Разъяснение» Римской курии(1995г.)

В 1995г. Ватикан официально принял точку зрения о.Гаррига, выразив ее в циркуляре одного из советов курии. А именно, 13 сентября 1995г. Папский совет по вопросам христианского единства публикует в №211 официального печатного органа Ватикана «Разъяснение», на французском и итальянском языках, под назвыанием «Греческая и латинская традиции об исхождении Святого Духа». Этот документ представлен при его публикации как ответ на пожелание папы Иоанна Павла 2-го, выраженное им в проповеди 29 июня 1995г. в римском соборе святого Петра, чтобы было разъяснено «традиционное учение о Филиокве, присутствующее в литургической версии латинского Символа веры, так чтобы была подчеркнута его полная гармония с тем, что Константинопольский Вселенский Собор 381г. исповедует в своем Символе: Отец как начало Троицы, единый источник Сына и Святого Духа». Следует оговориться, что этот документ по форме яляется лишь циркуляром Папского совета и не несет на себе качественной нагрузки «магистериума»: как заметит Ларше, он «не несет в себе достаточного авторитета, если сопоставить его с множеством папских и соборных документов, превративших Филиокве в догмат и имеющих для католической Церкви вероучительное значение». На русском языке этот документ существует лишь в неофициальном переводе, автор которого Андрей Коваль признает, что следует «считать данный вариант перевода неофициальным», в частности, потому, что «в некоторых деталях публикуемая ниже версия отличается от той, что была представлена на утверждение Папскому Совету». Действительно, на наш взгляд местами перевод оказался очень неудовлетворительным, порой даже разноречащим оригиналу. Однако, поскольку нам не известно другого перевода мы отсылаем читателя именно к нему.

Документ римской курии будет весьма восторженно встречен Клеманом,[34]который, впрочем, в дальнейшем будет выражаться более аккуратно, возможно, под воздействием более сдержанной реакции своих коллег по Свято-Сергиевскому институту, о.Бориса Бобринского и Мишеля Ставру.

Последний, в заключении небольшой статьи, посвященной Филиокве(подробно мы рассмотрим ее ниже), считает что можно «поздравить себя с тем ,что в «Разъяснении» признается монархия Отца. «Правильно понятый per Filium – пишет он, - может совмещаться с монопатризмом. В таком случае Филиокве(выражение близкое) могло бы быть принято, если только не видеть в Сыне ни источник, ни причинное посредничество ипостаси Духа». В этом смысле, считает Ставру, «Разъяснение» неоднозначно, ибо «оно считает правомерным и «процессио» с точки зрения сообщения единосущной божественности, и «только Отца» с точки зрения ипостасного исхождения, так что каждая традиция как бы развила некую сторону троической тайны». «Блестящая, но упрощающая схема», заключает автор. Он указывает, что греческие Отцы не могли мыслить получение ипостасного бытия в отдельности от сообщения сущности. И наконец, в заключении он говорит о том, что «понятие о изведении Духа посредством и через рождение Сына свидетельствует о тревожном смешении между отношениями по происхождению, и ставит больше вопросов, чем их решает».

Мнение о.Бориса высказано в более положительном тоне, указывая, что в «Разъяснении» Никео-Константинопольский Символ веры признается как норма, о.Борис комментирует:

