У подружки звездного квотербека «Тайд» произошел выкидыш в самом разгаре скандала вокруг отмывания денег кампанией «Принс Ойл». 4 страница

Он бросил остатки карандаша на пол и провел рукой по волосам. По аудитории расползлись тихие шепотки.

Наши взгляды встретились. Мы оба тяжело дышали из-за эмоциональности нашего спора. Ни один из нас не знал, что делать дальше. Мы оба испытывали сильные, доселе незнакомые эмоции.

Профессор Росс прервала нас покашливанием. Взглянув на настенные часы, я поняла, что занятие почти подошло к концу.

– На следующем семинаре мы рассмотрим личные записи Бентама. Обязательные источники к прочтению приведены в плане курса. Все свободны.

Я поспешила обратно за стол, борясь с внезапным приступом тошноты. Я была смущена больше, чем при первом прочтении Фридриха Ницше в оригинале на немецком.

Обмахиваясь рукой, ко мне подошла профессор Росс.

– Да, Молли, это было нечто. Конечно, это не имело никакого отношения к изучаемой теме и было крайне неуместно, но наблюдать за вашим спором было интересно. Ты ничего не хочешь мне рассказать? Вы наэлектризовали атмосферу в аудитории не хуже летней бури.

– Нет, не хочу. – Я принялась собирать свои книги. – Извините, мне нужно собрать вещи и идти в библиотеку. Мне нужно заниматься. Нужно поработать с бумагами.

Она поджала губы.

– Хорошо, но ты знаешь, где меня найти, если понадоблюсь.

Я избегала ее взгляда.

– Спасибо.

Испытав облегчение от того, что аудитория пуста, я направилась к выходу.

А когда подошла к двери, Роум перегородил мне путь, склонившись прямо лицом к лицу – так близко, что мы буквально дышали одним воздухом.

– Какого хрена тут произошло? – буркнул он.

– Ты был груб, – обвинила его, убедившись, что мы одни. Так и было… совершенно одни.

– Я принимал участие в дебатах. Этим и занимаются на философии. Ты перешла на личное.

– Как и ты!

Мы не сводили друг с друга глаз – битва характеров. Мурашки со скоростью пожара покрыли все мое тело.

Роум сдался первым.

– Зачем ты упомянула тот вечер? Я говорил с тобой по секрету. Доверил то, что не рассказывал ни одному человеку, а ты обратила все это против меня при всей группе? Я тебе открылся, а ты использовала это на лекции, чтобы показать, какая охренительно умная?

Я захохотала.

– Какой на хрен секрет! Весь универ знает, что ты используешь девушек ради секса. И честно говоря, меня от этого просто тошнит. Судя по всему, ей ты тоже воспользовался, и это после того, как признался, что она тебе даже не нравится. После того, как был близок со мной. И где же здесь мораль? Не смог устоять перед раздвинутыми ножками, я так понимаю?

Он издал невеселый смешок и склонился ниже. Я не отступила, прикрываясь напускной уверенностью в себе.

Он загнал меня в темный, укромный угол.

– А тебе не все ли равно, кого я трахаю? Для тебя это имеет какое-то значение?

Я выдержала паузу, твердо глядя на него, и прошипела:

– Для меня это не имеет никакого значения.

Он зло усмехнулся и стукнул ладонью по стене над моей головой.

– Врешь.

Меня захлестнул огонь враждебности, и я крепче сжала книги.

– Я не вру! Мне плевать, кого ты «трахаешь», как ты красноречиво выразился.

Роум придвинулся ко мне еще ближе.

– Брехня! Я тебе, бля, не верю!

Я толкнула его в грудь одной рукой, но он даже не шелохнулся.

– Я сказал, что не верю тебе! Скажи, какого хера тебя это волнует, и не ври, бля! – бушевал он.

Роум перекрыл мне все пути к отступлению, и я зарычала от раздражения.

