Замечание о нынешних клеветниках блаженного Августина
Православное богословие XX века испытало "патристическое возрождение". Без сомнения, в этом "возрождении" есть много положительного. Ряд православных учебников последних веков, излагая определенные доктрины, пользуясь частично западной (особенно римо-католической) терминологией, не отдавали должного почтения некоторым из глубоко православных Отцов, особенно ближайшим к нам по времени (св. Симеон Новый Богослов, св. Григорий Палама, св. Григорий Синаит).
"Патристическое возрождение" в XX веке по крайней мере отчасти исправило эти недостатки и освободило православные академии и семинарии от витавших в их стенах недолжных "западных веяний". Фактически оно явилось продолжением того движения за православное самосознание, которое было начато в ХVIII - начале ХIХ вв. св. Никодимом Святогорцем, св. Макарием Коринфским, блаженным Паисием Величковским, митрополитом Московским Филаретом и другими - как в Греции, так и в России. Однако "возрождение" это имело и свою негативную сторону.
Прежде всего, к XX веку но уже стало (и поныне остается в значительной степени) "академическим" феноменом: абстрактная, оторванная от действительности жизнь, несущая отпечаток ничтожнейших страстей современных академических кругов - самодовольства, жажды превосходства, отсутствия снисходительности в критике взглядов других, образование партий и кружков "посвященных", диктующих "моду" на взгляды.
Некоторые исследователи настолько возревновали о "патристическом возрождении", что находят "западное влияние" всюду, куда ни глянут, становятся гиперкритическими в отношении к "вестернизированному" Православию последних столетий и позволяют себе крайне пренебрежительное отношение к очень почитаемым православным Отцам (как к нынешним, так даже и к древним) по причине "западности" их взглядов.
Эти "ревнители" едва ли подозревают, что своими действиями выбивают православную почву из-под собственных ног и низводят непрерывную православную традицию к некоей "партийной линии", которую их небольшая группа якобы разделяет с Великими Отцами прошлого. Последнее опасно приближает "возрождение патристики" к разновидности протестантизма <сноска: Критику подобного результата "возрождения патристики" см.: F. M. Pomzansky. "The Liturgical Theology of Fr. A. Schmemann". The Orthodoh Word, 1970, no. 6, pp. 260-280. (о. Михаил Помазанский. "Литургическое богословие о. Александра Шмемана").>.
Блаженный Августин стал в последние годы жертвой этой отрицательной стороны "патристического возрождения". Возросшее теоретическое знание в области православного богословия в наше время (в противоположность богословию Святых Отцов, которое было неразрывно связано с ведением христианской жизни) вызвало усиление критики блаженного Августина за его богословские ошибки. Некоторые ученые-богословы даже специализируются на "разбивании в пух и прах" Августина и его богословия, едва ли оставляя кому-либо возможность верить, что он все еще может считаться Отцом Церкви.
Иногда такие ученые вступают в открытый конфликт с православными учеными богословами "старой школы", которым объясняли в семинарии некоторые ошибки Августина, но которые признают его Отцом Церкви, не выделяя из числа многих других. Эти последние ученые ближе к прошедшему через века традиционному православному взгляду на блаженного Августина, тогда как первые скорее грешат преувеличением ошибок Августина, чем снисхождением к ним (как поступали Великие Отцы прошлого), а в их академической "правильности" зачастую недостает того внутреннего смирения и чистоты, которые отличают достоверную передачу православного Предания от отца к сыну (не только от профессора к студенту)".
Что касается второго крупного церковного деятеля и писателя с широким тематическим спектром, архиепископа Иоанна (Максимовича), о котором говорит г-н Зайцев, как о выдающейся личности, то я скажу о его отношении к блж. Августину, опять-таки словами о. Серафима (Роуза):"Архиепископ Иоанн Максимович, став правящим архиереем Западной Европы, высказывал нарочитое почитание блж. Августина. Так он предпринял составление особой церковной службы в честь его. Архиепископ Иоанн совершал эту службу ежегодно, в праздник блж. Августина". <сноска: Серафим Роуз. Приношение православного американца. С. 668, 671>.
Теперь вернемся к вопросу о сошествии Христа во ад. Г-н Зайцев комментирует два текста из послания ап. Петра (см. I Петр. 3, 18-20; I Петр. 4, 5-6), которые мы поместили выше. Внимательно прочитав эти комментарии, вы можете проследить в них ту тенденцию к охаиванию Православие под видом борьбы с католицизмом, о которой с такой проницательностью и предвидением писал о. Серафим (Роуз).
