Литургия как таинство царства

Иоанн Предтеча начинает свою проповедь с чрезвычайно знаменательных слов: «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф. 3: 2). Ранняя Церковь всецело жила этим эсхатологическим ощущением. Читая молитву Господню «Отче наш», мы тоже возвещаем приближение Царствия Божиего, трепетно воздыхая: «Да приидет Царствие Твое!» Мы взыскуем второе пришествие Христово, мы жаждем и ждем его, к нему стремимся и к нему себя готовим. Завершается Священное Писание тем же ожиданием Царства Небесного: «Ей, гряду скоро! Аминь. Ей, гряди, Господи Иисусе!» (Откр. 22: 20). Однако при этом необходимо помнить: сама Божественная Литургия – есть абсолютная концентрация не только нашего ожидания Царствия Божия, а само пришествие Царствия Божия в силе.

Возвещая начало Литургии, мы свидетельствуем о том, что Царствие Небесное уже пришло. Оно уже наступило, уже предстало перед нами во всем своем непостижимом величии, и мы с трепетом готовы войти в Него. Церковь, в которой мы пребываем, изымается из этого «временнóго» времени, законы нашего мира отныне перестают действовать, равно как и законы царствовавшей до того смерти. Люди, участвующие в Литургии, становятся победителями времени и связанного с ним тления; небо спускается на землю и храм Божий превращается в Небо на земле.

Мы вновь и вновь молитвенно призываем пришествие Царствия Небесного: прежде всего, с тем, чтобы Оно таинственным образом навсегда воцарилось в нас. Не зря же Господь говорит всем: «Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: „вот, оно здесь”, или: „вот, там”. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17: 20–21). Христиане приходят в храм, неся на себе пыль мира сего, но незыблемые законы Царствия Небесного неизменно побеждают все земные установления. Рано или поздно и нам непременно предстоит все земное оставить и придти в храм совершенно другимилюдьми, готовыми это Царствие воспринять и наследовать, приобщившись жизни будущего века.

Образ неизреченного Царствия Божия Господь изложил для нас в притчах. Прежде всего, мне хотелось бы обратить ваше внимание на одну из них: о званных на брачный пир. Этот новозаветный текст читается в одно из воскресений, предшествующих празднику Рождества Христова, когда мы вспоминаем святых праотцев. Бог призывает к Себе всех без исключения, потому что, как говорит Он Сам: «В доме Отца Моего обителей много. А если бы не так, Я сказал бы вам: „Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я”. А куда Я иду, вы знаете, и путь знаете» (Ин. 14: 2–4).

Господь стремится к тому, чтобы все мы спаслись и никому из нас не суждено было бы погибнуть. «Приидите, благословенные Отца Моего, – говорит Иисус, – наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» . (Мф. 25: 34). Но вместе с Царствием Небесным возвещается еще и Страшный Суд, ведь Второе Пришествие Христово всегда ассоциируется именно с ним…

Всякий раз, входя в храм Божий и поднимая глаза на иконостас, центральным рядом которого непременно является Деисусный чин с изображением Господа, восседающего на Херувимском Престоле, мы сразу же предстаем перед Всевышним Судией. Рядом с Ним мы видим Матерь Божию, Иоанна Крестителя, святых и всехвальных апостолов и всю Церковь Небесную. Они предстоят перед Христом и умоляют Его (греческое слово («δεησις» – «Деисус» и означает: «прошение», «моление») о том, чтобы этот Страшный Суд стал для нас Судом величайшего Милосердия, судом не справедливости, но всепобеждающей и бесконечной Любви.

На самом деле так оно и есть, ведь каждому из нас по милосердию подается брачная одежда. Если ты взял ее, то приходишь на брачный пир и в нем пребываешь, а если не взял, то сам себя осудил. «Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму» (Ин. 3: 19).

Литургия начинается со слов: «Благословенно Царство…» Нас эти слова наполняют и радостью, поскольку ищем Царствия Небесного, ждем и взыскуем его, и трепетом, потому что мы недостойны Царствия Божиего и часто приходим не в брачной одежде.