– Хорошо! Мне не все равно, потому что ты меня поцеловал! Ты поцеловал меня так, будто у тебя не было другого выбора, черт тебя дери! Я не хочу быть очередной игрушкой, я доверилась тебе. Я никогда этого не делала и теперь вспомнила почему!

Его грудь тесно прижималась к моей, а из раскрытых губ вырывалось жаркое дыхание.

– К твоему сведению, я ее не трахнул. По правде говоря, я ей доступно объяснил, что между нами все кончено. Сказанное тобой имело смысл… о том, чтобы жить собственной жизнью. Ты достучалась до меня. Ты… повлияла на меня. И давай проясним… ты не игрушка, Шекспир. Я могу быть засранцем с кем угодно, но только не с тобой.

Я открыла рот, чтобы ответить, но он прижал палец к моим губам, и в его глазах вспыхнуло предупреждение.

– Ты смелая, Шекспир, раз так со мной разговариваешь. Я такого никому не… позволяю. Люди здесь знают, что нельзя меня выводить. Они знают, когда нужно остановиться.

Я отбросила его руку и сузила глаза.

– Ты мне угрожаешь?

Он мрачно усмехнулся, и передо мной встал нелегкий выбор, чего мне хочется больше: врезать ему по лицу или отдаться под его контроль и посмотреть, что из этого выйдет.

– Не угрожаю, Шекспир, рекомендую. Меня заводишь ты и твой ротик. Но мне больше хочется научить тебя держать его закрытым.

Мое сердце екнуло, и между ног разлилось тепло. Я изо всех сил боролась с предательской реакцией своего тела.

– Прибереги такие разговорчики на случай, когда снова будешь трахать Шелли.

– Бля, я тебе сказал, что не трогал ее!

– А она говорит другое.

– Да мне плевать, что она говорит. Я думал ты другая, Мол! Я тебе рассказал, что со мной происходит, а ты прицепилась к Шелли и футболу.

Он выглядел откровенно разочарованным во мне.

Вина и сомнение зародились в моей груди, и я потерла пульсирующие виски.

– Послушай, у меня просто паршивое настроение. Я не должна была так на тебя нападать и прошу прощения за то, что предала твое доверие. Это было свинством с моей стороны. Я была зла на тебя. Злилась все эти дни. Я не знаю, как вести себя с тобой. Ты… сбиваешь меня с толку.

Мы погрузились в молчание. Ромео все еще смотрел на меня так, словно собирался разорвать на части, и зажимал в углу своим массивным телом. Я попыталась обойти его, но он схватил меня за руку.

– И куда это ты собралась?

Я медленно выдохнула.

– Я ухожу. С меня хватит… Хватит нас и всего того, что сейчас произошло.

Когда я снова попыталась протиснуться мимо него, он прорычал:

– Бля, ты сводишь меня с ума, Шекспир! – Свободной рукой он взял меня за затылок, притянул к себе, и его губы нашли мои.

Он не был нежным, осторожным и деликатным. Он брал, что хотел, не думая обо мне, и мне это нравилось. Нравилось, что он контролировал и управлял моим телом.

Я уронила книги на пол, а с ними и все свои давние запреты. Мне оставалось лишь ухватиться за его футболку и подчиниться.

Со стоном он стиснул меня в руках и с силой прижал к стене, позволив ощутить животом его возбуждение. Его язык боролся с моим, и с каждым движением он вызывал на поверхность все мои потаенные желания.

Роум раздраженно вздохнул и отстранился, от прикосновения его загорелой кожи поднималась температура.

– Черт, Мол, почему я не могу выбросить тебя из головы? Ты занимаешь все мои гребаные мысли, и я не знаю, что с этим делать.

– Правда? – прохрипела я.

Его дикие глаза нашли мои.

– Каждую минуту. Каждого. Дня.

