Слово на прощеное воскресение

Снаступившим Великим Постом!

Смысл сегодняшнего дня такой: просить прощения у тех, кто нас обидел. Это христианский смысл сегодняшнего дня. То есть: кто нас огорчил, кто нас оклеветал, обидел, оскорбил - мы у тех просим прощения. Это мудрость великая. И только христиане, православные люди, понимают смысл сегодняш­него дня. Вы спросите, как же это так? Это противоестественно! А подумайте сами: нас оклеветали, нас оскорбили, нас обиде­ли, да? Нас огорчили, а виноваты мы! Мы привели, мы довели! Мы искусили, мы соблазнили, да? И Святые Отцы, и препо­добные отцы, и преподобные матери - они сегодня просят прощения у тех, кто нас оскорбил.

Теперь второе. Предстоит Великий пост, дни испытания на веру, дни испытания на любы. И посмотрите, сами в себе, как мы эти дни испытания проверим на себе. И как нам быть? В чем заключается ключ этой любы? Прежде всего - постоян­ство, да? Без постоянства мы не одолеем эту любы, да? Препо­добные отцы так и указывают, что если постоянства не будет - наша любы тщетная. Но как выпрашивается это постоянство? Единственный рецепт этому - каждый раз встать пред Лицем Божиим и пред Лицем Божией Матери. И вот это научит сохранить нас наше постоянство. От боязни оскорбить Их, да? И потерять нить этой любы, да? Значит, каждый раз, когда у нас будет падать постоянство, мы будем спешить укорять себя, что мы забыли встать пред Лицем Божиим, встать в присутствии Божии. Как это сделать? Только молитвенно. И бесконечно осуждающе себя пред Лицем Божиим. Каждый раз найти причину бесконечно себя осудить, и найти причину своей виновности. Это помните!

Еще смысл сегодняшнего дня один. Помните, что, может, мы в предпоследний раз здесь собираемся. Что, может быть, предстоит разлучиться. И с телом, и с духом. Поэтому эти дни постарайтесь быть серьезными к себе. И не играть временем, не терять времени, да? Как же это сделать? Беречь свою со­весть и беречь молитву. Молитву - через Иисусову, и сокра­щенную Иисусову - да?

И "Всемилостивую", да? Как я обычно вам напоминал. И страх смертный. Повесьте замочек на язык. Побольше ваты - заглушить свои уши. Не забудьте вату с собой брать и запус­кать в уши, чтоб они плохое меньше слушали, и язык чтоб поменьше говорил. Это обязательно для времени поста. Когда будем пользоваться этим замочком на язык и пробкой в пра­вое и левое ухо, чтоб меньше слышать, - не будем заниматься чужими делами, а будем знать вездеприсутствие Божие: что Он смотрит, Он видит, Он не забыл, Он не отверг меня, да? Он ожидает, от Него никуда не спрячешься. И если Она от­вернется, Всепречистая, тогда что будет? Вот эти вопросы ставьте себе каждый день в течение Великого поста, чтобы быть собранным, чтобы беречь свои укоры совести. Не ленитесь записывать укоры совести и принести священнику их, чтобы покаяться. Тогда вы будете улыбаясь и, радуясь, праз­дновать Пасху. Христос Воскресе!

-Воистину Воскресе!

-Прошу прощения у каждого из вас. Я себя не извиняю, не оправдываю, когда я бываю с вами дерзкий или грубый, и не умею вас любить. Прошу простить. И вашими молитвами святыми прошу мне помощи. Мы очень часто друг друга обижаем от любви, как это ни странно. С понедельника второй недели поста - канон "по вся дни".

И второе: "милостив буди мне, безумному", - в смысле лег­комыслия, лени. Вот этот добавок. И, конечно, "Всемилости­вую", Постарайтесь распределить, чтобы 20 утром, 20 днем, 20 вечером. Кончается это правило в среду, на седьмой неделе. Пост в отношении еды - персонально, каждому имей свое. У меня будете спрашивать по здоровью, чтобы не смущаться.

ПРАВЕДНОСТЬ И БЛАГОЧЕСТИЕ

В чем заключается праведность? В усвоении сердцем Закона Божия. Благочестие исполнения положенных обрядов и положений, установленных Церковью. Посты, молитвы, хождение в церковь, поведение. А праведность - это состояние сердца.

Усвоение Закона Христа сердцем, т.е. смирения, кротости, долготерпения, целомудрия, исповедничества - это праведность. Вот почему Симеон Богоприимец, он имел два свойства: он был праведен и благочестив. Сначала было благочестие, кото­рое дало ему праведность.

-А почему говорится; праведник и благочестив?

-Да. А у него случилось - от праведности родилось благочестие.

-Свойство сердца, значит?