Господин Зайцев пишет: "Католическому богословию присуще так называемое ограничительное толкование этих апостольских текстов". Оказывается г-н Зайцев успел выучить все католическое богословие и католическую экзегетику, и не только изучил, но и осмыслил, сравнил с Православием и сделал вывод (т. е. далеко превзошел своего учителя). Что это за выражение - "так называемое ограничительное толкование"? Так называемое,- значит вошедшее в обиход.
В классических богословских трудах его нет, похоже оно взято из словаря какого-нибудь модерниста, а может быть придумано на ходу, чтобы показать, что мнимый католицизм, а на самом деле православный традиционализм, требует оставаться в границах святоотеческих толкований, а не увлекаться "неограничительным" свободным полетом своего воображения.
Приведем цитату из брошюры Зайцева, которая начинается по православному, а кончается нелепицей: "Христос сходил во ад, чтобы, во-первых, вывести из него Своих избранников, т.е. тех ветхозаветных праведников, которые упоминаются в Библии (уточним: которые верою в грядущего Мессию и добрыми делами заслужили спасение - праведников из всех народов), ...и, во-вторых, обличить нечестивых, т.е. не уверовавших в Него за время земной жизни". Обличение - это обнаруживание их посмертного неверия. Как будто все в порядке, но дальше нас ожидает сюрприз.
"Кроме того,- продолжает г-н Зайцев,- по мнению средневековых католических богословов, сошествие во ад было лишь "одноразовым" событием". Что за странный прием: ссылаться на средневековое католичество, чтобы этим доказать, что подобное учение должно быть исключено в Православии, как будто бы католицизм это не искаженное христианское учение, которое когда-то было единым, а сплошное антиправославие.
Католические богословы говорили, что Иисус Христос- Сын Божий, значит нам в силу негативного отношения к католицизму надо отвергнуть этот догмат? Опять с логикой что-то не в порядке. Но мне кажется, что все-таки здесь г-н Зайцев хорошо понимает, что делает,- создает психологический фон, чтобы неискушенные в диспутах или слишком доверчивые, а поэтому не способные заподозрить г-на Зайцева в таких подделках, подумали бы: "А кто его знает, может быть оппоненты Осипова действительно находятся под влиянием католицизма".
Что это за выражение - "одноразовое сошествие"? Одноразовым может быть употребление, а действие - единственным. Средневековые схоласты, несмотря на все их неправильности и ошибки, все-таки не были так беспомощны в филологии. Новаторство в богословии порождает новаторство, т.е. неологизмы в языке, уже потому, что язык тесно связан с мышлением человека. Вульгаризмы языка говорят о вульгаризмах мышления.
Далее г-н Зайцев приводит мои слова, разумеется в своей интерпретации, чтобы затем стилизовать их под католицизм:
"...Таким образом, Христос не разрушил ад в собственном смысле этого слова, а лишь "уязвил" его, освободив из под его власти лишь малую часть его заложников". С этим г-н Зайцев не согласен. Но что значат слова г-на Зайцева - "разрушил ад в собственном смысле этого слова"? Какой-то абсурд. Тогда ад перестал бы существовать. Разумеется, многие либералы обрадовались бы такой вести больше, чем проповеди Евангелия: ада нет, делай каждый теперь что хочешь.
У нас два вопроса к г-ну Зайцеву: если ад разрушен "в собственном смысле этого слова", т.е. разрушен, то куда девались сатана и падшие ангелы, ведь они же были обитателями ада? Неужели г-н Зайцев превратил их в эмигрантов? Если ад разрушен "в собственном смысле этого слова", то куда пойдут лжецы и клеветники на г-на Осипова, если они не покаются? Я думаю, г-н Зайцев готов пустить в рай идолопоклонников, но только не оппонентов своего учителя. Если ад разрушен, то где находятся вожди коммунизма? Хо-Ши-Мин в своем завещании говорил: "Я встречусь там с товарищами Марксом и Лениным". Где? Не на небесах же( Если ад был разрушен "в собственном смысле" сошествием Христа, то кто же возобновил его?
Господин Зайцев утверждает, что ад разрушен "в собственном смысле этого слова". У Святых Отцов Восточной Церкви другое учение: о победе Христа над адом. Уничтожить ад в "зайцевском" варианте - это значит уничтожить злую волю демонов и людей, а уничтожить злую волю одним божественным действием - это значит уничтожить свободу выбора, т.е. превратить человека в предмет, лишить его того достоинства, которое называется личностью.