Роум отступил, давая мне столь желанное расстояние от его удушающего присутствия. Мне срочно нужно было уходить, я не могла ясно мыслить. Я нагнулась поднять книги, а когда выпрямилась, Роум уже стоял с заведенными за голову руками, в его темных глазах сверкал неприкрытый голод.

Он очень медленно облизнул свою нижнюю губу, и я вмиг больше всего на свете возжелала стать этим пухлым кусочком плоти.

– Я не знаю, что с тобой делать. Это сводит меня с ума, и мне это не нравится. Со мной никогда такого не происходило из-за какой-то девчонки. – Он слегка наклонил голову набок, оценивая меня. – Но ты не просто какая-то девчонка. Я это понял в ту минуту, когда увидел тебя, всю такую взволнованную, в коридоре в первый день занятий. Боже, да я мог ощущать только твой вкус после того, как мы поцеловались на этом чертовом посвящении.

В его уже и без того затуманенных страстью глазах вспыхнуло темное пламя, и я чуть не заскулила от желания.

И тогда я сделала то, что умела делать лучшее всего, когда не могла справиться с ситуацией.

Я сбежала.

– М-мне н-нужно в библиотеку, – выдала я, нервно заикаясь, и бросилась к выходу. Меня трясло, я была смущена, зла, но при этом невероятно возбуждена. Меня взволновало то, что мне понравилась его напористость. Из всего произошедшего между нами, это будоражило меня больше всего.

Открыв дверь на свежий воздух, я рискнула обернуться.

Большая ошибка.

Ромео стоял в центре коридора и, скрестив на груди руки, наблюдал за мной.

Я взялась за дверную ручку, но его суровый голос заставил меня остановиться:

– Это далеко не конец, Шекспир… далеко не чертов конец!

Я снова запаниковала от мгновенного порыва желания, вспыхнувшего во мне, и ускорила шаг, решив пропустить сегодняшний поход в библиотеку и отправиться прямо домой. Я была на грани обморока и нуждалась в уединении своей комнаты.

Я могла думать только о том, что он не спал с Шелли, и впервые за долгие годы мое сердце клокотало от счастья.

Глава 5

Я лежала без сна вот уже четыре часа и наблюдала за танцем теней от сосен на потолке. Так проходила пятая ночь подряд. Я была лишена сна, подавлена и, честно говоря, настолько сбита с толку, что не могла ни ясно мыслить, ни спать, ни вообще функционировать. А причина всему этому – Ромео Пуля Принс.

Он с «Тайд» всю неделю был в Арканзасе. Уехал сразу после нашего небольшого столкновения в коридоре, оставив меня гадать, кем мы были друг для друга. Совершенно не помогало и то, что я видела фото остальных членов команды, зажимающихся с девушками в злачных ночных клубах и на послематчевых вечеринках братства, выложенные на всеобщее обозрение в Фейсбук, и когда представляла, что Роум делает то же самое, меня начинало мутить.

Отбросив попытки уснуть, я скинула с себя одеяло и пошла в ванную в надежде, что теплый душ поможет расслабиться.

Не помог.

Я вздохнула и прижалась головой к холодному кафелю, совсем не представляя, что буду делать, когда снова его увижу. Элли сказала, что команда должна вернуться сегодня, и я решила спрятаться в единственном месте, куда точно не сунется звездный игрок – в библиотеке.

Спустя тридцать минут – одевшись и собрав книги – я шла по газону, наслаждаясь мягким утренним солнцем. Семь утра – лучшее время для прогулки по главной аллее. Людей не было и можно было подумать, расслабиться и набраться сил.

На полпути меня привлекли звуки жаркого спора. Первым делом я заметила припаркованный серебристый «бентли» и высокого мужчину в возрасте рядом с ним.

И этот мужчина яростно кричал на Ромео.

Я зашла за большое дерево и из укрытия наблюдала за спором. Было видно, что Ромео в бешенстве: руки сжаты в кулаки, вся поза выражает ярость. Мужчина в темном костюме гневно размахивал руками прямо перед лицом Ромео, крича ужасные и оскорбительные вещи. Он подался вперед, занес кулак, и я стала свидетелем того, как Ромео получил сильный удар по лицу, от которого его голова откинулась назад. Он не ответил, просто мужественно выстоял, принимая мощный удар.

