Светить счастливая звезда.

Счастливая звезда

Говорила мне мама!

Что ночью меня родила.

В тот миг на небе,

Загорелась одинокая звезда.

Судьба распорядилась так-

Жил как обычный человек.

Пора женится мне-

Рядом загорелась моя звезда.

Стала она продолжением,

Крылатой моей мечты.

Крылья мои распахнулись-

И вновь загорелись две звезды.

Распахнутые крылья,

По жизни меня несут.

Милые мои птенцы-

Строят уютное, своё гнездо.

Ночь во дворе-

А дома тепло и светло.

На небе горят много-

Звезд, но одна ярче всего.

В Уюте дома нашем-

Согревают души свои.

Не одинокие звезды-

А счастливая звезда.

Сегодня моя семья,

Хранить семейное гнездо.

Жить нам радости,

Светить счастливая звезда.

Чием то любимчиком быть в раннем детстве, запоминается каждому. У нас любимой была наша двоюродная тетка, мы её называли «Урсай» это значить Крестная. Она была Крестная моей сестры, а мы все называли любовно «Урсай». У них не было своих детей, по этому, наверное, все мы семеро детей были для нее как родные. Я, наверное, был в особом статусе. Вот по этому она меня забирала к себе днем и даже с ночевкой. Чего тут дозорного, мне всегда перепадала свежее испеченные выпечки, конечно сладости, которых в те времена в достатке не было. Расскажу один случай, это я помню до сих пор.

Раннею весной, как снег сходит из склонов, появляется травка. Нас ребятню сразу же обязывали пасти овечек на этой лужайке. Мы были очень довольны этой занятей, как бы не так, чего только мы там не делали. Играли с утра до вечера, пацаны, гонясь за мячом несколько часов без передыха. Девчонки играли лапту, кидая мяч, выбивая с середины бегающую туда сюда подружку. Девчонки пели и танцевали, играя игру «Наза» Мы ребята даже пробовали курить, спрятавшись от девчонок. Но чего только не вытворяли, разве все это помнешь. Вот одна прекрасное весеннее утро мне поручили пасти овец на лужайке. Стаду провожали, матеря каждая своей детворой. Но у кого не было маленьких детей, соседи и родные доверяли соседским ребятам. Моя, «Урсай» доверяя мне своих барашек, сказала в обед придешь ко мне домой за угощениями. Ну, я пришел к ней, она мне, столько угощений дала я от радости побежала к себе домой, чтоб похвастаться маме. И что в итоге, залетая, домой, прищемил свой большой палец на босой ноге к дверям. Какие там конфеты, они слетели моей руки мигом. Мой палец был раздроблен, до сих пор это рубец показывает, что у моего большого пальца лишний фаланг, разве это забудешь. Побежала мама, под мышкой таща меня к врачу. Все на улице охали, наверное, от моего крика, как будто свинью резали. Врач у нас была грозная женщина. Фронтовая мед сестра. В общем, от нее не только детвора, но и взрослые боялись, Но она была очень и очень добрая в зубах всегда были папиросы. Меня она быстро и вежливо перевязала и сказала, если будешь плакать, следующий раз отрежет палец. Какой там следующего раза, я бежал до дома и потом, на лужайку не оглядываясь назад целый километр, моей деревне длина больше полторы километра. Слава нашей фронтовой мед сестре, палец быстро зажил большой рубец остался на память. Какое наше детство было счастливое, босыми ногами в одних сшитое мамиными руками короткими штанами, бегали по весенней талой воде и не болели никогда. Лекарство, от простуды - один добрый взгляд нашего доктора фронтовика, нас согревал, не давал нам заболеть.

Детство-детство, сколько воспоминаний:

Летом в жаркий зной купались мы в речушке «Инеш», которое берет начало из леса, протекая по всей деревни, впадает в реку Мёша. Купание в этой речушке это было не что на грани фантастики, ныряли до того, что глаза уже не видели от мутной воды. Речушка та была чистенькая, мы её так бултыхали. Научится плавать, это было героизм, ну и что переплыть реку на спор, я чуть не захлебнулся, зато научился плавать. Мой брат Питкә, он был хулиганистым пацаном, мог, кого угодно столкну в речку, тут-то сразу научишься плавать. С ним у меня приключений в раннем детстве случались часто: Сидим дома, было дело зимой- брат мне говорить, выйди на «оялды» то есть на холодное отделение деревянного дома, ну я вышел босиком в коротких штанах. Стою, начел замерзать, дверь открываю, дверь не открывается, он его держит, я дергаю, дверь приоткрылся, я туда свой палец сунул, с пальца брызнул кровь, я ору , брат убежал, забегает мама со двора, меня опять к нашему любимому врачу на лечение. Брату конечно п0пал за это и за то, что он сдернул из «шүрлек» полки сахар. Мне чего, не сахара, а раздавленный палец, до сих пор смеёмся, что этот палец как предплужник остался «сука тырнагы». Разбираем мы старую с братом батарейку от карманного фонаря «Дайман», так называли толи китайские толи германские фонари. Я выполнил все грязные работы, он забрал все запчасти и убежал одетый, на улицу. Мне что оставался делать? Побежал за ним босиком в тех же коротких штанах, меня догнала моя тетя «Дәү түтей» где-то домов двадцать от нашего дома, и к себе домой.

