Я поинтересовалась, являются ли одни энергетические точки более важными, чем другие.

С: Они все одинаково важны. Все зависит от того, что ты хочешь активизировать, что ты собираешься делать со своей жизнью. Если ты ищешь знаний, то хорошо активизировать вот эту точку (на лбу).

Точка на горле нужна для того, чтобы избавиться от неприятностей со здоровьем, а также чтобы регулировать уровень энергий и их равновесие.

Та точка, что в области сердца, предназначена для чистой энергии, которая разливается по всему телу.

А другая (тоже на груди) имеет отношение к энергии твоего другого «я» и другому знанию. Как это объяснить?

Она нужна для энергий, с помощью которых ты получаешь власть над существом, которое может знать вещи, не известные другим, — оно просто знает, и все. Она нужна для духовного контакта. У большинства людей она закрылась навсегда (тимус).

Похоже, эта точка была в значительной степени связана с мистическими способностями или интуицией, раз именно ее большинство людей разучилось использовать. Не та ли это чакра, что была открыта во времена Калуу(см. гл. 15)?

С. (указывает на область солнечного сплетения): Эта точка нужна для сохранения своей целостности. Она же важна для равновесия.

Она отвечает за связь между твоим высшим «Я» и твоим телом.Она отвечает за эту связь и за то, чтобы сохранять высшее «Я» и тело в целостности и единстве.

Он указывает на две точки в области живота, на сакральную и корневую чакры. Эти вот связаны с мужским или женским началом, это зависит от человека. Так что у человека будет преобладать или то, или другое. Если у женщины сильнее мужской центр, у нее будут эмоциональные проблемы. А если в мужчине сильнее женский центр, ему будет сложно понять, кто он такой.

Может, это был намек на гомосексуальность, которая проявляется, если эти чакры функционируют не так, как у большинства людей? Я спросила о способах активизации других чакр.

С: Есть разные способы активизации, воздействующие на разные места. В некоторых случаях ты просто обращаешься к внутреннему центру, вокруг которого свет, и ощущаешь, как в тебя вливается энергия извне. Это, наверное, самый простой способ.

Есть и более сложные способы, но для этого нужно учиться долгие годы. Ты направляешь энергию через макушку в нужную часть тела. Когда ты начинаешь ощущать в ней покалывание, показывающее, что энергия уже там, ты должен направить ее вовне. А затем некоторое время попереливать ее. А потом перекрыть ей путь с обоих концов, освободив потом через стопы.

Д.: А не вредно останавливать движение энергии, не освобождаясь от нее?

С: Избыточная активизация — да, вредна. Это очень вредно, если человек эмоционально или физически не готов управлять энергией. Ты можешь собрать слишком много энергии по неосторожности. А надо направлять ее в другие места.

Д.: Ты можешь передать свою энергию другому человеку?

С: О да! Так часто делают целители. Ты должен мысленно направить энергию в сторону того человека, а уж ему решать, принять ее или нет. Ты не должен отдавать что-то кому-то против его воли. Ты только предлагаешь, и это все, что можно сделать. Если энергия не принимается, ее надо направить на кого-то другого или освободить через стопы. Она должна куда-нибудь уйти.

Д.: Ты сказал, что опасно все время накапливать энергию. Как это может повлиять на тело?

С: Если не освобождаться от нее, то можно вызвать... Остановить свое сердце или сделать так, что много других органов перестанут функционировать. Это не игрушки, с этим нельзя играть.

Д.: Значит, вы учите детей опасным вещам?

С: Нет, ведь ребенок больше открыт чувствам. Если он чувствует, что для него это слишком, он сам хочет перейти к чему-то другому. Дети к этому более восприимчивы. Проще научиться владеть энергиями в детстве.

Д.: Мне кажется, сейчас я лучше понимаю про эти энергетические точки. Мой учитель не объяснял мне так, как ты. В нашей общине люди иногда вводят в свое тело кое-что, например крепкие напитки или вещества растительного происхождения, и из-за этого ведут себя по-другому. Случается ли такое там, где ты живешь?