– Божечки, – прошептала я себе под нос.

Я лихорадочно огляделась вокруг в поисках помощи, но тут была только я… и они. Я уже было побежала за охраной, как человек в костюме запрыгнул в свой «бентли» и резко рванул с места, а взбешенный Ромео подошел к огромному дереву и с громким рычанием принялся снова и снова молотить его ствол, пока не рухнул на землю и не опустил голову на руки. Я оперлась о грубую кору, пытаясь понять, свидетелем чего только что стала.

Я мучилась, не зная, что делать. На Ромео только что напали и ударили. Подглядывая из-за своего укрытия за большим дубом, я несколько минут наблюдала за его одинокой фигурой. Мое сердце екнуло, и прежде чем мозг успел среагировать, ноги сами понесли меня в сторону парня.

Он не услышал, как я подошла и опустилась на землю рядом с ним, запачкав засохшей грязью свой черный летний комбинезон без рукавов. Я тихонько достала из своей коричневой сумки бутылку воды и старый розовый носовой платок. Услышав, как я копошусь, Роум поднял голову. У него изо рта текла кровь, полностью замазав идеальные белые зубы.

– Ромео, боже… – прошептала я, борясь со слезами.

Он ничего не сказал, просто в недоумении смотрел на меня.

Я открутила крышку с бутылки «Эвиана» и притянула к себе его испачканную руку. Его пальцы были огрубевшими, но расслабленными. Я полила водой глубокие царапины, вымывая куски коры и грязи, и промокнула поврежденную кожу платком. Он даже не вздрогнул.

– Больно? – мягко спросила я.

Он покачал головой.

Когда его рука была чистой, я стала подвигаться вперед, пока не оказалась на коленях между его согнутых ног. Аккуратно притронувшись платком к его губам и вытерев кровь, я обнаружила большую открытую рану в уголке его прекрасной верхней губы. Я слегка надавила, и наши глаза встретились. Взгляд его карих глаз пронзил меня даже через преграду очков, в нем читались внутренний конфликт и отчаяние.

Когда губа перестала кровоточить, я передала ему бутылку воды.

– Прополощи рот, Роум. Кровь не так уж хороша на вкус.

Он на автомате взял воду и сделал все, как я сказала. Я села на корточки возле него и прислонилась к дереву. Я ничего не говорила. Опасалась сделать ему хуже. Мне просто не хотелось оставлять его одного.

В конце концов он расслабился и тупо уставился в никуда. Я больше не могла смотреть, как Роум грустит, и решив, что он нуждается в утешении, потянулась и взяла его за здоровую руку. Он посмотрел на наши переплетенные пальцы и слегка наклонился ко мне плечом. Я знала, что между нами есть еще нерешенные вопросы, особенно после нашего… черт, что бы там ни произошло в коридоре, но сейчас я могла думать только о том, что его нужно поддержать любыми способами.

Спустя, казалось, целую вечность Ромео наконец заговорил:

– Привет, Мол.

– И тебе привет.

– Как много ты видела?

Заметив, как у него перехватило дыхание, я положила голову ему на плечо.

– Достаточно.

Он резко откинул голову назад и зажмурил глаза.

– Кто тот мужчина на «бентли»?

– Мой папуля.

Я в шоке подняла голову.

– Твой отец?

Он снова опустил голову, пряча глаза. Я не понимала, стыдился он или был сильно расстроен.

Снова повисла тишина.

– Ты в порядке?

Он напрягся и повернул голову ко мне. В его глазах читалась боль.

– Нет.

– Хочешь об этом поговорить?

Он твердо покачал головой.

– Он часто тебя бьет?

