Безрукая и безногая учительница

Тут что-то не так, - подумают многие. - Как вообще можно работать, а тем более учить без рук и без ног? И все-таки можно.

Когда ей было восемь лет, она упала с тракторных саней. Врачи поставили диагноз: "прогрессирующая атрофия мышц".

- Болезнь неизлечима, - сказали врачи ее матери. Постепенно стали отниматься ноги, а затем и руки. В двадцать лет, осознав свою беспомощность, решила отравиться. Выпила несколько пачек таблеток и легла спать.

Рано утром брат заметил у нее на губах пену. Ее спасли каким-то чудом.

- Прости, Господи, - сказала Нина Васильевна. - Больше этого не повторится.

Она научилась писать, держа в зубах карандаш или ручку. Ноги и руки у нее висят, как плети, но она читает и пишет, переворачивая листы ручкой. Поступила на заочное отделение филологического факультета университета и закончила его. Научилась писать на доске, держа мел в зубах.

Работает она в Мордовии, в селе Потьма, обучает детей-инвалидов. В классе 18 учеников, они Нине Васильевне во всем помогают.

Кроме школьной программы они изучают и молитвы. Вот такой жизненный подвиг.

Он поднял мою маму

Я случайно узнал, что отец Трифон успешно лечит заболевания опорно-двигательного аппарата. Моя мама многие годы страдает остеохондрозом рук, ног и позвоночника. В последние годы она перестала даже ходить - лежала пластом на кровати. Что только мы и врачи не предпринимали, как только ее не лечили, но болезнь только прогрессировала.

Этим горем я и поделился с отцом Трифоном. Он с радостью откликнулся на мою просьбу о помощи и сразу же назначил такое лечение:

1) Три дня поститься, исповедаться и причаститься.

2) Дал мне смесь земли Дивеевской канавки, песка с могил Блаженной Матроны и других святых, а также дал святой воды, чтобы все это замешать на воде и прикладывать на ночь к больным местам.

3) Мама и все ее родственники должны регулярно и как можно больше читать молитвы.

Я, признаться, мало верил в успех, но мама моя выздоровела! Она уже ходит, как ни в чем не бывало. Разве это не чудо? Молитвы, святая вода и святая земля излечили "неизлечимую". Лечит отец Трифон, разумеется, бесплатно.

Кстати, вот что он мне сказал, когда я благодарил его за лечение:

- Это не я лечил твою маму. Лечили ее Господь, Матерь Божия и святые. Вот их и надо благодарить.

Ну а мы все всё же очень благодарны иеромонаху Трифону за его доброту, за то, что он молился о моей маме, о прощении ее грехов и о ее исцелении.

Это чудо исцеления укрепило нас, маловеров, в вере.

Александр, г. Саранск

Воронежские чудеса

Надо только зажечь свечу

Как-то позвонил мне настоятель Лискинского храма (Воронежской области) отец Василий и попросил свозить его в с. Аношкино. По дороге он мне сказал, что там есть удивительный храм, что восстановить его очень трудно, но вот взялась за это святое дело жительница этого села Клавдия Рязанова.

Когда-то в этом храме был цех пуговичной фабрики, а затем он был превращен в колхозный склад. Клавдия собрала двадцать верующих, организовала приход и добилась передачи храма приходу.

Колхозных материалов в храме было мало, зато весь он был завален мусором и прелым зерном высотой до полутора метров.

Сначала она трудилась одна, затем пришли на помощь две старушки, потом начали прибывать и другие верующие, и храм был полностью очищен.

Печальная картина предстала нашим глазам. Полуразрушенный храм без креста и колоколов взывал о помощи. Однако на колокольне мы увидели аистов и их гнездо. Недаром в народе говорят, что аист вьет себе гнездо в чистом святом месте.

Внутри храма мы были просто поражены уникальностью его архитектуры.

Многочисленные величественные своды подымались прямо с земли. Позже наш благочинный отец Александр объяснил мне, что такие своды он встречал только в монастырях на Соловецких островах.

На одной из стен храма мы увидели контуры иконы какого-то святого. Лицо, одежды, руки и ноги почти не просматривались. Невозможно было определить, кто изображен на этой иконе. На остальных стенах икон не было.

Через несколько месяцев после этой поездки отец Василий сообщил мне, что в Аношкинской церкви произошло чудо - на ее стенах появились иконы. Чудо это произошло во время молебна.

Мы немедленно поехали в Аношкино и увидели своими глазами это чудо. На стенах красовались огромные, в рост человека оригинальные иконы.

Великомученица Варвара изображена совсем юной, с яблоневым венцом на голове. В правой руке она держит потир, а левой попирает меч, от которого приняла мученическую смерть.