С: Ты, наверное, говоришь о таких случаях, когда люди пьют слишком много вина. Но в нашей общине не предаются излишествам. Я не хочу сказать, что они не пьют, ведь пить вино — это очень приятно. Но все, что чрезмерно, — плохо. Человека, который излишествует, это лишает воли. Ты заменяешь свою волю волей какой-то вещи или другого человека, так как тобой тогда легко командовать.

Из-за этого меняется ток крови и дыхание тоже — чтобы вдохнуть больше или меньше кислорода, в зависимости от того, что было принято, что и дает такой результат. Это вызывает многочисленные «изменения личности», как ты это называешь. Люди в подобных состояниях делают много такого, чего бы они никогда не сделали в обычных обстоятельствах, владея собой.

Д.: Если вы собираетесь группой внутри здания, скажем, в храме или синагоге, это усиливает вашу способность слышать Бога?

С: Некоторым людям нужна сила, привнесенная извне, чтобы они могли сказать: да, я слышал Бога. Если у тебя есть вера, если ты веруешь, нетрудно вызвать это состояние в одиночку, иногда это даже легче, чем в группе. Хотя есть и такие, кому необходимо групповое приобщение — тогда они могут достаточно поверить в себя, чтобы открыться, чтобы услышать.

Д.: Как ты думаешь, людям нужен храм или синагога?

С: Не всем. Есть такие, кому это нужно, потому что их вера недостаточно сильна.

Д.: А правда ли, что здания имеют свойство накапливать вибрации людей?

С.: Они накапливают положительные вибрации точно так же, как удерживают и негативные. Если это место, где произошло много плохого, у него будет отрицательнал энергия. Если это место, где было много счастья и радости, оно сохранит их. У зданий может быть сила, которую человек может брать себе. Иногда приходится иметь дело с самим местом, где здание стоит. Если это точка, в которой сосредоточена значительная энергия земли, она может помочь человеку раскрыться. Хотя она может быть и опасной для тех, кто слишком чувствителен, слишком открыт.

Тогда от нее надо защищаться.

Д.: Каким образом можно найти подобное место?

С: Ты должна взять с собой кого-то, кто достаточно открыт, чтобы его отыскать, и он приведет тебя туда.

Д.: Если бы ты хотел построить дом, как бы ты узнал, где его поставить?

С: Решаешь, в каком месте хочешь его построить, и ходишь там, и находишь точку. Если она есть в том месте, тебя приведет к ней. Если ты открыт, узнаешь. Будет ощущение внутри. Почувствуешь энергию, которая будет течь через тебя. Еще может наступить состояние мира и спокойствия.

Д.: Ты когда-нибудь слышал о пирамидах?

С: Они в Египте. Это конструкция с вот такими гранями (Кати сделала движение руками, сведя пальцы как бы на вершине треугольника), и каждая грань поднимается вот так, а всего четыре грани, и они сходятся в одной точке.

Пирамида должна быть определенной высоты и определенной ширины. То есть высота и ширина не должны быть одинаковы — так, чтоб одна была того же размера, что и другая, но должно быть определенное соотношение в пространстве — если ты понимаешь, что я пытаюсь выразить, — оно должно быть одинаковым для всех четырех граней. А основание должно... Уравнение всегда должно быть постоянным.

Д.: Каково назначение пирамид?

С: Концентрация силы — это часть их назначения быть вместилищем знания.

Уравнение, оно содержит в себе размеры земли, планет и Солнца. Там есть много знаний, которые мне недоступны. (Садди очень решительно возражал против взгляда на пирамиды как на усыпальницы царей.)

Кто-то наврал! Может быть, это какая-то большая ложь, чтобы скрыть знание от тех, кому знать не надо. Пирамиды — вместилище знания. Оно записано в самих пирамидах. Бывают хранилища для тех свитков, которые есть и в других местах. А это знание заключено в самих пирамидах. В том, как они построены, и в математических расчетах, которые к ним относятся.

Так как Садди хорошо знал про Моисея и его учение, я спросила, существовали ли пирамиды во времена Моисея.

С: Говорят, что как раз тогда их только начинали строить. Этого я не знаю. Что касается меня, то я думаю, что они существуют дольше, чем какое-либо из малых царств Египта. Это знание более великое, чем любой из царей, о которых я слышал.