«Можно удивиться, что вообще еще может идти речь о догматическом несогласии между нашими Церквами». Затем, ссылаясь на слова «Разъяснения»: «Святой Дух исходит от одного лишь Отца – первопричинно, собственно и непосредственно», о. Борис вопрошает: «Не видим ли мы здесь язык святого патриарха Фотия, утверждавшего в своей Мистагогии, что Дух Святой происходит от одного Отца»? Надо сказать, что вслед за Ларше мы затрудняемся разделить энтузиазм о.Бориса о данной формулировке, в которой ясно можно прозреть августиновский «принципалитер». Наконец, о.Борис разделяет различение, установленное в «Разъяснении», между «экпореусис», относящемся к превечному исхождению, и «процессио», употребляемым по отношению к любому исхождению от Бога. Это широкое употребление, замечает о.Борис, привело к «пагубному недоразумению». Указанное же различение, добавляет он, крайне важно для понимания триадологических трудов Каппадокийцев. С другой стороны, о.Борис оговаривается, что «документ умаляет значение и серьезность обычных латинских формулировок, согласно которым Святой Дух превечно исходит от Отца и Сына», - речь идет о формулировках Латеранского Собора 1215г. и особенно Лионского Собора 1274г. Ссылки на эти Соборы, добавляет о.Борис, «мало удовлетворительны, несмотря на смягченное толкование Катехизиса Католической Церкви, который лишает жесткости их резкие формулировки», касающиеся исхождения ab utroque(от обоих – Елин А.В.). Наконец, отец Борис обращается к существенной для его работ теме. Он, как и в других своих работах, настаивает на значении святого Духа в икономии и христологии. «Я убежден, - пишет он, - что роль Святого Духа в тайне Христа является решающей в отношении богословия о Его превечном исхождении: именно здесь подлинное место встречи пневматологии Запада и Востока». А именно ,»понятие почивания Святого Духа в Иисусе, во времени и в вечности, дает новое и удовлетворительное решение вопроса об отношениях Сына и Духа Святого». В этом же направлении следует подчеркнуть, развивает свою мысль о.Борис, «понятие одновременности превечного происхождения Сына и Духа» - такой подход не виден в «Разъяснении», добавляет он. Ведь именно в этом, заключает он, была фундаментальная ошибка диадического подхода блж.Августина – видение некой последовательности одного происхождения другому, что нарушает основной принцип троичности всего в тайне Св.Троицы.

Наиболее развернутую критику «Разъяснение» встретит у Ларше. Прежде всего он указывает на положительные стороны: в частности, на заботу, повидимому, о подлинном сближении Церквей. Ватикан уже не стремится, как ранее, навязать Филиокве Востоку, но лишь привести его к признанию того, что западный подход к пневматологии законен – дополнителен по отношению к восточному подходу.. Мы видим несомненое усилие подчеркнуть основной принцип святоотеческого богословия – Отец есть единая причина Духа. Положительным является и признание нормативности Никео-Цареградского Символа веры. Однако даже эти положительные стороны весьма ограничены, считает Ларше. В частности, католическая Церковь всегда считала Никео-Константинопольский Символ Веры нормативным, полагая, что Филиокве является при этом разъяснением текста. Касательно же признания монархии Отца, Ларше указывает на употребляемый термин «первопричинно»(principiel) как наследие августиновского principaliter, которому в римо-католическом богословии сопутствует термин communiter. Автор подчеркивает, что он не строит эту критику на пустом месте, ибо в самом «Разъяснении» дается ссылка на текст блж.Августина, в котором последний развивает это сопоставление «principaliter\communiter. Равным образом, Ларше ссылается на некоторые примеры из полемики католиков с православными, чтобы показать ,что определение Отца причиной «непосредственной и единственной» применяется в католической апологетике рядом с терминами, имеющими вполне филиоквистское значение. Наконец, значимость «Разъяснения» ограничена еще и тем, что оно отвечает на пожелание Папы, чтобы «традиционное учение о Филиокве» было представлено как учение, гармонирующее с Никео-Константинопольским. То есть речь идет не об отказе от Филиокве, ни об измененном его понимании, но лишь об апологетическом его представлении в диалоге с православными.

Ларше выявляет затем из текста «Разъяснения» его основные аргументы:

1)основное различие между Востоком и Западом находится в области филологии,

2)Латинский подход совпадает с александрийским, и вместе взятые они согласуются с каппадокийским,

3) Сын является посредником в исхождении Св.Духа.

Православная критика:

1) С точки зрения о.Гаррига и авторов «Разъяснения», следует различать значения латинского «процессио» и греческого «экпореусис». Последнее, по этому мнению ,имеет более узкий смысл и относится исключительно к ипостасному исхождению Святого Духа, латинский же термин имеет более широкое значение, обозначая, в частности, сообщение единосущия и, наконец, имеет греческим эквивалентом «то пройэнай». Согласно защитникам этого мнения, в течение веков установилось в сознании Востока и Запада ложное отождествление «процессио» и «экпореусис», которое и привело к конфронтации.