У святой равноапостольной княгини Ольги - корона на голове. В руке - раскрытая книга, где написаны пророческие слова: "Яко просветит Бог люди российския и многия из них будут великия святыя".

На другой стене изображен святой царь Константин.

Обновилась икона святого, контуры которого мы видели ранее. Теперь ясно было видно, что это равноапостольный князь Владимир.

На четвертой стене храма изображены апостолы.

Своеобразно, удивительно написаны иконы, везде чувствуется опытная рука большого мастера-иконописца.

И вот когда Господь сподобил меня помогать восстанавливать этот храм, был мне сон.

Явилась ко мне Богородица. Ей было не более пятнадцати лет. До гробовой доски не забуду ее глаза. В них было море любви и сострадания. После этого сна я ощутил прилив сил и более активно стал помогать Клавдии восстанавливать храм.

Вот такой же прилив сил у меня был в 1989 году на Кавминводах.

Как-то в течение месяца я настолько устал (в основном морально, т. к. открыто проповедовал Слово и подвергался нападкам), что просто сил уже никаких не было.

И вот в этот тяжелый момент моей жизни пришла мне помощь нежданная свыше. Ночью от икон Спасителя и Богородицы сошло на меня светлое облако, окутало меня, дало мне силы и уверенность. И отстали все нападавшие на меня.

Да, помощь приходит к тем, кто беззаветно предан Богу. Она бывает не только явной, но и тайной; "Господь - просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся? Господь - Защититель живота моего, от кого устрашуся?" (псалом 26).

Надо только уповать на Бога, и Он нас не оставит.

Местные жители рассказали нам, что, видимо, в храме где-то закопана утварь.

- Колокола антихристы сбросили с колокольни, и они разбились на мелкие кусочки, - рассказывала мне одна старушка, - а вот утварь к ним в руки не попала. Ее, наверное, священник заранее спрятал. Никто не знает где, т. к. священник вместе с женой и детьми внезапно исчез бесследно.

Мы привезли в храм сапера с прибором для обнаружения цветных металлов. Утварь не была найдена. Зато откопали в углу храма на глубине всего 40 см останки двух человек и останки трех человек (среди них были и дети) - у стены храма с внешней его стороны.

- Это промысел Господа нашего, - сказал мне наш иподиакон Георгий, - столько лет они лежали здесь без погребения! Есть основание предположить, что это священник храма со своей семьей.

В канун Покрова Богородицы 13 октября 1994 года останки были погребены на церковном кладбище.

А какая благодать в храме с. Аношкино! В нем просто ощутимо очищаешься душой и телом. И слезы сами идут из глаз и уносят всякую скверну плоти и духа. И выздоравливают люди в этом храме.

Храм восстанавливается. По праздникам и выходным дням уже проводятся богослужения. Но почти нет средств и материалов, не хватает рабочих рук. Нужен, очень нужен спонсор.

В России еще много сел и городов, где храмы используются не по назначению. Людям негде обвенчаться, исповедаться и причаститься. Покойники уходят от нас без отпевания. А ведь все делается просто. Надо только зажечь свечу, т. е. организовать приход. А затем горсовет или сельсовет согласно Указу Президента обязан передать храм и его территорию приходу.

Братья и сестры, зажигайте свечи во всех углах нашей многострадальной страны, готовьтесь ко второму пришествию Спасителя нашего Иисуса Христа!

А для тех, кто захочет посетить Аношкинский храм, вот адрес: 396096, Воронежская область, Лискинский район, с. Аношкино, ул. Центральная, 13. Рязанова Клавдия Фроловна.

В любое время Клавдия откроет храм для вас.

- Мой духовный отец, Царство ему Небесное, прозорливый старец, - рассказывала мне Клавдия, - сказал, что Аношкинский храм - это святой храм, и стоит он на святом месте, что таких храмов на земле всего пять. И тому, кто внесет хотя бы небольшую лепту в его восстановление, будут прощаться грехи.

Последний в роду

В 1994 году умер один из жителей с. Аношкино. И вот его жена и мать рассказали мне такую историю.

Его прадед работал старостой Аношкинской церкви и пропивал церковные деньги.

Перед смертью он позвал своих сыновей и сказал им:

- Я прошу вас отдать мой долг церкви, ибо вымрут все мужчины рода нашего.

Сыновья отдали церкви только половину долга. И стали умирать мужчины этого рода.

- Иван был последний мужчина в роду, - сказала мне его мать.

Один человек погубил весь свой род! Божественные законы неумолимы.

Об аношкинских чудесах я опубликовал большую статью в областной газете "Утро".

Преступление и наказание

Когда в с. Селявны Воронежской области ломали церковь, председатель сельсовета и двое его помощников разбили уникальную огромную икону Спасителя на стекле. Они топтали ее ногами, совали окурки в лицо Иисусу.