Д.: Ты знаешь, как их строили?

С: Слышал много разных соображений. Слышал, что использовали труд рабов, но это кажется невозможным. Не прокормить столько людей, сколько нужно для такой стройки.

Еще слышал, что их сооружали прямо на стройплощадке. Ставили опалубку и заливали в нее строительный раствор, он твердел, и опалубку убирали.Такое возможно, но требует времени. Я еще слышал, что прибегали к музыке, чтобы поднимать тяжести. Но это возможно только на более высоких уровнях. Так что не знаю. Думаю, может, было всего понемножку.

Пирамиды явно были загадкой и в те времена.

Я никогда не слышала о том, чтобы музыку использовали подобным образом. Не имело ли это отношения к тому, как жители Кумрана защищали его с помощью звука?

Садди привел ряд интересных догадок, касающихся пирамид, но не дал ни одного внятного ответа. Я предположила, что для расшифровки содержащихся в пирамидах знаний нужны специалисты.

С: Для того, чтобы их вообще понять, нужно много лет. Есть люди, владеющие такими знаниями, и они пытаются передать их дальше.

Д.: Ты знаешь, кто впервые зашифровал знание в пирамидах?

С: Говорят еще, что те, кто строили пирамиды, были из Ура.

Харриет составила список различных слов и названий, которые она помнила из прочитанных книг. На самом деле это была пестрая смесь фрагментов и отрывков. Харриет спросила Садди, слышал ли он про Сфинкса, и он ответил, что Сфинкс — страж знания. Она спросила: «Ты когда-нибудь слышал о барке Амона?»

Садди задал несколько резких вопросов не по-английски.

Затем он исправил произношение Харриет и ответил: «Да, это символ жизни». Когда она попросила объяснить, он пришел в расстройство: «Ты просишь ответа, как будто сама не знаешь. Однако твои вопросы показывают, что ты знаешь. Зачем?»

«Мне интересно узнать, как это символически обозначалось у твоего народа. Есть у вас символ для обозначения жизни?» Нам послышалось, что он сказал: «Барка». Я попросила его повторить, и это опять прозвучало так же, хотя я и не знаю, что это такое.

X.: А в ваших писаниях есть что-нибудь о Боге Горе?

С.: Да. Он первый из египетских богов ходил по земле, когда она была еще новой. Говорят, он... Как же это сказать? Сочетался с земными женщинами, и так положил начало Египту.

Д.: Это было до времен странствования Калуу?

С: Это нечто такое, что идет из глубины седых времен. Нет возможности узнать, когда это было.

Это было до того, когда время стали измерять.

Глава 10: Первое путешествие Садди в чужие края

Садди родился и вырос в Кумране, изолированной общине на просоленных утесах, что окружают Мертвое море. Я знала, что он не провел там всю свою жизнь в заточении, ведь в момент нашей первой встречи он был на пути в Назарет, чтобы повидаться с двоюродным братом и его семьей. Мне было интересно, что он узнал, когда вышел за пределы общины, каковы были его впечатления от внешнего мира и что он думал о том, как живут другие люди. Чтобы выяснить это, я «отправила» его именно в то время. Ему было 17 лет, и он готовился отбыть в Назарет вместе с караваном. До этого он нигде не бывал — Кумран был единственным местом, которое он знал. У меня была надежда, что он, может быть, направится в какой-нибудь более крупный город, например в Иерусалим, который на самом деле был ближе к Кумрану. Но поскольку я не знала ничего и о Назарете, я подумала, что было бы интересно порасспросить о месте, где, согласно Библии, Иисус провел большую часть своей сознательной жизни.

С: Это так не похоже на то, к чему я привык. Караван такой большой, примерно верблюдов двадцать, и от них от всех страшный шум и визг. И все происходит одновременно. Я немного робею и волнуюсь.

Д.: Ты что-нибудь берешь с собой?

С: Немного. Мне надо положить в сумку кое-что из одежды, немного еды и всякие мелочи.

Ранее Садди говорил, что, когда члены общины выходили за пределы Кумрана, они должны были одеваться не так, как обычно, чтобы их нельзя было узнать. В тех краях никто больше не носил белых одежд.