Про нашу Дәү түтей отдельный рассказ (мы все её любовно называли так):

Моя двоюродная тетя Лена, дочь Дәү түтей, чего только не шила. Она тогда замужем не была. У них дома всегда были пустые катушки (по-нашему кәтүкәй) из ниток для шитья, но они были приколочены на стену гвоздями как вешалки. Мы пацаны занимались рукодельем. Делали «трактора» из этих катушек, на фланцах катушек делаешь насечки, во внутрь резинку, палочку засовываешь и мотаешь резину, ставишь трактор на пол и поехали. Питкә дәдәй меня частенько посылал за катушками к Дәү түтей. Прихожу к ним в гости, угощений не надо лишь бы выманить у Дәү түтей хотя бы одну катушку. Она меня уговаривала, что они не снимаются, что они там срослись. Не тут-то было, я брал табуретку, и залезал наверх, начинал крутить катушки. Дәү түтей вдергивала гвозди, чтоб достать мне катушки. Тетя Лена даже на катушки начала делать насечки, чтоб я свой трактор крутил прямо на стене.

Про Урсай тетя Анна дочь Дәү түтей отдельный рассказ, она тогда уже была замужем:

Они жили по соседству с нами. Помню, как братишка Әләксей родился. Нас всех детей быстро проводили по соседним домам. Я как всегда ночевал у Урсй. Я спрашиваю, чего случилось, она мне, домой маленького ребенка принесут, ему холодно будет, вы же туда, сюда через дверь будете ходить. Это было апрель месяц, На следующий день я увидел красненькую, маленькую братишку. Всех семерых детей пупок резала и завязывала одна и та же, наша уважаемая бабушка Атна Әбей, кроме старшего брата Никулай, он родился в городе Казани. Мама поехала в Казань мясо продавать и там дома своей сестры Пыраскый Җырак түтидә родила старшего сына Никулая. Брата Ивана мама родила на колхозном огороде, когда полола капусту. У нас у всех, семерых детей есть имена, названые матерю: Никулай, Лиина, Ибан, Ольге, Питкә, Гриш һәм төпчек малай Әәләксей, эти имена не прозвище, а именно имена которых назвали Отец и Мама.

Но если возвратится к нашей дружбе Урсай это отдельная история: Когда я был маленьким, говорят, был очень красивым мальчишкой. Мама все время говорила, сглазили, не знаю, правда, это или нет, рассказ не в этом, а том, что: В селе Кряш Серда, широко отмечались Рождественские Святки, по Кряшенский это называлось «Нардуан», в современности, по чему-то, это начали называть «Нардуган», но это не по-нашему. С седьмого по восемнадцатое января было такое, это не сказка, а было былью. Вот на этот мир сказок меня по ночам и водила моя Урсай. Чего только не было в этой сказке, Ряженки и колдуны, черти и добрые ангелы, все чего душа маленького ребенка желает, всё было. Эти сказки в книжках не прочесть, просто их надо видеть самому. Когда мы стали по взрослее, сами ставили, по своим сценариям, чудесные сказки. Но об этом чуть позже.

Расскажу одну поучительную историю: На праздники Нардуан Урсай всегда меня брала на вечеринки. Сама она наряжалась, а меня как своего сына на показ. Меня в каждом доме угощали и чего только не давали, конфеты, печение, но как говорится, заваливали пряностями. В один такой казалось сказочный для меня вечер, чуть не обернулось трагедий. Мы ходили по домам давали концерты без сценария. Дело закончилась поздно ночью. Моя тетка видимо набралась спиртного, когда мы возвращались домой, толпа наряженных, нас столкнули в сугроб. Я вылез с сугроба, а моя Урсай не может, я её тяну, не могу, плачу. В округе никого нет, бросить её не могу, да идти домов двадцать надо, темно боюсь. Видимо кто-то мимо нас проходил, через не которое время прибегают Мама с Папой, меня Мама под мышки и бегом домой. С тетей не знаю, чего сделали, Папа у нас был очень строгий. Меня после такого случая долго не оставляли ночевкой у Урсая. Мама мне всю жизнь говорила, что меня сглазили.

Про маму, могу всю оставшиеся жизнь писать все ровно не смогу описать её доброту. Для неё нужно писать не рассказ, а целый роман.