- Если ты есть, - кричал председатель, - то убей меня. В это время в храме было много людей.

- Пусть он мне отрубит ноги, - кричал второй.

- А меня пусть лишит руки, - кричал третий.

В течение нескольких дней все трое получили все, что просили. Один попал под дрезину, и ему отхватило ногу и половину таза (исход смертельный), другому молотилкой выбило руку, а председатель умер прямо в алтаре церкви. Упал лицом вниз и был таков.

Об этом случае знают все старожилы села. Многие из них подробно рассказали мне об этом случае. На основании их рассказов я опубликовал статью в местной газете.

В 1995 году Господь сподобил меня восстанавливать эту церковь в с. Селявны.

Мы, двадцать верующих, организовали приход, добились передачи церкви приходу и начали ремонт. Сначала сделали ремонт внутри храма, а затем и снаружи.

И вот перед тем, как заказать железный крест, был мне вещий сон. Показан мне был этот уже восстановленный храм. Рядом с храмом стояли Преподобный Серафим Саровский и Преподобный Сергий Радонежский.

Мы стояли с группой самых активных верующих. У меня в руках был деревянный двойной крест.

И во сне и после я недоумевал:

- Как же так, такая могучая каменная церковь - и деревянный крест?

Вскоре мне объяснили старожилы, что на этом храме был деревянный крест.

Мы заказали дубовый крест (и шар) и привезли его в храм.

И сразу же после этого был разговор со священником г. Лиски батюшкой Василием. Он дал совет (имея в этом опыт) облицевать крест зеркалом.

Вот и получился крест и деревянный, и двойной.

Туапсинские чудеса

Я была на том свете

Шел 1981 год. Муж прибыл из Сирии, где видел войну, смерть. Нам это было все в диковинку, мы все жили мирно. Казалось, беда никогда нас не коснется. После Сирии мужа перевели в Крымскую область. На своей машине мы выехали к пункту назначения. Попали в гарнизон Октябрьское - прекрасный поселок. Вокруг сады, виноградники, изобилие овощей, фруктов. Я устроилась на работу, и вскоре нам дали квартиру в домах офицерского состава. Купили новую мебель, цветной телевизор. В общем все было "как надо". Машину водила все время я сама.

Однажды вечером я ставила машину в гараж. Ко мне подбежали две знакомые женщины. Они просили меня отвезти их в п. Стахановку за продуктами. Конечно, мне очень не хотелось ехать. Кроме того, бензин в баке у меня был на исходе. Но отказать было неудобно, и я .спросила: "Далеко ли до пункта назначения?". Они ответили, что не очень, и я решила не заправляться. При выезде из нашего поселка к машине бросилась женщина. Я остановилась. Она кричит: "Не везите их!". Но Елена махнула рукой и сказала: "Не слушайте ее, едем, это моя сестра!". И мы поехали. Оказывается, ехали они гадать на кофе, а перед этим сестра Елены сказала ей, чтобы она не садилась в машину, где будут три женщины, - случится авария. Мне этого не сказали...

Подъехав к главной дороге Симферополь - Армянск, я остановилась. Посмотрела с левой стороны: помех не было. По правой стороне в сторону Симферополя шла автомашина белого цвета "ВАЗ", но она мне не угрожала опасностью.

Отъехав не более 50 метров, я вдруг в зеркале заднего вида обнаружила на перекрестке заметавшуюся автомашину "ВАЗ" красного цвета. Я подумала: "Откуда же она взялась?". Идет на обгон, ей навстречу "ВАЗ". Думаю, вот столкнутся сейчас лоб в лоб. О себе я не подумала, так как знала и соблюдала все правила дорожного движения. И вдруг... Страшный грохот. Я почему-то взлетела и успела подумать: "Ну вот и стала летчицей". Полет свой видела в замедленном действии, как в кино. В это время дверцы машины открылись и как по-чьему-то велению мои попутчицы удачно приземлились в рыхлую от дождя почву. Я же продолжала кувыркаться в машине: меня выбросило из-за руля и зажало между передними и задними сиденьями. Бензобак был разорван. А так как бензина не было, то машина не взорвалась. Передняя часть ее была расплющена и разбита полностью. Я теряла сознание и приходила в себя. Все ехавшие по трассе остановились и кинулись к нам, но боялись подходить к машине: ждали взрыва ...

Очнулась я, когда меня освободили из "плена". Моих попутчиц увезли раньше. У Ларисы лопнул на груди ремень безопасности (была она крупной женщиной), а у Елены был поврежден шейный позвонок.