С: На мне ... (незнакомое слово, что-то вроде «шадом») и арабский бурнус. (Бурнус — это длинный плащ с капюшоном.) Он спасает от жары и от солнца, так что это совсем неплохо. Бурнус очень похож на рубаху, но так непривычно, когда что-то свисает с головы. Но все это совсем неплохо, это увлекательно. Похоже на чудесное приключение, на что-то новое и захватывающее.

Садди ехал один. Он собирался познакомиться с «людьми из своего рода», с семьей двоюродного брата, которого он раньше не видел. Родные Садди жили в Назарете уже много лет. Он планировал пробыть там несколько недель, «чтобы узнать, каково жить в чужих краях». Родственники должны были встретить его на площади, где караван сделает остановку, чтобы продать соль. Я передвигала Садди вперед по времени до того момента, когда путешествие завершилось, и Садди оказался в Назарете. Мне хотелось услышать о его первых впечатлениях от города. Казалось, он был слегка разочарован: «Он такой маленький!» — «Тебе понравилось твое путешествие?» — «Все понравилось, кроме тряской езды. Это было интересно. Верблюды известны своим скверным характером, но было весело».

Караван шел два дня, останавливаясь только возле нескольких колодцев по пути и минуя все города. Я помнила кое-какие географические названия из Библии. Я подумала, что вставлю их в разговор и посмотрю, знает ли Садди, где находятся те или иные места. «Ты знаешь, где Капернаум»? — «Дай-ка подумаю... На северном побережье моря Галилейского. Но точно не помню, где именно». Когда позже я посмотрела на карту в моей Библии, я не особенно удивилась, снова убедившись в том, что Кэти была предельно точна. Мы уже привыкли к этому. Иногда я спрашивала себя, зачем я вообще даю себе труд что-то проверять — разве что из любви к исследованиям.

Д.: А море Галилейское — возле Назарета?

С: На расстоянии одного перехода.

Д.: Ты знаешь, где город Иерихон?

С: Севернее нашей общины.

Д.: Ты когда-нибудь слышал о реке Иордан?

С: Да, это река, которая впадает в Мертвое море.

Д.: Когда вы совершали путь, вы шли в том направлении?

С: Нет. Мы шли по холмам и горам.

Д.: А Масада? Ты слышал об этом городе?

С: Это южнее. И это не город, а крепость. Одно время, когда Израиль был сильнее, она была укрепленной твердыней. Как я понимаю, сейчас она заброшена.

Д.: Похожа ли местность вокруг Назарета на земли возле Кумрана?

С: Нет, возле Назарета гораздо больше зелени. Если выйти за город, можно увидеть деревья на холмах и возделанные поля. Вокруг Кумрана, может быть, побольше холмов и гор. Вдоль побережья Мертвого моря не очень-то зелено. Там мало что растет, кроме верблюжьей колючки. А здесь на холмах — фруктовые сады. Но Назарет — всего лишь маленький городок. (Опять в его голосе зазвучало разочарование.)

Д.: Он такой же большой, как и ваша община?

С: Наверное, нет. Трудно судить. Дай подумать. Земли занимает столько же, а вот количество домов и людей совсем не то.

Это, кажется, еще одно указание на то, что Кумран был больше, чем участок, раскопанный археологами, потому что Садди, давая свою оценку, возможно, имел в виду площадь жилой зоны и обсерватории.

Д.: Я думала, что Назарет — это большой город.

С: Кто тебе это сказал? Назарет— это просто... дыра. Ничего значительного.

Д.: Как выглядит Назарет для приехавшего издалека?

С: Пыльно. Ужасно пыльно.

Д.: Я имею в виду, окружен ли город стеной или чем-то подобным?

С: Нет, это открытая со всех сторон деревня. Это не... Это нельзя назвать городом. Жалкое местечко.

Разочарование Садди было вполне очевидным. Он думал, что пускается в захватывающее приключение, а Назарет, похоже, не оправдал его надежд. Полагаю, он ожидал чего-то более величественного. Садди утверждал, что дома в Кумране были построены из кирпичей, а в Назарете — нет.