По мнению Ларше, о.Гарриг пришел к такой теории при чтении письма святого Максима Исповедника к Марину пресвитеру. Однако, замечяает он, ссылаясь на свой труд «Максим Исповедник – посредник между Востоком и Западом», «недоразумение с которым имел дело святой Максим, далеко не ограничивается лексической проблемой». Кроме того, если даже не говорить о чрезвычайной «схематичности и искусственности» этой теории, то, она является «оскорблением культурности и уму тех богословов обеих сторон, которые в течении 12 веков подробно сопоставляли свои точки зрения на эту тему». Более того, продолжает он, эта теория уже потому не состоятельна, что она предполагает, что термины «процессио», «экпореусис», «то пройэнай» всегда применялись Отцами строго в том смысле ,который предполагается ее авторами. Но ведь как раз вся проблема ссылок на святоотеческие тексты в том, что их авторы нередко пользовались одними и теми же терминами, чтобы обозначить разные аспекты богословия или икономии. И наоборот, для обозначения одного и того же понятия они могли употреблять разные термины. Даже если учитывать, что каждый из этих терминов имел какое-нибудь преимущественное значение, то это не позволяет строить такую ясную филологическую теорию.[35]

Ларше указывает также на ошибки в самой теории: наиболее распространенное значение «то пройэнай» - энергетическое, икономическое, поэтому нельзя его уравнивать с «процессио», которому придается богословский смысл сообщения единосущия(смысл, который, впрочем, не придается ему латинскими отцами). Затем, согласно данной теории, Восток(в «экпореусис») знает лишь ипостасное исхождение ,Запад же – исхождение по сущности. Это мнение несправедливо, считает Ларше, ибо, во-первых, закрепляет за всеми латинскими Отцами такое учение, которое они далеко не все разделяли, и, во-вторых, ни греческие, ни латинские отцы не разделяли эти два вида исхождения. Наконец, автор отвергает изоляцию каппадокийской мысли от предполагаемого согласия Александрии и латинского Запада. По его мнению, нет причин разводить каппадокийское и александрийское богословие, даже если учитывать, что язык Александрии более расплывчат. Более того, добавляет автор, мнение, представляемое «Разъяснением» и о.Гарригом как мнение латинских Отцов, является скорее мнением одних Тертуллиана и блж.Августина: письмо святого Максима Исповедника к Марину как раз свидетельствует о различных течениях в лоне латинского богословия.

2) «Разъяснение» проводит недопустимое разведение «экпореусис» по ипостаси и «процессио» по сущности.

Автор отмечает, что это различение проводится не так резко, как в трудах о.Гаррига. Так или иначе, у Отцов оно не встречается: Отцы Церкви учат, что Дух исходит от Отца и по Ипостаси и по сущности – Он от Отца получает ипостась и сущность, указывает автор, ссылаясь на святых Иоанна Дамаскина и Максима Исповедника. Так как нет ипостаси без сущности, то получать от Отца личное бытие означает быть от Него «не только как Дух Святой, но и как Бог». Каппадокийыы, указывает Ларше, со своей стороны подчеркивают, что Отец является не только причиной ипостасного различия, но и единства сущности. Следует только делать то различие, заключает он, что если Отец есть причина Ипостаси Св.Духа, то Он не причина Его сущности, но сообщает Ему сущность.

3) О посредничестве Сына в исхождении Духа Святого.

Этот аргумент выражен в двух формулах: «Дух Святой исходит от Отца через Сына» и «Дух Святой исходит от Отца Сына(сыновнего Отца)».