Каждый раз это проверка нашего внутреннего мира: содержим ли мы в себе Царствие Небесное? Готовы ли мы к Нему приблизиться, или нас страшит Второе Пришествие Христово и мы боимся дожить до того времени, когда окажемся его свидетелями и участниками? Действительно ли мы ждем этого события, или для нас это только привычная фраза, истинный смысл которой давно нами утерян? Действительно ли для нас Пришествие Христово – великий праздник, исполнение наших чаяний?

Прошения Великой Ектеньи

Мы говорим о Божественной Литургии как о Таинстве Царства, ведь наше участие в ней уж сейчас, на земле, приобщает нас к Царствию Божиему.

Ектеньи возглашаются во время всех православных богослужений. Первая ектенья, звучащая в храме, называется великой или мирной ектеньей. Непременное условие вхождения наших душ в Царство Небесное заключается в том, что мы должны стяжать дух мирен.

Дьякон или священник прежде всего возглашает: «Миром Господу помолимся» . Слово «миром » в данном случае не означает, что мы молимся сообща. Это – призыв пребывать в состоянии мира душевного. Человек, приходящий на Литургию, должен быть в мире с Богом, должен быть в мире с самим собой, должен быть в мире с ближними. Не зря Евангелие учит нас: «Если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что‑нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой» (Мф. 5: 23).

Мы должны пребывать в мире, если действительно ищем Царства Небесного, потому что сказано: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5: 9).

В современном русском языке слово «миротворец» означает не совсем то, что оно означало в евангельские времена. Господь не имеет в виду людей, пытающихся примирить враждующие стороны посредством достижения многочисленных компромиссов. Миротворец в евангельском понимании – это человек, умеющий творить и хранить мир в собственной душе. Такое состояние достигается огромным трудом, но этот труд духовно выстраивает человека.

Преподобный Серафим Саровский говорил: «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся» . Человек, пребывающий в мире душевном, победил себя и победил дьявола. Ведь именно дьявол постоянно пытается этот мир разрушить.

Стяжать дух мирен – цель христианской жизни. Пребывать в мире – одно из самых благодатных состояний, к которому стремится наша душа. Мирное созидание и построение и является истинным миротворчеством. Человек, умеющий хранить, оберегать этот мир, тем самым создает его и вокруг себя, приносит его в храм.

После возгласа: «Миром Господу помолимся» мы начинаем молиться о вещах вроде бы понятных, но которые, тем не менее, необходимо осмыслить. Великая, или мирная, ектенья на самом деле является великой, а по своим прошениям – вселенской. Она обнимает все прошения земные и небесные – и материальное, и духовное устроение.

О Свышнем мире, и спасении душ наших Господу помолимся…

Мирное душевное устроение ни в коем случае не следует путать с удобством и комфортом, нередко достигаемыми лукавством и лицемерием. Сейчас популярна теория общения Дейла Карнеги, содержащая всевозможные уловки, которые позволяют человеку внушить самому себе, что он хорош и без труда сможет наладить правильные отношения с окружающими. На самом деле мир может нисходить к человеку только с небес, поэтому мы и молимся о Свышнем мире, который посылает нам Господь.

Апостолы собрались после Воскресенья Христа за затворенными дверями. Христос воскрес, а в их душах мира нет. Они собрались так же, как и раньше собирались, но без Христа. Двери и окна закрыты «страха ради иудейского». И вот к ним является воскресший Спаситель и говорит: «Мир вам» (Ин. 20: 19). Он дарует мир этим полным страха сердцам.

А ведь речь идет об апостолах – учениках, которые знали Христа лучше, больше, чем другие! Как же это похоже на нас… Мы ли не знаем, что Христос воскрес, нам ли не ведомо, что Господь не оставит нас, нам ли не возвещены Евангелием, не проповеданы нашей Церковью явления силы Божией в мире? Мы знаем, что Господь с нами, и все равно «страха ради иудейского» закрываемся за стальными дверями, прячемся друг от друга и от себя. Нет в наших душах мира…

Этот мир подает нам только Господь, а мы можем его принять или отвергнуть, сохранить или растерять, умножить его в себе или расточить безумно.

О мире всего мира, благостоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех…

Видите, как часто звучит слово «мир» в Мирной ектенье – мир, который мы призываем в свои сердца, мир, который мы призываем на всю вселенную, на душу каждого человека.