С: Дома квадратные, в основном в один-два этажа, с отверстием на крыше, чтобы спать под звездами, если пожелаешь. Они отличаются от кумранских тем, что один такой, другой эдакий. Каждый смотрится по-своему, один на другой не похож. Здесь все выглядит так, будто дома строил ребенок и натыкал их, как попало. Вот на что это похоже. Вот в чем разница. Дома квадратные, но не сочетаются друг с другом. Они как будто не подходят друг другу.

В Кумране все дома были соединены друг с другом и, должно быть, имели куда более упорядоченный вид. Я спросила, были ли в домах Назарета дворы, окруженные стенами, которые отделяли бы их друг от друга.

С: Ну, это, конечно, зависит от достатка человека. Если денег побольше, будет и двор. Если семья бедная, так и двора нет. Бедные не смогут позволить себе отдельную землю под двор. Она нужна им под дом, или чтоб пристроить еще комнату, или под что-нибудь еще.

Д.: А есть в Назарете какие-нибудь большие здания?

С: В Назарете нет ничего большого.

Д.: Ты видишь, где берут воду?

С.: В источнике. В действительности это круглое отверстие в стене. Такое приспособление на стене, откуда вытекает вода. Не знаю, это ключ или что. Вода бежит постоянно, кажется. Тут спереди такой... (с трудом подыскивает слово) как лоток, в который можно поставить кувшин, чтобы набрать воды. Я не знаю точно, куда утекает вода. Должен быть какой-то сток. Вода не перетекает через край того, что я вижу. Или она спускается, или ее вычерпывают полностью. Но она течет так скоро, что должна куда-то стекать.

Впоследствии я выяснила, что Назарет и сегодня — маленький городок. Развалины древнего Назарета расположены рядом с современным городом, выше по склону холма. Вернер Келлер в своей книге «Библия как история» сравнивает местности, в которых расположены Кумран и Назарет. «Назарет, как и Иерусалим, окружен холмами. Но какова разница между двумя пейзажами, насколько они не похожи внешне и по духу! В воздухе Иудейских гор разлито что-то мрачное и угрожающее (окрестности Кумрана). Напротив, мирными и чарующими кажутся мягкие очертания холмов вокруг Назарета.

Маленькая деревня, населенная крестьянами и ремесленниками, окружена садами и полями. Рощи финиковых пальм, смоковниц и гранатов одевают окрестные холмы своей приятной зеленью. Поля засеяны пшеницей и ячменем, виноградники дарят свои восхитительные плоды, а обочины больших и малых дорог пестреют яркими красками от великого множества цветов». Келлер утверждает, что с севера сюда пролегала военная дорога римлян, а немного южнее проходил караванный путь. Старые караванные тропы есть и возле Кумрана.

Келлер также пишет об Аин-Мариам, Колодце Марии в Назарете. Он расположен у подножия холма и наполняется из небольшого ключа. Женщины до сих пор набирают там воду в кувшины — так же, как и во времена Иисуса. Келлер утверждает, что этот источник называется Колодцем Марии с незапамятных времен и один снабжает водой всю округу. Сейчас он находится уже не под открытым небом, а внутри храма XVIII в. — церкви Архангела Гавриила.

Обратите внимание на сходство этих описаний с тем, что рассказал Садди.

Д.: Ты видишь базарную площадь?

С. (нетерпеливо): Мы на ней и стоим. Где площадь, там и источник. Разве не видишь? Это она!

Д. (смеясь): Ну, я думала, что это более крупный город и что базар у него где-то в другом месте.

С: Я не знаю, кто тебе рассказывает такое про Назарет, но мне кажется, ты валяешь дурака.

Д.: Ладно, относись ко мне терпеливо. Как базар, очень оживленный?

С: Оживленный, если его оживляют несколько коз, мальчишки, которые там носятся, и женщины, которые болтают в сторонке. Может быть. Но мне так не кажется. Хотя сейчас полдень, почти все ушли домой вздремнуть или поесть. Слишком жарко, чтобы стоять здесь и вести большую торговлю.

Я спросила, могут ли люди как-то защититься от солнца, когда они продают на рынке свои товары.

С.: Если они достаточно зажиточны, у них есть что-то похожее на тент. Оно натягивается и подпирается колом, так что дает тень над головой. Ну а очень бедные остаются без защиты.