Первое выражение отождествляется с Филиокве. Этот аргумент далеко не новый, но, по мнению Ларше, курия пытается вновь пустить его в оборот в расчете на православных сторонников минимализации значения спора о Филиокве. В обосновании этого аргумента приводится три святоотеческих текста: святого Василия Великого(Слово о Святом Духе), святого Максима Исповедника(Вопросы к Фаласию), святого Иоанна Дамаскина(Диалог против Манихеев, Точное изложение православной веры[36]). В тексте святого Василия Великого речь идет не об исхождении, но лишь о том, «как должно правильное исповедание веры отдельным образом выражаться о Духе, Который един(ибо независим по ипостаси), будучи при том соединенс Отцом и Сыном(по общей природе)». Поэтому, заключает Ларше, данный текст не может быть использован как аргумент защищаемого католиками тезиса, тем более, что чуть далее, в той же главе трактата «О Святом Духе», святой Василий утверждает исхождение от одного Отца( «Он от Бога, не как и все от Бога, но как исходящий от Бога, исходящий не через рождение, подобно сыну, но как Дух уст Божиих). В том, что касается текста святого Максима, то, по мнению автора, «он, из всех неоднозначных текстов святого Максима, … наименее подходящий» для целей авторов «Разъяснения». Ларше просто приводит полный контекст этого текста и заключает: «Из одного чтения этого текста ясно,что речь св.Максима ложится в икономическую перспективу и касается не источника Св.Духа в лоне Св.Троицы, но Его проявления, Его сообщения, Его дара христианам в Церкви как благодати». В том же смысле – энергетического проявления следует понимать, считает он, тот текст Точного изложения православной веры, на который ссылается «Разъяснение»: почти все имена, прилагаемые в контексте данной ссылки к ипостасям, указывают н имена божественных энергий(«пресущественное Солнце, Источник благости, Бездна сущности, разума, мудрости, могущества, света, божества» и др.). В данном случае, добавляет он, речь идет не об икономическом проявлении, но о проявлении в «лоне Самого Божества и вокруг Него». Касательно же другой цитаты из трудов святого Иоанна Дамаскина автор считает, что ее нужно понимать в этом же самом смысле, тем более, что в том же трактате мы находим яркое утверждение монархии Отца. Автор в заключении указывает на то, что есть немало святоотеческих текстов, которые можно было бы при первом чтении интерпретировать в филиоквистском смысле. Для разбора некоторых таких текстов он отсылает к своему труду «Максим Исповедник…», который мы рассмотрим ниже.

Обратимся теперь к формуле «Дух Святой исходит от Отца Сына(сыновнего Отца)». Из этого факта защитники Филиокве выводят, что Сын непременно должен иметь какое-то участие в исхождении Духа Святого. Автор указывает,что этот аргумент выставлялся с православной стороны Болотовым, затем он был принят в итоговом документе собеседований в Клингентале и встретил поддержку Клемана. Однако, продолжает он, он был отвергнут еще святым Григорием Паламой, который указывал, что «имя Отец в широком смысле может означать и Изводителя Духа, например, в выражении «Отец светов»(Иак. 1, 17). Речь идет о том, что ипостасное свойство Отца не ограничивается рождением Сына, но включает и изведение Духа»(более того, собственно ипостасное свойство Отца – быть нерожденным). «Неясно, почему раз Отец – Отец Сына, то Сын непременно участвует в изведении Духа. Более того, то, что Отец – Отец Сына, не означает, что должно быть более тесное отношение между Отцом и Сыном, чем между Отцом и Духом, ни что Сыну сообщаются какие-то свойства, которые не имеет Дух за исключением рожденности». Ларше указывает на то, что рассматриваемый аргумент представляет собой латинскую тенденцию «подчеркивать отношение Отец-Сын в ущерб отношению Отец-Дух, вносить некоторое неравновесие в лоно Святой Троицы», а также «признавать за рождением Сына некоторый приоритет по отношению к исхождению Духа». В опровержении такого подхода, исходящего из перенесения икономического порядка на внутритроическую жизнь, автор ссылается на Аподиктические Трактаты Паламы: икономический и собственно богословский порядок независимы, как независимы исхождение Духа и рождение Сына, будь то хронологически или «логически». Нам представляется, что именно здесь проходит различие между Ларше и, например, Клеманом в оценке «Разъяснения». Клеман стремится непременно увидеть «подлинную интуицию» Филиокве в том, что Сын каким-то образом вводится в отношение по исхождению между Отцом и Духом Святым, без чего отношение Отца и Духа представляется ему диадическим, исключающим Сына. Ларше же принципиально отрицает необходимость и правомерность такого понимания места Сына в Святой Троице: отношения по превечному проявлению достаточно, чтобы в Троице не было разделения на диады. Более того, это разделение уже устраняется монархией Отца, Который в Себе являет единство Троих через единство сущности, сообщаемой Им.

