Непременные признаки Предания Церкви

Предание Вселенской Церкви.

Относительно понятия "Предание" (с большой буквы в единственном числе) имеет место неопределённость понимания. Апеллируя к понятию "Предание", некоторые иной раз сами не понимают или произвольно определяют состав и границы этого понятия и употребляют его произвольно.

Основные ошибочные представления о Предании:

- определение Предания исходя из Писания или вообще относительно Писания, непонимание его первичности и самодостаточности как источника вероучения независимо от Писания;

- локализация этого понятия до поместного масштаба;

- мнение об "изменяемости (становлении, развитии, обогащении)" Предания в истории Церкви;

- вообще размытие границ этого понятия, расширение этого понятия до неопределённых масштабов, отождествление собственно Предания с формами его выражения или с такими понятиями как "практика", "опыт" и т. д., когда считают "Преданием" всё, что обретается в жизни Церкви,- любую форму, обряд, традицию, практику, концепцию или позицию той или иной поместной Церкви.

Что позволяет манипулировать, злоупотреблять понятием "Предание", произвольно подводя под протекцию этого понятия любую угодную практику, традицию, обычай, мнение, концепцию, позицию частного или поместного масштаба, иной раз в действительности противоречащую Преданию Церкви.

Цель данного доклада – внести ясность в понятие "Предание", показать критерии (признаки), определяющие Предание Церкви, отличающие Предание от того, что Преданием не является; отличить собственно Предание от форм его выражения и от того, что Преданием не является; чётко обозначить границы и содержание этого понятия; дать определение понятия "Предание".

Неизменность Предания

Принадлежность Предания Одной, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской Церкви, соотв-но, такие его признаки как единственность, вселенский (καθολικός) характер и апостольское происхождение, при окончательности Новозаветного Откровения, означают ещё такой непременный признак Предания Церкви как его неизменность.

Впрочем, само понятие "вселенскости (καθολικότης)" уже непременно означает неизменность. Ведь изменяемое не может быть всецелым(καθολικός) во временном плане, соотв-но, не может быть всецелым, вселенским (καθολικός) по определению. Поэтому, говоря о вселенскости (καθολικότης) Предания, мы уже непременно имеем ввиду его неизменность.

Одно из неверных представлений о Предании – мнение о его становлении, развитии, обогащении в истории Церкви (крайнее проявление которого – еретическая теория "догматического развития", – будто на Вселенских Соборах принималось учение, дотоле в Церкви неизвестное), мнение, будто что-то может "стать" Преданием.

Например, старообрядцы учат об "изменяемости" Предания. Т. о. "отцеживая комара",они "поглощают верблюда" (Мф. 23, 24). При формальном консерватизме, т. е. цепляясь за "неизменность" исторически локальной поместной формы выражения Предания, они повреждают учение о самом Предании, – учат об "изменяемости" самого Предания. Чтобы оправдать абсолютизацию дониконовской формы обряда, они придают обряду статус "собственно Предания". При этом, ведь, они не могут не понимать, что обряд в Церкви исторически и в разных поместных Церквах менялся. Т. о., придавая обряду, т. е. в принципе изменяемому, статус "собственно Предания", они т. о. имплицитно и явно учат об "изменяемости самого Предания", проводят мнение о якобы "развитии Предания", "постепенном его откровении в истории Церкви". Абсолютизируя при этом определённую ("кульминационную", на их взгляд) стадию "его развития". Т. е. повреждают учение о самом Предании. Это хула на Предание и на Церковь, т. к. означает, будто древняя Церковь изначально не обладала полнотой Предания.

Предание – это Божественное Откровение, преданное Церкви.

Развитие, увеличение собственно Предания возможно было только от Ветхого завета – к Новому до момента Пятидесятницы, т. е. до рождения Церкви.

Новый Завет, Церковь – это окончательное и полное Откровение Бога на земле. Во Христе этот процесс предания Откровения – завершён. После Боговоплощения, точнее, после Пятидесятницы, в принципе не может быть каких-то принципиально новых откровений. Пятидесятница – печать Предания.

"Все пророки и закон прорекли до Иоанна" (Мф. 11, 13).

"Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема. Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема" (Гал. 1, 8-9).