Меня привезли в больницу около полуночи. Врач-мужчина и медперсонал делали все, чтобы спасти меня, но все безуспешно. Потом врач сказал: "Сердце остановилось, и пульса нет, пусть до утра здесь лежит, а часиков в 5 в морг в Симферополь отправим". Он ушел, я видела, как он уходил и слышала, как одна женщина из палаты сказала: "Как жаль, ведь у нее две маленьких девочки!". На это врач ответил, что сам сожалеет: женщина молодая, красивая, да еще и детки остались. Кто-то у него спросил: "Как быть с мужем, сообщить ли ему о ее смерти?". Он ответил: "Пока не надо, утром сообщите". Но когда врачи ушли, одна из женщин взвизгнула и сказала: "Я с мертвой лежать не останусь, уж лучше там, за дверью, буду ждать!". И как по чьей-то команде женщины вдруг схватили подушки и убежали из комнаты. Я, видя такой оборот дела, чтобы их не испугать, тихо проговорила: "Я живая!". Но мое слово не произвело на них никакого впечатления. Я тогда погромче повторила: "А я - живая!". Но и вновь голос мой не звучал. Я думаю: "Да что это с моим горлом и голосом, наверное повредила!". Самое странное, что я видела людей сверху, как бы их затылки. Тогда я стала трясти рукою горло, шею, чтобы голос прорвался. Я уже кричала во всю мощь. Но тщетно. Я запаниковала: "Что же сделать, как им сообщить это?". Вижу на тумбочке авторучку, думаю: "Я сейчас напишу им". Быстро оказалась у тумбочки и беру ручку, а ручка не берется! Я обалдела. Снова от страха протягиваю руку, а ручка даже не шевелится! Я разозлилась и стала сбивать ручку с тумбочки, чтобы привлечь их внимание, но увы, ручка не шелохнулась! А женщины уже сбежали! На свое тело я даже не смотрела, мне казалось, что я - это то, что со мной. Мне хотелось что-то потрогать, снять с вешалки, но ничего не трогалось ... От этого ужаса меня кто-то оторвал, и я "провалилась"... Только подумать успела: "Вот утром придете и увидите, что я жива!". Этим себя и успокоила.

Потом что-то зажужжало и какие-то невидимые лучи подхватили меня и понесли вверх. Я не осознавала, что лечу, но чувствовала приближение верха. Он был круглым, как око. Я влетела в него и вскоре оказалась на очень гладкой, как бы асфальтированной, горной дороге. И тут я испытала настоящий ужас, какого никогда не испытывала. Прямо передо мной в нескольких метрах стоял высокий мужчина с очень злым лицом, напоминающим зверя. Я никогда ничего подобного не видела. Я бросилась бежать, но он побежал за мной. Вокруг ни души, казалось, что он вот-вот настигнет меня, и я закричала: "Господи, спаси!". Тут между нами появился красивый мужчина. Этот мой спаситель бегал между нами зигзагообразно и не давал злому настичь меня и схватить, мешал ему, но ни в какие другие действия он не вступал. Я так обрадовалась, что расслабилась, но бег не прекращала. Вдруг впереди появилась какая-то невидимая для меня черта (словно какой-то стеклянный барьер), о которую я споткнулась и упала. Мой спаситель перепрыгнул легко эту черту, а из меня что-то вышло. Это что-то он поймал на лету, а я осталась лежать распластанная на дороге, с ужасом взирая на злого, и думала, что же он со мной сделает? Размышляю: "Как же мой спаситель мог так запросто бросить меня на произвол судьбы, как это нечестно с его стороны". Злой замедлил бег сразу же и даже не удосужился взглянуть в мою сторону - пошел прочь вдоль невидимой черты (стены), а в ответ ему с радостью и ликованием я услышала такие слова: "Что? Маленькая, хорошенькая, а тебе не досталась?". Я не могла осознать, что же у меня было такое: маленькое и хорошенькое, за чем гнался злой, а спас добрый? Мы ведь даже не предполагали, что существует Душа, и никогда не придавали значения словам: Душа болит! Душа ушла в пятки! Тревожно на Душе и т. д.

Сколько прошло времени, не знаю; только ощутила я, что лечу еще ниже, как бы раскрылась земная кора, и я очутилась у края глубокой пропасти. Сама пропасть-бездна была колодезеобразной, каменистой, и внутри нее - полумрак. Мне сказали: "Смотри!". Я посмотрела - темнота, ничего не вижу. Вновь приказали: "Смотри!". Я хотела им ответить, что ничего