4) в «Разъяснении» проявляется обычное для католичества смешение ипостасных и сущностных свойств.

Ларше проводит критику той мысли «Разъяснения», согласно которой Святой Дух получает от Отца и Сына(или через Сына) «божественность», «единосущную божественность», то есть божественную природу. Эту мысль можно «подвести под обычный укор православных богословов в сторону филиоквистского учения – произведения Святого Духа из божественной сущности». Во избежании такого упрека, продолжает автор, в «Разъяснении» цитируется решение Латеранского Собора 1215г. : «Субстанция не рождает, не рождена, не исходит» и уточняется, что речь идет необ исхождении из сущности, но о сообщении сущности. Однако, по мнению автора, такое уточнение является лишь «бесплодной попыткой дать, играя на словах, персоналистскую видимость эссенциалистской теории». При этом, замечает он, филиоквистское учение никогда прямо не утверждало, что Дух Святой происходит из сущности, - это является лишь ее прямым последствием, которое было установлено православными. Признание за Отцом и Сыном общего свойства сообщать сущность, не признавая такого свойства за Духом Святым, является обычным для католичества смешением свойств по ипостаси и по сущности. Отец и Сын могли бы изводить сообща Св.Духа, только если бы это было свойством сущности.

5) в «Разъяснении» проявляется смешение богословского и икономического аспектов, смешение сущностного и энергетического аспектов.

Аргументация строится, в частности, на цитатах из творений некоторых александрийских и латинских Отцов, в которых, по мнению сосавителей документа, утверждается исхождение(процессио) Духа Святого от Отца и Сына. Однако, пишет Ларше, приведенные тексты имеют большей частью утверждение единосущия,а именно божества Сына (против ариан) или Духа (против пневматомахов). Форма их, добавляет он, чаще всего неудачна и, во всяком случае, двусмысленна, так что интерпретировать эти ссылки можно лишь исходя из их общего контекста. Ларше подробно разбирает приведенные цитаты. Поскольку этот анализ полностью воспроизводится в его монографии «Преподобный Максим Исповедник…», мы не будем его здесь пересказывать, но обобщим его результаты. В целом Ларше удается показать, что цитаты из творений святых Кирилла И Афанасия Александрийских, Дидима Слепца, святых Илария Пиктавийского, .Амвросия Медиоланского и Льва Великого, на которых строится аргументация, относятся, вопреки утверждениям данного документа, не к области богословия, но к области икономии. А именно, речь в этих цитатах идет не об ипостаси Духа Святого, но о Его ниспослании людям, о даровании Отцом и Сыном благодати Святого Духа людям, о ниспослании им даров Святого Духа. Относительно, в частности, цитат из творений святого Кирилла Александрийского Ларше отмечает, что в трудах святого Кирилла можно найти немало таких неоднозначных мест. В его время их двусмысленность вызвала реакцию блж. Феодорита Кирского, потребовавшего от святого Кирилла уточнений, которые показывали, что он никоим образом не учит о происхождении Духа от Сына. Автор ссылается, наконец, на труды о.де Аллё, доказавшего, что мысль святого Кирилла следует понимать в икономической перспективе временного послания Святого Духа.