– Теперь ему не часто перепадает такая возможность, – пожав плечами, ответил он. – Он разозлился из-за того, что я сделал. Позвонил мне, чтобы встретиться, и… ну, остальное ты видела.

Я подвинулась вперед и села лицом к нему.

– Стряслось что-то плохое, раз он так сильно тебя ударил?

– Деньги, разочарование, я – непослушный сын. Все как всегда. Хотя раньше он так далеко не заходил на публике. Я никогда не видел его таким разъяренным.

– Но ты же его сын! Как он может так с тобой обращаться? Что, черт возьми, ты мог натворить, чтобы заслужить побои?

Поджатые губы свидетельствовали о том, что Роум не станет отвечать. Я поняла, что он не намерен продолжать разговор, и снова взяла его за руку. Он сжал мою ладонь и больше не отпускал.

Он казался таким потерянным, его обычная маска сурового парня спала, раскрыв уязвимость. Нужно было сменить тему, чтобы не бередить старые раны.

– Как прошла игра в Арканзасе?

На его лице промелькнуло облегчение.

– Мы победили. Хотя и без моей помощи.

– У тебя была неудачная игра?

Он облизал губу, задев свежий порез, поднял упавшую хворостинку и сломал ее в сжатом кулаке.

– Блядский кошмар, а не игра.

– Ну, ты всего лишь человек.

– У меня в жизни не было такого плохого старта в сезоне. Мой выпускной год, в котором я должен попасть в профессиональную лигу, а все летит к черту.

– Почему все так плохо?

– Потому что я не могу завершить ни одного броска. Я подвожу команду и болельщиков. Родители никак не отцепятся от меня с Шелли – ты только что видела, как папочка настаивал на своем. Она достает меня сильнее обычного, и постоянно приходится ее отшивать. Я не могу спать, не могу сконцентрироваться, мысли об одной англичаночке не дают мне покоя каждую ночь. Каждую долбаную ночь. Она тревожит мои сны.

Он прижал наши руки к своей небритой щеке и потерся об них щетиной.

– Да, я знаю, каково это, – прошептала я, наблюдая, как кончики моих пальцев касаются его рта, и не в силах дышать от его признания.

– Я постоянно думал о нашей последней встрече, пока был в отъезде. – Голос Роума был еле слышен, будто он признавался в страшнейшем грехе. Казалось, он нервничает, раньше я за ним такого не замечала. Видимо, симпатия к девушке была для «короля ничего не значащего секса» абсолютно новым миром.

– Да. Я тоже. Это было… необычно, моя голова забита мыслями об одном красавчике из Алабамы, а не о Данте, Декарте или Канте.

Он слегка подтолкнул меня коленом, и веселье осветило его потухшие с печалью глаза.

– Ты считаешь меня красавчиком?

Я покраснела и пихнула его в ответ.

– Ты ничего так.

Глядя на меня из-под своих длинных ресниц, он усмехнулся.

– И куда же ты направлялась в такую рань, когда увидела, как избивают красавчика?

– Роум…

– Ответь на чертов вопрос, Шекспир.

Я покачала головой. Прежний суровый Ромео начал выходить из спячки.

– В библиотеку. Мне нужно сделать заметки для профессора Росс. У нее есть кабинет, где я могу работать не отвлекаясь. Я увидела… что произошло между тобой и твоим папой и подумала, что сейчас я нужна тебе больше, нежели захватывающему миру науки.

Он хлопнул меня по ноге и поднял с земли, наши руки все еще были крепко сплетены.

– Идем.

– Куда?

– В библиотеку. Я тебе помогу. Мы же не можем подвести мир науки, не так ли?

– Ромео… ты уверен, что не хочешь пойти домой или заняться чем-нибудь другим? Мы можем еще поболтать, если хочешь. Только скажи.

– Нет. Мы пойдем в библиотеку, и я помогу тебе с работой, – утратив свой беззаботный тон, напряженно сказал он.

