Его апатия к Жанне, когда она испытывала ее суд в Руане - полностью в разнице с его характером, и только объяснима, если и он и она принадлежали Старой Религии, и он расценил ее как жертва.

В год, который следовал за судом над Pucelle, Жилль поддерживал ее память, пишущий и организуя Игру тайны Осады Орлеана, на который действовали в Орлеане пятьюстами актерами. Он тратил его время и деньги в сборе прекрасной библиотеки, включая копию Города Бога C-Августина; но, прежде всего он посвятил себя созданию религиозных услуг, проведенных в часовнях его замков как роскошный и великолепный насколько возможно. Он израсходовал такие колоссальные количества на эти захватывающие услуги, что даже его большое богатство было уменьшено. Это - открытый вопрос, состояла ли причина, к которой он обратился к алхимии, в том, чтобы пополнить его казну или был ли он заполнен явной любовью к науке. Даже в той науке дней имел большую привлекательность, и ее votaries были не обязательно очарованы желанием выгоды только.

Акт, совершенный Жилльом, который принес ему под духовным осуждением, был то, что он вступил в церковь, полностью вооруженную, и отсюда вытащил Джина Лиа Феррона, священника, которого он загрузил оковами и заключил в тюрьму в один из его замков. Но когда король был перемещен, чтобы послать де Констебля Richemont, чтобы осадить замок, Жилль устанавливает его пленника в свободе и заплатил прекрасный. Это было в Whitsuntide, но только в сентябре Церковь вызвала его, чтобы ответить для того проступка и обвинения в ереси.

Суд был составлен почти полностью священников, единственное исключение, являющееся дем Пирра l'Hospital, Президент штатов Бретань. Как при суде Жанны председательствующие судьи были епископом епархии и представителя инквизитора Франции. Когда Жилль соглашался появляться и опровергать обвинение ереси, он нашел, что он был обвинен в гомосексуализме и убийстве. Они не были преступлениями в пределах юрисдикции духовного суда, и Жилль выражал его мнение ни в каких взвешенных терминах. Он говорил надменно и непочтительно, называя священнических судей simoniacs и негодяев, и говоря, что он будет скорее вешаться шеей с шнурком, чем подчиняться, чтобы ответить на или появиться перед такими священнослужителями и судьями.

О целом случае, когда исследовано тщательно и без предубеждения, позаботились быть устроенным делом. В одном из пунктов обвинения заявлено, что "общее мнение, общее утверждение, истинная репутация, общая память, и общественное мнение состоят в том, что упомянутый Жилль был и - еретик, волшебник, гомосексуалист, одержимый злого духом, более божественного, убийца невинных, отступник от веры, ". Произведенное свидетельство было ясно придумано, и священнический суд упивался деталями ужасов, которые были описаны - всегда в точно тех же самых словах - основными свидетелями.

Весьма сомнительное, была ли пытка применена или не, но даже возможность пытки не объясняет внезапное изменение поведения Жилля. От надменного презрительный благородный он стал скромным кающимся, признавая самые дикие преступления с интенсивностью самоуничижения и страстного желания смерти, которые являются необъяснимыми, если он был тронут только опасением относительно экссвязи или относительно физической боли. Если, однако, он знал, что он был предназначенной жертвой, требуемой Старой Религией как заместитель его королевского повелителя, повод весьма постижим. Согласно его собственному признанию он убил по крайней мере восемьсот детей; и когда де Пирра l'Hospital - единственный непрофессионал среди судей - был изумлен и недоверчивым и спросил его, если, что он признался, был действительно факт, Джилльз ответил, " Увы, мой лорд, Вы мучаете себя и меня. " Де l'Hospital сохранилось в его запросе, " я не мучаю меня, но я очень изумляюсь тому, что Вы сказали мне и которым я не удовлетворен, и поэтому я желаю и желаю знать реальную правду от Вас о причинах, из которых я говорил с Вами много раз. " Этому Жилльу ответил, " Действительно не было другой причины, цели, или намерения чем, что я сказал Вам, и я сказал Вам большие вещи чем это и достаточно казнить десять тысяч мужчин".

