РАЗВИТИЕ ГИМНОГРАФИИ В VI—VIII ВВ. (Продолжение)

В прошлый раз мы говорили, в основном, о прп. Романе Сладкопевце, кондаки которого надолго определили пути развития Византийской гимнографии. Сегодня мы рассмотрим этот процесс подробнее.

ШКОЛА РОМАНА СЛАДКОПЕВЦА

Кондаки прп. Романа были необычайно популярны и вызвали множество подражаний. По-видимому, под его влиянием возникла целая кондакарная школа. В заглавиях песенных манускриптов того времени сохранились следующие имена:

Георгий, Дометий, Николай, Андрей, Василий, Стефан, Кириак, Киприан, Арсений из Александрии, Григорий и Феодосий из Саракуз и др.

Самый знаменитый и плодовитый из них — Анастасий. Его поэзия по совершенству не уступала античной. Его тропари бурлили многочисленными вводными предложениями, накатывались, как волны и устремлялись к зпключительному припеву. Отдельные поэмы достигали 300-т и даже 500-т стихов, но слушались с живым неослабевающим интересом.

Очевидно, к этой же школе принадлежал и сам патриарх КПльский Сергий (до 626, † 638) — виновник монофелитской ереси, разразившейся при имп. Ираклии. Известен его кондак на Успение Божией Матери, написанный в 626 г. при оставлении патриаршей кафедры. Некоторые исследователи (в т. ч. такие специалисты как Ю. И. Рубан) приписывают ему и составление (в том же году) первого акафиста. Однако, мы здесь будем придерживаться более традиционной версии, считающей, что автором его является блаж. Георгий Писида († ок. 638 г.) — как видно из прозвища, он происходил из Писидии, был КПльским диаконом и референдарием (т. е. секретарём) патриарха Сергия, которому посвятил поэму «Шестоднев или сотворение мiра», написанную ямбическими стихами. Писал также эпиграммы, ямбы «О суете житейской», «на Воскресение Спасителя», «Похвалу имп. Ираклию» и др. Ему же приписывается литургическая песнь: «Да исполнятся уста наша хваления...» (ок. 620 г.).

Он был очевидцем аварской осады КПля в 626 г. и написал об этом большую эпическую поэму. В эпиграмме на ту же тему он писал:

«Варвары грозные городу нашему, Лишь увидя Ее — воеводу, Гордые выи склонили тот час.» Здесь обращает на себя внимание не совсем обычное наименование Богородицы «Воевода» (буквально: «Полковница»), тождественное I строке Акафиста: «Взбранной Воеводе победительная...», что является дополнительным аргументом в пользу авторства Писиды.

АКАФИСТ

Т. о. перед нами победная и благодарственная песнь Богородице за избавление Её города, КПля, от аварской осады в 626 г. Согласно древней синаксарной заметке её впервые слушали 7 августа 626 г. стоя, после чего и явилось название «Акафист» (ακαθιστος неседален), т. е. песнопение, во время которого не позволяется сидеть.

Какова композиция этого произведения? Акафист начинается кукулием, в котором объявлена его тема о «Взбранной Воеводе». Затем следует чередование 12-ти больших и 12-ти меньших строф- куплетов. Всего 24 строфы, расположенные по порядку греческого алфавита. Меньшие строфы называются «кондаки» (не смешивать с термином «кондак» приминительно к целой поэме). И они все (кроме I) заканчиваются восклицанием «Аллилуиа!»

Большие строфы называются «икосы» (от греч. οικος — «дом», букв. перевод сирийского термина «байта» — дом, строфа). Икос содержит более пространное развитие темы, заявленной в кондаке. Это развитие осуществляется в 12-ти т. н. «хайретизмах», т. е. обращениях к воспеваемому предмету, которые начинаются словом «Хайре» «радуйся» (архангельское приветствие Богоматери). А заканчивается каждый икос рефреном: «Радуйся Невесто Неневестная».

Вот это чередование 24-х строф с неизменным рефреном, который красной нитью проходит через все икосы — очень напоминает нам слегка модернизированный кондак прп. Романа Сладкопевца. Поэтому многие исследователи (в т. ч. и академик С. Аверинцев) подозревают, что в основу Акафиста лёг текст прп. Романа, к которому в 626 г. лишь «пристегнули» подходящий к случаю кукулий (Аверинцев С. «Поэтика ранневизантийской литературы», М., 1977 г., стр. 233—234). Другие обращают внимание на то, что и сам кукулий идентичен тому, который был написан прп. Романом для праздника Благовещения. Обним словом, налицо явная преемственность в развитии жанровой формы.

Вместе с тем Акафист предстаёт перед нами, как нечто единственное и уникальное. Следует подчеркнуть, что наш Устав («Типикон») знает лишь один этот Акафист «Взбранной Воеводе...», который включается в последование Утрени один раз в году — в субботу 5-й седмицы Вел. Поста (т. н. «Суббота Акафиста»). И поэтому текст данного Акафиста содержится в Триоди Постной. Но опять-таки он там один-одинёшенек, как будто других акафистов просто не существует.

И действительно, все остальные акафисты были написаны много позже по образцу этого — классического. Это легко увидеть по тому как они подражают форме, содержанию (до 7-го икоса, оно историческое, а потом — нравственно-догматическое) и даже рифмовке. Потому что Акафист школы Романа был уже рифмовангым произведением (!). И это отчасти чувствуется даже в переводе:

«Радуйся, через тебя радость сияет! Радуйся, через тебя горесть истает!»

Или: «Радуйся, ангелов многословное изумление! Радуйся, демонов многослезное уязвление!»

Причём вы видите, что здесь рифма строится не только с помощью окончаний, но и с помощью антитез: «изумление — уязвление», «высота — глубина». А в одном из хайретизмов прямо сказано: «Радуйся, противоположности воедино сопрягшая!». По сходному поводу о. Павел Флоренский говорил о «кипящем остроумии антитетических сопоставлений и антиномических утверждений» «Столп...», М., 1914, с. 158).

И как тут не вспомнить излюбленную прп. Романом православную антиномичность, по которой мы всгда узнаём его руку!

Остаётся добавить, что Акафист был настолько популяным, что к концу VIII в. уже существовал его полный латинский перевод, возникший в среде южногерманских монастырей («Propugnatori magistratui victoriae). И латинские секвенции, возможно, появились не без влияния акафиста.

МОНАШЕСКОЕ БОГОСЛУЖЕНИЕ

ГЕНЕЗИС УСТАВА

Сегодня мы будем говорить о монашеском богослужении и о начальном периоде развития богослужебного Устава (с IV по VIII века). Этот период наименее благоприятен для научного исследования, т. к. строго установленного порядка совершения богослужений ещё не было. Этот порядок только ещё начинает складываться у настоятелей отдельных монастырей. Причём древнейшие монастырские уставы содержат очень мало литургического материала и он полностью растворён среди дисциплинарных правил. Тем не менее, его необходимо осмыслить прежде, чем перейти к нашим основным православным уставам: Иерусалимскому, Студийскому и Уставу Великой церкви — Св. Софии КПльской.