Возрасты добродетельной христианской жизни
Указанные три стороны добродетели, как видно из их свойств, находятся в непрерывной связи и взаимодействии. Неточным началом всего является ревность по христианской жизни, утверждаемая благодатью в таинстве крещения или покаяния. Ревность, как внутренний огонь, непрестанно приводит наши силы в движение к добродетели. Она же чрез беспрерывный ряд добрых дел насаждает в духе и сердце человека и добрые расположения. Надежность и крепость христианской жизни состоит в этих добрых расположениях нашей души. Необходимо прилагать настойчивость, труд и неослабную заботу, пока не утвердятся они, не укрепятся в душе. Дерево, недавно посаженное, легко можно вырвать, а, чтобы вырвать укоренившееся, — надо больших усилий. Так и добрые расположения, которые вначале доброго жития ненадежны, изменчивы, неустойчивы, тем более укрепляются, глубже укореняются в сердце, чем больше человек пребывает в соответствующих им добрых делах. Со временем эти и добрые расположения обращаются как бы в естественные, природные.
По мере внедрение в сердце добрых расположений изгоняются из него злые, и душа все более и более становится чистой. На этом основании можно различать различные состояния добродетельного христианина, различные возрасты его духовной жизни. В слове Божием эти возрасты обозначаются по аналогии с естественными возрастами, каковы: младенческий, юношеский, мужской или совершенный (1 Ин. 2:12-14; Евр. 6:13-14). И у св. отцов указываются также три степени духовного возрастания: новоначальные, успевающие и совершенные, или степени обращения, очищения и освящения (см. преп. Иоанн Лествичник. Слово 26-е).
Такое деление — весьма условное, так как точно определить границы перехода от одного духовного возраста (или степени) к другому невозможно. Да и свойства каждой из этих степеней определить очень трудно. Общий закон духовного роста таков, что от самого зарождения духовной жизни до ее совершенного развития или явления ее по всей чистоте и полноте, доступной в здешней жизни, — все время проходит в подвиге и борьбе, искоренении зла и насаждении добра. И само движение духовной жизни, как и возрастание дела, совершается обычно незаметно, без скачков, с мудрой и непрерывной постепенностью.
Поэтому между указанными степенями духовного совершенствования могут быть и промежуточные, посредственные ступени, ввиду чего некоторые подвижники благочестия насчитывают не три, а гораздо больше ступеней духовной жизни. Св. Иоанн Лествичник, например, насчитывает их до 30-ти соответственно возрасту Господнему по плоти, а другие и того больше.
Здесь можно указать только некоторые черты каждого из указанных трех возрастов на основании слова Божия и отеческих писаний.
Младенческий Возраст. К нему относятся те, которые только начинают христианскую жизнь. Об этом возрасте ап. Иоанн говорит: “пишу вам, дети, потому что прощены вам грехи ради имени Его (Иисуса Христа)” и еще: “пишу вам, отроки, потому что вы познали Отца” (1 Ин. 2:12-13).
Младенческий возраст (духовный) продолжается от начала христианской жизни, от обращения до образования внутреннего и внешнего порядка этой жизни и правил христианского действования. Здесь нужно, например, установить как вести себя во внешнем порядке жизни, в различных случаях, с разными лицами, так, чтобы и этих отношений не расстраивать и вместе с тем жизнедеятельность духа не угашать. Равным образом и в отношении внутренней борьбы с помыслами и страстями надо найти пути наиболее успешного их поборения. Все это бывает не сразу, со всякого рода отклонениями, исканиями, потому что этому периоду, как и естественно-младенческому свойственны нетвердость, незрелость, детское рассуждение. Поэтому младым о Христе предлагаются первые начала слова Божия, словесное молоко, а не твердая пища, начатки учения Христова, чтобы постепенно возрастали во спасение (Евр. 5:12-13; 6:1; 1 Петр. 2:3).