-Да. Оно заставило исполнять внешние обряды, внешние положения, чего вне Церкви Православной невозможно, вне благодати. Но кто живет от веры, как, например, мусульмане и евреи, - он праведен и благочестив. Он, может быть, от благочестия может получить праведность, и праведность - от благочестия.

Вот словом на эту тему меня приветствовал на постриге, 12 марта 1921 года, владыка Николай (Ярушевич), тогда архиман­дрит. Он закатал мне приветственное слово, малолетнему маль­чишке, на 45 минут, объясняя мне, что такое праведность, что такое благочестие. А в залог он вынес икону Богослова Иоанна и вручил меня Богослову. А Богослов-то - любовь. Вот и пойми премудрость. Мне дали Симеона: быть праведным и благочестивым, а проводником этого - любовь. Понимаешь? Без любви, ведь, не может быть ни благочестия, не может быть праведности, так? Любовь к Богу и любовь к людям - она даст и праведность, и благочестие.

ИСПОВЕДОВАТЬ ХРИСТА

Исповедовать Христа - есть область не ума, а сердца, сердца духовного, следовательно, и ока, как я вам прошлый раз сказал.

-"Даждь ми око"?

-"Отверзи ми зеницы душевные". Зеницы - это глаза через веру.

-Батюшка, а духовное сердце где располагается? Что такое духовное сердце?

-Ученые мира и медицина говорят, что это клетка в коре головного мозга.

-А вы как думаете? К чему выражение Спасителя - "сердце человеческое"? Не "сердце человека", - а "сердце человеческое"?

-То есть, со страстями и похотьми человеческими, телесными и душевными, да? Это проявление нервной системы, которая выражается через мозг. Благоговеинство, смирение, кротость, милосердие, да? Жертвенность исповедничества Христова.

Между прочим, исповедничество - это предел не только любви и веры, но основывается через смирение и кротость. Поэтому исповедовать Христа Распятого гордому человеку непосильно. А основа исповедничества - смирение и кротость, милосердие и благость, и чистота. Как это и показали Святые мученики и преподобномученики. И ни один гордец не смог исповедовать Христа Распята.

Смирение сердца радуется, когда его кто-нибудь заденет. Потому что это нравоучение, когда задевают человека, делают замечание и т.д., - оно бесценное. Если своим содержанием оно не имеет никакого отношения к духовной жизни, то в личной, сокровенной жизни, т.е. устройстве духовного сердца, оно ведь непременно имеет огромный фактор. Вот, скажем, на кухне молодая хозяйка тебя пробирает за то, что ты нож положила не на то место. А ты улыбайся и радуйся, что тебя учат, хотя ты сверхученая. Потому что бессмысленное само­любие, оно во всем сказывается.

Человека, не знающего никаких страстей, никаких грехов, его тянет к одиночеству, если это связано с богообщением. Вот это богообщение если у него налаживается, это уже нача­ло монашества, потребность уединения на море или в глухом лесу.

-Батюшка, а вот Спаситель оставил основную молитву как основание, да?

-Да. Молитву Господню.

-Почему мы ее меньше читаем, больше Иисусову?

-Потому что аскеты, Отцы Церкви, они указали, что наилучшая форма беспрерывного богообщения все-таки Иисусова.

Молитву Господню они читали очень часто, но в положен­ное время, чтобы не было состояния восхищения, чем пренеб­регают мирские люди. Они восхищаются собой, т.е. любуются собой и переходят в состояние фарисейства.

А фарисейство - мерзость пред Богом. Очень часто, ведь вслушиваешься, как рассказывают мирские люди: как они молятся, как они любят молиться, как они любят Бога! Вот когда начинаешь осторожно распутывать это слово "любишь", - видишь именно как раз основы восхищения, или чувственного или даже умного, тщеславного.

А потом видишь результат; после такого восхищения - тут же резкая форма греха - гнева, ярости, возмущения, осужде­ния. Вот тебе результат твоей молитвы! Она была не молитва. Ты молилась сама себе, Ты была довольна собой, ты любова­лась собой.

Вот это чувственное состояние особенно опасно при нашем пении, которое настраивает на чувственное состояние богомольцев, под влиянием православного хора. Вот почему Святые Отцы - психологи, они были против партесного пения.

ПОВЕДЕНИЕ С ОКРУЖАЮЩИМИ

Ржавый гвоздь это человекоугодничество! Петь в унисон всем, ничем не выделяться, подражать всем, чтобы никто не подумал обо мне высоко! Пусть думают, но сам не давай повод к этому. А плохому подражать Бог не допустит. Преподобные отцы никогда не позволяли, чтобы подражать плохому. Часто надо спрашивать себя; а как бы вел себя преподобный Серафим Саровский, когда он был иеродиаконом, как он бы себя вел на клиросе? Неужели он бы слушал анекдоты или какие-нибудь новости? Он бы сидел, наклонив голову, или делал вид, что ничего не замечает. Никого бы не осуждал. Ни в коем случае!