Поэтому, увеличиваться, разрастаться, обогащаться, развиваться собственно Предание не может. К Преданию Церкви невозможно что-то добавить. "Стать" Преданием Церкви ничего не может. Преданием Церкви является только то, что уже было Преданием Церкви с самого начала её бытия. Оно с самого начала дано Церкви уже в полноте. Будучи Одной, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской, Церковь всегда тождественна себе. Соотв-но, с самого момента своего рождения, т. е. с момента Пятидесятницы, обладала всей полнотой Предания точно так же, как и сейчас ею обладает. Она никогда не была без своего Предания или без какой-то его части. Во времена Апостолов Церковь уже обладала всей полнотой Предания. И сейчас Церковь не имеет ничего такого из Предания, что уже не имела бы во время Апостолов. Иначе, она бы не была Одной и той же самой, тождественной себе, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской, если бы во времена Апостолов уже не обладала полнотой Предания или если бы сейчас имела Предание (или в Предании что-то) новое, не изначальное, не от Апостолов. Изменяемое не может быть одним и тем же самым, тождественным себе, т. е. Преданием Одной Церкви. Изменяемое не может быть вселенским (καθολικός), всецелым во временном плане, т. е. Преданием Вселенской (καθολικὴ) Церкви. Изменяемое не может иметь апостольское происхождение, быть изначальным, т. е. быть Преданием Апостольской Церкви. Поэтому, Предание Церкви – неизменно в принципе. Церковь, будучи тождественна себе, т. е. оставаясь Одной, Вселенской (καθολικὴ) и Апостольской Церковью, не имеет компетенции изменять Предание или что-то добавлять к нему. Она только хранит Предание и выражает его в тех или иных формах. С момента Пятидесятницы в Церкви происходит развитие и становление только форм выражения Предания, но не собственно Предания (Откровения) как такового.

Предание в принципе невозможно обогатить или изменить, прибавить к нему или отнять. Предание – по самому смыслу слова – это то, что получено и должно быть в точности передано.

Прп. Викентий Лиринский: ""О, Тимофей! храни преданное тебе, отвращаясь скверных суесловий",- говорит он... Кто теперь "Тимофей", если не вся вообще Церковь, или не все в частности сословие ее предстоятелей, которые как сами обязаны блюсти, так и другим должны сообщать неповрежденное знание божественной веры?.. "Храни,- говорит,- преданное". Что такое "предание"? То, что тебе вверено, а не то, что тобой изобретено, то, что ты принял, а не то, что ты выдумал,- дело не ума, но учения, не частного обладания, но всенародной передачи, дело, до тебя дошедшее, а не тобой открытое, в отношении к которому ты должен быть не изобретателем, но стражем, не учредителем, но последователем, не вождем, но ведомым. "Храни,- говорит,- преданное", то есть талант веры вселенской сбереги в целости и неповрежденности. Что тебе вверено, то пусть и остается у тебя, то ты и передавай".

Прп. Иоанн Дамаскин: "Если кто благовествует вам вопреки тому, что Вселенская Церковь приняла от святых Апостолов, и Отцов, и соборов и со­хранила доныне, не послушайте его! Не прини­майте совета змия, как приняла Ева и пожала смерть. И если Ангел или царь будут благовествовать вам вопреки тому, что приняли вы, закройте уши!" ("Три защитительных слова против порицающих святые иконы", 3).

Всё, что мы знаем о Боге сейчас, что было сформулировано на Вселенских Соборах и святыми отцами на протяжении истории Церкви, – всё это Церковь времён Апостолов уже знала. Только не в таких точных и подробных формулировках. Всё это уже было открыто и дано Церкви изначально от Господа через Апостолов. Только ещё не было так точно и подробно сформулировано и систематизировано.

Вселенские Соборы ни в коем случае не открывали новых истин, не вводили новых догматов. Но лишь облачали в точные формулировки уже известные Церкви изначально догматы. Содержание всех догматов было открыто Богом и известно Церкви с самого начала её бытия. Всё это Апостолы и Христиане времён Апостолов уже знали. Только не в таких чётких формулировках. Все догматические определения Вселенских и Поместных соборов – ни что иное как облечение в точные и чёткие формулировки уже известных изначально Церкви истин.