Однако, младым духом в духовной жизни ап. Иоанн усвояет прощение грехов ради имени Христова и познание Отца (1 Ин. 2:13-14). Познание в Боге именно Отца, а не грозного Владыки, черта очень характерная для этого возраста. Живое ощущение любви Отца Небесного в сознании слабости сил и неопытности в духовной жизни, — вот свойство детского периода духовной жизни. Дитя долго не сознает, не различает ни отца, ни матери, но потом, когда начинает различать их, то с самого времени начинается у него радость жизни. Отрадно и младенцу духовному узнать в Боге не грозного Судию, а милосердного Отца Небесного, а в святой Церкви — нежно любящую мать. Младенцы естественного возраста в своей жизни руководствуются полным доверием к своим родителям. Полная вера в Небесного Отца и живое руководство Святой Церкви составляет неотъемлемое свойство и духовного младенчества. Младенцам естественным усвояется то, что называется младенческою невинностью. Это же состояние присуще и духовному младенчеству, так как человеку в таинстве крещения и покаяния подается прощение грехов ради имени Спасителя, когда еще нет в нем самостоятельных подвигов добра. Младенцам духовного возраста угрожает опасность, когда они по неопытности подвергаются искушениям, увлекаясь всяким ветром учения. Но, претыкаясь по своей немощи, они восстают по благодати и преткновения свои немедленно вознаграждают младенческою искренностью и откровенностью раскаяния. И Господь невидимо проводит их чрез этот нерешительный период жизни. У св. Иоанна Лествичника предписываются этим новоначальным преимущественно телесные подвиги: пост, труд, бдение, молчание, покаяние, слезы и др. (преп. Иоанн Лествичник. Слово 26-е).
Юношеский Возраст. Это время борьбы и подвига над искоренением страстей и насаждением добрых расположений. Об этом возрасте говорит ап. Иоанн: “я написал вам, юноши, потому что вы сильны и слово Божие пребывает в вас, и вы победили лукавого” (1 Ин. 2:14). Когда формы и порядок нравственной жизни установились, начинается решительное преследование зла в себе, с насаждением и укоренением добра. Это не значит, что в младенческом возрасте зло попускалось, но теперь оно преследуется, так сказать, систематически, неопустительно. Как в естественной жизни юноше предлежит труд образования себя, так и в духовной. Слово Божие, принятое прежде с детской простотой, теперь органически усваивается, сообщает кротость жизни, делает не только слушателем, но и творцом слова. Господь Иисус Христос для находящихся в этом духовно-преуспевающем возрасте вселяется в их сердце. У преуспевающих в духовной жизни характеристическое чувство есть чувство силы в Боге. “Вся могу о укрепляющем мы Господе.” Естественный юноша живет надеждами, энергия у него неутомима, борьба со злом доходит до героизма, так и юношескому возрасту в духовном отношении свойственно мужество в духовной борьбе, несомненная надежда на достижение совершенства и получение вечных благ. У св. Иоанна Лествичника этому духовному возрасту преимущественно усвояются подвиги духовные: нетщеславие, безгневие, благонадежие, кроткое увещание, непорочная молитва, несребролюбие (преп. Иоанн Лествичник, Слово 26-е).
Мужской Возраст. Есть такое состояние духовной жизни, когда христианин путем длительного подвига побеждает с помощью Божией греховные страсти и пороки, и достигает тех или иных высших степеней христианского совершенства. Об этом возрасте говорит апостол: “Пишу вам, отцы, потому что вы познали суд Его от начала, познали Безначального.” Естественным мужам свойственно мужество, твердость, непоколебимость, опытность и полное развитие сил. Духовная опытность и мудрость усвояется словом Божиим и мужам совершенным, пришедшим в меру возраста Христова. Им свойственна твердая пища (Евр. 5:14). Их чувства приучены к различению зла и добра. Из побуждений им более всего свойственна любовь. Их значение по преимуществу опытное и практическое, но им же свойственно и высшее познание теоретически созерцательное. Им открываются сокровенные свойства Безначального (1 Ин. 2:13-14). Таким совершенным знанием обладал возлюбленный ученик Христа. Но это высочайшее Боговедение означает распятие плоти со страстями и похотями или нравственную чистоту, — как говорит св. Иоанн Лествичник. По причине совершеннейшего знания, умозрительного и опытного, духовные мужи способны руководить и других к единству веры и познанию Сына Божия и потому называются отцами.
Св. Иоанн Лествичник усвояет им преимущественно жизнь в духе и неподвижное пребывание в Боге: непорабощенное сердце, совершенную любовь, умом из мира выступление и во Христе внедрение, небесного света и мысли в душе во время молитвы нерасхищение, обилие Божия просвещения, небесных тайн вмещение, власть над бесами, неисповедимых Божиих судеб хранение и проч. (преп. Иоанн Лествичник. Слово 26-е).