С ним шутить не стоило. Было заметно, что он на грани срыва, подавленная агрессия так и ждала шанса вырваться наружу. Ему нужно было как-то отвлечься, и я решила, что лучше взять его с собой и этим спасти какого-нибудь бедолагу-студента от встречи с кулаком Ромео, когда он наконец выйдет из себя.

– Ты собираешься помочь мне с философией?

Роум обижено надул губы.

– Эй, если я спортсмен, это еще не значит, что я тупой. – Он обнял меня за плечи. – К твоему сведению, у меня отличные оценки по этому предмету. Я тебя еще удивлю.

Он отступил и приложил палец к щеке, изображая глубокую задумчивость.

– Например, Иммануил Кант – немецкий интриган,

Любил схватиться за стакан[6].

На моем лице расплылась широкая улыбка, и я, рассмеявшись, запела:

– А Хайдеггер жалким пьяницей был,

Под столом поспать любил.

Роум расхаживал передо мной, изображая преподавателя.

– Аристотель, Аристотель, без бутылки был не очень,

Да и Гоббс махнуть не против.

Он игриво мне поклонился, предлагая продолжить.

– Рене Декарт знавал немало винных карт.

Я пью, а значит, существую.

Рассмеявшись громче, я прикрыла рот рукой – я чувствовала себя легко и кокетливо, а Роум с лучезарной улыбкой предложил дать пять. И я с удовольствием хлопнула по руке.

– Так ты фанат «Монти Пайтон»? – взволнованно спросила я.

– Ну, нельзя же изучать философию и не знать «Философскую песню Брюсов».

– Согласна, но ты совершенно не похож на поклонника британского юмора.

Он фыркнул.

– Это же «Пайтон». – Вот так просто. – Ну что, идем. Я уже раз удивил тебя своими познаниями в философии, уверен, смогу еще.

Я снисходительно махнула рукой.

– Подумаешь, тебе двадцать один, а мне только двадцать, и я уже учусь в магистратуре. Сомневаюсь, что ты можешь чем-то меня удивить, суперзвезда. В этой области я спец.

Неожиданно Роум прижал меня к груди и прикусил мочку уха.

– Может, я и не спец в философии, но, черт побери, могу тебя кое-чем удивить, Мол, в своей области познаний.

– И чем же это? – спросила я с придыханием.

Он прижался жаркими губами к бешено бьющемуся пульсу на моей шее.

– Гораздо более… приятными вещами, чем работа.

Я замерла, но он пошел дальше, увлекая меня за собой.

– Давай, мегамозг, пошли займемся исследованиями и избавим тебя от грязных мыслишек.

* * *

Ромео провел со мной в библиотеке много часов, помогая печатать заметки и искать контраргументы к исследованию. Нужно отдать ему должное, он отлично разбирался в предмете. Когда мы прощались, он выглядел иначе, как-то веселей, да и я тоже. В его компании мне было спокойней, и хотя он мог быть грубым и временами немного устрашающим, я поняла, что мне это нравится. К сожалению, это означало, что я опять буду постоянно о нем думать.

На следующий день мне снова нужно было в библиотеку, и я направилась прямо в кабинет. Открыв замок на двери, я обнаружила ухмыляющегося Роума, который сидел, закинув ноги на стол и заложив руки за голову.

– Как раз вовремя, Шекспир. Я уже чертову диссертацию написал, пока дожидался тебя.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я с сияющей улыбкой, довольная тем, что его губа уже не такая опухшая, а костяшки пальцев перебинтованы.

Убрав ноги со стола, он встал передо мной.

– Я здесь, чтобы ассистировать ассистенту. Дай мне задание, буду рад помочь.

Я положила книги на стол и уперла руки в боки.

– Не хочешь рассказать, как попал сюда, в запертый кабинет?

Роум игриво пожал плечами.

– У меня есть тайная поклонница в библиотеке. Она открыла мне после милой беседы.

– Мисс Роуз? Ей же под девяносто!