В этом прошении звучит еще одно хорошее слово – «благостояние» . Речь идет о стоянии в добре, о стоянии в правде Божией. Церковь – нерушимый столп, свидетельствующий о правде Божией не только посредством догматов, не только через Предание, не только через писания святых отцов, не только проповедуя морально‑этическое учение. Правда Божия свидетельствуется, прежде всего, через нас. Окружающий нас мир не читает святых отцов, не знает догматов Церкви и почти не знаком с Евангелием. Но именно этот мир встречает нас.

Благое стояние Святых Божиих Церквей – это стояние каждого из нас в этом благе, это – свидетельство правды Божией миру. Мы можем свидетельствовать о том, что Церковь – это столп и утверждение истины, что Церковь – хранительница истины Духа Святого только своей жизнью, только своей приобщенностью. Невозможно втолковать миру, что, хотя сами по себе мы плохи, зато среди нас есть и другие, хорошие. Нас попросту не поймут. Церковь – это ты, по тебе будут судить обо всех остальных. Мы молимся об этом благом стоянии, чтобы не пошатнуться, чтобы устоять до конца.

А еще мы молимся о соединении всех в любви. Наша Церковь – действительно Церковь Соборная, и не потому только, что ее учение основывается на Вселенских Соборах, и не только из‑за того, что она рассеяна по всему миру, а, прежде всего, потому, что она, действительно, всех нас объединяет. Живший в VI столетии преподобный Авва Дорофей предложил такую схему: центром мироздания, представленного в виде круга, является Господь, а саму окружность составляют люди. Если к центру круга провести радиусы и на каждом из них обозначить разные точки – это будем мы на нашем пути к Богу. Чем ближе мы подступаем к Нему, тем ближе оказываемся друг к другу. Таков непреложный закон духовной жизни. В этом заключается и смысл нашего служения Литургии, и смысл существования Церкви, потому что Церковь должна всех нас объединить, собрав у ног Спасителя. «Да будут все едино, – молится Господь, – как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, [так] и они да будут в Нас едино» (Ин. 17: 21).

О святем храме сем, и с верою, благоговением и страхом Божиим входящих вонь, Господу помолимся…

Следующее прошение содержит два слова, определяющие неисчерпаемые духовные понятия: «благоговение» и «страх Божий» .

Когда идет пост, мы говеем, а можно благоговеть. Понимаете, какой смысл сразу приобретает наш пост? Ведь можно не просто поститься, но этот пост провести в состоянии очень высокого духовного настроя, в состоянии мира и приобщенности к Царствию Небесному. Это и будет благоговение.

Тогда становится понятным, зачем человек постится. Не для того, чтобы по окончании поста тут же о нем забыть и с удовольствием пуститься во все тяжкие, вновь погрузиться в то, от чего нас этот пост спасал. Я молился – теперь могу не молиться, я воздерживался от скоромной пищи – теперь могу ни в чем себя не ограничивать, я что‑то делал – теперь могу этого не делать, теперь я вправе отдохнуть от поста. Так часто бывает, ведь многие из нас воспринимают пост, как обузу. А если бы пост был для нас благоговением, он бы вошел в нашу жизнь, как ее составляющая, как ее неотъемлемая часть.

Святой Иоанн Кассиан Римлянин пишет, что если пост не становится состоянием нашей жизни, если по его окончанию мы возвращаемся в то место, с которого этот пост начали, если мы не становимся другими людьми, то пост был проведен бесполезно, он был не нужен. Если пост нас нисколько не изменил, мы только хуже себе сделали.

Очень часто благоговение в человеке рождается через такое несение поста, которое порождает некий навык духовной жизни. Авва Дорофей утверждает, что самое главное в духовной жизни – это навык. Есть навык к злу, а есть навык к добру. Если человек сумеет воспитать в себе навык к добру, то он превратится в добродетель. А что такое добродетель? Если человек милосерден, то он милосерден каждую секунду своей жизни, у него это состояние не проходит. Добрый человек всегда добр, его нельзя разозлить. Если человек целомудрен, чист, то он не оскверниться ни зрением, ни слухом. Мы же хороши лишь время от времени, мы только иногда способны на добрые поступки. Это происходит оттого, что в нас нет навыка. А пост рождает некий навык, делающий человека благоговейным.

О Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриарсе Кирилле, и о Господине нашем, Преосвященнейшем митрополите (или архиепископе, или епископе) (имярек), честнем пресвитерстве, во Христе диаконстве, о всем причте и людех, Господу помолимся…

Следует молитва о руководителе нашей церковной общины, о том, кто как пастырь добрый предстоит перед Христом за всех словесных овец.

Для нас важно понять, какая это величайшая ответственность – быть ходатаем перед Господом за весь народ Божий. Так Моисей молился, когда вел через пустыню египетскую свой народ, народ жестоковыйный, непослушный и неверный, который то и дело предавал и Бога, и Моисея и бунтовал, несмотря на все милости, которые посылал ему Господь. В какой‑то момент Моисей даже стал кричать Богу: «Господи, ну разве я этот народ породил? Разве он мой? Почему же мне досталась такая тяжелая ноша?»

Господь укреплял Моисея и сделал его ходатаем за этот народ. По молитве Моисея Он отпускал грехи, посылал манну с неба, превращал камень в мед, потому что Моисей носил этот народ в своем сердце, как мать носит ребенка.

Вот что такое стояние епископа, стояние патриарха за свой народ. Патриарх может умолить Бога помиловать нас, несмотря на всю нашу немощь. Патриарх может дерзновенно просить у Бога наказать кого‑то, что‑то запретить. Не зря в принятой на Архиерейском Соборе социальной доктрине Церкви прозвучало архиерейское слово о том, что Церковь может призвать свой народ к неповиновению государству, если оно совершает прямые беззакония. Поэтому мы молимся о нашем патриархе как ходатае за каждого из нас, а также обо всем священстве, диаконстве, обо всем причте и обо всех людях.

О Богохранимой стране нашей, властех и воинстве ея…

Прошение о воинстве и о народе, конечно, видоизменяется с течением времени. Но, тем не менее, еще апостол Павел писал: «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13: 1). Это часто смущает людей, особенно когда власти ведут себя оскорбительно по отношению к Церкви, когда Церковь находится в поругании. Но стоит напомнить, что апостол говорил это римлянам, когда царем был Нерон, которого многие считали антихристом, и от которого пострадал сам апостол Павел. Но, несмотря на то, что власть была откровенно безбожной, апостол призывает молиться за нее. Так же молилась Русь во времена татаро‑монгольского нашествия, поминая в своих молитвах Золотую Орду.

Дальше мы молимся обо всем мире, который нуждается в нашем заступничестве:

О граде сем, всяком граде… стране, и верою живущих в них… О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их…

О благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временех мирных, Господу помолимся…

Молясь о благорастворении воздухов, мы молимся отнюдь не о хорошей погоде, а о гармонии человека и природы, человека и Бога, о той гармонии, которая ставит природу на службу человеку.

Мир был сотворен так, чтобы человеку было в нем очень удобно и приятно жить. Мир – не противник человеку, наоборот, – он его слуга. Когда Господь поручил человеку этот мир, чтобы украшал и заботился о нем, всякое движение воздухов было обязательно благорастворенным, потому что природа была подчинена законам Божественной правды и любви. Все, что ни ниспосылалось природой, ниспосылалось исключительно на благо человека. И поэтому слова о благорастворении воздухов надо воспринимать как прошение о восстановлении настоящих связей между человеком и природой, о том, чтобы природа, эти «воздухи», приносили бы нам благо.

Когда человек привносит в мир свою злобу, он разрушает эту изначальную гармонию, и природа настраивается против него. Если же человек приходит в этот мир с любовью и живет в гармонии с Богом, тогда и сама природа содействует ему.

Умилительны истории, описанные в житиях святых. Львица приходит в келью отшельника и тащит его за полу рясы в свое логово, потому что ее детеныши изранены. И отшельник выдирает из лап львят занозы, лечит их, смазывает маслицем, потому что львица, бессловесная тварь, почувствовала в нем душевную гармонию. Животные знают, что их хозяин – человек.

Преподобный Герасим Иорданский воспитал льва, который водил осла на водопой, а когда преподобный отошел ко Господу, лег на его могилу и умер. Можно вспомнить о льве, вырывшем по просьбе старца Зосимы могилу для Марии Египетской. Серафим Саровский приручил медведя и кормил его с рук… Все эти истории свидетельствуют не о каком‑то сверхъестественном даре, а о том, что человеческий дух пришел в гармонию с Духом Божиим.

