О вечности, о дарах святаго духа

Счастье тому не тому, кто любит молиться, а тому, кто думает о вечном спасении, своем вечном спасении, кто убежденно верующий. И знает, что жизнь вечна, смерти нет. Знать, что есть вечность и будет вечность, Вечная Вечность, и не молиться - это невозможно. Можно с ума сойти.

Условия Вечной Вечности разные. Или преступно жить, в грехах. Или подражать Преподобным Отцам и Матерям - покаянием, ища вездеприсутствия Божия и боясь греха. Бояться греха или, другими словами, бояться оскорбить Господа, да? Оскорбить! Это одно и то же. Для этого люди уходили в мона­стыри, именно для этого, только для этого; вот такие люди, которые убивали кого-нибудь и оплакивали всю жизнь свою в монастыре. Но такие люди очень редко бывают.

Ведь есть подвиги гораздо большие, чем жить в мо­настыре. Вот как император Александр I. Он ушел оплакивать свой грех отцеубийства беспаспортным каторжанином, и стал знаменитым Косьмой. И он, император всея Руси, он ушел добровольно беспас­портным, и его полиция взяла как праздношатающе­гося беспаспортного, его в кандалах отправили в Сибирь, и он шел в Сибирь пешком, тогда поездов не было! И он был на каторге, и оттуда его отпустили за хорошее поведение, и он ушел в лес. Вот какой оригинальный образ покаяния, правда?

А были и такие, которые уходили в монастырь и надевали вериги. Таких я знал. Кольчугу одевали, власяницу одевали под белье — оплакивали свой грех. Я встретил такого схимника. Он меня учил Иисусовой. Он жил на кладбище. Он не находил себе места в келии, а жил фактически на кладбище, при любой погоде, Схимонах Ефрем. Он убил отца, они не поделили избу.

-Батюшка, почему же у нас больше заботы о жизни временной, нежели о предстоящей вечности, как будто и нету этой вечности?

-Потому что веры нет! Но попробуй усыпить себя, то есть убедить, что вечности не будет, попробуй! Не удастся! Вот атеисты пытаются убедить себя, что вечности не будет для них, что все кончится кладбищем и мраморной плитой. А когда они умирают, а они в ужасе умирают, они мечутся от страха. Этот ужасный страх доказывает и всегда доказывал, что у них внутренний голос подсказывал, что предстоит Вечная Вечность. Я, работая в больницах, очень много присутствовал при смерти атеистов. Они просили держать мою руку, чтобы не было так страшно умирать. Они передавали последние свои желания, но они умирали от страха и просили, чтобы я держал их руку. Им почему-то казалось, что им так будет легче умирать, не так страшно.

-Батюшка, если умирать так страшно, то когда они умрут, еще страшней будет?

-Конечно! Страх только начинается при разлучении, когда душа собирается выйти из тела, а что будет с нею, когда она вышла из тела?! Вот тогда будет страх!

-Батюшка, а душа готовится к исходу?

-Она чувствует его.

-Батюшка, а почему у некоторых людей очень легкая смерть?

-Это зависит от суммы добрых дел.

-Батюшка, а как пьяницы умирают?

-Очень разно. Их выручают добрые дела. Потому что их безволие им вменится в оправдание, если они имели добрые дела милосердия.

Те, которые получили снисхождение, они получают разрешение известить нас на земле, чтобы получить какую-то помощь. Мне на днях пришло письмо от одной монахини, которая наконец-то увидела свою мать, умершую, в темной яме. В этой темной яме — комната. Она постучалась в двери этой ямы (почему-то) и услышала голос матери, чтобы она открыла, но свое лицо та не показала. Она лишь поняла, что это мать ее.

-Батюшка, а всем должно быть извещение?

-Нет. Надо удостоиться.

-А если они не удостоены, то тогда как?

-Неизвестна их участь. Может быть, когда-нибудь они получат разрешение сообщить на землю.