Но человек с детерминизированной волей уже не сможет творить добро, так как действует по необходимости; лишить его воли значит лишить возможности богообщения. Образно говоря (напоминаю, что это метафора), обломки разрушенного ада закроют для людей ворота рая.
Человек без свободной воли - нравственно невменяем. Христос разрушил власть ада и сатаны, освободил человека от насильственной тирании греха, но оставил его волю как внутреннюю автономию неприкосновенной. Демон потерял метафизическую власть над человеком, но у него осталась возможность искушать человека через страсти. Поэтому ад не властвует над человеком, а влечет его к себе. Но говорить о полном разрушении ада - это значит пойти дальше Оригена, который представлял апокатастасис делом будущего.
Господин Зайцев считает католическим мнением учение Церкви о том, что Господь освободил из власти ада только малую часть его обитателей, которых г-н Зайцев почему-то называет "заложниками". Мы не беремся судить, какая это часть, но вероятно все-таки малую часть, так как Господь сказал: "Широк путь, ведущий к погибели и многие избирают его; узок путь в небесное царство и немногие идут по нему" (см. Мф.7,13-14).
Далее г-н Зайцев пишет еще более интересные вещи: "Такое "ограничительное" толкование сошествия Христа во ад, кстати, в ХVII - ХVIII веках проникшее и в так называемые символические книги Православной Церкви, находит свое подтверждение, причем лишь частичное, в творениях только двух западных Отцов - блж. Августина и свт. Григория Двоеслова. Восточные Отцы, как и ранние Отцы Запада, такой точки зрения не придерживались".
Итак, по мнению г-на Зайцева, одни католики, и то средневековые, учили о том, что Господь вывел из ада души тех, кто умерли с верой и покаянием, т.е. ветхозаветных праведников, а это "малая часть" всего человечества. По мнению, вернее подлогу, г-на Зайцева Православная Церковь всегда верила и верит в то, что Господь спас Своим сошествием во ад и праведников и идолопоклонников.
Он утверждает, что нет ни одного Отца Восточной Церкви и западного раннего периода, которые бы придерживались такого мнения. Предлагаем г-ну Зайцеву раскрыть книгу св. Иринея Лионского, Отца II века, который пишет: "Нисходит Господь в преисподняя земли, благовествуя и там пришествие Свое и отпущение грехов тем, которые веруют в Него,- а уверовали в Него все, ожидавшие Его, т.е. все, предвозвещавшие Его пришествие и служившие Его распоряжениям, праведники, пророки и патриархи".
Неужели, по мнению г-на Зайцева, священномученик Ириней, которого мы считали борцом с гностицизмом и учителем Церкви II-III столетий, на самом деле средневековый католик? Если да, то его нужно назвать псевдо-Иринеем, а если нет, то знание творений Отцов доникейского периода, которое г-н Зайцев приписал себе и своим учителям, нуждается в коррекции.
Святой Епифаний Кипрский, Отец IV столетия, пишет: "Божество Христово, вместе с душею Его сходило в ад, чтобы извести во спасение тех, которые прежде скончались, именно святых патриархов" (сноска: Митрополит Макарий. Православно-догматическое богословие, Т. II. c. 113). Неужели св. Епифаний был также средневековым схоластом?
Святой Кассиан Римлянин, Отец V века, пишет, что Христос вывел из ада "святых пленников", т.е. святых Ветхого Завета. То же говорит свт. Кирилл Иерусалимский в четвертом огласительном поучении.
Обратимся к крупнейшему богослову XIX столетия, архиепископу Макарию, который написал капитальный труд ( "Догматическое богословие", являющийся источником для всех последующих учебников и руководств по догматике. Он пишет: "Господь Иисус Христос, Своим нисшествием во ад разрушил ад и извел из него всех ветхозаветных праведников: и этому всегда веровала Св. Церковь". (сноска: Там же c. 13).
"Разрушил ад" - значит деспотию ада над всем человечеством - "и извел из наго всех ветхозаветных праведников". Апостол Павел пишет про Авраама: Вера вменилась ему в праведность (Рим. 4,9). Вера в обетование Божие о грядущем Мессии, и жизнь, соответственная этой вере, вменялась ветхозаветным людям в праведность.