Относительно возрастания и совершенства в духовной жизни необходимо заметить, что предела ему нельзя назначить, так как христианам поставлено целью быть совершенными как Отец Небесный совершен есть (Мф. 5:48). Возможные же на земле степени нравственного совершенства высшими можно назвать только относительно, потому что на земле нет окончательной чистоты и зрелости, и не исключается возможность падения. Почему апостол Павел заповедует: “Кто думает, что он стоит„ берегись, чтобы не упасть” (1 Кор. 10:12). Христианин никогда не может сказать о себе: довольно трудиться; напротив, здесь на земле надо неутомимо стремиться к совершенству (Евр. 6:1), надо непрестанно делать, трудиться, непрестанно возгревать дары Божии (2 Тим. 1:6) и опасаться падения. Апостол Павел говорит о себе: “Я не почитаю себя достигшим, а только забывая заднее, и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе” (Фил. 3:13-16). Св. Макарий Великий свидетельствует, что и совершенные не пребывают на одной степени и что даже им невозможно пребывать всегда в высших степенях, по невыносимости этого для тленной нашей природы (преп. Макарий Египетский. Беседа 8, § 4, стр. 70-я).
На земле ничто не может быть выше истинно-христианской добродетельной жизни. Много на земле достойного уважения: искусство, науки, богатство, почести; но это все без добродетели. “Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или, какой выкуп даст человек за свою душу?” (Мф. 16:26). Нет ничего на земле, с чем можно было бы сравнить христианскую добродетель в достоинстве, ибо что важнее достижения главной цели земной жизни — спасения? Но она достигается единственно христианской добродетелью. Что блаженнее (цели нашего бытия) — Богообщения? Но оно нераздельно связано с христианской добродетелью.
Стяжавший добродетель, — стяжал нерасхищаемое вечное сокровище. Все другое может быть здесь расхищено и все непременно оставит человек в час смерти. А добродетель безопасно проходит чрез этот испытательный пункт и входит с человеком в небесное отечество, (еп. Феофан. Начертание христианского нравоучения, с. 142).
Христианин, живущий истинно по-христиански, имеет Отцом Бога, от Которого получил бытие и Который особенно благоволит к нему; он получит усыновление по благодати чрез Господа Иисуса Христа и есть храм Духа Святого. Он получил неоцененную милость питаться телом Христовым, и чрез слово Божие и молитву беседует с Единым Истинные Богом; отечеством он имеет небо, а в нем наследие, которого человеческим языком нельзя описать. Чаще христианин приводи на память такое преимущество доброго христианского жития. Но и другое помни, что путь христианской добродетельной жизни на земле — путь тесный и прискорбный.
Начинающий жить по-христиански с самого начала вступает в путь тесный и прискорбный, берет крест подвига и с ним идет вслед Христа. Сам Господь Иисус Христос был обесчещен, умален паче всех сынов человеческих и пригвожден ко кресту. Апостолам говорил Он: “в мире будете иметь скорбь; Я избрал вас от мира, потому ненавидит вас мир, ибо вы не от мира” (Ин. 16:33; 15:18-29). И апостолы о себе говорили: “до нынешнего часа держим голод, и жажду, и наготу, и побои. Мы как сор для мира, как прах всеми попираемый” (1 Кор. 4:11-13).
Вслед за ним и во всякое другое время “все желающие жить благочестиво во Христе Иисусе будут гонимы” (2 Тим. 3:12), ибо мир во зле лежит и князь мира сего сатана не терпит противников.
Но когда внешнее человека-христианина тлеет, внутреннее его обновляется во все дни (2 Кор. 4:16). Крест есть лестница восхождения по степеням христианского совершенства.
В этом скудельном сосуде тела созидаются сокровища духа.
Однако, хотя совершенство духа христиан не награждается здесь на земле земными благами, но внутренними духовными благами они здесь одни только и наслаждаются, несмотря на все скорби, всегда радуются и исполняются миром Божиим, превосходящим всяк ум от чувства Божиих милостей. В загробной же жизни, без скорбей, это блаженство по духу явится во всей силе. До Второго пришествия Христова оно будет только духовным, во втором же пришествии Христовом причастным этого блаженства сделается и наше преобразованное тело, и тогда целым существом праведник будет блаженствовать в бесконечные веки.
Вопросы для Повторения к главе 3.
1. Понятие о добродетели и грехе.
2. Что такое добродетель (определение).
3. Три свойства или три стороны христианской добродетели.
4. О добродетели как состоянии или настроении христиански-действующего духа (ревность к христианской жизни).