-Батюшка, значит, земная молитва самая сильная? Земное поминовение?

-Да.

Я вам расскажу интересный случай. В Борисоглебске меня знали две сестры - монахини. У них был брат - лютый разбойник. Он много раз в тюрьме сидел, и его все-таки выпускали. И наконец-то удалось его опять поймать. Он грабил, убивал, насиловал... Его посадили в ту тюрьму, где я сидел, на третьем этаже, в этом же коридоре. Он имел власть открывать дверь словом. Замки его не держали. Такая власть была. Он был расстрелян в тюрьме. Его убили пуговицей, потому что пуля его не брала. Он попросил не мучить его. Он говорит: "Покончите со мной (мне это рассказывала старшая сестра его, ма­тушка Евгения), мне надоело, как вы в меня стреляете." -По­тому что пули отскакивали от него, как от стенки. Но это сила бесовская. Он был сильно в дружбе с сатаной, демонами. - "Зарядите эту пуговицу, и со мной покончите." Зарядили, и убили наконец-то. Причем, убили его в висок. Его похорони­ли, конечно, но неизвестно где. Его труп не отдали его сест­рам. Они решили его выручать. Но как его выручить? Убийца, разбойник, насильник, издеватель над детьми... Подробности говорить я не буду. Они решили поститься шесть недель, на­ложили на себя пост - хлеб и вода, а понедельник, среду и пятницу - ничего. Каждый день псалтирь - каждая сестра, и каждый день литургия. Они заказывали ежедневно литургии, по простоте своего сердца.

-А как можно было разрешить служить о нем литургию?

-Они ничего не сказали. "Новопреставленный Анатолий", и все.

-Но фактически, его убили, он же не сам...

-Его убили, конечно. Разбойника отпевают, отпевают висельников, если он повешен царской властью, по приговору. Да. В камеру к приговоренным к смерти приходит священник и предлагает им исповедываться и причащаться. Им не дают причастия перед казнью, потому что надо тогда выдержать сутки, чтобы их повесить, а их повесить после причастия нельзя...

Значит, его заочно отпели, и о нем служили сорокоуст, два раза псалтирь читали. Понедельник, среду и пятницу - ничего не ели, ни хлеба, ни воды. Остальные дни - постную пищу, без рыбы и без масла, а под сороковой день они говели. И на сорок первый день видят сон: страшная, глубокая, смрадная яма, огромный камень, и на камне - распростертый брат, при­вязанный по рукам и ногам цепями, нагой. Она тогда пришла ко мне (сестра его), я там был в это время: "Батюшка, что нам делать?" - "Продолжайте еще сорок дней." Опять постились сорок дней, опять сорок литургий и восемьдесят раз псалтирь. Опять говели, и опять сон. Бегут ко мне: "Какая радость, Батюшка, одна рука у него освободилась от цепей!" - "Ну что ж, продолжайте еще сорок..."

Они опять так совершили, опять приходят ко мне, опять сон видели. Та же яма, тот же камень, так же распростертый лежит, уже две руки без цепей. Так? Они еще раз.

-Ну, псалтирь, она уже не нужна.

-Две псалтири. Ну, они от усердия, потому что всякое усердие ломать ни в коем случае нельзя. Это психологически. Главное - подвиг веры.

И опять сон видят, что одна нога освободилась от цепей. Но меня после этого взяли. Чем кончилось, я не знаю, я там сидел уже, но, конечно, они продолжали опять; и его перевели в другое помещение. Когда я получил передачу, они были у Шуры Борисоглебской, и велели передать мне, что его пере­вели в другое помещение. Камень оказался пустой. Анатолия перевели в лучшее помещение ада.

-А я думала, освободили от ада.

-Нет. Там селения ада разные.

-А они, наверное, продолжали, до смерти молились?

-Да. Они, бедные, превратились в щепки, у них кожа висела от истощения. Вот какая любовь!