В одной из проповедей митрополит Антоний цитирует ранних отцов Церкви, утверждавших, что Господу не нужны наши добрые дела, не нужны наши подвиги, а нужна лишь гармония между нами и Им, потому что в этом случае мы не можем быть злыми. Самое главное – достигнуть внутренней гармонии, то есть единства человека с Богом.

Литургия – это и есть то духовное пространство, в котором это единство нам даруется.

О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, Господу помолимся. Заступи, спаси, помилуй, и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию…

Так мы молимся о самих себе, ведь у каждого есть, что попросить у Бога. Можно и нужно просить у Него избавления от всякой нужды и скорби, от гнева, который нас раздирает. Если просить в простоте сердца о чем‑то, Господь непременно отзовется.

Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим…

Это прошение соединяет нас с Церковью Небесной. Мы вместе с Богородицей, со всеми святыми, друг с другом сами себя и всех отдаем Богу – всю нашу жизнь отдаем Ему как дар и приношение, как нашу Проскомидию.

Антифоны

Сразу после Великой ектеньи поются антифоны. Согласно установленным правилам в храме должно существовать два клироса – правый и левый, и пение должно быть антифонным, то есть попеременным, двухклиросным.

Антифонное пение известно еще со времен античных трагедий. В христианском богослужении оно появляется достаточно рано. Византийский церковный историк Сократ Схоластик говорит о том, что в Антиохийской Церкви такое пение ввел святой Игнатий Богоносец (†107). На Западе оно вошло в богослужение при святом Амвросии Медиоланском (ок. 340–397). В Константинополе его вводит святитель Иоанн Златоуст (ок. 347–407).

Антифоны могли возникнуть из крестных ходов. Крестный ход – это свидетельство Церкви миру сему. Люди выходят из храма и все окружающее пространство становится его продолжением. Верующие проходят с иконами и хоругвями по улицам города, и весь мир, хочет он того или нет, должен каким‑то образом соучаствовать в этом благочестивом действе. Крестные ходы – свидетельство силы и полноты Церкви.

В Древней Церкви существовал обычай, согласно которому из разных приходов крестные ходы стекались к одному храму, в котором в тот день отмечался престольный праздник или происходило другое значительное событие. Во время шествия пелись праздничные песнопения, восхваляющие праздник или святых мучеников, во имя которых совершалось богослужение. Когда крестные ходы сходились у места, где праздновалось событие, они совершали песнопения попеременно. Антифоны – это гимны шествия, гимны сбора, гимны подготовки.

Во время повседневных служб поются будничные или вседневные антифоны. На воскресных службах, на которых мы с вами чаще всего присутствуем, и в дни некоторых праздников поются антифоны воскресные или изобразительные. Праздничные антифоны поются только на Господские праздники (такие, как, например, Рождество или Преображение) и на Сретение Господне, которое является как бы переходным праздником между Господскими и Богородичными.

Антифоны пророчески изображают милости Божии, явленные человечеству через воплощение Сына Божия. Воскресных антифонов три: псалом 102, псалом 145 и «Блаженны». Их разделяют малые ектеньи. Во время пения антифонов священник находится в алтаре и читает так называемые тайные священнические молитвы.

Раньше тайные молитвы читались вслух – никакой тайны в них нет; все дело в их непостижимости и величии. Однако, начиная с VI века, их тихо читают в алтаре, в чем проявляется некое внешнее разделение на тех, кто священнодействует у Престола, и тех, кто священнодействует как народ Божий. По мнению многих богословов, сила священнодействия таким образом ослабляется. К сожалению, сейчас мы пожинаем плоды этой редукции, потому что в сознании многих людей лишь священник совершает Литургию, лишь он молится, а все остальные только присутствуют при этом. На самом деле это не так – все молитвы во время Божественной Литургии возносятся от лица всех собравшихся в храме. Каждому из нас следует знать и понимать их. Антифоны и ектеньи не заменяют священнические молитвы, но являются их продолжением.