И не удивляясь и не смущаясь, но не участвовать! А если мы как-нибудь будем осуждать или участвовать, даже улыб­кой, даже улыбкой или мимикой, - мы уже повинны греху, мы соучастники, Это и есть духовная жизнь. Постоянно быть в себе. И основное правило - знать, что я хуже всех, гаже всех, глупее всех и последний из всех, Это основа духовной жизни. Исходя из этого, нельзя участвовать нигде в каких-нибудь анек­дотах или разговорах и т.д. И еще очень ценное правило: ни­кому никогда не позволять себя начинать спрашивать, заводить разговор.

Раньше люди жили целомудренно. Знали законы целомуд­рия, честности. Многосемейные люди! Все спасались. А сей­час как раз жизнь совершенно изменилась! Вездеприсутствие Божие теперь, можно сказать, зачеркнуто вообще, потому что все погрузилось в страсти жестокости, гордости и блуда. Дол­жна быть всегда простость, не простота, как вы слышали, а простость: чистая совесть и чистое сердце, т.е. постоянно как можно чаще спрашивать про себя: "А как это будет пред Бо­гом? И как это было пред Богом?"

-Совесть - это Сам Господь, да?

-Это Дух Святый. Вот почему всякий грех, намеренно, сознательно содеянный нами насилием самого себя на грех: уговаривал, принуждал себя ко греху - он есть смертный. И он вопиет ко отмщению. И пока не выпросит наказания (насилия на самого себя), покаяние приемлется с великим трудом. Нам дана не только совесть, но и воля, правда?

Не хотелось говорить от стыда. Гордость не позволит рас­сказать о себе плохое. А если поругали его, то он обижается, вместо того, чтобы радоваться. Вы не встречали таких людей, которые печалились, когда их хвалили, и радовались, когда их ругали, и говорили: "Вот сегодня, наконец-то, нашелся умный человек, который меня поругал, на самом деле оценил пра­вильно меня. Вот сегодня я имею приобретение: меня побра­нили, меня поругали, у меня сегодня была баня"?

-Батюшка, а не будет ли это тщеславием?

-А если будет тщеславие, он сходит к духовнику-старцу. А есть такие чистые, простые, простые, как я называю, люди, которые по-детски хвалятся и радуются в простости своего сердца.

Это признаки чистого сердца, хрустального сердца, как вы называете, детского сердца, да? Вот этим отличалась Великая Русь, почему она и была свята на самом деле. И Православная Церковь выращивала такую простость. Были непростые люди где? Помещики, дворяне, ученые, академики разные, врачи, да? А посмотрите, какой был простой святой народ. Эти крес­тьяне... Если он даже и выпивал, - он пил только в меру и пил потому, что он очень устал. Он имел право отдохнуть в вос­кресенье, да? После исполинских трудов. Кто работал на зем­ле, тот знает, как тяжело работать на земле, да? Пахать, боро­новать, собирать сено, хлеб жать и т.д. Какая это огромная физическая работа!

ПРОСТОТА И ПРОСТОСТЬ

Задали мне вопрос: что такое простость и простота?

Преподобный Серафим Саровский сказал: "Где просто - там Ангелов со ста". Значит, он имел тогда уже понятие, в чем разница между простостью и простотой. Простота может быть от гордости, а может быть от невежества и даже грубости, наглости, дерзости. А простость - это от святости и от абсолютного непонимания и незнания лукавства и хитрости. Вот поэтому и обещано: "У кого просто - у того Ангелов со ста". Там уже лжи, лукавства, хитрости, лицемерия и сознательного молчания от большого ума - нет!

-Простота может быть и сознательная, а простость – это несознательная добродетель?

-Простость - свойство чистого сердца, а простота может быть даже от грубого сердца и дерзкого сердца; и она бывает переходчива от родителей. Если родители были простые – они эту простоту передают и своим детям. Но простота не лишена гордости и дерзости даже. Дерзкие люди, грубые люди обычно бывают простые, но не простые. Вот простость Серафимовская, она непременно является действием святости, т.е. чистоты сердца и хрустальной чистоты совести, и отголоском молитвы. Значит, кто по-настоящему умеет молиться и знает, что такое молиться, - тот непременно будет простым, а кто не знаком с молитвой, тот никогда не познает простость!