Что касается мнения Климента Александрийского и Иустина Философа, то архиепископ Макарий пишет: "Должно присовокупить, что если некоторые из древних иногда выражали мысль, будто Христос извел из ада не одних ветхозаветных праведников, а многих других или даже всех пленников адовых, то выражали ее только в виде гадания, предположения, мнения частного".(сноска: Митрополит Макарий c.134)
Таким образом, мои оппоненты сделали стойку вверх ногами: частное мнение представили как голос Церкви, а голос Церкви (как частное мнение, и то для острастки назвав его католическим, схоластическим, августино-фомистским влиянием). В общем, "полетность мысли" замечательная.
Далее г-н Зайцев продолжает: "Православное понимание спасения как синергии (соработничества, сотрудничества) Бога и человека применимо в равной мере и к тем людям, которые были оглашены, крещены и спасены Христом (возможно, что и через посредство апостолов, как это показано выше) уже после их смерти". Учение о Крещении после смерти не имеет никакого основания в христианской догматике, богослужении, церковном Предании и вероучительных книгах. Более того, такое учение извращает всю экклезиологию и сотериологию. Это какая-то болезненная фантазия, я осмелюсь сказать наркомания в богословии, когда отравленный ум человека наполняет поток неуправляемых образов и картин. Более того, эти интеллектуальные и визуальные "откровения" с удивительной дерзостью преподносятся как православное учение.
Господин Зайцев требует текстуальных подтверждений, но у каких Святых Отцов, в каких Символах веры, в каких богословских трудах г-н Зайцев нашел доказательства этим болезненным фантазиям? Если в аду можно креститься и получать другие Таинства прямо от рук Христа или апостолов, то ад приобретает статус "подземной" Церкви.
Более того, крещение в аду "элитарно", так как там совершает крещение не священник, а Сам Христос или же апостолы. В данном случае я не знаю, к кому обращаться. Брошюра написана под именем г-на Зайцева, который передает учение г-на Осипова, поэтому г-н Осипов всегда имеет алиби: он может сказать, что г-н Зайцев просто-напросто плохо понял его, а с зайцевых что спросишь?
Господин Зайцев говорит о синергии, как "соработничестве", "сотрудничестве" человека с Богом. Такое объяснение в лучшем случае не точно. Синергизм, как учение о "сотрудничестве" с Богом на равных началах давно отвергнуто Церковью, как ересь. Здесь идет речь не о "соработничестве", а взаимодействии. Человек может работать с благодатью Божией над неким внешним по отношению к нему объектом, например, проповедовать людям.
Здесь говорится о спасении, как о внутреннем процессе, где человек изменяется сам, всем своим психофизическим составом. Здесь благодать спасает человека, а человеческая воля активно воспринимает благодать. Участие человека в своем спасении - это волевое послушание благодати. Впрочем, я говорю здесь не о еретичности термина, а о его размытости и гуманистической окраске. Русские "богостроители" (Богданов) говорили: "...Я, плюс Бог - величина большая, чем просто Бог". Поэтому в богословии надо опасаться терминологической фамильярности.
В аду принцип синергии не действует, так как жизнь на земле - это реализация человеческой свободы. Бытие в вечности - это раскрытие духовного потенциала, который стяжал человек. Молитва Церкви может помочь спастись душам тех людей, которые верили в Бога, но в нравственном отношении не вполне оправдали свою веру, т.е. находились в состоянии колебания между добром и злом. Они впадали в грехи, каялись, старались делать добро и грешили снова. Вот это, недостающее для спасения, восполняет Церковь своими молитвами, но окончательный приговор Божественного суда нам остается не известным.
Господин Зайцев пишет: "Но нарушить человеческую свободу Христос не может". А что такое свобода? - спросим мы у г-на Зайцева. Прп. Максим Исповедник, великий христианский мыслитель, в споре с монофизитами указывает, что в самой человеческой воле можно различить два аспекта: природную волю как хотение (у древних Отцов она называлась раздражительной силой, у некоторых современных богословов - реактивной), и гномическую волю - возможность выбора.
В аду остается природная вола человека, а гномическая перестает действовать, так как вера - это царство свободы - перешла в очевидность, а нравственная композиция души - в статику, которую может изменить молитва Церкви, включая сюда и частные молитвы. Странно, что г-н Зайцев представляет будущее в каком-то материализированном виде, и земные отношения проектирует в вечность, поэтому помещает в аду исповедальню и крещальню. Это чем-то напоминает видения Сведенборга, которые Кант назвал "грезами духовидца".