Т. е. происходил процесс облечения "догматов (δόγματα)" в "проповедания (κηρύγματα)" (свт. Василий Великий, прав. 91). Но не изменение или прибавление самих догматов (здесь следует учитывать вопрос терминологии, – иной раз словом "догмат" называют не только собственно догмат, т. е. саму Богооткровенную истину в отличие от формулировки ("проповедания"), но догмат в формулировке; однако, в собственном смысле догмат – это сама Богооткровенная истина независимо от формулировки).

Прп. Викентий Лиринский: "...Возвещать христианам православным что-нибудь такое, чего они прежде не приняли, никогда не позволялось, никогда не позволяется, никогда не будет позволяться, и анафематствовать тех, которые возвещают что-либо кроме раз навсегда принятого, всегда должно было, всегда должно, и всегда будет должно...
Если же так, то кто будет так дерзок, чтобы осмелиться возвестить что-нибудь такое, чего прежде не было возвещено в Церкви, или так легкомыслен, что примет что-нибудь кроме того, что принял от Церкви? Сосуд избранный (Деян. 9:15), учитель язычников (Гал. 2:9), труба апостольская, провозвестник вселенной, таинник небесный, апостол Павел гласит в своих писаниях, гласит всем, гласит на все времена, на все места, и снова повторяет глас свой: кто бы ни возвестил новый догмат, да будет анафема!..
Старайся, чтобы вследствие твоего более ясного изложения, яснее разумели то, во что прежде верили не так ясно. Достигай, чтобы потомство с сознанием славословило то, что прежде древность чтила несознательно. Но учи тому, чему тебя научили, и говоря ново, не скажи нового!..
Чего другого, наконец, всегда старалась она непременно достигнуть определениями соборными? Не того ли только, чтобы после с рассудительностью веровали в то же самое, во что прежде веровали в простоте, чтобы после настойчиво проповедовали то же самое, что прежде проповедовали исподволь, чтобы после с осторожностью возделывали то же самое, что прежде обрабатывали безопасливо? Не колеблясь говорю, и всегда скажу, что Вселенская Церковь, побуждаемая новизнами еретиков, через определения своих соборов не другое что-нибудь делала, как именно только то, что принятое ею прежде от предков по преданию подтверждала потом для потомков собственноручным письменным удостоверением, заключая в немногих строках множество предметов, выражая обыкновенно, для яснейшего уразумения, таким или другим новым наименованием не новый смысл веры".

Равно, и анафематствуя ереси, Церковь отсекала не то, что в ней когда-то было, но то, чего в ней никогда не было, но что ей пытались навязать еретики.

Церковь никогда не меняла своего учения. Оно – одно и то же самое с самого начала бытия Церкви на протяжении всей её истории до сего дня.

Так, сами догматы о Св. Троице, о Божестве и человечестве Иисуса Христа были в Церкви с самого начала, имеют основание в Евангелии. На Соборах оттачивались только формулировки по мере необходимости дать ответ еретикам.

Напротив, учения ариан, несториан, монофизитов и прочие ереси никогда и не были учением Церкви, но введены произволом еретиков вопреки изначальному учению Церкви.

Так что, несториане и монофизиты отвергли Халкидонский догмат вовсе не тогда, когда он был сформулирован Собором. Соборная формулировка, которую они не приняли, только показала, что они уже до того содержали неправославное учение, противоречащее изначальному учению Церкви, выраженному на Соборе этой формулой. Поэтому и не смогли её принять.

Так и соборное осуждение иконоборчества - это не изменение позиции Церкви относительно него, а свидетельство Церкви своей изначальной и неизменной позиции по этому вопросу, отсечение того, что ей пытались навязать еретики-иконоборцы.

Итак, собственно Предание Церкви – неизменно. Всё изменяемое в Церкви – это не собственно Предание, но только формы выражения Предания. В Церкви происходил процесс развития ни в коем случае не собственно Предания, но только форм его выражения. Развивались, оттачивались и более ясно выражались только формулировки и другие формы выражения Предания. Само же Предание, полученное Церковью от Бога, принятое через Апостолов, каким было изначально, таким и остаётся доныне, неизменным, тождественным себе.