Самолюбие и подозрительность не знают простости. Мо­литва у такого человека бывает не святая. Такой человек чита­ет молитву, вычитывает, произносит молитву, просит молит­вы, заставляет себя молиться, но он не владеет простостью. Между прочим, простость непременно связана с откровенно­стью и материнской любовью. Кто не знает материнскую любовь, тот простым не может быть. Вот преп. Серафим Са­ровский. Разве у него не было материнской любви? Это свой­ство святых. Как он умел плакать чужими слезами, горевать чужим горем и радоваться чужими радостями. Это свойство материнской любви, материнского сердца. Но оно постепен­но ведь вырабатывается, по мере очищения от страстей и по мере усвоения чистого богопредстояния, хотя он будет обык­новенный человек и будет в обычных грехах, но в этих грехах он будет каяться, как ребенок, исповедываться, как ребенок, презирать и ненавидеть их, как ребенок, и поэтому будет иметь отношение такое же с Небом, т.е. простость, да?

Любовь рождается по мере исполнения заповедей Господ­них, Заповедей Блаженств. Это особое наитие Святаго Духа. Наитие - посещение Святаго Духа. По мере усвоения сердцем Заповедей Блаженств: "Блажени нищие духом", "блажени плачущии", "блажени чистии сердцем" и т.д. По мере, таким образом, незаметного перерождения сердца; тогда появляется и материнская любовь.

Материнская любовь человеческая - это животное свой­ство самки, грубо говоря. Это не имеет ничего общего с хри­стианской любовью. Но мы сравниваем вообще: как мать умеет любить свое чадо, так и духовная мать не может не любить свое духовное чадо. Это особенная потребность молиться о каждом, предстательствовать перед Небесной канцелярией. Материнская любовь не умеет отказывать. Если она умеет от любви отказывать - это одно, а если она умеет отказывать от себяжаления - это другое. Не самолюбия, а себяжаления. Жалея себя, физические свои силы или душевные силы, или духов­ные силы - тогда это другое дело.

Надо не забывать: русская мать, она одарена Богом особы­ми дарами любви к своему ребенку. Потому что русское сер­дце особенно устроено, потому что воспитано оно на Право­славной вере. Православная вера воспитала именно русское сердце: такую глубокую веру, связанную с человеческой лю­бовью или с верой, в отношении к Богу. И вот, это единствен­ная национальность, которая умеет так любить, так ярко и глубоко, как русская душа.

Вот католическая церковь, она не дала такого воспитания. Там связано непременно с животными чувствами, с чувствен­ностью, да? А вот посмотрите, как англичанка любит свое дитя, как она беспощадно бьет, как она без конца наказывает! И вот эта суровость, она уже вселяется в ребенка. А отношение к Богу формальное, только формальное, но нет такой веры - Православной веры, как мы исповедуем Бога: Вездесущего, Всевидящего и Всеведящего. Вот когда мать с детских лет объяснит и внушит, и будет внушать постоянно: Бога Вездесу­щего, Всевидящего и Всеведящего, - будет боязнь греха, потому что это - обидеть, оскорбить Господа Бога, в этом заключается вся система воспитания материнской любви. Вот почему такой ребенок не посмеет убить муху, а не то, что мышь. Самое страшное быть неверующим. Такой бессилен вообще! Если человек верующий, если он праведной жизни, его и крысы и саранча боятся. Создание подчиняется человеку. Я поправляюсь: тварь. Мы создание, а это - тварь. Тварь подчи­няется человеку.

-Батюшка, вот я, например, боюсь очень крыс, значит, у меня маловерие?

-Нет. Это нервная система. Физическая нервная система. Без попущения Божия, мышь тебя не тронет. Если мы исповедуем, что волос без воли Божией не спадет с нашей головы, то тем более, никакая мышь не тронет.

Об исповедании веры

Нам вменится в грех, когда мы навязываем свое ис­поведание сами. Надо удостоиться законного мученичества, тогда мы будем венчаться. А когда мы навязываем сами, от своего большого "я", тухлого и вонючего, - тогда никогда не будет благословения, и нам не будет зачислено в исповедание веры. А такие умники, которые лезли сами на исповедание веры, погибли бесславно, бессмыс­ленно!

Вот в 20-е годы они сами навязывали свое исповедание, а когда их прижали к стенке и начали допрашивать, они отказа­лись. Не будучи призванными исповедовать Христа Распята - нам не навязываться.

Еще раз о простости

Простой человек способен быть целомудренным и наглым. Это свойство простоты. Он называет вещи своими именами. Ему не стыдно, а говорят, что он простой. Он дерзкий - прямой, как говорят. Они путают прямоту и простоту. А простость Серафимовская, преподобного Серафима Саровского, - это означает, что человек не только скромный и чистый, и честный, но, прежде всего, высокоцеломудренный.

-Это одно и то же; когда на службе возглашают: "Премудрость прости"?

-Нет. Славянское "прости" - это "внимайте".

А быть простым, как преп. Серафим Саровский, т.е. это быть таким, где нет никакой личины и тени лукавства, хитро­сти и лжи, и где сердце хрустально-чистое.