Господин Зайцев продолжает: "Поэтому и после Его сошествия во ад двери ада могут быть заперты, - но заперты только изнутри, - самими его обитателями". Неточное выражение. Не "ад заперт изнутри", а человеческая душа заперта для благодати, заперта не замком, а грехом, доминирующим в ней. Грех это не только оскудение добра, как считали язычники, а демоноуподобление. Человек страдает, мучается, эти пытки невыразимы человеческим языком, он сам ничего не выбирает, а сила греха единит его с сатаной. Он похож на зайца, которого притягивают к себе глаза удава; заяц кричит от страха, но ползет в пасть огромной гадине.
Далее он пишет: "То есть человеческая свобода - это есть тот "камень", который "не в силах поднять" даже Бог". Автор намекает на следующую шутку: "Может ли Бог создать камень, которого не в силах -поднять. Если не может создать такого камня, то значит не Всемогущ, если не может поднять, то также не Всемогущ". Это стало каким-то вульгарным афоризмом для безбожников.
Однако вопрос, содержащийся в этом афоризме, не учитывает свойств Бога, а именно, Бог - справедлив и мудр; эти и другие свойства ограничивают Его действия. Многое не может совершить Бог: Бог есть Высшее Существо и начало всякого бытия, поэтому Он не может перестать существовать, Бог есть Высшая правда; Он не может лгать и быть неверным в Своих обетованиях; Бог есть Любовь, поэтому не может творить зла. Божественное всемогущество это не произвол, а та свобода, в которой каждое Божественное действие - совершенно, т.е. идеально.
Поэтому Бог, будучи всемогущим, не может совершить нелепость (глупость - тоже камень, который "не может поднять" Бог, но многие люди легко справляются с этой задачей). Бог не только творит, но творит наилучшим образом, творит, имея в виду наилучшую цель - сделать творение причастником Своих совершенств. Бог не может отнять у человека свободы, но человек, подчинивший себя страстям, сам постепенно теряет ее. Для некоторых черта, за которой уже невозможно возрождение, уже перейдена в земной жизни (об этом упоминает ап. Иоанн, называя такое состояние "грехом к смерти"). Для других грешников грех раскрывается как детерминизирующая сила в загробной жизни.
А. А. Зайцев продолжает: "И мы имеем все основания утверждать, что в аду после сошествия туда Христа остались и остаются только те, которые сами не захотели из него выйти".
Похоже, что грешник чувствует себя в адском огне, как бизнесмен в сауне, и кричит: "Поддай еще жару(" Оптимистический взгляд г-на Зайцева на участь грешников диаметрально противоположен той картине ада, которую приоткрыли нам Святые Отцы в своих творениях и которая так ярко отражена в богослужебных текстах.
Прочитайте слово "О смерти" св. Кирилла Александрийского, канон на исход души, который Церковь заповедовала читать над умирающим, раскройте творения прп. Ефрема Сирина, - там ад представлен, как сплошной вопль грешников "горе, горе". Прочитайте "О загробной участи душ" у св.Игнатия (Брянчанинова) и вы увидите, как г-да модернисты хотят превратить мировую трагедию в пьесу с оптимистическим концом).
Святой Иоанн Златоуст пишет: "Судилище сие страшно, престол Судьи грозен, истязания ужасны, река готовится огненная" (сноска: Святитель Иоанн Златоуст. Беседы на Послания к римлянам(. Неужели г-н Зайцев серьезно считает, что грешник не хочет избавиться от этих мучений? Цитируем далее св. Иоанна Златоуста: "Скажи мне, что с нами будет, когда связанные, скрежеща зубами, невольно пойдем во тьму внешнюю (кромешную)" (там же, Рим. 5, 2). Святитель Иоанн Златоуст пишет: "связанные, скрежеща зубами, невольно пойдем", а г-да Осипов и Зайцев утверждают, что грешники пойдут вольно и выберут в аду то место, которое сами захотят.
Модернисты, выискивая подтверждение своих заблуждений в случайно оброненных фразах или даже ошибках у Св. Отцов, при этом выдавая под именем Святых Отцов произведения писателей, у которых истина связана с заблуждениями, а иной раз даже выдавая произведения, отвергнутые Церковью, за святоотеческие (например "Пастырь" Ерма), в то же время игнорируют вселенского учителя - св. Иоанна Златоуста, который до сих пор остается и надо полагать останется до конца мира лучшим толкователем Священного Писания.