не видно, но в этот момент увидела четкие очертания людей. Их было так много, как головастиков в бочке с водой. Оттуда несло таким запахом, что меня чуть не стошнило. Я прикрыла ладошкой рот и всматривалась в темноту. Люди поднимались, испражнялись (мне было стыдно смотреть, но как по чьему-то приказу я зависла над ними и смотрела)... и садились в свои испражнения! Я обалдела от этой мерзости. Возможно ли такое? Как они туда попали? Как их вытащить? Нет веревки и такая глубина! Хоть я и брезговала, но жаль было их. Из колодезя доносились рыдания, вопли, стоны. Они что-то красное бросали друг в друга. Я присмотрелась - это были черви как бы в присосках. Они впивались в людей. Это был туалет отходов. В нем находились люди многих национальностей, особенно такие, у которых намотано что-то на голове. Нечеловеческие крики, истошные женские вопли тонули в его каменистых стенах. Я поняла, что мне им не помочь. Кто эти несчастные? Как они туда попали? Мне стало жаль их. И услышала строгие слова: "Это мужеложники, скотоложники, извращенцы, развращенцы малолетних, насильники, кровосмесители, блудники, прелюбодеи, развращенцы земной плоти (и другие слова мне непонятные) - это человеческие пороки. Эти люди не прошли земного экзамена. И тут я прозрела и похолодела. И почему мне это показывают? Я испугалась и тихо, дрожа от страха, спросила: "А я?". "А ты тем и выше, что не ведала этого порока!". Путников своих я не видела, но они везде сопровождали меня и стояли с двух сторон. Мы спустились еще ниже...

И тут я увидела П-образные бараки, а в них - узкие ниши, окутанные дымом. Двор заплеван и весь в грязи. Грязь была жидкая и вязкообразная. Из бараков выходили люди неряшливые, грязные. Они дышали дымом и копотью, кашляли и плевались. Казалось, что это чахоточные больные. Там были женщины и мужчины. Женщины выглядели неряшливыми, грубыми старухами, а мужчины - стариками дряхлыми. "Это курящие", - сказали мне. Я к этому никакого отношения не имела, поэтому меня и не заставили входить во двор...

С обратной стороны двора я увидела под козырьком барачного типа открытые, как в сельской местности, коридоры. Было грязно и небрежно. И вдруг в этой грязи я увидела деток - испачканных и грязных. С ними были две женщины, но они сидели ко мне спиной, как бы присматривая за ними. Сопровождающие объяснили: "Это нерожденные дети". Я спросила: "Как это?". "Жертвы абортов". В голове у меня помутилось, волосы, казалось, встали дыбом, я похолодела от страха, стыда и ужаса! Я не знала, куда спрятаться от стыда, от позора. У меня не было больше вопросов и оправдания: "там были мои детки, ведь я делала аборты и не понимала, что это грех, я этого слова не знала! Я испытывала муки и страдания и уже чувствовала, что за них мне придется отвечать. Мои сопровождающие молчали, чувствуя мою смертельную вину. Женщины, что сидели с детьми, были соучастницами наших деяний, они не понимали своей работы, они страдали за нас всех. Я осознавала свою участь и уже обреченно покидала деток. Вот тогда-то я почувствовала, что меня ведут в мое место, а каким оно будет, - легко представить.

Подземные, тусклые и темные каменистые селения (нет, не города, а крысиные поселения). Ноги мои отяжелели, как будто на них висели гири. Я медленно брела по узким, темным, сырым местам и вошла в длинный коридор. По левую и правую стороны находились узенькие ниши-комнатки. Одну дверь для меня приоткрыли. Я заглянула и увидела длинный обеденный стол, за которым сидела очень тучная женщина, а рядом с нею пустая чашка. Она, как безумная, брала эту чашку и грызла ее, как зверь, желая утолить, видимо, сильный голод, но насытиться ею не могла, так как она была пустой. Вокруг ее рта были язвы, и сам рот напоминал большую полусгнившую ложку... "Эта тоже при жизни ни в чем себе не отказывала, слово пост ей неведомо, воздержание тоже, хотя своим трудом прокормить это тело невозможно. Вот и будет вечно лизать. Не оставила она после себя и доброго Подавателя; самой все было мало". Я не знала, что такое пост, и боялась спросить...

В следующей комнате я увидела молодых людей, которые друг друга щипали, били и испытывали страдания. Я не выдержала и крикнула им: "Зачем вы так?", но они меня не видели и продолжали делать друг другу больно.

В следующей комнате я увидела молодую, красивую женщину, и вдруг она посинела и стала разбухать так сильно, что лопнула, и брызги, казалось, долетели до меня. У нее открылась сильная рвота. Она задыхалась, из глаз текли темные слезы. "Это клеветница и склочница...". А женщина как бы набухала и снова становилась тонкою, синенькою, с черной массой крови. Я уже испытала человеческий страх: как бы меня где не забыли.

Мне очень хотелось закрыть глаза, забыться и ничего не видеть, ничего не знать, ни перед кем не отчитываться. Я уже осознавала прожитое, я содрогалась, ахала, ужасалась, но смотрела...