-У детей бывает?

-У детей, но не у современных. У девушек, но не у всех. У Божиих детей, да? У больших старцев в монастырях, которые долголетним трудом своим духовным освободились от страс­тей. Они облачены именно в простость и простоту непосред­ственно, без лукавства, без хитрости, без лжи, без расчета. Между прочим, эта простость, она присуща только православ­ным людям. Инославно верующим она не присуща, Ни католикам, ни протестантам, ни евангелистам, ни англиканам, - никому! Это свойство преподобничества. Преподобные, любой из наших российских и греческих преподобных отцов, они, прежде всего, были просты, т.е. то, что у них было пред Лицем Божиим, то же самое было и пред людьми. Свойство хрустальной чистоты сердца.

-И Ангелы тоже простые?

-Да. Вот почему и преп. Серафим говорит, что "где просто, там Ангелов со ста". Там святость. Мудрость не мешает простости. Образованные люди, с огромным богатством знаний, они также были просты. Знания вообще не имеют никакого отношения, следовательно, к простости. Например, наши врачи. Как будто бы они просто относятся к больным, но вот именно их простота, она очень часто нарушается нецеломудренностью. И вот врач, изумительно прелестный человек, с чистым сердцем, но он бывает такой нецеломудренный, и вся эта простота, - она передается в форме грубости, некультурности.

Вот, между прочим, Иван Петрович Павлов, он был очень простый, он был высокоцеломудренный. Он, как девушка, це­ломудренный был, хотя был женат и был врачом, и был физи­ологом, где можно было легко потерять целомудренность. Законы физиологии, они тесно связаны с нецеломудренностью. А он как раз славился своей удивительной целомудрен­ностью, т.е. подтверждал благочестие, присутствие Вездесущего Бога. Он признавал, что приучал себя долго мыслить и посту­пать пред Лицем Божиим; и с людьми, и с собаками, и за письменным столом, и в лабораториях, и в палате. Он был всегда пред Лицем Божиим. Это его особое свойство.

-Значит, и женатому человеку можно иметь целомудрие?

-Обязательно! И законы женатости, брака могут и обязаны не лишать целомудрия, А целомудрие - это что? Это мера стыда. Чем больше стыда в человеке, тем он, значит, целомудреннее. Между прочим, в литературе этого, кажется, нет. Где-то есть, может быть, у Феофана Затворника в одном письме, кажется. Я это читал когда-то, молодым монахом, кажется, но я не помню. У епископа Игнатия Брянчанинова этого нет. У епископа Петра тоже этого нет.

А это психологически очень верно. И в моих лекциях по христианской психологии как раз об этом приходилось мне говорить. У преп. Симеона Нового Богослова во 2-м томе есть какая-то небольшая ссылка на это. Откуда я и получил под­тверждение, что степень целомудрия есть степень стыдливости.

Православный христианский брак, он обязательно обязан быть целомудренным! Есть освященные браки в блуде, где нет стыдливости. Но очень редко кто об этом говорит. И об этом у нас в литературе, кажется, очень редко встретишь, в богословской литературе. Что такое освященный брак? Это не только право иметь жену или иметь мужа, - на это дает благословение и право Церковь. Нет! Освященный брак отличается, именно православный освященный брак, тем, что он свят, он бережет стыдливость, целомудрие.

Обидно вот что - что наши отцы-духовники никогда об этих вещах не говорят, потому что они не понимают, что всякий грех исходит от сердца. Если всякое добро исходит от сердца, то и всякое зло, по апостолу Павлу, исходит от сердца. В чем заключается смысл христианства? В сердце, да? Чистое сердце, да? А что такое чистое сердце? - Не знающее бесстыдства! Не знающее зла! Не знающее гордыни во всех ее проявлениях, И не знающее, чтобы забыть веэдеприсутствие Божие!

Что такое любовь к Богу? Ежеминутная боязнь оскорбить Вездесущего Господа. Степень любви - это степень заботливо­сти! Как бы не оскорбить Господа Бога! Это называется -любить Господа. Не иначе! Все католические западные толки, они оскорбляют только величие Божие, Это хамство - иначе понимать любовь к Богу!

Общая исповедь батюшки

Благословен Бог наш всегда: ныне и присно, и во веки веков. Аминь. Встанем сердцем и сознанием своим пред Богом. Будем стараться жаловаться на себя. Прежде всего: живем небрежно, нерадиво, несобранно, бес­печно о вечности, о неминуемой вечности. О смерти не думаем. Если думаем, то иногда только, не ежедневно, восставше от сна, и не ежедневно, ложась спать. Это наш первый, почти постоянный грех.