Первый антифон представляет собой 102 псалом: «Благослови, душе моя, Господа…»

В это время читается молитва: «Господи Боже наш, Егоже держава несказанна и слава непостижима, Егоже милость безмерна и человеколюбие неизреченно, Сам, Владыко, по благоутробию Твоему, призри на ны и на святый храм сей и сотвори с нами, и молящимися с нами, богатыя милости Твоя и щедроты Твоя» .

Перед Вторым антифоном звучит малая ектенья и возносится молитва: «Господи Боже наш, спаси люди Твоя и благослови достояние Твое, исполнение Церкве Твоея сохрани, освяти любящия благолепие дому Твоего; Ты тех возпрослави Божественною Твоею силою, и не остави нас, уповающих на Тя» .

Слово «исполнение» в данном случае означает – «полнота». Священник молится о сохранении полноты Церкви, о том, чтобы каждый человек обладал полнотой Царствия Небесного.

Второй антифон состоит из 145 псалма: «Хвали, душе моя, Господа…» и догматического песнопения: «Единородный Сыне и Слове Божий…» , выражающего догмат Церкви о Боге в Троице и о вочеловечении, рождестве и принятии на себя человеческой природы Сына Божия, который является единосущным Отцу и Святому Духу. Это песнопение сочинил византийский император Юстиниан I (483–565), причисленный к лику святых за свое благочестие.

Не случайно выбран именно этот псалом – в нем заложен глубокий литургический смысл. К сожалению, поются только избранные стихи, в число которых не входят очень важные строки: «Господь на небеси уготовал Престол Свой и Царство Его всеми обладает» , которые непосредственно относятся к нашему стоянию на Литургии. Царство, освящающее наши сердца и нашу жизнь, обладает всеми, и никто не лишний в этом Царстве. Литургия – это жертва за жизнь всего мира, это действительно пришествие Царства Небесного в силе, которое всеми обладает и которым каждый может обладать.

После пения Второго антифона отверзаются Царские Врата и поется Третий антифон , состоящий из Заповедей Блаженства. Молитва Третьего антифона звучит так: «Иже общия сия и согласныя даровавый нам молитвы, Иже и двема или трем, согласующимся о имени твоем, прошение подати обещавый. Сам и ныне раб Твоих прошения к полезному исполни, подая нам в настоящем веце познание Твоея истины, и в будущем живот вечный даруя» .

Человек, читающий Псалтирь регулярно, легко воспринимает богослужение, потому что практически и вечерня, и утреня, и всенощное бдение, и Литургия во многом состоят из пения псалмов. Очень многие песнопения, даже стихиры, которые поются в честь святых, во многом составлены на основе псалмов. Именно поэтому необходимо хорошо знать Псалтирь.

* * *

Во время Третьего антифона совершается Малый вход, который называется «Входом с Евангелием». В старину прихожане собирались у еще закрытого храма. Народ встречал архиерея, и малый вход был входом епископа в церковь. Сейчас этот вход скорее похож на выход, потому что из алтаря выходят через северные врата, а потом входят в центральные Царские врата. В древней Церкви Евангелие хранилось в особой сокровищнице, и именно перед входом в храм оно выносилось из храмовой хранительницы, поэтому шествие с Евангелием в древней Церкви было особенно значимым действием.

Эту традицию наша Церковь сохранила в архиерейском служении. При входе епископа в храм износится Евангелие для благословения, архиерей облачается в священные одежды именно во время пения антифонов и читает входные молитвы, поскольку, как мы знаем, именно архиерей является исключительным служителем Божественной Литургии.

Сейчас Вход с Евангелием символизирует выход Христа на проповедь. Взяв Евангелие с Престола и подняв его над собой, священник с чтением благословляющей молитвы выходит через северные двери и входит в Царские врата. Перед ним выносится свеча.

Литургия – это сослужение Церкви земной и Небесной. В своей молитве священник просит о том, чтобы с входом священнослужителей в алтарь Господь сотворил и вход Ангелов, им сослужащих и славословящих Божью благость.

Наше знание чинопоследования Божественной Литургии, в том числе антифонов, очень важно для полноценного участия в ней. Мы стоим и тихонечко подпеваем клиросу, осознавая, что происходит в храме, и что стоит за произносимыми словами. Это и является нашим участием в общей литургической молитве, в той самой молитве, которую священник читает в алтаре.