-Неужели они его так любили?

-Да. Не только любили. Так они верили, что надо выручать, надо помочь!

Вот почему вы должны понимать, что наша участь в наших руках. Надо каяться, не зевать и не терять времени. Между прочим, я рассказывал отцу Алипию это событие, чтобы его растормошить. А он был очень впечатлительный, очень горя­чий. Он пришел в такой ужас, что заболел. Он не служил акафист, он отказался служить. Он заперся. Очень интерес­ный был человек. Очень горячий, очень интересный.

Но, конечно, эти вещи не каждый поймет, не каждый пой­мет. Неверующий этому верить не будет.

-Я раньше ходила в храм, ничего не понимала, и только после первой исповеди у вас мне открылось понятие и слова молитвы.

-Ум открылся у тебя.

-Да, но это не после крещения, а после исповеди. - Да. Через таинство покаяния. Это было таинство. Человек-священник тут не при чем.

-Как же, я и до этого каялась, а ничего не получалось.

-Потому что ты не умела правильно каяться. Да. Именно. Мы получаем дары Святаго Духа именно через святые таинства. Почему таинство священства - это одно из больших таинств. Он передает эти дары Святаго Духа вам.

-Вот мы крещение получили, а не всегда чувствуем, что еще нужно.

-Освящение и просвещение. Озарение.

-Я дома ходила к монахине, читали мы правило, ходила в храм, службы стояла, мама водила меня причащать. Но для меня все было закрыто, все было закрыто, весь смысл.

До времени, до времени. Это было сделано Промыслом Божиим для того, чтобы еще больше доказать, что дары Святаго Духа - на всю жизнь. А если бы это случилось за каким-нибудь акафистом, у какой-нибудь монахини, ты бы этого не поняла. Вот почему вне благодати, вне Церкви нет даров Святаго Духа. Вот в Англиканской церкви, в Лютеранской церкви, Католической церкви - у них даров Святаго Духа нет. У них нет этого озарения, просвещения, не только явных, но и чудес нет! Они не лечат, исцелений у них не бывает.

Такого случая - загнать беса в стакан с чаем - нет у них таких вещей! А он пищит, орет, пищит - и сдох! И после него надо кропить Иорданской водой, чтобы избавиться от вони! - Это факт! Я не выдумываю! И такая зловонная была вода в стакане, что пришлось отнести в нечистое место. А как несли: взяли металлическую скобку, на которой мы кладем уголь в печку, и как-то ее подложили, чтобы не расплескать, и торже­ственно отнесли его в нечистое место, по коридору в монас­тыре. И стакан, и все его содержимое ушло туда. И был наказ - туда не ходить, чтобы не заразиться кому-нибудь. Ужасная штука!

Я вам рассказывал, как у меня бес в гостях был, и как мне пришлось вызывать иеромонаха Евлогия, он священномученик? Я ничего не мог сделать после беса. Он подох у меня, а вонь никак не уходила. Была зима. Я открыл форточку. У меня было две комнаты в келии, передняя келия и задняя. В задней келии стоял гроб с мощами благоверного князя Александра Невского, а в передней была кухня, и бес сидел у меня на кухне, на подоконнике.

-Батюшка, а как он подох, они же не подыхают?

-Он превратился в пар: был пар, я видел пар, а сидел ведь пес!

-Они же бессмертные?

-Они духи.

-А духи не прекращают своего существования?

-На это я не знаю ответа. По-моему, нет. Пришлось пойти к духовнику. Открыл я дверь, зима была, холодно, а в Ленинграде очень холодно, суровая зима. Открыл голландку, в голландку поставил я керосиновую лампу, открыл форточки, а это зловоние никак не уходит. Открыл я парадную дверь в коридор, а в коридоре мороз. Что делать? А мне деваться некуда. Но меня приютил отец Евлогий, один из моих друзей, молодой иеромонах.