Я думаю, что г-н Зайцев знаком со свидетельством св. Прокла, патриарха Константинопольского. Прокл в молодости, будучи келейником св. Иоанна Златоуста, видел ап. Павла, который стоял за спиной Иоанна Златоуста, составляющего комментарии на его Послания, и диктовал ему то, что надо было писать. Это продолжалось каждую ночь, пока св. Иоанн Златоуст составлял свои толкования и затем говорил их в виде проповеди в Константинопольском Соборе. Если г-н Зайцев верит, что описанное событие было истинным, то он должен с особым уважением относиться к экзегетическим трудам златоустого учителя, но г-н Зайцев почему-то держится от него в стороне.
Затем г-н Зайцев приводит отрывок из творений святого Николая Кавасилы, богослова ХIV столетия для доказательства возможности посмертного обращения ко Христу: покаяния, крещения и спасения для неверующих и грешников, находящихся в аду. Но чтобы смысл его был правильно понят, мы должны предпослать ему небольшой экскурс. После грехопадения Адама все человечество находилось в плену и узах демона, во власти смерти и ада.
Сам первородный грех мыслился византийскими богословами, как унаследованная смертность. Как дети одной рабской четы уже с рождения являлись собственностью господина, так и человечество до искупительной жертвы Христа находилось под проклятием и отчуждением от Бога. Но уже в семье Адама наметились две линии: одни стремились к богоугождению и добру, другие отдались своим страстям и греху. Адам оставил своим детям духовное наследие: священное Предание, воспоминание о райской жизни и надежду на грядущего Искупителя. Но оставил им также первородный грех, как наследственную болезнь,- тот долг, который мог заплатить Своей Кровью только Христос.
Апостол Павел говорит: Вы куплены дорогой ценой (1.Кор.6, 20). Грех был не только разрывом союза человека с Богом и потерей благодати; он деформировал и разобщил духовные силы и способности человека. Однако человек, поврежденный грехом, не потерял свободы воли и выбора между добром и злом, Богом и демоном. На протяжении всей библейской истории мы видим эту борьбу добра и зла в душе человека.
Теперь перейдем к цитируемому месту из св. Николая Кавасилы: "И в том различие между праведными и злыми, которые в одних находились узах и тому же подлежали рабству, что одни с неудовольствием переносили оное порабощение и рабство и молились, чтобы разрушено было узилище и разрешились оные узы, и желали, чтобы глава тирана сокрушена была пленниками, а другим ничто настоящее не только ни казалось странным, но они еще утешались, находясь в рабстве".
Не только грешники, но и праведники чувствовали тиранию греха, метафорическим образом которого является египетское рабство. Но праведники чувствовали трагедию грехопадения, отдавшего все человечество в подданство ада. Поэтому они по мере сил сопротивлялись греху, творили добро, ожидали пришествия Спасителя и молились Богу о скором пришествии Мессии. А другие, т.е. грешники, забыли о небе, считали грех и страсти чем-то естественным, и по словам Кавасилы, "еще утешались, находясь в рабстве".
"И в оные блаженные дни были подобные им, кои не приняли воссиявшего в них Солнца, и старались, сколько можно, погасить Его, делая все, что, по их мнению, могло уничтожить лучи Его" (св. Николай Кавасила). Значит между грешниками, жившими в древние времена, и теми, кто способствовал распятию Христа, существовала неразрывная связь: одни были подобны другим - от Каина до Иуды.
"Потому одни освободились от рабства в аде, когда явился Царь, другие же остались в узах" (св. Николай Кавасила). Этой цитатой г. Зайцев хочет подтвердить теософско-гностический взгляд своего учителя о возможности обращения неверующей души ко Христу в аду.
Повторяю, грех не только оскудение добра, но также семя ненависти к Богу. Если человек не борется с грехом, то грех поражает душу, как метастазы рака; поэтому во время сошествия во ад Христа человеческой душой одни узнали в Нем Мессию и осуществление своей надежды и последовали за Ним, а души тех, которые при жизни соединились, как бы сроднились с грехом, не могли воспринять Его благодать. Поэтому слова св. Николая Кавасилы не только не подтверждают эсхатологический оптимизм г-на Зайцева, но превращаются в бумеранг, возвращаясь к тому, кто бросил его.