5. О добродетели как добрых расположениях души человека. Что такое добрые расположения? Связь их с добрыми делами.
6. В каком состоянии (и связи) находится ревность о доброхристианской жизни с добрым расположением души?
7. Единство и взаимосвязь всех добрых расположений. Как зависят друг от друга добродетели?
8. О добродетели как добром деле. Что такое доброе дело? Предмет добрых дел. Каким должно быть исполнение добрых дел?
9. Возрасты добродетельной христианской жизни. Взаимосвязь указанных трех сторон добродетели. Какие могут быть указаны возрасты добродетельной жизни?
10. Некоторые черты каждого из возрастов (младенческого, юношеского и мужеского).
Литература
Еп. Феофан. Начертание христианского нравоучения. Изд. 2-е; М. 1896, стр. 115-145.
Проф. М. Олесницкий. Нравственное Богословие, § 19.
Проф. прот. И. Стеллецкий. Опыт нравственного православного богословия, том I, ч. I, 1-я. Харьков, 1914, гл. 12 и гл. 29, стр. 334-358; 489-500.
Свящ. М. Монстров. Уроки по христианскому нравоучению. Изд. 2-е. СПб., 1914, гл. X.
Грех, Его Свойство и Виды.
Грех, также как и добродетель, можно рассматривать в трех видах проявления: как грешное дело, как греховное расположение или страсть и как общее греховное состояние души. Также грешная жизнь человека имеет свои возрасты, подобно как и добродетельная.
Грех как (грешное) дело
а) Что такое грех?
Грех есть преступление (нарушение) заповеди Божией или по выражению апостола: “грех есть беззаконие” (1 Ин. 3:4), т.е. неисполнение воли Божией. Св. Иоанн Златоуст говорит: “грех есть ни что иное как действие против воли Божией” (св. Иоанн Златоуст. Творения, т.6, кн. I; СПб. 1900, с.184).
Слово Божие открывает нам, что грех возник вследствие злоупотребления со стороны первых людей дарованною им свободою, что он не был необходим, что первые люди могли не согрешить. Они могли пережить грех только в уме или представлении, могли только представить себя нарушителями заповеди Божией, но не было никакой необходимости, чтобы это представление из области возможного перешло в область действительного. “Начало греха, — говорит св. Иоанн Златоуст, — не в природе, но в душевном расположении и в свободной воле” (его же. Творения, т. IV, кн. I, СПб, 1898, стр. 312), в сознательном противлении воле Божией. “Прародителей наших хотя искушал ко греху диавол, но он не связывал их свободы, а только обольщал; поэтому они, когда преступили заповедь, согрешили свободно, сами собой,” — говорит еп. Феофан (еп. Феофан. Начертание христианского нравоучения, с. 146).
Чтобы согрешить, от нас для этого не требуется так много усилий, как от наших прародителей. Это потому, конечно, что каждый из вас, потомков Адама, уже от природы носит в себе наклонность ко греху в виде греховного пожелания или “похоти” — по выражению ап. Павла. Эта врожденная человеку похоть есть самый глубокий и первый источник искушения, с которого начинается всякий грех. “Каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственной похотью” (Иак. 1:14), — говорит ап. Иаков.
Другим источником искушений людей на грех и грехопадение является диавол. Он наводит на душу помрачение и, содержа ее как бы в каком опьянении, доводит до того, что она впадает в грех, сначала в себе, а потом и во вне. Однако это не извиняет человека в грехе, в его свободе противостоять греховному искушению.
б) Развитие греха от мысли к делу
Святые подвижники, наблюдавшие за постепенным развитием греха, указывают несколько моментов образования греха из мысли в дело и определяют виновность каждого из них. Чем дальше какой-либо момент отстоит от зарождения греха и чем ближе к концу, тем он значительнее, развратнее, греховнее. Наибольшая виновность — в деле.
Весь ход развития греха от мысли, к делу изображается так: сначала бывает Прилог, далее Внимание, потом Услаждение, за ним Желание, из него Решимость и, наконец, само греховное дело (см. преп. Филофея Синайского. Сорок глав о трезвении, гл. 34-36; Добротолюбие в русск. пер. т. III, изд. 2-е. М., 1900, стр. 417-418. Несколько иное деление, чем у преп. Филофея, указывают преп. Ефрем Сирин, преп. Исихий Иерусалимский, Нил Синайский. Об этом см. Л. Соколов. Психология греха и добродетели. Вологда 1905, стр. 5-9; 9-13; 44. С. Зарин. Аскетизм, ч. 1. кн. 2-я, стр. 248-253).