Д.: Твой двоюродный брат уже пришел?

С.: Нет, он скоро будет. Надеюсь, что скоро — я очень голоден. Хоть у меня и осталось немного еды из той, что я взял в дорогу, все же я предпочел бы хорошо поесть.

Д.: У тебя есть деньги?

С: У меня есть несколько шекелей, отец положил их мне в пояс.

Д.: Ты же говорил, что вы в Кумране не пользуетесь деньгами.

С: Там в этом нет нужды. Что там купишь? Там никто не торгует.

Д.: Как выглядят деньги?

С: Те, что у меня, — круглые и сделаны из серебра. Сверху пробита дырочка, так что монеты можно нанизать на кожаный шнурок в кошельке и завязать, чтобы они не потерялись.

Не во всех монетах были пробиты дырочки. Как полагал Садди, кто-то их проделал, а изначально их, вероятно, не было. Я спросила его, есть ли на монетах какие-нибудь изображения, в надежде услышать что-то, что потом смогу проверить.

С: На некоторых есть. Про некоторые трудно сказать, какими они были. Есть монета, у которой на одной стороне — летящая птица, а на другой — лицо мужчины. Я не очень в этом уверен, монета слишком истертая. А про другие ничего сказать не могу. Стороны монет на ощупь неровные, как будто на них что-то было, а потом стерлось.

Д.: Ты знаешь, где твой отец достал эти монеты?

С: Откуда мне знать? Я не спрашивал, он не говорил. Он сказал мне, чтобы я расходовал их разумно. И чтоб хорошо прятал, потому что, случается, убивают и за меньшее.

Д.: Да, если б некоторые люди увидели эти деньги, они решили бы, что ты богат.

С: Меня не приняли бы по ошибке за богатого.

Д.: Хорошо, а какое у тебя первое впечатление от чужих краев?

С: Думаю, мне было бы много лучше дома.

Д.: Кажется ли тебе, что люди здесь другие?

С: Люди такие же. Может быть, несколько более ограниченные в своем существовании. Они не задаются вопросами ни о чем, что не касается повседневной жизни.

Д.: А солдаты? Есть поблизости какие-нибудь войска?

С: Почему здесь должны быть солдаты? Гарнизона-то нет. Вот был бы здесь гарнизон, были бы и солдаты. А так их негде разместить. Мы не воюем с римлянами. Они знают, что покорили наш народ. Они не беспокоятся. У них гарнизоны в других местах, так зачем им держать войска здесь? Здесь ничего нет. Они стоят в более крупных городах и там, где могут случиться волнения. Кто явится сюда, чтоб устроить беспорядки?

Д.: Ты когда-нибудь видел римских солдат?

С: Мы вчера по пути видели нескольких, когда они проскакали мимо на своих конях.

Д.: Что ты о них подумал?

С: У меня не было случая познакомиться с ними, поэтому не могу определить. У них были шлемы и сверкающие мечи. Они были одеты в кожу, по виду казалось, что в ней жарко.

Садди уже начинал проявлять видимое нетерпение, ожидая прибытия своих родных. Он сказал, что у них есть сын его возраста.

Д.: Может быть, вы подружитесь, пока ты будешь жить у них.

С: Может. Там будет видно.

Д.: Придется ли тебе работать, пока ты будешь здесь?

С: А как же! Кто не работает, тот не ест. Так положено. Как же иначе.

Я решила больше не ждать, поэтому перемещала Садди вперед по времени до тех пор, пока он не оказался в доме своего двоюродного брата. Его разочарование от Назарета сгладилось, когда его, привели в дом брата, который располагался среди холмов, в нескольких километрах от Назарета. Дом, который был совсем небольшим, казалось, понравился Садди.

С: Наверное, он среднего размера, в нем несколько комнат, но есть ощущение пространства, открытости. Славный дом. Стоит повыше среди холмов. Есть ощущение свободы. И нет других людей, которые все время говорят тебе, что нужно поступать так или эдак. И есть чувство, что узнаешь себя и зависишь от себя больше, чем от других. Это очень хорошо. В Кумране кто-то всегда рядом.

