Деятельное любомудрие, или добродетель

Согласно учению прп. Максима, на этом этапе нравственного возрастания подвижник упражняется в добродетелях, восходя от меньшего к большему – к любви. Вера в Господа становится основанием для страха Божия, страх Божий – для воздержания, воздержание является залогом терпения скорбей и великодушия, а оно, в свою очередь, восходит к упованию на Бога. Упование на Бога рождает бесстрастие и отрешение от всего земного, что награждается любовью[297]. Не случайно, говорит святой, «Писание называет добродетели «путями», и наибольшая из добродетелей – любовь. Поэтому святой Апостол говорит: Я покажу вам путь еще превосходнейший (1 Кор. 12: 31)»[298].

Рассуждая о роли любви на этапе стяжания добродетелей, прп. Максим Исповедник приводит слова ап. Павла (1 Кор. 13: 3) о том, что имеющий все духовные дары, кроме любви, не получает никакой пользы от своего делания, а значит, человек должен употребить самое большое тщание, чтобы стяжать ее[299]. Без любви подвижник не способен перейти к естественным и духовным созерцаниям; «вера без любви не производит в душе света ведения»[300] и одна не способна привести человека ко спасению[301].

Прп. Максим подчеркивает, что любовь к Богу доказывается делами (добродетелями)[302], и определяет то необходимое, что должен стяжать подвижник на деятельном этапе нравственного возрастания:

· Иметь «всегда своим собеседником смиренномудрие»[303] и, постоянно руководствуясь сим настроением души, непрестанно восходить к любви и благодарению Бога.

· Возлюбить Бога истинно[304] и прилепляться умом к Нему[305], предпочитая Его миру, а душу – плоти, ни во что ставя все видимое, даже собственное тело. «Путем воздержания, любви, молитвы, псалмопения»[306] подвижник посвящает себя Богу и, равно относящийся ко всему земному и временному, достигает совершенной любви[307].

· Искоренять в себе самолюбие – матерь всех зол. Имеющий самолюбие имеет все страсти[308], потому что именно от него рождаются первые страсти, которые затем производят остальные, - чревоугодие, сребролюбие и тщеславие[309]. Истребить же в себе греховные плевелы можно противоположными самолюбию добродетелями – любовью и воздержанием.

· Не привязываться ни к чему тленному и временному[310], уничтожая пристрастие к ним на уровне помыслов, т.к. брань с воспоминаниями и представлениями о вещах намного труднее борьбы с самими вещами[311].

· Творить дела любви, которые суть «благодетельствование ближнему, великодушие, терпение и благоразумное пользование вещами»[312].

· Помышлять доброе о всяком человеке[313]. В «Главах о любви» данный аспект раскрыт у святого очень тщательно. По прп. Максиму, тот любит всех людей, кто не любит ничего человеческого[314]. Святой рассуждает о любви и ненависти, о том, как опасно второе для первого: гнев на оскорбившего отлучает от любви и переселяет в область ненависти[315]. Гневающийся чужд любви, а значит, и Бога[316]. Тот, кто переносит труд и оскорбления с мужеством, без зла на кого-либо, «доброхотно» последует примеру Самого Господа и стяжал в себе любовь к Нему[317]. А тот, кто не великодушествует и отсекает себя от любви к ближнему по причине искушений, еще «не имеет совершенной любви и глубокого ведения о Божием Промысле»[318].

Прп. Максим призывает соединить разум с любовью; тогда и надменность, которая случается от ума, будет побеждена созидающей любовью, ибо любовь «делает ум свой незаносчивым и всегда подготавливает его к преуспеянию в ведении»[319].

По мысли прп. Максима, не может быть злом созданное Богом, получившее от Него бытие. Вещественное становится добрым или злым лишь по употреблению[320]. Причина всякого греха кроется в неправильном употреблении душевных сил: раздражительной, вожделевательной и мыслительной. Ненависть и невоздержанность, невежество и безрассудность суть результаты такого неверного их использования. «[Правильное же] употребление их есть ведение и благоразумие, любовь и целомудрие»[321]. Страсти возникают тогда, «когда душа оказывается вне любви и воздержания»[322] и вне молитвы. Потому-то и обуздывать их нужно любовью, воздержанием и молитвой[323]. При этом противоборствующие любви страсти раздражительной силы души побеждать труднее, но против них от Господа«и лекарство дано… более сильное – заповедь любви»[324].

Исполнение заповедей[325], упражнение в добродетелях (прежде всего, в любви и воздержании[326]) и аскетическом делании увенчивают подвижника бесстрастием. Бесстрастие характеризуется следующим:

· мирным состоянием души и ее неудободвижностью на зло[327], ровным отношением к ближнему, без осуждения и гнева на него[328].

· чистотой ума во время молитвы (чистой молитвой)[329].

· простыми представлениями вещей в сердце (и при бодрствовании, и во сне)[330], сохранением себя бесстрастным при помышлении о вещах[331]. Под этим понимается отделение, посредством духовной любви и воздержания, страсти от помышления, которые содержит страстный помысел[332].

Прп. Максим Исповедник подчеркивает, что та душа, которая при воздействии на ее раздражительную или вожделевательную силы страстных вещей, остается бесстрастной, действует по своему естеству, заложенному в нее Богом[333]. А нечистота души, заполненной страстями, свидетельствует о расхождении человека с замыслом Божиим.

Чистая душа свободна от греховных навыков: она непрестанно возвеселяется Божественной любовью[334] и пребывает с Богом[335]. Достигший верха бесстрастия и совершенный в любви становится «превыше тирании страстей,… он равно на всех смотрит и ко всем равно расположен». С ним и в нем пребывает Христос[336].

«Мздой за труды добродетели являются бесстрастие и ведение»[337]. Достижение бесстрастия свидетельствует о прохождении первого этапа нравственного возрастания – очищения души от страстей и способности двигаться дальше, восходя на высоту духовных созерцаний, преуспевая на пути ведения. «Путь ведения есть бесстрастие и смирение, без которых никто не увидит Господа (Евр. 12: 14)»[338].