В гранитном склепе я увидела сгорбившихся людей. По множеству голов я поняла, что это люди. Но они были обезображены, согнуты до состояния звероподобных. Они лизали стены, пол, и губы их шептали: "Пить, пить, пить". Жажда мучила их так, что, видимо, у них внутри все горело. "Это пьяницы, продавшие и пропившие душу, совесть, стыд, честь, закон и др.".

Мы начали подъем в гору. Обыкновенные скальные дороги в горах, как бы раздвоенные от вод. Идти было не так уж легко, но после такой тьмы я поднималась куда шустрее, чем блуждала внизу. На восточной стороне как бы рассеялись облака, и метрах в двух от меня я увидела огромное здание с зелеными большими воротами. Я робко постучала. Массивная дверь приоткрылась, и в проеме я увидела двух женщин. Одна из них выглянула и, увидев меня, тут же захлопнула дверь. Одеяние у них было типа монашеских. Я обрадовалась и снова застучала погромче (видя, что мои спутники мне не препятствуют). Тогда вновь открылась дверь, и я увидела, как они приготовили чистую постель. Одежда их была скромная. Одна из женщин, показывая мне рукой на западную часть, сказала: "Слушай голос - принимаем отчитанную!" и... захлопнула дверь. Я посмотрела в ту сторону, куда показывала она, и увидела как бы за бугорком старые серые барачные строения со множеством дверей, как в свинарнике или курятнике. Дверь одного из них была приоткрыта. В ней я увидела множество грустных и страдальческих, лишенных улыбок лиц. Грусти их не было предела, они дружно одевали какую-то женщину и готовили для поднятия наверх. И тут я услышала громкий, торжественный голос, который огласил их убогое жилье. Все замерли, подняв голову куда-то вверх. Я тоже подняла, но ничего кроме величия и торжественности не поняла. Такое я чувствовала в церкви. Потом церковь была разрушена, все забылось и стерлось из памяти. И вот теперь нахлынуло ощущение спасения и уверенности, что не все потеряно, когда (как мне объяснили мои спутники) в роду появится молящийся, который вызволит прощение. Я упала на колени и, сама не знаю почему, заплакала. Все плакали и ждали вызволения в любом поколении. Кто-то прощен, кого-то вымолили. Я не понимала, но вместе со всеми сострадала. Я уже была не гордой и надменной. Я жила их страданиями. Я подумала:

- Ах, если бы все начать сначала, я была бы другой... Но, к моему удивлению, мы вновь вернулись вниз...

Открылась скальная завеса, и меня обдало огненным жаром. В каменном огромнейшем котловане, казалось, варилась уха, живая человеческая уха. В серой мгле, как в море, буквально кипела, вздымалась и извергалась, как вулкан в кино, эта жижа, напоминающая раскаленный металл в печах сталеваров. Человеческие головы поднимались, успевая глотнуть воздуха и крикнуть, и вновь погружались в безжалостное пекло мук...

Я сама задыхалась, мне не хватало воздуха. Изумленная, испуганная, незащищенная, я пыталась отвернуться, закрыть лицо руками, убежать, позвать на помощь. Но жертвы сами взывали ко мне. Казалось, они проклинали свое падение, они умоляли, просили пощады, они обезумели от боли. Здесь - убийцы, насильники, колдуны, ведьмы. Здесь те, кто привораживал, кто спокойно не жил на Земле, кто испытывал зависть, а с завистью делал подлости. Они в жизни земной строили "замки", готовили себе место в преисподней. Они не понимали цены жизни. И тут вдруг появилось лицо женщины, обожженное, страдальческое и обреченное. "Вот, смотри, она приколдовывала, и ей служили бесы. Теперь она дает отчет своим похотям. Ради той короткой жизни она отняла жизнь другую..." Слов я многих не понимала. Я не читала Библии, не понимала многих терминов и от этого страдала, а просить объяснить их в ужасном пекле мне не хотелось. Я чувствовала, что там не мое место, я не заслужила этого. По нашим меркам я была доброю, не чуралась бедности, любого труда, я не хотела быть там со всеми; я трусила, честно говоря, и потихоньку взывала:

- Господи! Я уверовала. Только не здесь!...