С того момента, как он увидел семью своего двоюродного брата, он чувствовал себя как дома. Они немедленно узнали друг друга, как будто были старыми друзьями. Семья состояла из Саха да, его жены Фресмант и их сына Сива. У них был виноградник, и они продавали виноград и оливки или обменивали их на продукты и вещи. Себе оставляли столько, сколько было нужно, и для семьи изготовлялось достаточно вина. Держали нескольких овец — ради шерсти. Для помощи на винограднике был работник.

В основном Садди спал на крыше, потому что снаружи было намного тише и прохладнее. Он любил засыпать, глядя на звезды. Постелью ему служила подстилка из камыша, на которую было наброшено несколько одеял.

Еды было вдоволь, и он познакомился с некоторыми новыми видами пищи, каких не знал раньше. В частности, непривычным для него оказался такой овощ, как капуста.

С: У них есть смоквы. У них есть рис. Это как-то не похоже на то, что мне известно. Не уверен, что мне он нравится так же, как пшено или ячмень.

Д.: Они нашли, чем тебе заняться?

С: Я просто помогаю во всем, что делается в течение дня. Дома или в поле. Мы ведем хозяйство.

Д.: Значит, ты не очень скучаешь по Кумрану?

С: Мне очень нравится гостить. Я здесь учусь, но не по свиткам, иначе.

Ему предстояло оставаться у брата целых два месяца. Пожалуй, это был правильный выбор для первой поездки молодого человека за пределы родных стен. Назарет был маленьким и тихим селением. Если бы Садди отправился в такой город, как Иерусалим, это, возможно, стало бы для него слишком большим потрясением. Для того, кто вырос в столь замкнутом окружении, пробуждение было бы слишком внезапным.

Д.: Как вы отсчитываете месяцы?

С: Дни отмечаются на календаре. На нем есть точки, которые показывают, в какой фазе находится луна, и как день пройдет, его отмечают. Так мы узнаем, когда проходит один месяц и начинается другой, — по фазам луны.

Календари представляли собой глиняные таблички. Месяцев было двенадцать, по числу двенадцати колен Израилевых, и в каждом месяце было двадцать девять дней, так как это соответствовало лунному циклу. Я попыталась узнать от Садди какие-то названия месяцев. Он смутился и затруднился с ответом. Он произнес какие-то шесть названий, которые звучали не по-английски, но я не могу передать их.

С: Я знаю, что месяцев двенадцать. Я не знаю, как они отсчитываются. Это часть повседневной работы равви. Они говорят нам, когда будут праздники.

Исследования показали, что и здесь Садди был прав. Праздничные дни объявлялись Синедрионом в Иерусалиме, и затем повсюду рассылались гонцы, чтобы известить об этом всех равви. Продолжительность месяца зависела от фаз луны, которая проходит полный цикл примерно за двадцать девять с половиной суток, причем новолунием считается двадцать девятый день. В те давние времена у месяцев не было названий, только порядковые номера: первый месяц, второй месяц и т. д.

Садди понимал слово «неделя». Неделя длилась от Субботы до Субботы и состояла из семи дней. Садди снова пришел в замешательство, когда я спросила, как называются дни недели. Он не понимал, что я имею в виду. Его соплеменники знали, что наступила Суббота, потому что отсчитывали дни.

Я была удивлена, узнав, что и теперь в еврейском календаре дни недели не имеют названий. Они называются по порядковым номерам. Так, воскресенье — это день первый, понедельник — день второй и т. д. Только у Субботы есть название, хотя и она порой называется Днем седьмым. Это было то, о чем мы, американские протестанты, даже и не подозревали. Мы так привыкли, что у дней недели и у месяцев есть названия! Это был еще один пример исключительной точности Кэти. Я сделала следующий шаг, продолжая задавать вопросы в том же духе: «Ты знаешь, что такое час?»

С: Это расстояние от одного узла до другого на часах из каната. Есть такие часы из каната, который поджигают, и когда он сгорает от одного узла до другого, значит, прошел час (Это звучало так странно, что я захотела более подробного описания.) Это такая штука, которая сделана из очень толстого каната. (Кэти руками показала толщину каната — около семи сантиметров или даже больше.) А то еще есть свечи с метками. Как догорит до метки, значит, час прошел.