Живем беспечно, А смерть неминуема, она впереди. Наш коротенький, коротенький путь здесь, на земле, - он решит все: во ад или в селения света. От нас самих это зависит, не от кого-нибудь. Не будем пенять на кого-то: на обстоятельства, на здоровье, на семью, на людей, - только от нас самих! И как мы "отпихиваемся", говоря по-русски, от этого ужасного от­вета Богу; как предстану, с чем предстану, что со мной будет? Кости мои отнесут на кладбище, а я куда, куда денусь? Куда меня определят? - Вот такой вопрос надо задавать себе ежед­невно, восставше от сна, ежедневно, когда мы ложимся спать.

Почему наше отношение к вечности, к Богу Вездесущему, Всевидящему - такое небрежное, халатное, бессовестное, бес­стыдное, бесстрашное?!

Стараемся не думать о том, что Пречистая предстоит. И Ей молимся очень небрежно, кое-как, лишь бы прочесть. А поче­му так? - Веры нет, страха нет! А как почитаем своего Ангела Хранителя, который нас оберегает здесь от злых людей, от бесов, от злых мест; он учит нас молиться, он учит нас каяться, он учит нас плакать. Онс нами на литургии, здесь, непременно здесь. Он нам сопутствует на улице, на работе, в магазине, А как мы почитаем его?

А если мы его не будем почитать, то он нам сопутствовать не будет, когда мы разлучимся со своим телом. Как мы почитаем Великого Предтечу? Очень небрежно, редко-редко. Великий Предтеча - первый представитель пред Божией Матерью. Значит, каждый вторник его нужно почитать, хотя бы тропарем, если нет у вас усердия взять акафист и прочесть ему похвалу, т.е. все "радуйся". Каждый вторник и все празд­ники, ему посвященные. Как мы относимся к нашим заступ­никам, предстателям и покровителям, ходатаям?

А как мы молимся вообще? Кое-как, лишь бы прочесть. Читайте мало, но пересказывайте, перечитывайте по три-че­тыре раза отдельные слова прошения, чтобы сердце молилось, не только мозг, сознание молилось, Вы слышали все слово: "дублировать". Этим занимаются большие люди, угодники Божии, которые никак не могут насытиться молитвой, мольбой. Они каждую фразу читают по 3-4 раза, но нам в миру это очень трудно исполнить, нам все некогда. Читайте кратко, только очень внимательно, доведите до сердца каждое слово молитвы.

"Царю Небесный" читайте 3 раза, "Святый Боже..." - 3 раза, "Отче наш" - 3 раза, раздельно, чтобы сердце молилось. Одну молитву утреннюю, одну молитву Божией Матери, одну мо­литву Ангелу Хранителю - и бегом на работу. Наше безобра­зие в том, что мы не можем на 15 минут раньше от сна встать ради Бога, т.е. ради себя. Так же и ложимся спать: сонные, ленивые, бережем себя. А зачем беречь?! Все равно будет конец. Кости на кладбище, а я куда? - Сумма добра и сумма зла определят. Об этом думайте каждый день, пока не поздно. Не говорите: "Когда я заболею, я буду в старости молиться." Нет! Больной человек и старый человек уже не богомольники, тогда поздно будет, предупреждаю. Только ленивый человек надеется на что-то, а матушка-лень - это первая страсть, ос­корбляющая Господа, оскорбляющая Пречистую, оскорбляю­щая Ангела Хранителя, оскорбляющая святого, имя которого мы носим.

Оскорбляли святость поста, с легкостью его нарушали, не думали, что это оскорбляет Господа и доказывает, насколько мы имеем любовь к Нему. Кто любит Господа сердцем, тот в среду и пятницу вообще не ест - ест водичку с хлебцем, ради Христа. А мы что? С легкостью нарушаем святость поста, не только нарушаем святость апостольских постановлений, а оскорбляем Господа. Господи, прости! Даждь нам положит начало благое!

Перед едой редко кто молится. Хотя бы "святый Боже..." про себя, хотя бы "Пресвятая Троице, помилуй нас..." про себя. Бог невидим, но Вездесущ. Ему можно молиться стоя и лежа, я сидя. Но как молиться? Чтобы кровушка плакала! Как мы вообще свое молитвенное маленькое домашнее правильце храним? Большей частью для проформы, лишь бы вычитать, не от потребности сердца. Мы не умеем скучать, когда мы не молимся; когда мы плохо молились, у нас печали нет, у нас тоски нет. Кое-как, с такой легкостью вообще относимся к себе, что удивляться надо, на что мы похожи, хотя мы имену­емся православными людьми! Посмотрим в себя, как мы сто­им Святейшую литургию? Все-таки небрежно, рассеянно, не­внимательно, оборачиваемся, тратим массу времени на то, чтобы узнать, кто пришел, зачем пришел, как он одет, какие новости будут! А началась Святейшая литургия!

