить? Я так поставлю, что если кто над тобой и смеяться будет – ты и не почувствуешь.

Я говорю:

– Сделайте милость, мне жить противно.

– Ну, так ты, говорит, меня одну и слушай. Поедем мы с тобою во Мценск – Николе Угоднику усердно помолимся и ослопную свечу поставим; и женю я тебя на крале на писаной, с которой ты будешь век вековать, Бога благодарить да меня вспоминать и сирот бедных жаловать, потому я к сиротам милосердная.

Я отвечаю, что я сирот и сам сожалею, а замуж за меня теперь которая же хорошая девушка пойдет.

– Отчего же? Это ничего не значит. Она умная. Ты ведь не со двора вынес, а к себе принес. Это надо различать. Я ей прикажу понять, так она все въявь поймет и очень за тебя выйдет. А мы съездим как хорошо к Николе во все свое удовольствие: лошадка в тележке идти будет с клажею, с самоваром, с провизией, а мы втроем пешком пойдем по протуварчику, для Угодника потрудимся: ты, да я, да она, да я себе для компании сиротку возьму. И она, моя лебедка, Аленушка, тоже сирот сожалеет. Ее со мной во Мценск отпускают. И вы тут с ней пойдете-пойдете, да сядете, а посидите-посидите, да опять по дорожке пойдете и разговоритесь, а разговоритесь, да слюбитесь, и как вкусишь любви, так увидишь ты, что в ней вся наша и жизнь, и радость, и желание прожить в семейной тихости. А на все людские речи тебе тогда будет плевать, да и лица не взворачивать. Так все доброй пойдет, и былая шалость забудется.

Я и отпросился у маменьки к Николе, чтобы душу свою исцелить, а остальное все стало, как сваха Терентьевна сказывала. Подружился я с девицей Аленушкой, и позабыл я про все про истории; и как я на ней женился и пошел у нас в доме детский дух, так и маменька успокоилась, а я и о сю пору живу и все говорю: благословен еси, Господи!»

Почему лесковский Мишутка, детина, способный с одного удара уложить насмерть любого «подлета» (грабителя), доверился свахе Терентьевне в самую трудную минуту своей жизни?. И почему он должен был при этом «отпрашиваться» у матери во Мценск? Почему он не стал негодовать и возмущаться на непрошеных указчиков и командиров? Не потому ли, что в сердце у него была не холодная злоба и гордость, а теплая грусть и молитва? Рекомендуем: перечитайте Лескова.

И мы, идучи к счастью по дороге просвещения, остановимся на минуту ради важной промежуточной находки. Сваха Терентьевна представляется поверхностному взгляду неким динозавром, давно вымершим и безвозвратно ушедшим в прошлое. Но стоит только открыть любую газету с объявлениями, как вы убедитесь: в ней по-прежнему остро нуждаются, и заменить ее некем.

С древнейших времен бракосочетание молодых людей происходило при помощи сватовства: это надежная, благочестивая традиция. На сегодняшний же день она уступила место различным «службам знакомств», которые варьируют от любительских попыток бескорыстной помощи в браке до обычной проституции. Есть, конечно, и православные службы знакомств; однако руководящий принцип у них тот же самый, что и всюду: самореклама. Это совершенно неприемлемо ни с точки зрения христианской нравственности, ни по многовековому опыту профессионального сватовства.

Сватовство по своему существу – это не самореклама, а доверительное посредничество. Сват «прощупывает почву» – см. только что приведенный пример из Лескова – так, что потенциальные кандидаты и кандидатки никогда не окажутся в неудобном положении друг перед другом или перед окружающими. Доверие к свату – это залог того, что его услуги никогда не будут непрошеными.

Кто практически на сегодняшний день может выполнить задачу сватовства? – Старшие друзья и родственники, духовенство, причем как в местной или приходской среде, так и с помощью современных средств связи – Интернета. Коренное отличие сватовства от «службы знакомств» в том, что сведения о желающих вступить в брак и их личные данные ни при каких условиях не разглашаются; знакомства происходят не напрямую, а через сватов-посредников, которым только и вверяются упомянутые сведения.

– Звучит красиво, но неубедительно. Не спорю, теоретически при содействии родителей и сватов в самом деле возможен настоящий счастливый брак; но практически сколько отсюда горя и слез! Сколько зла в самых разнузданных и безобразных его проявлениях! Начать цитировать вам газетные отчеты, художественную литературу и исторические источники?

– Ни к чему. Сходная ситуация возможна, к примеру, на каком-нибудь уроке естествознания: учитель расскажет о сирени и черемухе, а дотошный ученик возразит: «Нет, позвольте, все это красиво, но неубедительно. Посмотрите-ка: практически у нас на улице ничего, кроме чертополоха да вонючей бузины, не произрастает!»

Не забывайте: у нас уроки любви. Учиться ненависти, злу, греху и безумию тоже можно, и материалу предостаточно, но это не по нашему профилю. А выбор предмета – свободный выбор! – за вами.