Д.: А эти канатные часы находятся в домах?

С: Некоторые люди могут позволить себе иметь дома часы. Бывает, что где-то одни часы на весь город, в котором люди всегда знают, который час. В некоторых городах нет и этого. Люди просто подсчитывают, какое сейчас время дня, в зависимости от положения солнца.

Это была первая поездка Садди к двоюродному брату и его семье в Назарет, но ему было суждено много раз возвращаться туда на протяжении жизни. Впоследствии он уже не странствовал вместе с караваном, а шел пешком, с осликом, который вез его запас пищи, воды и палатку. Дорога занимала по меньшей мере два дня, и Садди приходилось ночевать в пути. Однажды я спросила его, не проще ли было бы ехать верхом на осле. Он ответил: «Возможно, но тогда пришлось бы завести еще одного осла, чтобы нести поклажу, поэтому я иду пешком. Я устаю, но пребывать в движении — благодатно для души».

Назарет стал его любимым местом, куда Садди приходил, когда не учил и не учился. Живя у брата, он часто поднимался на холмы, чтобы помедитировать, приобщиться к Мирозданию. Как он сам говорил, «я стараюсь прийти в соприкосновение со Вселенной. Я медитирую на свою жизнь. Я заглядываю в себя и постигаю, что я такое».

Там ему было спокойно, и он любил этот место. Позже, когда он стал слишком стар и болен, чтобы проделывать путь туда и обратно, он поселился насовсем в доме, укрытом среди холмов, что высились над Назаретом. И в этом мирном доме Садди в конце концов и умер.

Глава 11: Сара, сестра Садди

Чужаки были редки и немногочисленны в Кумране.

Д.: А как быть с людьми, которые просто заблудились в пустыне? Впустят ли их и разрешат ли побыть у вас некоторое время?

С: Во внутреннюю часть не пустят, если они не пройдут проверку у старейшин. Им дадут еду и одежду и отправят дальше своей дорогой.

Этим объяснялись некоторые случаи, когда Садди отказывался обсуждать со мной вещи, которые считались засекреченными: я была для него чужаком. Даже по мере продвижения нашей совместной работы было очень непросто обойти эту естественную внутреннюю защиту.

Большинством тех, кто приходил в Кумран извне, двигало желание стать учениками. Это были те, кто носил красные повязки. Стать учеником в Кумране было нелегко. Старейшины желали знать мотивы претендента, которому надлежало сдать экзамен. «Не прошедший через это» Садди понятия не имел, что представлял собою экзамен. Большая часть учеников родились здесь же, как, например, Садди и его сестра Сара.

Сары больше не было в Кумране. Она жила в Вифезде, под Иерусалимом. Меня удивило то, что ей разрешили оставить общину и жить где-то в другом месте.

С.: А что такого? У нас же не тюрьма! Таково было ее желание. Этот путь — не тот, которым ей надо следовать сейчас. Она должна вести другую жизнь. Она здесь встретила ученика, который... Они решили, что хотят быть вместе, поженились и уехали.

Д.: Значит, есть люди, которые не живут всю свою жизнь в вашей общине?

С: На свете множество людей. Конечно, не всякий, кто родится здесь, захочет здесь же и остаться. А кто-то, кто родился не здесь, хочет к нам прийти. Значит, получается круговорот. Он был учеником. Один из тех, кто не из наших, но заменил кого-то из них, чтобы только узнать нас и наши верования, чтобы приобщиться к нашим знаниям. Он был из чужих краев. Он разделял некоторые наши взгляды и учения, но он не был нашим. Его отец хотел, чтобы он у нас учился, поэтому его и послали сюда за наукой.

Садди говорил о человеке, который носил красную повязку. Возможно, он должен был платить чем-то за обучение, но Садди не знал точно. Он пробыл в общине пять лет, после чего они с Сарой поженились и уехали жить в Вифезду. Ученик мог завершить свое образование за пять лет, но обычно оно занимало больше времени. Это зависело от ученика, от его желания учиться и способности усваивать идеи. Я спросила, чем муж Сары занимается в Вифезде. «Он ничем не занимается. Он богатый».

У меня возникл