Данный перевод выполнен специально для сайта www.Jrward.Ru. 11 страница

Сосредоточившись на деле, Бутч раздвинул ее бедра и плавно толкнул Мариссу на кровать. У него была куча планов на последующие два часа, которые хотел провести между ее ног… но его член столько не вытерпит.

Он хотел войти в нее. Сейчас.

Нацелившись на ее брюки, Бутч быстро расстегнул их и стянул с этих длинных, изумительных ног. Потом его ладони поднялись вверх по ее икрам, бедрам. Марисса со стоном раздвинула ноги еще шире, будто хотела этого также отчаянно, как и он, открывая блестящее лоно… и тогда Бутч совсем слетел с катушек.

Достав член, он устремился прямо к ее сердцевине, без преамбулы, без прелюдии… они оба были за гранью.

– Марисса, – простонал он, погружаясь в нее, глубоко, ощущения были одновременно знакомыми и электрическими.

Выругавшись на выдохе, он отпустил себя, и его бедра взяли верх, потираясь, входя, погружаясь… и ему нравилось, как Марисса держалась за его шею и плечи.

– Возьми мою вену, – приказала она.

Его клыки уже выступили из челюсти, и Бутч с шипением раскрыл рот. Укусив ее в свое любимое местечко, с левой стороны шеи, он сделал глубокий глоток, и вкус ее крови вкупе с сексом вынесли ему остатки мозгов.

Но долго он не протянет. Ниже пояса все развивалось слишком интенсивно, слишком быстро. Зализав ранки, Бутч изменил позу, чтобы войти еще глубже… потом обхватил ее бедра и подался вперед, насаживая на себя, так жестко, что металлический подголовник, который бился о стену, и пружинный матрас вторили единой симфонии скрипов.

Он услышал, как добился своей цели: Марисса кончила, его обычное, ничем не примечательное имя вырвалось из ее рта в наполненный сексом воздух… и он хотел остановиться, чтобы почувствовать, как стенки ее лона ритмично сжимали его член. Но он давно потерял контроль. Яйца покалывало, таз перешел в режим автомата, поэтому он мог сдержать его так же успешно, как остановить биение своего сердца… а член испытывал странную комбинацию онемения и суперчувствительности…

Оргазм вышел настолько сильным, что перед глазами замелькал фейерверк, и даже тогда Бутч знал, что еще не закончил.

Он продолжал вбиваться в нее, снова сменив позу, его вес уже держался на пальцах ног и руках, чтобы не раздавить ее.

Еще глубже. Невероятно.

Кровать была в меньшем восторге, начав миграцию по комнате.

Но остановиться было невозможно. Он просто пошел за ней следом… пока каркас услужливо не уместился в дальнем углу.

А вот и упор.

Гребаный ад. Идеально.

Бутч продолжал вбиваться в нее, тело двигалось само по себе, недели… если начистоту, то месяцы… ощущения, что их разделяло что-то, исчезли, словно он вытрахал разделявшую их дистанцию из этого мира.

Куча оргазмов. Того фантастически ужасного типа, когда от страсти скрючивает лицо, а по утру, после пробуждения, ниже пояса тебя ждут весьма неприятные последствия.

Когда все, наконец, кончилось, он рухнул на Мариссу. Он хотел перекатиться, чтобы ей было легче дышать. Правда. Хотел.

Нужно перекатиться.

Ага.

Через три… два…

…один.

Но у него ничего не вышло, казалось, будто на позвоночнике припарковали «Хаммер».

Марисса скользнула ладошками по его рукам.

– Ты невероятный.

Бутч попытался поднять голову. И обнаружил, что тот же паскудник с «Хаммером» оставил внедорожник на его затылке.

– Нет, это ты. – По крайней мере, именно это он хотел сказать. Изо рта вышла речь пережившего инфаркт пациента.

– Нет… это ты, – повторил он.

– Что?

Он мог лишь рассмеяться, и внезапно Марисса рассмеялась в ответ… и тогда Бутч заставил себя слезть с бедной женщины. Она последовала за ним, а потом, после ерзанья они устроились на кровати. Тела все еще излучали огромные волны жара, поэтому им было тепло даже без одеяла.

– Бутч, я люблю тебя, – сказала Марисса.