– Она как пума на охоте, – заметил он, показушно содрогнувшись.

Я не смогла сдержать смех.

– М-м-м! И почему, Ромео, ты снова хочешь помочь мне писать заметки?

Игривая улыбка исчезла с его лица, и тот же проблеск уязвимости, который я видела вчера, изменил его прекрасные черты. Он тут же скрестил руки в защитной позе.

– Ты не хочешь, чтобы я здесь находился? Я уйду, если мешаю. Не хочу быть там, где я нежеланный гость.

Я шагнула к нему и обхватила его хмурое лицо руками.

– Эй, я этого не говорила. Просто удивлена, что ты хочешь быть здесь со мной. Мне… нравится быть с тобой, в любом случае.

Он слегка повернул голову и поцеловал мою ладонь.

– Мне тоже нравится быть с тобой, Мол. Мне хорошо с тобой. К тому же я в долгу перед тобой за вчерашнее.

– Ты ничего мне не должен.

Он погладил пальцем меня по щеке, и от этого я чуть не свалилась на пол.

– Я останусь с тобой.

– А как же твои занятия?

– Я останусь с тобой. Я вроде как становлюсь зависимым.

Я сглотнула.

– Зависимым?

– Верно. От тебя и того, как чувствую себя с тобой.

Я покраснела и начала теребить ремень сумки.

– Ясно, ну… эм… тогда давай работать.

Он отсалютовал и с огромной удовлетворенной ухмылкой сел напротив меня.

* * *

Позади меня раздался продолжительный, драматический вздох, и я подскочила.

– Нам нужен перерыв, – определил Ромео, войдя в дверь с двумя большими стаканчиками кофе в руках и с осуждающим выражением на лице.

Так как я даже не заметила его отсутствия, мне пришлось согласиться: перерыв нам необходим. Я откинулась на стуле и потерла уставшие глаза.

– Сколько мы уже здесь?

Опустившись на стул, Роум передал мне кофе и булочку со сливочным сыром.

– Около шести часов.

Мои глаза расширились.

– Вот дерьмо.

– Да, дерьмово.

Я пригубила кофе, закрыла глаза и громко застонала от удовольствия, когда знакомый поток энергии кофеина побежал по моим венам, точно опиум. Стул заскрипел по полу, и я услышала, как Ромео вскочил, ругаясь. Открыла глаза и увидела, как он вытирает кофе со своей влажной серой футболки.

– Ты в порядке?

Он коротко кивнул.

– Просто… не издавай таких звуков при мне, Мол.

Мне стало неловко от пылкого взгляда, которым он уставился на мою часто вздымающуюся от его слов грудь. Он сел обратно, и мы ели в напряженной, звенящей тишине.

Ромео потянулся.

– Ты, наверное, уже почти закончила. Никогда не видел, чтобы кто-то так усердно над чем-то трудился. Не сомневаюсь, ты будешь тем еще чокнутым профессором.

Я пожала плечами.

– Я люблю учиться. Это меня отвлекает.

– От чего? – вопросительно качнув головой, спросил он.

– От других размышлений.

– Каких, например?

Я начала щелкать ручкой.

– Плохих… которые меня расстраивают… о моем прошлом.

Он взял меня за руку.

– Значит, учеба делает для тебя то же, что ты делаешь для меня.

Я сглотнула, не зная, что на это ответить.

– Это правда. Ты что-то со мной делаешь, Мол.

– Я…Что? Ты?..

Я перевела внимание на стол и услышала, как он посмеивается над моим смятением. Тогда я оторвала кусочек булочки и бросила в него. Он поймал его и отправил себе в рот, поигрывая бровями. Я не смогла сдержать хихиканья.

– Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросила я, когда рассеялось напряжение.

– Лучше. Одна красотка помогла мне вылезти из дерьма.

– Что за красотка? Как она выглядит? – дразнилась я.

Он прикинулся задумчивым.