По окончании пения антифонов дьякон или священник поднимает Евангелие, крестообразно благословляя им прихожан, и произносит: «Премудрость, прóсти» . Слово «премудрость» предупреждает молящихся о глубоком содержании следующего пения и чтения, а слово «прóсти» , то есть «стойте прямо», призывает к особому вниманию и благоговению.

После пения «Приидите, припадем и поклонимся Христу, спаси ны, Сыне Божий…» поются церковные песнопения, называющиеся тропарями и кондаками. Они кратко повествуют о подвиге святого или выражают суть праздника, который в этот день совершается. В это время священник в алтаре от лица всех верующих молится Господу, чтобы Трисвятую песнь, от Серафимов воспеваемую, Он принял и от нас, смиренных и грешных, простил нам всякое согрешение и освятил наши помыслы, души и телеса.

Трисвятое

Малый вход завершается пением Трисвятого. Историю происхождения этой молитвы мы находим в Священном Писании и Священном Предании. Прежде всего, она связана с видением пророка Исаии, которому явился Ветхий Денми, то есть Бог в образе старца, сидящий на высоком Престоле. «Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лицо свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг ко другу и говорили: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!» (Ис. 6: 2–3). Увидев Бога, Исаия возопил: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен» (Ис. 6: 5–7).

Существует благочестивое предание: в Константинополе случилось чудо, явленное одному отроку, который во время землетрясения был восхищен на небеса. Ему тоже довелось услышать ангельское пение: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный…» Когда он пришел в себя и поведал обо всем епископу, тот решил пройти по стенам города с пением Трисвятого, добавив к нему: «Помилуй нас!». После этого крестного хода землетрясение закончилось и город был спасен. Именно в этом виде Трисвятая песнь вводится в богослужение. Таково церковное предание. Документально же она впервые зафиксирована после завершения первого заседания Халкидонского Собора (451), когда отцы Церкви вышли из храма под пение Трисвятого.

Надо сказать, что в храме не всегда звучит Трисвятая песнь; иногда поются другие песнопения, которые заменяют собой Трисвятое. Это – праздничные дни, в которые поется: «Елицы во Христа крестистеся во Христа облекостеся…» Такие песнопения поются во время Рождества, Крещения, на Пасху и на Троицу. В древней Церкви эти дни были праздниками рождения во Христе новых членов, которые приходили к крещению после долгого периода катехизации, для многих длившегося годами.

В молитве входа мы впервые встречаемся с тем, что литургическое служение приравнивается и превозносится до служения ангельского. «Сотвори со входом нашим входу святых Ангелов быти, сослужащих нам и славословящих Твою благость…» , – произносит священник во время Малого входа.

Знание о том, что в этот момент Церковь Небесная и Церковь земная соединяются в едином служении, постоянно подчеркивается во время Евхаристии, особенно во время служения Литургии Преждеосвященных Даров, когда поется: «Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат» .

Наше славословие трисвятым гласом, которое воспеваем мы, грешные люди, принимается Господом, как славословие ангельское, потому что каждый, пришедший на служение Литургии, находится на пути в Царствие Небесное. Мы возгласили: «Благословенно Царство» , провозвестили Царствие Божие, пришедшее в силе, – и вот все законы Царствия Небесного совершенно реально соприсутствуют с нами. Мы можем славословить Бога в Царствии Небесном только как Ангелы, только вместе с ними, теми же словами и тем же гласом.

Нельзя сказать, что мы безусловно спасены и оправданы, как это представляют себе протестанты, считающие себя уже спасенными, – но в каком‑то смысле это действительно так, потому что принять это спасение или не принять его – зависит только от нас. Так евангельскому юноше было предложено: «Приходи, последуй за Мною, взяв крест» (Мк. 10: 21). Мы можем воспользоваться этим приглашением Господа, а можем так же, как и юноша, отойти с печалью. Выбор остается за нами: мы либо идем за Христом, либо ведем себя, как сторонние зрители, воспринимая все, происходит вокруг нас как нечто, нас не касающееся.