Де l'Hospital очевидно с подозрением относилось к правде признания Джилльза, поскольку он заставил его даваться очную ставку с Prelati, но эти два мужчины поддержали свидетельство друг друга в терминах, которые показывают, что был сговор. Когда экспертиза была закончена, и Prelati собирался отбывать, Джилльз обратился к нему и сказал со слезами, " Прощайте, Франсуа, моим другом, никогда не будем мы встречаться в этом мире. Я прошу Бога, что он даст нам хорошее терпение и знание, и мы можем убедиться, что, если Вы имеете хорошее терпение, и доверие Богу мы встретимся снова в большой радости Рая. И я буду молиться относительно Вас".

В конце суда Жилль был экссообщен в течение второго раза как еретик и отступник, и был оставлен светскому суду, над которым осуществляет контроль де Пирра l'Hospital. Поскольку Жилль просто повторил поддельное признание, которое он уже сделал перед духовным судом, не было ничего для светского суда, чтобы сделать, но объявлять предложение смерти. Его два служащих, Энрит и Пуату, уже получили то же самое предложение, и Жилль теперь спросил как покровительство, что они могли бы умереть с ним так, чтобы он мог бы успокоить и советовать им для их спасения к прошлому мгновению и мог установить их пример того, как умереть. Этот запрос предоставляли, и дальнейшая покровительство также разрешалась в разрешении Жилльу выбор церкви, чтобы быть захороненным. Жилль тогда сделал другое ходатайство; он спросил это в день выполнения, епископ Нанта и всех людей Церкви будет идти в процессии, которая должна провести его к виселице. Отношение всего Джилльза к его собственной смерти необъяснимо за исключением гипотезы, что он умер по некоторой причине, которая открыто не признана. Вероятно, что епископ и все духовенство Нанта сопровождали бы экссообщенного еретика, запачканный кровью преступник типа Джилльза признал, что себя был, просто потому что он попросил их сделать так? Такое действие нуждается в некотором другом объяснении, чем обычный кающийся грешник.

Тем утром октября, тогда, епископ и духовенство всех церквей Нанта шли в торжественной процессии, проводящей эти трех заключенных к их гибели. Горожане выровняли улицы или сопровождали процессию, плача и молясь относительно осужденного. Поскольку они двигались через улицы, которые Жилль говорил все время с его товарищем страдальцами, убеждая их быть сильным и храбрым, призывая их обратиться к Богу для прощения их грехов, и говоря им, что они не должны бояться смерти этого мира, который был всего лишь немного передаванием законченного, без которого не мог видеть Бога в его славе; то, что они должны очень желать быть вне этого мира, где было только страдание, чтобы войти в постоянную славу; и что настолько делающий, как только их души были отделены от их тел, они встретятся снова в славе с Богом в Раю. Энрит и Пуату благодарили Жилльа, говоря, что смерть этого мира была очень приятна из-за большого желания и веры, что они имели в милосердии Бога и движения к Раю с их владельцем. Жилль тогда становился на колени и молился, рекомендация. непосредственно к C-. Джеймс и C-. Майкл, особенно умоляя C-. Майкл, чтобы получить и представлять его душу Богу. Тогда верный для его обещания устанавливать пример на его служащих он пошел в его смерть перед ними, они поощряющий его умереть как храбрый и отважный рыцарь в любви к Богу. Он вешался; и когда мертвый его тело было понижено на зажженном костре ниже; но прежде, чем это могло быть сожжено, это было схвачено от огня, coffined и неслось сразу в кармелитскую церковь для похорон. Эти два служащих были тогда казнены, но летописец берет небольшой интерес в них, и отклоняет их в нескольких словах, " И несдержанный были упомянутая Энрит и вешаемая Пуату и горела, так, чтобы они стали порошком".