– Брюнетка, с горячим акцентом, охрененно сексуальная библиотекарша в очечках.

Мой желудок сделал сальто.

– Понятно. Но, серьезно, ты в порядке?

– Становится лучше. С каждым днем, – отбросив улыбку, тихо сказал он.

Я оставила его со своими мыслями, отхлебнула кофе и снова принялась читать заметки. Но быстро отвлеклась, так как Роум неспешно поднялся со стула и подошел ко мне. Его веки были слегка опущены, а губы приоткрыты. Он положил одну руку на шкаф позади меня, другую – на стол, создавая ловушку, и медленно наклонился. Его рот остановился в сантиметре от моего, и я закрыла глаза.

– Ромео, что…

Его язык медленно обвел контур моих губ.

Я замерла.

– У тебя молочная пенка на губе. – Его голос был хриплым и напряженным.

– Ох, я… – выдохнула я.

Снова нагнувшись, он обхватил мою голову руками и впился в губы. Продолжая пленять своей лаской, он зарылся руками в мои волосы и отклонил меня назад, чтобы углубить поцелуй, и тогда я сдалась и застонала.

Через несколько секунд он отстранился.

– Ты что? – промямлила я, уставившись в его дикие глаза, и слизнула влагу с губ.

Прижавшись своим лбом к моему, он прошептал:

– Ну, мне просто захотелось тебя поцеловать.

Он встал на колени, и наши глаза оказались на одном уровне, его руки выводили круги на моих бедрах.

– Приходи ко мне на игру в выходные.

– Мне нужно заниматься, – автоматически ответила я.

Его разочарованный взгляд задел меня.

– Это всего лишь на несколько часов, Мол.

– Я знаю, но мне платят за ассистирование профессору, и я горжусь тем, что все делаю вовремя. Мне нужна зарплата, чтобы выжить, Роум. Проживание в доме сестринства дорогое удовольствие. В субботу во время игры я буду здесь.

Громко вздохнув, он опустил плечи.

– Ладно, мне это ни хрена не нравится, но я понимаю.

Я обхватила ладонями его колючие, загорелые щеки.

– Пожалуйста, не расстраивайся. Просто спорт – это не мое. Я ничего не понимаю в американском футболе и квотербеках, помнишь?

– Я понял тебя, Мол, – ответил он, наслаждаясь моим прикосновением. – Меня все равно никто никогда не поддерживал. Ничего нового.

– Ромео…

Он поднялся и почесал затылок.

– У меня тренировка, мне пора.

Я потянулась и провела рукой по его напряженным пальцам.

– Я пробуду здесь еще несколько часов. Встретимся позже, хорошо?

Я чувствовала себя ужасно из-за того, что подвела его. Со вчерашнего дня все было так хорошо, я делала его счастливее. А теперь мы снова вернулись туда, откуда начали.

Роум наклонился, заглянул мне в глаза, а потом резко развернулся и вышел, оставив меня в оцепенении.

Следующие несколько часов я пялилась на узоры на дубовом столе и снова и снова задавалась вопросом, что же, черт возьми, происходит между мной и Ромео Пулей Принсом?

Когда я перед уходом собирала свои вещи, мое внимание привлекла записка под дверью.

Пожалуйста, приходи на игру.

Ты нужна мне.

Твой Ромео x[7]

Мой Ромео?

Вот… черт.

Глава 6

– Ох, давай, Роум! Играй, блин! – Элли вскочила на ноги, размахивая руками вместе с Кэсс и всеми ста тысячью зрителями на стадионе, ну, всеми, кроме меня. Я понятия не имела, что, черт возьми, происходит.

Я все-таки решила пойти на игру. У Элли был лишний билет, и она с начала сезона убеждала меня им воспользоваться, но я всегда отказывалась. Однако в этот раз я не могла избавиться от образа расстроенного Ромео, когда сказала ему, что не пойду, поэтому сдалась и оказалась на своей первой игре «Тайд».