Зарождение греха бывает от приражения греховной мысли, помысла представления или Прилога. Прилог — это зарождение в душе против воли греховной мысли или греховного ощущения, возникающих чрез тело и органы внешних чувств или чрез внутреннее чувство, память и воображение. Источником прилогов большей частью бывает нечистое воображение, питаемое лукавым сердцем иногда память, воскрешающая различные греховные образы, и иногда органы наших чувств, особенно зрение, слух и осязание, дающие душе материал для греховных помыслов и чувств. Прилог, если он возникает помимо нашей воли и не вызывается нами добровольно, не есть еще грех, а только повод к греху. Их не избегали даже и великие подвижники, которые в самые священные минуты нередко подвергались искушениям, называемым прилогом, и должны были бороться с ними.
Искушаемость сама по себе еще не составляет греха. Можно быть искушаемым и не согрешить.
Другое дело, если мы сами добровольно чрез нечистые мечты или намеренно вызываем греховный образ, греховную мысль, — тут ужа есть наша вина и такой прилог уже есть в определенной степени грех. В прилоге человеку самому предоставляется или побороть искушение, или по собственному избранию воли поддаться ему. Поэтому ап. Иаков и говорит, что грех рождается, когда “похоть,” т.е. сильное влечение к греху, “зачнет.” Зачинает же похоть от воображения. Между похотями (греховными влечениями) и греховными пожеланиями и воображением существует тесное соотношение. Когда пробуждается похоть, то сейчас же приходит в движение воображение.
Воображение создает соответствующий греховному влечению очаровательный образ, имеющий для нас притягательную силу. Задача христианина — сейчас же вступить в борьбу с грехом на этой именно ступени, изгнать возникший в его душе греховный образ, как сделал это некогда патриарх Иосиф по отношению к своей искусительнице; в результате человек победит искушение и голос истины снова заговорит в нем.
Вторая ступень развития греха — Внимание. Внимание есть установление сознания или ока ума исключительно на родившемся помысле (греховном образе) с тем, чтобы осмотреть его, как бы побеседовать с ним. Это медление в помысле простом или многосложном. Этот момент очень важный в нравственной жизни. Он стоит на переходе к делам. Кто пресек помысел вначале, не останавливается на нем вниманием, тот погасил всю брань, пресек грех в его зарождении. Напротив, кто допустил в себе прилог, останавливается за нем своим вниманием, рассматривает его, любуется им, тот обличает этим худое настроение сердца. Он походит на того, кто в чистый покой вводит нечистое животное. Здесь человек уже прирождается греху и здесь еще необходимее вступить в борьбу и побороть искушение. Но борьба тут уже трудная, труднее, чем на первой ступени (с прилогами). Этот момент греха средневековые богословы называли “медлительной похотью,” медлительно останавливающейся именно на созерцании запрещенного плода. Этот момент зарождения греха хорошо отмечен в истории грехопадения прародительницы Евы, которая вместо того, чтобы сказать искусителю “отойди от меня сатана” (как сказал ему во время искушения в пустыне Христос), продолжала смотреть с вожделением на древо познания добра и зла, пока не взяла от запрещенного плода и не съела. Главная опасность в искушении состоит в отсрочке, в замедлении борьбы. В искушении каждый момент имеет необычайную важность потому, что с каждой минутой возрастает страсть и чтобы избежать греха, надо всячески использовать те немногие моменты, пока еще не поздно побороть искушение. Поэтому подвижники советуют все внимание обращать на прилоги помыслов и с ними воевать.
Третья ступень греха — это Услаждение. Оно характеризуется тем, что к предмету греха, вслед за умом, прилепляется сердце. Оно приходит, когда, вследствие оказанного нами внимания к предмету греха, он начинает нам нравиться, мы находим удовольствие в умном смотрении на него, лелеем его в мысли, услаждаемся им в сердечном чувстве. Услаждение греховны—ми предметами есть уже прямо (внутренний) грех, (ср. Мф. 15:18), ибо если сердце наше должно быть предано Богу, то всякое его сочетание с греховными помыслами и желаниями есть нарушение верности Богу, измена Ему, разрыв союза с Ним, духовное прелюбодеяние (еп. Феофан. Начертание христианского нравоучения, стр. 158). На этой ступени человеку необходимо собрать все силы духа, чтобы остановиться и извергнуть из сердца грех и не пасть еще ниже и глубже.