Формы выражения Предания

Т. о., от собственно Предания, которое в принципе неизменно, следует отличать формы выражения Предания, в т. ч. вселенские формы его выражения. Которые выражают Предание, но не тождественны собственно Преданию.

Так, свт. Василий Великий различал "догматы (δόγματα)" (собственно Предание) и "проповедания (κηρύγματα)" (формы его выражения, проповедания): "Ибо иное догмат, а иное проповедание. Догматы умалчиваются, проповедания же обнародываются" (прав. 91).

Здесь нужно уяснить вопрос терминологии. Зачастую понятие "Предание" употребляют в несобственном смысле, т. е. Предание в формах его выражения называют этим словом,- "Предание". Что бывает достаточно, если мы не вдаёмся в подробности самого понятия "Предание", например, упоминаем Предание в контексте другой темы.

Но, если быть точным и говорить именно о Предании, "Преданием" следует называть только в собственном смысле Предание, т. е. только саму неизменную Богооткровенную истину, изначально преданную Церкви от Господа через Апостолов, в отличие от форм его выражения. Т. е., следует различать понятия: собственно Предание и формы его выражения.

Надо понять, что одно и то же содержание (собственно Предание) в принципе может быть выражено и бывало выражено в течении истории Церкви разными формами. А значит, в принципе существует независимо от любой из них, в принципе отличимо от формы.

Так, например:

Смысл, заключённый в словах Свящ. Писания, само учение – это собственно Предание. А письменная форма выражения этого смысла (писание) – это не собственно Предание, но форма выражения Предания. В данном случае вселенская, т. е. неизменяемая.

Само Евангелие Иисуса Христа, т. е. Благая Весть независимо от факта записи, – это собственно Предание. А Евангелие по Матфею, по Марку, по Луке, по Иоанну – это формы выражения Предания. (5)

Сам предмет веры, смысл догматов Вселенских Соборов, та реальность, которую они выражают, – это собственно Предание. А догматические формулировки, принятые на Соборах, – это не собственно Предание, но форма выражения Предания. В данном случае вселенская, т. е. неизменяемая.

Собственно Преданием является сама истина о Боговоплощении. И, соотв-но, сама принципиальная возможность изображения Бога во плоти и святых. А практика и традиция иконописи – это не собственно Предание, а формы выражения Предания.

Собственно Преданием является учение о Боге. В т. ч. Его принципиальная неизобразимость. А канонические запреты на изображение Бога-Отца – это форма выражения Предания.

Сам предмет веры, смысл, который выражен согласием отцов – это собственно Предание. А святоотеческие творения, тексты, формулировки – это не собственно Предание, но формы выражения Предания. Ведь, они могли бы быть и иными с тем же смыслом.

Сама Евхаристия как таковая и общая структура Литургии, – то, что собственно предано от Самого Господа через Апостолов, – это собственно Предание. А различные чинопоследования Литургии – это не собственно Предание, но формы выражения Предания. Которые в принципе изменяемы. И это – в компетенции поместной Церкви.

Само Таинство Брака – это собственно Предание. И оно было в Церкви с самого начала всегда. А чинопоследование Венчания – это форма выражения Предания. Которая в принципе изменяема и менялась в истории Церкви.

И это касается всех Таинств. Само Таинство как таковое, сам благодатный состав и смысл Таинства – это собственно Предание. А чинопоследования – это формы выражения Предания. Ведь они менялись в истории Церкви.

Собственно Преданием является само почитание Креста. А форма перстосложения – это форма выражения Предания. Это момент полемики со старообрядцами.

Сам принцип и возможность святости в Церкви – это собственно Предание. А канонизация того или иного святого – это форма выражения Предания.

Сами истины, которые являются содержанием аскетики и исихазма, т. е. сами принципы духовной жизни и духовной брани, греха и добродетели – это собственно Предание. Ведь, они были в Церкви с самого начала. Аскетика вообще и умное делание в частности – это ни что иное как Евангелие в тщательном исполнении. Православные аскеты и исихасты не совершали ничего иного, кроме того, что изначально открыто в Евангелии. Накапливался только опыт их усвоения, чёткость формулировок и систематизации, что является уже формой выражения Предания.

И так во всём надо отличать собственно Предание, которое изначально и неизменно, от форм его выражения, которые в принципе изменяемы (или вселенские, неизменяемые по решению Церкви).