Почему мы так легко забываем наказ, наказ для всех: когда мы переступаем порог храма, читать Иисусову: "Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя", и эту молитву не опускать всю литургию. Этим мы вообще не будем способны на кого смотреть, с кем-то раскланиваться, с кем-то разгова­ривать. Будем стоять со страхом и ужасом, глядя на свою совесть. Вот тогда через эту "призму" - Иисусову молитву - мы будем понимать сердцем своим, что происходит, что поется, что читается. Под всяким предлогом не молились вообще, искали причину оправдательную перед собою - лишь бы не молиться. Значит, потребности сердца не было? Господи, про­сти! Господи, не помяни!

Теперь посмотрим, какое у нас отношение к окружающим нас. Все наши окружающие - это наши ближние, не родня, нет, - близкие, окружающие нас. Как мы умеем к ним относиться? Небрежно, деревянно, невнимательно. Хвалимся, чтобы получить особое какое-то уважение от человека. Наше лакейство часто бывает неестественное, противное. Ангел Хранитель удивляется и плачет, как мы умеем просто отказать, не только в больших вещах, а в пустяках. У нас нет заботы о близких, нас не беспокоят даже мелочи ближних. Мы умеем беспокоиться только о себе. Только лишь себе, как бы себе, об окружающих как-нибудь потом, это неприятно. Наша Деревянность, черствость, беспечность, холодность, невнимательность к окружающим нас. Нетерпеливость, раз­дражительность, гордыня, неделикатность - а это все грехи, грехи такие же тяжкие, как оскорблять Господа, - совершенно на одинаковых весах. От любви к Богу будет любовь и к людям. Не будет любви к Богу - не будет и любви к людям. Откуда же ее взять? Только благодать Святаго Духа через богообщение вложит в нас умение, способность и потребность, алчбу любить окружающих нас. Как мы гневливы, раздражительны, мы не умеем потерпеть маленькую ошибку окружающих нас. Значит, кто не молится, кто не думает о своем спасении, тот вряд ли умеет думать и помышлять даже, что он может любить окружающих себя.

Как мы небрежны, как мы резки бываем, какие мы некроткие к слабостям и ошибкам окружающих нас. Как мы гневливы, раздражительны, мы не умеем потерпеть малень­кую ошибку окружающих нас, мы обрываем, делаем замеча­ния. Мы не щадим не только самолюбия, но даже чести. А в каждом из нас есть непременно самолюбие - помните это. А кто оскорбил, тот не имеет права читать молитву Господню. Если кто не простил, тот не может не только причащаться, но и молитву Господню читать, пока он не испросит просто про­щения: "прости меня" - два словечка, очень трудные два сло­вечка.

Помним зло, вспоминаем зло, пересказываем давным-дав­но прощенное, оплаканное зло, а мы все помним. Небо про­стило, а мы на земле не можем никак простить. Ведь все оши­баются, нет такого человека, который бы не мог ошибиться, но Бог, зная, что он человек немощный, Он непременно знает, что его можно простить, потому что он делает это нечаянно, ненамеренно, ненадуманно. Но кто из нас делает зло намеренно, обдуманно, с удовольствием, - тот не имеет права прича­щаться, пока он подробно не объяснит духовнику, как у него гнездится это зло, что он может все-таки помнить и не про­стить. А простить - это значит оправдать, извинить и больше не вспоминать.

Какие мы бываем нечестные к окружающим нас! Смотри­те каждый в себя. Мы бываем нечестны, мы умеем обещать и впустую, нам доверяют, а мы смеемся.

У каждого из нас есть любимый грех, который сидит и властвует в нем. Кто любит лень, кто любит свое бесконечное самолюбие, обидчивость, кто купается в гневе, в ярости и жует эту ярость, этот гнев. Даже бывает так, что гневливый человек, читая молитвы, умеет гневаться на кого-то, - это царственная страсть, которая сидит в нем. И даже можно сказать, что этот человек может дойти до беснования. Бог оставляет на время такого человека и предает его демону, чтобы его смирить, чтобы этот гнев вышел из него, чтобы он расстался с ним, потому что гневаться, иметь ярость и гнев, и молиться - совершенно невозможная вещь. Кто лживый, и по страсти и по привычке, без причины умеет лгать, бессознательно. Есть сознательная, вынужденная ложь, потому что мы живем в сложное время и без лжи никак не обойтись. Но все-таки помните, что демоны записывают даже вынужденную ложь, несите ее на исповедь, чтобы духовник разрешил и этот грех, вольный, сознательный, но вынужденный.

Кто бережет грязные, скверные, бесстыдные грехи и дово­дит их до сердца, любуется ими, предается им и дерзает о них не плакать или плачет и себя оправдывает, что, мол, милость Божия все простит. Нет, пусть не думает: пока не наплачется и не возненавидит этой мерзости, нечистоты, - Бог ему не простит. Знаете, какое извещение бывает Неба нам, малень­ким людишкам, грешникам?