Четвертая ступень развития греха от мысли к делу — Желание. От услаждения до желания “один шаг.” Отличие между ними состоит в том, что душа услаждающаяся пребывает в себе, душа же желающая склоняется к предмету, имеет к нему стремление, начинает его искать. Желание или искание греховного предмета, которым услаждается сердце, рождается в душе одновременно с Согласием на грех (к чему склоняет сердце).
В желании и согласии, если они не пресечены, полагаются основы следующей ступени греха — Решимости. Решимость в слабом виде уже имеется в желании и согласии. Решимость отличается от них только тем, что в состав или в условие ее рождения входит уверенность в возможности греховного дела и учет средств для его совершения. Желающий изрек свое согласие на дело, но еще ничего не придумал и не предпринял к достижению своей цели. У решившегося же уже все осмотрено и учтено, осталось только совершение самого дела. Таким образом, решимость — это дальнейшее укрепление и развитие согласия.
Когда же, наконец, и это будет совершено, тогда является самое ГРЕХОВНОЕ ДЕЛО. Это уже полный грех, — “плод развращения, зачатого внутри и родившего беззаконие во вне” (еп. Феофан. Начертание христианского нравоучения, стр. 159. Сравн. его же. Письма о духовной жизни. Письмо 57, стр. 202-205).
Таким образом, прилог, допущенный умом, под влиянием нечистых движений сердца принимается волею (согласие), усвояется желанием и намерением совершить внушенный прилогом грех, вызывает в воле решимость согрешить, после чего осуществляется на деле. Греховность всех этих моментов все более усиливается к концу, так как постепенно грех захватывает все силы души: ум, чувство, волю. В главнейшем ходе образования греха заметно, как одна за другой силы человека сочетаются с грехом. После того, как в услаждении осквернилось сердце, оскверняется в желании воля, а в решимости, чрез изобретение и изыскивание средств ко греху, становится причастником сей греховной скверны и рассудок. В греховном же деле, наконец, и самые силы тела проникают грехом, и весь человек становится грешным. Особенно быстрым стремление к греховному делу бывает после услаждения, когда греховной страстью охватывается сердце. Оно напоминает падение тяжелого камня по крутому спуску. Поэтому правило подвижников: бори и гони помыслы, пока ими еще не уязвлено сердце, ибо тогда будет трудна, если не невозможна, победа.
Относительно греховности отдельных моментов развития греха еп. Феофан указывает следующее: “Уже и тот, кто возжелал или внутренне изрек согласие на дело, в нравственном смысле совершил грех пред Богом, видящим сердец. Кто зачал похоть — родил грех (ап. Иаков 1:15), и пожелавший при воззрений на жену уже любодействовал с нею (в сердце), говорит Господь (Мф. 5:28). Однако же решившийся грешнее его, по большему напряжению сил на грех по большему объему внутреннего отрешения, по большему упорству и развращению воли. От решимости до дела одна черта.”
“Хотя в желании и решимости есть уже грех, однако ж из этого не должно заключать, что самому грешному делу нечего прибавить к их греховности и оно грешно не более их. Решившийся еще может или имеет время отказаться от дела и, следовательно, однажды воспротивившись закону, оказать ему покорность в другой раз, когда он в совести предъявит требования; между тем, сделавший дело попирает закон и внутренне и внешне. Совершающий дело во все продолжение его борется с совестью, которая не престает вразумлять его, следовательно (противясь и попирая совесть), более развращает себя и расстраивает свою нравственную природу.”
“Отсюда самой собою очевидно, как думать о грехах, которые не совершаются делом не по свободному произволению, а по нужде или внешней невозможности. Тяжесть этого греха равна почти делу. Разница между ними только в следствиях (последствиях греха), притом все внутренние последствия уже есть, недостает только внешних. В этом отношении разница тем менее или значительнее, чем меньших или больших худых последствий надо было ожидать от (греховного) дела. Где этих последствий нет и не бывает, там, можно сказать, и разница (между грехом, совершенным в душе и греховным делом) исчезает” (еп. Феофан. Начертание христианского нравоучения, с. 161).
в) Виды греха
Всякий грех, даже самый малый, по своему существу есть нарушение заповеди Божией, вражда против Бога. Поэтому грех в своем существе может быть только единым, как и добродетель. Но так как греховная воля по пути ко греху должна преодолевать разные препятствия и при этом проявлять различную степень энергии в преодолении этих препятствий, то это дает нам возможность различать разные виды или степени греха.