- Ты видела земную ось. А теперь приближаемся к Земле. И вдруг мы остановились у края огромного каменного ангара, он был куполообразный (как наши, где стоят самолеты), и стояла цифра 91. Я осторожно вошла, потому что боялась, чтоб меня не забыли там. Смотрю, много тысяч, а, может, миллионов людей подняли вверх головы. И я подняла, но почувствовала, что хорошего здесь ждать не следует. Вижу, длинный сигарообразный бесшумный предмет подлетает. Открывается нижний люк и оттуда выпадает собака. Я как ее увидела, тут же почувствовала запах сероводорода. Бегу из ангара и кричу всем: "Уходите, это плохо". Но, увы, они меня уже не слышали. Я закрыла рот, казалось, платочком, но запах пробивал и стену, за которою я спряталась. Вижу как-то спиною (от страха повернуться боюсь), что собака поднимается, а люди гладят ее по спине. Вдруг она как рыкнет на толпу. Пасть в крови. Людей парализовало, они так и остались с открытыми ртами. Я ушла... И вот Земля. На Земле, казалось, я впервые осознала, что такое свет и что такое тьма. Я дышала свежим воздухом, ласкала взором траву, цветы. Оказалась у подножия неизвестной мне возвышенности. Там находилась странная лестница. Левая ее часть вела прямо вверх. К подножию этой лестницы подходили мужчины и женщины, садились на землю, одевали белые носки. Женщины одевали светлые скромные кофточки, юбки, длинные одежды с длинными рукавами и воротничками, закрывающими шею. На головах у женщин были треугольные платочки, завязанные под подбородком. На груди мелькали крестики. Они крестились и начинали подъем.

У меня не было крестика, и я заволновалась. Но вдруг на мне появился крестик, белые носочки и я, посмотрев, как очередная поднимающаяся перекрестилась, сама перекрестилась и начала подъем. Я поднималась упорно, не надеясь ни на что, ведь в цепочке поднимающихся людей не было свободного места. Когда вот-вот должна была окончиться моя короткая, как аппендикс, лестница, прикрепленная к основанию настоящей лестницы, вдруг женщины расступились. Мне уступили место. Вдруг чувствую, женщина надо мною отяжелела и давит на меня, вот-вот сорвется вниз. Мне бы самой удержаться, но решила ей помочь. Вдруг я почувствовала, что моя грудь как бы расширилась. Она села на нее, отдохнула и продолжила подъем. Я почувствовала такую радость, легкость и уверенность! Цель уже близка... Показались первые стайки голубей, они встречали поднявшихся веселым гуканьем. Тихое, необыкновенное пение раздавалось со всех сторон. Хор невидимых птиц и детских голосов пел мелодии типа псалма 33. Я их и сейчас слышу. Я так возликовала, переполнилась таким чувством, какого сроду не знала. Это было что-то сверхъестественное. Краем глаза я охватила всю природу, зелень, голубизну огромного купола-неба. Ласковые лучи светила обласкали меня и наполнили такой любовью, о которой невозможно и мыслить.

Вдруг я почувствовала сильный толчок и открыла глаза. Рядом с кроватью, на которой я лежала, стоял на коленях мужчина, который меня сбил, и плачущим голосом просил: "Только не умирайте!". Я же считала, что поднялась в рай и спросила: "И вы здесь?". Врач стоял недалеко и ответил: "А где нам быть? Вот сама воскресла - долго жить теперь будешь!"

С тех пор прошло много времени. Мне помогли обменять квартиру на Туапсе. И вдруг я узнаю то место подъема, где начиналась лестница жизни. Это Горка Героев. Ранее там была разрушена церковь...

Теперь я все чаще и чаще задумывалась над своей жизнью. Если я раньше делала все, что мне хотелось, не думая об ответственности, то теперь все по-другому. Все мои поступки проходят через сознание. Я отошла от всех компаний, мне чужды стали всевозможные сборища, я перестала осуждать людей; стала лучше разбираться в людях, отошла от ненужных подруг, пересудов, стала видеть все в другом ракурсе. Я ценю каждый час и день, прожитый на Земле, я узнала, что такое пост, исповедь. Меня потянуло в храм, но его в гарнизоне не было. Однако по промыслу Божьему я переехала в город, где есть небольшой храм, в котором нашлось место и мне грешной. Пережитое сделало мою жизнь более полноценной. Я стала спокойнее, внимательнее к людям. За каждый прожитый день я благодарю Господа и прошу Его продлить мою жизнь, дабы я успела вымолить не только свои грехи, но и грехи своего рода. Я прошу Господа простить грехи всех православных христиан.

ВНР. г. Туапсе

Аллергия на мужа

Мы никогда не думали, что аллергия может быть на мужа, но это бесспорный факт. И не только на мужа, но бывает и на знакомых, и на друзей. Ведь не зря нас предупреждают: "Не всякого води в дом твой"; или: "С порочными не дружись". Раньше, в старое время, старики наши не зря не разрешали нам дружить с кем попало. Мы думали, что это все пережитки прошлого.