Не надо думать, конечно, что такой подход к сватовству и браку, как мы видели в лесковском «Грабеже» – это и есть предлагаемый рецепт счастья. Но согласитесь, что взгляд на мир, на своих друзей и близких, просвещенный Христом и Его любовью, устраняет напряженность, настороженность в отношениях между людьми, дает им возможность помочь друг другу без опасения стать «непрошеными свахами».

Вопрос в перерыве. В поисках «второй половины»

– Часто говорят, что успешный брак – это найти свою «вторую половину». Для каждого человека Бог создал недостающую половину. Люди ходят по свету, ищут свою половину. Если найдут – можно жениться, выходить замуж. А если это не твоя половина – значит, брак будет неудачный, несчастливый… Красивая идея!

– Насколько красивая – увидим ниже, а пока посмотрим, верная ли? Когда заходит речь о серьезных идеях, всегда старайтесь для начала разобраться, откуда она пошла, кто ее автор, в какой связи стоит она с Христом, с Его Евангелием.

Я убежден (а вы попробуйте проверить и поправить меня), что если вы расспросите ваших друзей, тех, кто увлекается мыслями о «второй половине», то не меньше половины с энтузиазмом подтвердят вам: да, разумеется, это глубоко христианский образ, и Сам Христос в точности так проповедовал и учил.

Ну, а на самом деле, конечно же, в Св. Писании, ни в Ветхом Завете, ни тем менее в Новом, об этом нет ни слова. Идея «второй половины» принадлежит Платону, которого хоть и весьма уважают как философа и писателя, но среди христианских авторитетов он всё же не состоит.

Теперь что касается идеи о двух половинках. Платон воплотил ее в своем знаменитом диалоге «Пир», в легенде об Андрогине, которую он вложил в уста известного комедиографа Аристофана:

«…Нужно прежде всего осведомиться вам о человеческой природе и о свойственных ей страстях. Исконная наша природа была не таковою, какою она является теперь, а иною: сначала было три пола людей, а не два, как теперь, – мужской и женский; к ним присоединялся еще третий пол, общий им обоим. От него осталось теперь только имя, сам же он исчез. Тогда существовало еще особое существо, Андрогин. Этот пол, и по виду и по имени, был общий полу мужскому и женскому; теперь этого пола не существует, имя его употребляется в бранном смысле. Далее – общий вид каждого человека был округленный: человек имел круглую спину и бока, у него было четыре руки, четыре ноги, два лица…»

Впоследствии с такими двухспинными, четверорукими и четвероногими чудищами происходят разные неприятности, и…

«…Зевс рассек людей пополам, подобно тому, как рассекают рябину, собираясь ее солить, или как разрезывают волосом яйцо. У всякого человека, которого Зевс рассекал, Аполлон должен был переворачивать лицо и половину шеи в сторону разреза, чтобы, смотря на него, человек стал смирнее… Когда человеческий организм был рассечен пополам, каждая половина его, вожделея другой половины, стала сходиться с ней. Обхватив друг друга руками и сплетясь между собою, они стремились к соитию».

Вот вам и поиски своей половины. Кстати сказать, пополам были рассечены не только андрогины, но и мужчины, и женщины, которые тоже имели по два лица, четыре руки и ноги, и которые в точности так же устремились к своим отсеченным половинам… Надеюсь, дальше можно не продолжать: иначе как языческой непотребщиной эту картинку назвать никак не удается.

Но что поделаешь! Каковы бы ни были ее истинное происхождение и смысл, идея «второй половины» глубоко укоренилась в головах и сердцах наших не слишком осведомленных и не слишком разборчивых современников. И мы с вами сейчас поступим так же, как искони поступала Церковь: преобразуем и переосмыслим языческое наследие, чтобы сообщить ему христианское содержание, чтобы включить его в орбиту христианского мировоззрения. В данном случае это оказывается совсем не сложным.

– Да! – ответим мы, – брак в самом деле можно уподобить поиску второй половины. Ведь в браке мужчина и женщина, две отдельных, независимых личности, соединяются воедино, теряют свою отдельность и независимость, и возникает принципиально новое существо – семья.

Кто же может составить такую пару? Очевидно, что люди не всегда годятся друг другу в мужья и жены. Но вспомните, что Господь, создав человека по Своему образу и подобию, наделил нас даром свободной воли. Поэтому всякая предопределенность, неизбежность, «судьба» (в примитивном понимании) чужда христианству. Каждый из нас, в соработничестве с Господом, сопрягая свою и Его волю, совершает свой подвиг в свободном выборе жизненного пути, пути в Небо.

И брак – если вы решили вступить в брак – это тоже этап вашего подвига. В браке в самом деле встречаются и соединяются две половины, но это качество – быть друг для друга мужем и женой – никто в вас изначально не вкладывает: это было бы насилием над вашей свободой. Вы сами, при помощи от Господа, при содействии Его благодати, в терпении, смирении и любви вырабатываете в себе супружество.

Ищут друг друга не две половины жуткого монстра, разрезанного некогда на части баснословным Зевсом (а потом, наскучив друг другу и сославшись на «несовместимость», расходятся для дальнейших поисков); но ищут друг друга двое бесценных Божиих созданий, способных в браке стать двумя половинами единого нераздельного целого.