Когда грешник плачет о каком-нибудь грехе и просит про­щения у Бога, у Божией Матери, у великомученицы Варвары, у Святителя Николая Чудотворца (это ближайшие, любимей­шие угодники Божии), у Серафима Саровского, у святителей московских, у преподобного игумена Сергия выпрашивает помощи, ненависти к этому любимому греху, тогда эта нена­висть наступит: он сумеет проклинать грех, сумеет даже пле­вать и дуть на грех, Богу предстоя на молитве. Значит, насту­пает время, что сердце ненавидит, и Небо уже прощает грех. Но он должен просить помощи: "огради, помоги, я сам ничего не могу без Твоей помощи, без Твоей силы, без Духа Святаго, ничего не могу".

Любим хвалиться, любим рассказывать о себе. Любимый грех - злоречия, злословия, пересуды, рассказывание плохого о ком-то, - он губит право даже молиться. Поругание святости праздников: любоваться фонарем дьявольским или музыкой светской во время всенощной, во время литургии, до 12 часов. Предупреждаю: это смертный грех. Бесы радуются, когда мы во время богослужения занимаемся этими забавами бесовскими.

Какая небрежность у нас вообще внимать себе. Мы не знаем свой любимый грех, каждый из нас. Когда мы нечаянно пред­станем на суд или духовник спросит нас: "какой твой любимый грех?" Этот вопрос может застать тебя нечаянно, неожиданно. Господь сказал: "В чем застану, в том и сужу." Страшный грех, смертный - злопамятство. Еще раз повторяю: злоречие, зложелательство, сознательное непрощение, т.е. если мы не хотим, не умеем извинить, оправдать человека и больше о нем плохо не говорить.

Самая главная причина лишиться вечного спасения - наш язык. Не только в отношении к Вездесущему Богу. Злой язык, злопамятный язык не удостоится вечного спасения, как бы он ни просил, ему не удастся, пока он не оставит этот грех. Не любим нищих, не любим отдавать. Любим копить, любим скла­дывать (пригодится), а отдавать - очень редко. Страсть и плен скупости и жадности очень страшный, такой же плен, как скверность блуда, совершенно одинаковую силу имеют. Вы посмотрите лучше в себя - что больше всего болит и в чем надо каяться невидимому Богу.

Об общей исповеди в церквах

Священник не знает, кого он разрешил и какие грехи он разрешил. Они могут прилепиться к нему. Потому что он прочел разрешительную молитву, не выслушав каждого в отдельности, понимаете? Потому что общая исповедь не есть таинство. Вот этой простой вещи мы не понимаем до сих пор. Как рискованно совершать общую исповедь и читать тут же разрешительную молитву всем, и не подпускать к себе каждого в отдельности! Вот за это могут быть наказаны архиереи и священники в день Суда.

А бывают такие случаи: прочтет общую исповедь, пере­числение всяких грехов (названия, конечно, без пояснения), прочтет общую молитву, какую я читал, первую, большую, и вторую: "Господь и Бог наш... всех вас прощаю и разрешаю...", кладет на аналой крест: подходите, прикладывайтесь, - а сам уходит.

Этого ни в коем случае делать нельзя. Этот священник берет на себя грехи, неведомые ему. Это неправославно. Очень трудно отучить от такой глупости. Тут как-то явился ко мне один человек и говорит: "Я не знал, что надо каяться в грехах, что перечисление названий грехов не есть исповедь, не есть покаяние. Я, - говорит, - всю жизнь не каялся в грехах". "Я самолюбивый" - это не исповедь. А покажи - какой ты гордый, расскажи, какой ты гордый, факты грехов перескажи, - тогда будешь каяться в этих грехах. Вот почему надо тщательно готовиться, т.е. записывать случаи, факты грехов. "Я лжец" - это сознание, что он лжец, но грехи остаются за ним, все грехи лжи остаются за ним. Кому ты солгал? Перескажи по паль­цам! А он не может!

Этому нас, конечно, не учили. От нас не требовали. А вла­дыка Никодим - он этой областью не интересовался. Священ­ников этому не учил и сам он этого не добивался. Требуется усердие заботиться о своей участи. Нашим кладбищем жизнь не кончается. Вот этот зияющий пример - блаженно почивший Федор, старичок, я вам рассказывал. Два греха забыл сказать, и его Господь вернул обратно на землю. Поразительная вещь! Только два греха забыл сказать, Это поразительный случай! Обыкновенный человек, женатый, многодетный, с внучатами, внуками, еле-еле грамотный, но благочестивый. Любил молить­ся, говел, каялся просто: "Вот, я взял