Одно из неверных представлений о Предании – отождествление собственно Предания с формами его выражения, неразличение собственно Предания от форм его выражения. Которое позволяет расширить понятие "Предание" до неопределённых масштабов и подвести т. о. под протекцию этого понятия любую угодную форму, традицию, обычай. Что приводит либо к абсолютизации поместного, т. е. обрядоверию, либо к пренебрежению вселенским, т. е. имплицитному отрицанию таких непременных признаков Предания как его единственность, неизменность, вселенский (καθολικός) характер и апостольское происхождение. Чем погрешают, например, старообрядцы. Обрядоверие старообрядцев как раз и построено на неразличении собственно Предания от форм его выражения.

Так вот, всё, что возникло в Церкви впоследствии, в течении её истории, что в Церкви со временем развивалось, менялось, появлялось в соответствии с Преданием – это не собственно Предание ("догматы (δόγματα)"), но это формы его выражения ("проповедания (κηρύγματα)"). Как то догматические формулировки Соборов, чинопоследования, типиконы, обряды и т. д. Всё это не увеличение Предания, не прибавление к нему, не развитие собственно Предания, но это развитие форм выражения Предания.

Среди них есть вселенские (καθολικός) формы выражения Предания,- вселенские (καθολικός) не в абсолютном смысле этого слова, не в собственном смысле, т. к. не изначально присущи Церкви (иначе бы они и были не формами, но собственно Преданием), но в отличие от поместных, – принятые и утверждённые в определённый исторический момент всей Вселенской (καθολικὴ) Церковью на вселенском в территориальном масштабе (οικουμεινικός) уровне как априори, несомненно, по свидетельству Вселенской (καθολικὴ) Церкви, выражающие вселенское (καθολικός) учение, т. е. Предание Церкви. И с этого исторического момента обязательные для всей Вселенской Церкви на все времена, т. е. имеющие вселенский (καθολικός) статус. Это Свящ. Писание, Символ веры, догматические формулировки, вселенские (καθολικός) каноны (6). Они – неизменяемы по решению Вселенской Церкви и равны по статусу собственно Преданию, также как и собственно Предание являются критерием (обязательным условием) Православия.

Есть поместные формы выражения Предания. Как то чинопоследования, обряды, определения Поместных соборов и т. д. Которые, в отличие от собственно Предания и вселенских форм его выражения, не обладают статусом непогрешимости и в принципе могут как соответствовать Преданию, так и не соответствовать, и сами по себе в отрыве от собственно Предания и вселенских форм его выражения критерием Православия не являются. Изменение которых – в компетенции поместной Церкви. Поместная Церковь вправе изменять поместные формы выражения Предания, не изменяя само Предание, по слову прп. Викентия Лиринского, "говорить ново, не сказав нового".

Есть предания поместных Церквей, местные предания, традиции, обычаи и т. д. Которые нельзя отождествлять с собственно Преданием Церкви. Которые могут как соответствовать Преданию Церкви,- и тогда это формы выражения Предания,- так и не соответствовать,- и тогда это заблуждения и порочные практики,- и сами по себе в отрыве от собственно Предания и вселенских форм его выражения критерием Православия не являются. Не всякое предание или традиция есть уже Свящ. Предание Церкви. Сам по себе статус "предания", "традиции", "обычая" без критерия вселенскости (καθολικότης) не является показателем Предания Церкви, критерием истины. Традиция, обычай может и не опираться на истину. Как писал сщмч. Киприан Карфагенский: "Обычай без истины есть только старое заблуждение" ("Письмо к Помпею против письма Стефана о крещении еретиков").

Например, традиция изображать Бога-Отца в виде старца – это традиция. Но она противоречит Преданию. Т. е. это порочная традиция, заблуждение.

Традиция не покрывать женщинами голову в греческих поместных Церквах – это традиция. Но она противоречит Преданию, выраженному словами Ап. Павла. Соотв-но, это порочная традиция, своеволие.

Предание и практика

Есть ещё такое понятие как практика. Которую нельзя путать или отождествлять с Преданием.

