Корр.: Как Вы считаете, что стоит за той ситуацией, которая сложилась вокруг имени Григория Грабового?
Николай Тимофеевич: Это очень тяжёлый вопрос и тяжело говорить. Но я свою точку зрения выскажу. Когда у нас человек хорошо занимается своим делом, вокруг него вдруг появляются «помощники», завистники, недоброжелатели, препоны ставят всякие… Но когда он ещё смеет лезть в чью-то епархию, тут уже ятаганом начинают махать. Моё мнение, что когда Григорий Петрович полез в большую политику, тут всё и началось. А большая политика – это дело тёмное и грязное. Грязи и темноты там много, поэтому такие явления часто случаются, если не согласуются действия с другими. Второе, объявив себя новой мессией, наверное, переступил порог не разрешённого, не дозволенного.
Я ни на лекциях, ни на занятиях, ни на мероприятиях не был у него нигде. Что там и как, я не знаю. Но в моих отношениях с Григорием Петровичем не было отрицательных моментов. Вот скольких людей ему удалось спасти, только с помощью той информации, которую получал я от него и его учеников. Думаю, что очень многих. И предотвращён ущерб государству, да ещё какой! Ведь каждая воздушная или наземная катастрофа приносит огромный моральный и материальный ущерб государству.
И знаете, когда я стал командующим, я понял, что есть определённые рамки, коридоры, за которые особо выходить нельзя. Как вывалишься, то можешь не там и оказаться.
Корр.: Вы хотите сказать, что инициатива наказуема? Ну, мы же заявляем, что у нас свобода и демократия в стране.
Николай Тимофеевич: О какой демократии Вы говорите? Демократия – это когда все равны перед законом, все должны работать на Отечество и равно по заслугам получать от него. А у нас, кто с деньгами, тот прав, а кто без денег…Ведь и многие СМИ сегодня могут затоптать любого человека. Не зависит, сколько ты звёзд будешь носить, тебя в один момент могут оболгать, очернить, перемешать с грязью и выплюнуть. Вот и всё. Если сейчас уже про Георгия Константиновича Жукова говорят, что он безмозглый стратег -полководец, то рядового солдата и офицера вообще можно перемешать не знаю с чем. И это делается специально, по чьему-то заказу, за деньги. А ведь кто обливает, тот ведь ни для государства, ни для общества ничего не сделал, кроме как грабежа и вранья. Если уж родные дети сейчас родителей убивают, чтобы завладеть деньгами или квартирой, о чём там ещё говорить?! Сейчас ребята -наркоманы за один укол мать родную, родину, всё что угодно продадут. Вот кого воспитывает наша демократия. Какая тут демократия? Всё общество, государство должны думать о подрастающем поколении. Герои и кавалеры ордена Славы, ветераны последние силы отдают трудовому, военно-патриотическому воспитанию молодёжи, пытаются им найти правильный путь, но достаточной помощи и поддержки не получают, кроме Правительства Москвы, а работать над этой проблемой необходимо, как говорят, всем миром.
На мой взгляд, сейчас идёт более страшная война – информационная. Ядерное орудие, химическое, бактериологическое – это всё вчерашний день. Информационная война идёт и на экономическом уровне, и на политическом, и в идеологии, и во всех сферах… Она распространяется как метостазы рака. Это как зараза. И самое главное – людям она не понятна. Ведь за последние годы мы потеряли больше людей, чем за годы ВОВ войны. И такая война, она страшнее, потому что она невидимая. Воюют с нами с помощью лекарств, воды, питания, школьной системы обучения, дурят нашего брата с помощью тех же СМИ…
Корр.: Николай Тимофеевич, сегодня все Бога ищут, кто в церкви, кто в Душе… А что для Вас Бог?
Николай Тимофеевич: Я верю в Высшую силу. В какой она форме? Может быть, и в форме человека, в котором накоплены и знания и опыт, и энергии, а может быть это сгусток творящей энергии, мысли, опыта, знаний … В этом вопросе больше знают и понимают священнослужители. Для меня до конца всё это не понятно, но такое чувство, что что-то есть. И я не то, что постоянно хожу в церкви, я просто в Душе верю. Всё-таки есть что-то такое, что тебя оберегает по жизни, подсказывает в трудные моменты, направляет на истинный путь...
Когда меня спрашивают: «Сколько Вы раз погибали?» Я отвечаю: «Много!» И когда начинаешь анализировать ситуации, то понимаешь, что только на самолётах раз шесть можно было бы погибнуть, но я не погиб. Четыре-пять раз просто по жизни, на автомобиле раза два.
Как объяснить, когда с 5 тысяч метров лётчик летит и парашют не раскрывается, а он падает на склон горы – немножко помялся, но живой, представляете? Или упал самолёт, два человека живы, остальные все сгорели – как это объяснить? Опять наталкиваешься на мысль – наверное, не суждено этому человеку умереть. И таких явлений, которые мы до конца не знаем и не понимаем – очень много. Недавно в Канаде ребёнок с 9-ого этажа упал и остался жив – как объяснить это явление?
В Чернобыле знаете, такие сложнейшие были ситуации, когда казалось, что выполнение поставленных задач на грани срыва и в это время, то ли шла подсказка, то ли в голову что-то приходило, проблемы разрешались, ситуации разряжались.
Сколько я там радиации получил, должен был давно уже умереть, но в определённый момент люди сами ко мне приходили на помощь и я оставался живым. Я вышел на пенсию в 1998 году, а только в прошлом году встал на учёт в поликлинику. Есть люди, которые лечат без лекарств, и слава Богу, благодаря им, я чувствую себя нормально. То ли сам Господь Бог меня прикрывает и помогает, но мне везло всегда. А может, что я к людям всегда бережно относился, не знаю… Для меня главным всегда был человек, он всё решает. И люди всегда отвечали взаимностью, от солдата до генерала.