Начинается ангельское славословие и мы воспеваем Творца. Скоро будет читаться Евангелие, очень скоро произойдет Его явление. Царство Божие придет в силе, будет звучать в храме, как Слово Божие, Которым мир сотворен, Которое действительно стало плотью, обитало среди нас, полное благодати и истины. Когда пришествие Евангельского слова ожидается Церковью, оно воспевается ангельским гласом. Поэтому Трисвятая песнь, которая поется при внесении Евангелия в храм, еще раз каждого из нас ставит перед реальностью нашего присутствия в Царствии Небесном, нашего принятия или непринятия его, нашего следования или не следования за Христом.

На наших глазах совершается то же самое, что происходило две тысячи лет назад. Приходит Христос и начинает учить. Он возвещает свое слово, вокруг Него собираются многие люди, как в синагоге в Капернауме, когда Он говорил о хлебе, сошедшем с небес. Некоторые слушают, не верят и уходят. Они не принимают слово, потому что оно в них не вмещается. Другие говорят: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого!» (Ин. 6: 68–69) и остаются вместе с Ним, несмотря на свое недостоинство, свою ущербность, свое непонимание.

Так происходит всякий раз, когда служится Литургия, когда Христос предстает перед нами, а мы Его ожидаем, мы воспеваем Ему Трисвятую песнь – это ангельское славословие, которое дано нам, как реальным участникам Царства Небесного.

Чтение Апостола

После Трисвятого в храме следует чтение Апостольских посланий или, как принято говорить, Апостола. Эта часть Литургии слова очень древняя. Когда в первые века христианства община собиралась для воспоминания о Тайной Вечере, прежде всего ей возвещалась Благая Весть. Приходил апостол и начинал, цитируя Писание доказывать, что Иисус – есть Христос. Он приводил отрывки из пророчеств Ветхого Завета о Мессии, показывая, что речь в них идет именно об Иисусе, который был распят и воскрес. Это была главная часть апостольского благовестия.

Фрагменты этих проповедей зафиксированы в прокимнах, возглашающихся после Трисвятого перед чтением Деяний или Посланий святых апостолов. Прокимен (от греческого слова προκείμενον – буквально «лежащий впереди») – в Православной Церкви неоднократно повторяемая песнь, чаще всего состоящая из двух стихов псалма, хотя есть прокимны, взятые из Евангелия или Апостола. В них наиболее очевидно и часто встречаются пророчества о пришествии Христа. Раньше они зачитывались и пропевались полностью, но со временем сократились до двух строк, одна из которых обычно является начальной строкой текста, а другая взята из его середины.

В католической Евхаристии, мессе, псалом перед чтением Евангелия до сих пор читается полностью и является настоящим прокимном – предвозвестником Нового Завета. В православной Церкви ветхозаветное пророчество полностью читается на вечерне при службе Великим праздникам – это так называемые Паремии, то есть отрывки из Ветхого Завета, посвященные памяти Пресвятой Богородицы, Великим праздникам Господским или памяти святых. Выбираются отрывки из Священного Писания соответствующие по духу и по смыслу празднуемому событию.

Так называемые избранные псалмы также пропеваются нами во время величания на утрене – хор возглашает строчку из избранного псалма, посвященного празднику, а затем, как рефрен, поет величание. Все это отголоски той древней Литургии, на которой чтение Священного Писания и особенно Ветхого Завета занимало значительное место.

После чтения ветхозаветных текстов, пришедший в общину апостол рассказывал о самом Христе. Он возвещал Его учение, впоследствии ставшее Евангелием (ведь изначально Евангелие было Священным Преданием Церкви, и только спустя несколько десятилетий апостолы зафиксировали свои устные проповеди). Каждый апостол нес Евангелие, которое было либо плодом его личного опыта общения с Иисусом, либо рассказом, услышанным им от людей, видевших и слышавших Христа. Как пишет Иоанн Богослов, «о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам» (1 Ин. 1: 3).

Церковь живет апостольской проповедью. Чтение посланий – это присутствие в храме самих апостолов.

Апостолы писали Церквам. То, что нам известно как Послания апостолов – на самом деле их письма, самые обыкновенные письма, отправленные близким людям из ссылок или путешествий. Это письма от учителя, с которым не было возможности общаться лицом к лицу. Община прочитывала их по сыновнему, очень внимательно и с большой любовью, а потом передавала соседнему храму, соседней общине. Так эти письма становились доступными всем христианам. И сейчас мы их читаем и слышим. В богослужении они как бы предстоят Евангелиям, располагаясь между пророчествами