Теперь я позволю себе сделать маленькое отступление. Если св. Николай Кавасила является авторитетом для г-под Осипова и Зайцева, то почему же г-н Осипов так упорно отвергает литургическое богословие Кавасилы и его возвышенный взгляд на Таинство Причащения: "Он (Христос) не просто облекся в тело. Он также принял душу, разум, волю и все человеческое так, чтобы Он смог соединиться со всеми нами, проникнуть в нас и растворить нас в Себе, имея во всех отношениях Свое собственное соединенным с тем, что наше... Ибо поскольку невозможно для нас возвыситься и участвовать в том, что Его, Он снизошел к нам и участвует в том, что наше. И так точно Он сообразуется с тем, что Он принял, что, даруя нам то, что Он получил от нас, Он дает нам Себя. Причащаясь Тела и Крови от Его человечности, мы получаем Бога Самого в души наши - Тело и Кровь Бога, и душу, ум, волю Бога - не менее, чем Его человечность". (протоирей Иоанн (Мейендорф). Византийское богословие. С.289-290(.
В этом радикальном вопросе г-н Осипов держится диаметрально противоположного мнения, а именно, что хлеб и вино на Литургии во время эпиклезы остаются хлебом и вином, не прелагаясь в Тело и Кровь Христа Спасителя. По мнению г-на Осипова, подрывающего основы Литургии, и, более того, христологию, хлеб и вино Христос принимает в Свою Божественную Ипостась, а причастники, принимая хлеб и вино, не изменившиеся в своей сущности, вместе с ним принимаются в Ипостась Христа Спасителя. Между тем, учители Церкви категорически утверждают, что даже святые в своем богоуподоблении и богоединении соединяются о Христом через божественную благодать, а не ипостасно. Это один из краеугольных камней сотериологии прп. Максима Исповедника.
Если же г-н Зайцев скажет, что я субъективно и даже "по-католически" интерпретирую учение Максима Исповедника и других Отцов Церкви о обожении, то я предлагаю исследование по этому предмету не католика, а современного византолога, хотя не чуждого либеральных взглядов, но в умеренной форме (по моему мнению, находящегося в динамичной амплитуде между традиционализмом и либерализмом) протоиерея Иоанна Мейендорфа. Он пишет: "Итак, для Максима доктриальные основания обожения человека ясно обретаются в ипостасном единстве природ во Христе. Человек Иисус - Бог по Ипостаси, и, следовательно, в Нем имеет место "общение" "энергий", Божественной и человеческой" (сноска: Там же с. 235).
Вопрос о мистогогических взглядах г-на Осипова нам представляется очень серьезным и требует определенного анализа. Отметим только, что, несмотря на все софизмы г-на Осипова, отрицание им преложения хлеба и вина в евхаристии в истинное Тело и истинную Кровь Христа Спасителя, низводит само Причащение на уровень символического действия, а наименование хлеба и вина Телом и Кровью Христовой - в метафорический образ. Напомним, что Литургия - это духовное сердце Церкви, поэтому ошибка здесь, как бы ее не маскировали, подобна удару тонкого стилета в сердце, которое перестает биться, хотя бы кровь не вытекала из раны.
"Мы исповедуем, что в сакральный момент наитием Святого Духа хлеб и вино реально, действительно пресуществляются, претворяются, преобразуются в истинное Тело и Кровь Христовы. Это чудо превосходит человеческий разум и воспринимается нашей верой". (Патриарх Пимен Мысли русских патриархов. М. 1995 с. 410).
Однако вернемся снова к нашей теме.
Святой Николай Кавасила говорит о том, что все люди оказались под властью греха и уз ада после грехопадения праотцев. Но одни тосковали о потерянном рае и ждали Спасителя; другие видели смысл и содержание жизни только в удовлетворении своих греховных страстей. Сошествие Христа во ад решило их вечную участь. Здесь произошла первая дифференциация добра и зла, так сказать в персоналистическом плане. Окончательное разделение произойдет и окончится на Страшном суде.
Святой Николай Кавасила пишет об узах греха, в которых находилось человечество до прихода Мессии. Значит и живые и мертвые находились под властью демона в узах и рабстве. А г-н Зайцев сужает эту мысль, представляя дело так, как будто св. Николай Кавасила подразумевал только тех, кто в аду. Вера ветхозаветных праведников, заменяла Таинства в том смысле, что через веру в Предание, отраженном в ритуале, включающем нравственные заповеди и ожидание Мессии, они сделались способными узнать Сына Божиего, пришедшего во Плоти, усвоить искупительную жертву Мессии, а вследствие этого воспринять благодать Духа Святаго.