Грех есть преступление заповеди, повелевающей или запрещающей что-либо делать, преступление произвольное, непринужденное. Отсюда есть грехи опущения и нарушения заповеди.
“Уклонись от зла и сотвори благо” (Пс. 33:15); христианину одно необходимо делать, а другое не делать. Поэтому, когда мы делаем, чего не должно, творим грех и, когда не делаем, что заповедано, тоже творим. И нарушение и неисполнение заповеди есть грех. Первое преступнее последнего, ибо требует большего напряжения сил и совершается с большим упорством и развращением воли.
Грехи Опущения, т.е. неделание человеком заповеданного ему законом Божиим, могут быть иногда не менее важны, чем сами нарушения закона Божия, по тем последствиям, к которым они приводят, например, опущение (неисполнение) своих обязанностей отцом, священником, воспитателем детей и др. В притче о рабе, скрывшем свой талант, Спаситель покарал, то какому строгому осуждению подлежит тот, кто оставляет дарованный ему талант без надлежащего употребления (Мф. 25:30).
Более разнообразия существует в области греховных дел, как сознательных и свободных Нарушений заповеди. Все наши сознательные действия совершаются при участии разума и воли. Эти же силы (разум и воля) души участвуют и в совершении греха.
Дело разума в нравственной деятельности познавать, уяснять закон Божий и руководить человека к его исполнению. Если разум не исполняет этой своей обязанности, то происходят грехи неведения и неосмотрительности. Тяжесть такого рода грехов увеличивается в том случае, когда они совершаются не по простоте сердца, а вследствие невнимания к себе и своему долгу знать волю Божию, от беспечности и равнодушия к своему спасению и нелюбви к добру.
Грехи неосмотрительности бывают разных видов. Бывает так, что даже христианин, строго наблюдающий за собою, за своим сердцем и мыслями, впадает против воли в прегрешения мысли, чувства, слова или дела, вследствие обычной всем людям подвижности и неустойчивости душевных сил, например, появление в душе осуждения, зависти. Но если он сразу, как заметит, отвергает эти грехи сердцем, не услаждается ими, а очищает и освящает себя покаянной молитвой. сердечным покаянным чувством к Богу, то тогда эти заглаженные покаянием проступки не вменяются ему в вину.
В числе грехов неосмотрительности находятся действования по влечению своего характера или чувствам сердца, например: вспыльчивость, веселонравия, суровости, ложной снисходительности и проч. Греховность этих действий тем значительнее, чем важнее последствия и трудность поправить совершенную ошибку. Виновность здесь умаляется только старанием исправлять себя, что делается не вдруг, а постепенно и потому среди грехопадений.
Когда хотят различать грехи по участию в них воли и самодеятельности человека, то обращают внимание или на начало греха или на его развитие от мысли к делу. Так могут быть грехи вольные и невольные. Они зависят от силы нашей воли и ее возможности противостоять силе искушения.
Есть грехи слабости от свойственной нашему существу немощи, которой никто из нас избежать не может. От этой немощи происходит, например, некоторая невнимательность в молитве, встречающаяся даже у великих подвижников. Но есть грехи, которые совершаются по увлечению развратных желаний, происходят от нашего нерадения и вследствие этого совершаются как будто невольно, по неведению. Но все же от нас часто зависит предотвратить их, а не оправдываться неопредолимостью влечения инстинкта, слабостью человеческой природы и удобопреклонностью на грех и др. Поэтому и грехи увлечения, грехи невольные нельзя сказать что извинительны.
Тем большая тяжесть грехов вольных, особенно грехов тяжких, исходящих из развратного и злого ума и сердца.
Вообще грехи тяжкие совершаются при ясном сознании закона и при полной достаточности духовных сил для борьбы с ними; но и тяжкие грехи могут иметь различные степени тяжести.
Тяжкий грех будет более тяжек, чем больше расстройства он вносит в нравственный мир, т.е. чем больше он противоположен началу любви к Богу и ближнему. В его крайней степени человек сам в своем лице становится исходящем зла, близким пособником злого сатаны, услаждающегося злом и о нем только и помышляющего. Такой стоит уже в глубине зол, “в которую приведши, нерадит” (Притч. 18:3), “и не уснет, еще не сотворит зла” (Притч. 4:16).