Спустя пять лет после смерти жилльза король выпустил королевское постановление, аннулирующее долги Джилльза. В этом документе никакое слово не вдыхают ни из каких преступлений или проступков, упоминание сделано только роскошных военных служб, которые маршал отдал в Орлеане и Lagny. Спустя десять лет после выполнения состояния Джилльза были восстановлены его дочери. Никакое пятно, кажется, не опирается на семейство Джилльза, его дочь была дважды замужем, оба раза на мужчинах высокого разряда. Поскольку она умерла без детей, состояния вернулись младшему брату Джилльза.

Не намного позже смерти Джилльза, его дочь установила фонтан на месте, где ее отец был казнен. Фонтан был посвящен святой Марии Crée Lait и очень часто посещался грудными матерями. На каждой годовщине выполнения матери Нанта и его окрестности бьют их детей в воспоминании Джилльза. Эти два факта все же никогда не объяснялись, все же первый предлагает некоторую специальную власть изобилия, приписанного мертвецу, отличаясь немного от власти, обычно приписываемой мертвым. Второй все еще более замечателен. Ритуал, бьющийся в ознаменовании ритуального убийства известен во многих местах, и в древние и современные времена. Девы Рима бьют друг друга свободно на годовщине смерти Ромула, и сегодня в Ираке, на годовщине смерти мученика Хассеина, которого там оценивает как фактически божественный, flagellants прогулка в процессии, бьющей их непосредственно с железными цепями. Для христианских примеров было избиение детей в День Инносентса в ознаменовании детей, которые были убиты как заместители Воплощенного Бога. В Regnum Papisticum Томаса Кирчмаира, написанного в 1553, есть эти строки:

"Родители, когда в этот день приходит, мать бит их дети все,
Хотя ничто они не заслуживает и служащие все к бьющемуся падению,
И Монахи действительно хлестают друг друга хорошо.

"До 1845 Хлестающий Toms сгибал их кнуты свободно на улицах Лестера в ознаменовании резни Датчан. С этими фактами в памяти избиение Генри II в ознаменовании Беккета и избиения детей Бретонца в ознаменовании Жилльа де Ре принимает странное значение, и пункт к факту, что в обоих случаях мы имеем дело с ритуальным убийством, в котором заместитель Божественного Короля была казнена.

Уже в пятнадцатом столетии это больше не было возможно для жертвы быть осуществленным, стреляют в руки народных масс, но Церковь могла всегда перемещаться, чтобы действовать, поскольку общественный палач как был сделан в случае Жанны. К Церкви и Жиллю и Джоан были отступники, оба судили за их веру. Жанна была осуждена, потому что она не могла оказаться, что христианин, но Христианство Жилля был вне сомнения, и обычные законы против недостатка применятся с равной силой большинству его современников и даже некоторым из его судей. Поэтому, чтобы гарантировать его собственное осуждение он признавался ряду детских убийств, которые, к любому, кто знает условия страны и периода, абсурден и невозможен. Свидетельство, предлагаемое в доказательстве убийств было ребяческое в чрезвычайном, но его поддельное признание ответило на его цель; Жиль желал умереть, и он достиг его конца. Его несомнение относительно веры, чтобы он шел бы прямо в небеса и обещание рая и постоянной славы, которую он сделал его товарищу страдальцам - не умственное отношение жестокой убийцы, но - полностью в соответствии с его характером, поскольку Бог Воплощается.

Рассматриваемый в свете Языческой религии характеры и смертные случаи Руфуса, Беккета, Жанны и Жилль разумны и последовательны. В каждом из них Умирающий Бог был, воплощаются; Руфус умер как фактический король, другие три как заместители, чтобы их королевские повелители могли бы жить и править для дальнейшего срока лет.

РЕКОМЕНДАЦИИ

Введение

1. Sinistrari de Ameno, L. M., Demoniality, pp. 35, 131, ed. 1879.

2. Chronicles of Lanercost, p. 109, ed. Stevenson, 1839.

3. Rymer, T., Foedera II, p. 934, ed. 1704.