Одно из неверных представлений о Предании – отождествление его с практикой или выведение его из практики. Что позволяет размазать понятие "Предание" до неопределённых масштабов и т. о. оправдать этим понятием любую угодную поместную, местную, иногда и порочную, практику.

Практика сама по себе как понятие в принципе не есть что-то самостоятельное, но есть лишь проекция учения на жизнь. Практика вторична относительно учения, в принципе подчинена учению. Основанием и началом для практики является учение. Как ум для всякой деятельности, так учение для всякой практики есть исходное, руководящее и обосновывающее начало. Как деятельность без ума – слепа и неразумна и есть лишь совокупность необоснованных действий, так практика сама по себе, не основанная на учении, не подчинённая учению, - слепа и неразумна, не имеет обоснования и может быть порочной.

Соотв-но, практика сама по себе по самому смыслу этого понятия не может быть и не является предметом Откровения и Предания, т. е. собственно Преданием, но есть только проекция Предания на жизнь (если соответствует и следует Преданию). Т. е. практика вторична, зависима относительно Предания и каноничных форм его выражения. И может как соответствовать Преданию, так и не соответствовать, быть следованием Преданию или быть следствием отступления от Предания. Т. е. практика может быть и порочной. Чему немало примеров в истории поместных Церквей.

Соотв-но, практика должна выводиться из Предания, опираться на Предание, проверяться Преданием и каноничными формами его выражения, а не Предание выводиться или определяться из практики или отождествляться с практикой.

Например, наличие в некоторых храмах изображения Бога-Отца – это всего-лишь практика, обычай. А не Предание. Причём, порочная практика, "обычай без истины", который, по слову сщмч. Киприана Карфагенского, "есть только старое заблуждение".

Также, противоречит Преданию практика редкого причащения и многое другое из поместных и местных практик.

Предание и опыт

Бывает ещё ошибочное отождествление Предания с таким понятием как "опыт". Когда Предание определяют как "опыт Церкви".

Надо понимать, что кроме опыта как такового должен быть ещё предмет опыта. Предание – это не собственно опыт, а предмет опыта Церкви. Опыт Церкви – это опыт жизни по Преданию. Но ведь есть ещё само Предание, т. е. само Божественное Откровение, сама Богооткровенная истина, которая является предметом опыта.

Корпус Предания и практические критерии определения Предания

Как практически определить, что является Преданием Церкви.

Предание Церкви непременно и несомненно выражено вселенскими (καθολικός) формами выражения Предания, – Свящ. Писанием, Символом веры, догматическими формулировками, вселенскими канонами. И согласием отцов (сonsensus patrum), т. е. согласным учением св-х отцов разных периодов Церкви, разных поместных Церквей.

Мнение одного св. отца или даже нескольких св. отцов одного периода или одной поместной Церкви не соответствует критерию вселенскости (καθολικότης), т. е. "всеобщности, древности, согласию", и не является согласием отцов.

Вселенские (καθολικός) формы выражения Предания и согласие отцов являются практическими критериями определения Предания, отличия Предания от того, что Преданием не является.

Из поместных форм Предание выражает только то, что соответствует вселенским (καθολικός) критериям и источникам. То, что противоречит хотя бы одному из вселенских (καθολικός) критериев и источников, не является выражением Предания Церкви.

При том, согласием отцов проверяются те положения, которые не выражены ясно вселенскими (καθολικός) формами. То, что выражено вселенскими (καθολικός) формами, уже нет нужды проверять на соответствие согласию отцов и вообще "всеобщности, древности, согласию", т. к. вселенские (καθολικός) формы выражения Предания априори соответствуют этим критериям, т. е. априори, несомненно, по свидетельству Вселенской Церкви, выражают Предание Церкви.