Иногда бывает, что в грех нам вменяются те или иные греховные действия других людей, когда они бывают исполнителями греха по нашему желанию, влиянию или принуждению. И чем больше наше участие в чужом грехе, тем больше они нам вменяются. Побуждать других на совершение греха мы можем чрез приказание, совет, согласие, намеренный соблазн, попущение или незамечание, необъявленно греха, а также ободрение на грех.
И, наконец, важность грехов различают по степени их влияния на внутреннее настроение души, на духовную жизнь христианина: различают грехи Смертные и Несмертные.
Смертный Грех (или грех к смерти) есть тот, который отнимает, погашает у человека его нравственно-христианскую жизнь. Христианская жизнь есть ревность и сила пребывать в общении с Богом исполнением Его святого закона. Потому всякий грех есть грех смертный, когда он погашает ревность, отнимает силу и расслабляет душу, отдаляет от Бога и лишает Его благодати, так что человек после него не может воззреть на Бога, а чувствует себя отвергнутым (отрешенным) от Него (еп. Феофан. Начертание христианского нравоучения, стр. 164).
Такой грех лишает человека благодати, полученной в крещении, отнимает Царство Небесное и подвергает суду. “Или вы не знаете, — пишет ап. Павел, — что неправедные царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни любостяжатели, ни завистники, ни гневливые, ни враждующие, ни еретики, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые Царства Божия не наследуют” (1 Кор. 6:9-10; Галат. 5:19-21; Ефес. 5:5).
Грех является смертным, если кто преступает ясную заповедь Божию, с греховным желанием и услаждением, с сознанием самого себя и греховности дела (еп. Феофан. Цитир. соч., стр. 165. “Смертным грехом нужно почитать всякий тяжкий грех, который, овладевая душою человека, делается в нем господствующим, подавляет в нем духовную жизнь, ожесточает его сердце нераскаянностью, делая его неспособным к принятию благодати Божией. Такие грехи называются смертными как потому, что свидетельствуют об омертвении в нас любви к Богу и ближним и вообще духовной жизни, так и потому, что, лишая нас Царствия Божия, подвергают вечной погибели и смерти” (1 Кор. 6:9-10).(А. Покровский, Нр. Богословие, изд. 1-е, Самара, 1891, стр. 90-91). По разъяснению VII-го Вселенского собора “грехом к смерти называется такой грех, когда совершающие его... гордо восстают против благочестия и истины, предпочитают маммону (наживу, богатство), повиновению Богу, и не держатся Его постановлений” (правило 5-е. Деян. Вселенских соборов. Изд. Казанской Духовной Академии, т. VII, Казань, 1891, стр. 304). Если есть степень духовной смерти, то есть и различные степени и виды смертных грехов. Наиболее тяжкое состояние, — ожесточение во злобе, злоба нераскаянная, окончательная потеря всякой приемлемости к благодати.
В “Православном Исповедании” подробно описаны смертные грехи (см. часть 3, вопр. 18:42). Они разделяются на три вида. К первому относятся грехи, которые служат источником для множества других грехов, например объявление несправедливой войны. Сюда же относятся греховные духовные страсти или пороки, от которых происходит множество других грехов, а именно чревоугодие, блуд, корыстолюбие, гнев, гордость, зависть, леность (о них см. ниже § 2).
Ко второму виду относятся Грехи Против Духа Святого, т.е. упорное противление Божественной истине, дерзкое ее отвердение, несмотря на самые очевидные доказательства, отвержение Божественной истины не по недостатку оснований, а вопреки всяким основаниям, единственно по упорству и ожесточению сердца, соединенному с отвращением от всего, что свято и богоугодно. К такого родам грехам относятся: отчаяние (в своем спасении), безмерное упование на благость Божию при упорном нежелании вести добродетельную жизнь, отложение покаяния до смерти, противление ясной истине и богоборство, застарение в злобе, а также зависть к духовным совершенствам других.
В числе смертных грехов против Святого Духа в Евангелии указывается хула на Духа Святого, грех, который “не простится ни в сем веке, ни в будущем” (Мф. 12:31-32). К этому греху относится явное и сознательное противление истине и правде о Иисусе Христе как Сыне Божием, которые становятся очевидными для людей силою и действием Св. Духа, противление чудесным делам Христа и Его последователей, совершаемых силою Божиею и др. Однако, и грех против Св. Духа не прощается не потому, чтобы не превышал бесконечное милосердие Божие, но потому, что такие грешники, при своем упорстве и нераскаянности, неспособны принять прощение и воспользоваться средствами спасен