Господь сошел во ад человеческой душой, не разлучившись с Божеством, но скрыв Свое Божество как и на земле, чтобы души умерших приняли Его проповедь добровольно. Что же касается христианских Таинств, которые якобы могут совершаться в аду, - г-н Зайцев прямо пишет о Крещении, - то замечу, что Таинства совершаются над личностью человека, а не над душой или телом отдельно. Душа несет в себе тот потенциал добра и зла, который она приобрела при жизни, когда была соединена с телом. В вечности этот потенциал раскрывается, переходит в динамику души, но изменения самого направления души - центростремительного к Богу и центробежного от Бога - по смерти не может быть
Когда г-ну Зайцеву надо доказать какое-нибудь свое положение, он, искажая общий смысл святоотеческих текстов, старается указывать на каждую запятую, как на свидетельство своей добросовестности. Но приводя целый список Отцов и голословно заявляя, что они согласны с г-ном Осиновым или г-н Осипов с ними, г-н Зайцев не приводит цитат для подтверждения своего мнения, ограничиваясь, так сказать, "честным словом".
Теперь мы рассмотрим интересную цитату из трактата против манихеев прп. Иоанна Дамаскина, которую приводит г-н Зайцев: "Бог и диаволу всегда предоставляет блага, но тот не хочет принять. И в будущем веке Бог всем дает блага - ибо Он есть источник благ, на всех изливающий благость, каждый же причащается ко благу, насколько сам приуготовил себя воспринимающим".
Слова о том, что диавол и грешники не хотят принять предоставляемые Богом блага, фигурируют у г-од Зайцева и Осипова в том смысле, что сатана и грешники сами не желают этих благ. Они понимают слово "хотеть" в обыденном смысле как "желать"; между тем в святоотеческой антропологии хотение является синонимом воли. В этом почтенные теологи могут убедиться, изучив христологические споры, предшествующие VI Вселенскому Собору и постановления самого Собора. Хотение относится по святоотеческой терминологии не к желательной, а раздражительной (реактивной, волевой) способности души.
Приведу такой пример. Наркоман, сознавая, что он гибнет душевно и телесно, желает избавиться от своего порока, но воля его порабощена страстью, и поэтому желание не совпадает с возможностью. Что касается хотения, то это уже волевой акт.
У грешников происходит частичная дегенерация воли, которую через покаяние и благодать Божию можно восстановить, но есть черта греха, пройдя которую человек оказывается неспособным к рекапитуляции. В аду происходит демоноуподобление души грешника, поэтому его воля деградирует. Та часть грешников, которые сохранили потенциал добра, могут быть спасены, но не своими силами и молитвами, а с помощью Церкви.
По учению Святых Отцов, сатана и демоны совершенно неспособны к покаянию, грех стал их онтологическим свойством. Поэтому предположение и домыслы Оригена о том, что все грешники и диавол могут спастись, были осуждены на V Вселенском Соборе. Ни ангел, ни святой, а Сам Господь говорит о муках ада, где червь не умирает и огонь не угасает, там будет плач и скрежет зубов (Мк. 9, 44, 46, 48; Мф. 13, 42, 50; Лк. 13, 28) - плач без покаяния, боль без облегчения.
Господин Зайцев, позвольте задать вам вопрос. Если вы нечаянно обожжете руку даже спичкой, то не возникнет ли у вас мгновенно желание отдернуть ее? Как можно серьезно говорить о том, что у грешника, страдающего в неизреченных муках, которые превышают боли от огня, нет желания избавиться от них!. Вы что, представляете грешников какими-то сверхмазохистами? Природное желание избавиться от страданий существует в каждом человеке. Грешник не только в аду, но ад - в нем; его не только мучают демоны, но и он сам стал демоноподобным, он не способен изменить себя, а благодать не может соединиться с грехом, который стал содержанием его жизни.
Наша земная жизнь - это время самоопределения, а там, в вечности - раскрытие; здесь область нравственной свободы, а там - закон необходимости. Спастись - это значит соединиться с Богом, а душа, сочетавшая себя с грехом, не может воспринять благодать Духа Святаго. Тайна вечных мук в том, что в вечности не может быть качественного изменения личности.
Церковь может восполнить своими молитвами недостающее, кто в жизни стремился к добру, но не может изменить онтологию человеческой личности. Душа, расставшись с телом, осталась без орудия, через которое она могла творить добро и зло. У нераскаянных грешников нет выбора; грех - это ненависть к Богу, а богообщение, как основа спасения, невозможно без любви к Богу. Адам до грехопадения был в раю, и рай был в нем. А, повторяю, сатана и осатаневшие грешники не только в аду, но ад пребывает в них.
Я уже говорил то, что Святые Отцы разделяли хотение или волю, на волю принадлежавшую естеству, как способность души, с которой рождается человек, и гномическую волю, принадлежащую лич