Прп. Викентий Лиринский: "А если в будущем встретится какой-нибудь такого рода вопрос, что в древности нельзя найти на него решения, постановленного по общему согласию? Тогда надобно постараться разобрать и сличить мнения отцов, живших хотя бы то в разные времена и в разных местах, но непременно пребывавших по вере в общении с единой вселенской Церковью и бывших уважаемыми учителями, и если окажется, что не один, или двое только, но все вместе единогласно что-либо такое содержали, писали, преподавали,- открыто, часто, неизменно, то следует принять, что и мы так же должны в это веровать без всякого сомнения... при вопросе о самой древности, безрассудству одного, или ограниченнейшего числа лиц, предпочесть прежде всего общие определения какого-либо Вселенского Собора, если таковые на данный предмет есть,- а если их нет, в таком случае, - то, что всего к ним ближе, то есть взаимно согласные суждения большинства великих учителей... С другой стороны, не всегда и не все ереси должно обличать этим способом, но только новые и недавние, в первый раз появляющиеся... Что же касается ересей давних и застарелых, то нам нет ни малейшей надобности подступать к ним этой дорогой... Как бы ни были древни непотребства такого рода ересей, или расколов, мы должны или поражать их, если нужно, не иначе как авторитетом Священного Писания, или же без колебания убегать от них, как от пораженных учением и осужденных Вселенскими Соборами православных пастырей Церкви".

Значение вопроса о Предании

Вопрос о Предании – ключевой для многих вопросов и тем.

Многие ложные позиции и заблуждения обосновываются и оправдываются искажённым учением о Предании,- размытием границ этого понятия, отождествлением его со всеми проявлениями жизни Церкви, локализацией его до поместного масштаба, мнением о его "изменяемости (развитии, становлении, обогащении)".

Что позволяет манипулировать, злоупотреблять понятием "Предание", расширяя его до неопределённых масштабов и т. о. произвольно подводя под протекцию этого понятия любую угодную практику, традицию, обычай, мнение, концепцию, позицию и т. д. частного или поместного масштаба, иной раз в действительности противоречащую Преданию Церкви.

В основе многих ложных позиций и заблуждений лежит абсолютизация поместного и пренебрежение вселенским (καθολικός) принципом. То и другое – плохой показатель, признак отступления от чистоты Православия.

С одной стороны, это выражается в позиции традиционализма, обрядоверия, вплоть до суеверия.

Так, вопрос о Предании, а также вопрос о разрыве со Вселенской Церковью (а не только с Русской поместной), – ключевые для полемики со старообрядцами. В полемике с ними с этих вопросов надо начинать и на них настаивать.

Православное определение Предания Церкви,- признание его единственности, вселенского (καθολικός) характера, апостольского происхождения и неизменности,- обличает неправоту старообрядцев, показывает, что "никониане", оказывается, не повредили Предание, не отступили от Вселенской веры, т. е. от Православия. А те вещи, за которые старообрядцы пошли в раскол и пренебрегли общением со Вселенской Церковью, оказывается, к Преданию не относятся.

Поэтому для старообрядцев характерно мутное, неопределённое понимание Предания и нежелание говорить об этом понятии. Они толком не знают, что это такое и очень не любят об этом говорить. Всегда стараются перевести разговор на обсуждение собственно обряда. С чем сталкивался в полемике с ними на интернет-форуме.

Также, в интернет-полемике сталкивался с тем, что ревнители неприкосновенности церковно-славянского языка ради утверждения его "неприкосновенности" наделяют церковно-славянский язык статусом "Предания". Пренебрегая т. о. критериями самого Предания, т. е., подобно старообрядцам, повреждая учение о самом Предании.

Притом, что православное определение Предания,- утверждение его верных критериев,- единственности, вселенского (καθολικός) характера, апостольского происхождения и неизменности,- показывает, что язык, будучи локальным территориально и исторически, не может быть собственно Преданием, но лишь (в данном случае даже не формой, но) инструментом его выражения. Соотв-но, подлежит изменению компетенцией поместной Церкви.

То же относится вообще к любым проявлениям традиционализма и обрядоверия. Когда "неприкосновенность" той или иной поместной, местной, часто и ошибочной, формы, обряда, традиции, обычая, практики обосновывается тем, что это объявляется "Преданием Церкви". Что, конечно, теряет основание, если иметь ввиду верные признаки (критерии) Предания.

Таким же образом,- локализацией понятия "Предание" и утверждением его "изменяемости" и, соотв-но, распространением его на всё, что угодно,- возможно оправдание различных суеверий и двоеверия, когда "Православием" объявляются различные языческие околоцерковные обычаи и суеверия народа.

С другой стороны, манипуляция, злоупотребление искажённым пониманием Предания выражается в позиции либерализма.

Не раз сталкивался с тем, что либералы, отстаивая угодную себе норму