Мой муж гулял от меня. Уходил, приходил, а я страдала: принимала его, прощала ему его "походы", "ошибки". И каждый раз ожидала исправления. Когда он приходил, я начинала потихоньку болеть. То чихание, головокружение, то печень болит, то уши заложит. Я и капли, и таблетки глотаю, - не помогает. Делюсь своим горем и радостью.

Прошло более десяти лет. Я окончательно расстроила организм. От чего только я не лечилась, хожу, как во сне.

Встретила свою знакомую. Она мне говорит:

- Ты знаешь Люду И...?

- Да, школьная знакомая. Она развелась с мужем сразу же, как родила сына.

- А в чем же дело?

- Он у нее загулял, а потом вернулся. Когда она с ним вместе, у нее все тело покрывается волдырями и сыпью. Кэгда он на работе, все проходит. Это же надо? Всего один раз изменил, и такое с ней. Так вот она с ним развелась и даже стороной обходит. Живет с сыном. И с тех пор ни разу не болела!

Я слушала ее, и волна осознания охватила меня:

- Да со мной так же!

Прибежала домой, прочла дневник и поняла: я болею от собственного супруга! Он приходит больной, тощий. У меня поправится и вновь на "загул". Я его спасаю, а себя гублю. Я осознала многое. Ведь он не ведает, что творит. Его встречи с грешными и падшими "особами", на которых и в которых сидят бесы блуда, не утоляют "жажды похоти и страсти". Он набрался их грехов, он принес болезни чужие телесные и духовные (не только венерические, но и ту болезнь, от которой умирают многие жены, ходя по больницам и поликлиникам). На своей практике я убедилась - от чего мы порою болеем. Не верьте, если вас будут убеждать, что супружеская измена не страшна, что к ней нужно подходить философски. Подумайте, почему прелюбодеяние в Божьих заповедях стоит в одном ряду с такими страшными грехами, как убийство и воровство? Кстати, точно так же страдают и мужья, если их жены им изменяют.

Валентина

Исповедь колдуньи

Светлана Егоровна с дочерью Ритою Ивановною сняли комнату в частном доме. Рита И. работала главным бухгалтером, а ее мама была на пенсии, и хотя пенсии были мизерные, все-таки жили благополучно, без куска хлеба не оставались.

Однажды семидесятилетняя Светлана Егоровна стояла на автобусной остановке. Вдруг прямо на нее в огромных кирзовых сапожищах бежит мужик. Не успели люди расступиться, как он сбил старушку. Она упала и повредила позвоночник. Люди засуетились, закричали, но беглеца и след простыл, как в воду канул. Приехала скорая, вызванная людьми, и старушку увезли в больницу. Почти три месяца она провела там, а когда выписалась, дочь ее привезла домой. Лежит она и читает про себя молитвы. Вдруг как вскрикнет: "Рита, Рита! Скорее, опять он! Вон его сапоги мелькнули под кроватью...". Полезла дочь под кровать - никого. Не выдержала и расплакалась - мол, мама "того, наверно". Но тут в проеме двери показалась сама хозяйка и, разрыдавшись, начала свой рассказ:

- Нет, Рита, маме твоей не показалось! Это та "нечистая сила", в существование которой многие не верят. Это моя вина. Когда я была молодою, мне посоветовали сходить к "бабушке", которая привораживает. Я по молодости и соблазнилась. Приворожила она ко мне одного парня, а девушка бедная (его невеста) куда-то уехала.

Поженились мы, родились два сына. Только я подливала ему в спиртное то, что давала старушка, и он стал пьяницей и прелюбодеем. Опять я к старушке. Она научила, как самой делать, как призывать и приколдовывать. Думаю: "А что здесь плохого?".

Муж мой то уходил, то приходил, зато меня угнетала та сила, которую мы, все неверующие, отвергали - бесы.

Я обязана была ссориться или ссорить, оговаривать и наводить смуту. Если я это не сделаю, они меня душат (удушье такое, как астма). Я ползу в храм и там стараюсь всех, кто слаб верою, отвернуть от веры и поколебать. За это бесы дарили мне легкость, радость и покой. Я попала в эти сети легко, но так трудно из них выбраться!.. Я облазила все горы, степи, но от меня нечистая сила все больше и больше требовала "работы". Клеветала на хороших людей, предупреждала всех, к кому они обращались: "Да дурочка", "Да врет" и т.д., и многие с недоверием относились к ним. А мне это и надо было.

Храм для меня был единственным местом спасения, там они меня не душили. Уже давно умер мой супруг, один сын по тюрьмам, пристрастился к наркотикам. Враг их метил своею "меткою", а я не имела сил покаяться. Читала Псалтырь, знала молитвы. Как не знать? Ведь мы добровольно впускаем бесов в наши тела, и я их получила при первом же колдовстве в страсти и похоти. Так и все, кто об