Итак, Ларше доказывает, что учение цитируемых александрийских и латинских Отцов согласуется с учением восточных Отцов и не согласуется с Филиокве, отнесенного к превечному исхождению Святого Духа. Этого уже нельзя сказать, продолжает он, о Тертуллине и Августине. Автор оставляет в стороне концепцию Тертуллиана, на которую многократно ссылается о.Гарриг и «Разъяснение». Дело в том, замечает он, что его триадология хотя и повлияла на блж.Августина, однако не может считаться нормативной для латинской традиции, ибо была развита в монтанистский период, когда и был написан трактат «Против Праксея». Так или иначе, считает Ларше, высказывания Тертуллиана можно отчасти понять в икономической перспективе. Однако его основной ошибкой является прямое перенесение икономического порядка ипостасей на триадологию. Ту же ошибку мы находим у блж.Августина. При чтении его трудов, считает Ларше, «создается впечатление, что икономическая и богословская перспектива для него не только неразличимы, но и смешаны, слиты». Таким же образом, блж.Августином плохо различаются ипостасные и природные свойства ипостасей. Автор, в частности, указывает на именовании им Святого Духа союзом любви Отца и Сына. Согласно «Разъяснению», в известном тексте святого Григоря Паламы мы находим то же учение. Ларше восстает против такого отождествления. По его мнению, у св.Григория речь идет о сообщении божественной энергии – любви – от Отца через Сына в Духе. Блаженный Августин же под любовью понимал саму Ипостась Св.Духа. Здесь, заключает он, этот ораз «свидетельствует скорее, об умалении Личности Святого Духа в пользу безличного принципа, относящегося к субстанции». Он также свидетельствует о неразличении блж.Августином сущности от энергий. Ларше указывает на множество текстов, свидетельствующих о развитии блж.Августином учения об исхождении Святого Духа от Отца и Сына, развившегося затем в латинское учение о Филиокве. И наконец, в заключении автор говорит о том, что черта размежевания проходит не между каппадокийской и латино-александрийской, но между августиновской и неавгустиновской традицией.

В заключение своей статьи Ларше отмечает некоторую эволюцию в католическом воззрении на Филиокве: наиболее острые стороны устраняются (как например, учение о «tanquam ab uno principio»,[37]мысль о том, что Отец и Сын – причина ипостаси Духа). «Разъяснение» стремится встать на более персоналистскую, менее эссенциалистскую точку зрения». С другой стороны, продолжает автор, «Разъяснение» продолжает отстаивать мнение Августина и Аквината, подчеркивая их соответствие с представленной в нем точкой зрения». То же самое можно сказать, добавляет он, касательно отвергнутого православными учения Лионского и Флорентийского Соборов, хотя бы и представленного в смягченной формулировке Татехизиса Католической Церкви.

По мнению Ларше, «Разъяснение» останавливается на полпути, признавая, что один Отец – причина личного бытия Святого Духа, но утверждая, что Отец и Сын сообщают Ему Сущность. «Подход «Разъяснения» неприемлем по нескольким причинам»:

а) в Святом Духе разъединяются ипостась и сущность, ибо различаются Его исхождение по ипостаси и исхождение по сущности;

б)вводится искусственная филологическая теория, которая сводит Филиокве к простому словесному недоразумению, утверждает существование латино-александрийской традиции ,отличной от каппадокийской, и, наконец, «утверждает, что каждая из этих традиций обладает частью истины и является дополнением другой».

Таким образом, указывает Ларше, «Раззъснение» стремится сделать Филиокве приемлемым для православных:

а)утверждая, что оно совместимо с каппадокийской традицией(искусственно отделенной от остального святоотеческого наследия), и

б)утверждая тождественность «процессио», понятого в филиоквистском смысле, с «то пройэнай», интерпретированным в том же смысле.

Таким образом, «точка зрения «Разъяснения» остается зависимой от эссенциалистского подхода, следующего традициям Лионского и Флорентийского Соборов». Эта точка зрения выражает четыре основных смешения:

1)ипостасных и природных свойств,

2)ипостасных свойств между собой,

3)богословского и икономического аспектов,

4)сущности и энергий.

Как замечает Ларше, от двух последних смешений происходит неправильное понимание католиками многих святоотеческих высказываний.

Наконец, пишет он, православные богословы приложили старание, чтобы принять формулу «от Отца и Сына», ассимилировав ее с греческой формулой «от Отца через Сына», «с риском при этом преувеличить значение этой последней формулы(которая встречается довольно редко в святоотеческих текстах) и забыть о подавляющем большинстве текстов, исключающих участие Сына в исхождении Духа. «Соглашаясь с тем, что эти две формулы могут иметь не только икономический (впрочем, наиболее распространенный), но и богословский смысл, православное богословие не может пойти дальше, чем понимать под этим богословским смыслом божественные энергии».