В кромешной темноте он знал, что она смотрела на него, и ему это жутко нравилось. Он хотел ее безраздельного внимания, жаждал и нуждался на каком-то жалком, к-слову-о-кастрации уровне. Но он никогда не потребует этого от нее… и для нетерпеливого сукина сына, он был более чем настроен ждать. Но когда что-то дарили по доброй воле? Ее любовь, ее внимание были подарком, к которому он никогда не сможет привыкнуть, как и она сама.

Закрыв глаза, он чувствовал, насколько сильно Марисса любила его… и забавно, что порой, когда состоишь в отношениях, в браке, так долго живешь с любимым человеком, подобные мгновения остаются такими же удивительными и волшебными, как и невероятный миг, когда впервые было произнесено «Я тебя люблю».

– Боже, я тоже тебя люблю.

Сейчас он поцеловал ее мягко и нежно, и не потому, что выдохся… на самом деле, если бы Марисса захотела второй раунд, он бы с охотой пробежал дистанцию. Нет, он целовал ее нежно потому, что эмоциональная связь между ними была одновременно сильной, как стальной трос, и тонкой, словно травинка.

Марисса кончиками пальцев пробежала по его груди.

– Ты бы хотел что-нибудь во мне изменить?

– Невозможно. Идеал невозможно сделать лучше. И нет, никогда.

– Ты милый.

– Такого обо мне точно нельзя сказать.

– Ну, ты милый со мной. – Пауза. – Я могу попросить помочь кое с чем?

– Я буду очень зол, если ты этого не сделаешь.

Опять длинная пауза. Настолько, что он перевернулся на бок и подпер голову рукой. Сейчас он пожалел, что в комнате было мало света, полоски из-под двери не хватало.

– В чем дело?

– Я знаю, как ты занят с работой и учебной программой…

– Стой. Ты серьезно? – Он нахмурился, хотя, наверное, Марисса и не видела. – Ты хочешь сказать, что есть что-то важнее тебя?

Она выдохнула проклятье, словно сдаваясь.

– Ты можешь помочь мне найти убийцу той женщины? Выяснить, кто она, что случилось с ней, кто сделал это с ней?

Он не колебался.

– Да, помогу. Почту за честь.

Ее облегченный вздох послужил еще одним комплиментом, к которым он никогда не привыкнет.

– Спасибо, – пробормотала она.

– Я собирался сам предложить, но решил уважать твои решения.

– Я не могу оставить ее в безымянной могиле.

– Этого не случится. Я об этом позабочусь. – Он снова нахмурился в темноте. – Но ты должна кое-что иметь в виду.

– Что?

– Я не смогу спустить все на тормозах.

– О, я знаю. Мы будем копать, пока все не выясним.

Бутч покачал головой.

– Я не об этом. У вампирской расы нет полиции. Нет тюрем…

– Есть исправительная колония где-то на западе. По крайней мере, раньше была. Не знаю, что с ней случилось…

– Вот именно. Нет процессуальных норм и наказания за преступления внутри расы. Способа наказать виновного или разобраться с ложными обвинениями. Роф, вернувшийся к традиции аудиенций, очень помогает в решении определенных споров, но он и судья, и суд присяжных одновременно… ничего страшного, пока дело не касается особо тяжких убийств и преступлений. И они еще будут. Это справедливо для любого общества, с клыками или без.

– Тогда что ты хочешь сказать?

Он понизил голос до рыка:

– Если я выясню, кто сотворил это с невинной женщиной, я не оставлю это безнаказанным. Ты понимаешь, к чему я клоню?

Глава 22

Мучительный. Стояк.

К закату следующего дня, проснувшись от настолько интенсивного, практически осязаемого сна, Крэйга мучил огроменный стояк в районе бедер: он лежал на боку, очевидно во сне перевернувшись в любимую позу, рука лежала в трех дюймах от члена… а на задней стороне век мелькало слайд-шоу с фотографиями Пэрадайз, с расчетом на то, чтобы подтолкнуть его к действиям с определенным финишем.

Разумеется, его совесть затеяла перебранку, но заведомо проигрышную.

Но он не станет дрочить в койке. Медсестра проверяла его каждые пятнадцать секунд, и, зная его удачу, она выберет нужное время, чтобы заглянуть в палату и проверить, что он все еще дышит.

Собравшись с силами, чтобы подняться, он…

Двигался без каких-либо усилий. Скинул ноги с кровати. Встал. На самом деле, казалось, он проспал целый месяц.

М-да.

Конечно, это все кровь Пэрадайз. И почему-то из-за этого он начал немного опасаться ее.

Шаг за шагом, он отцепил себя от различных машин и пакетов с жидкостями, а когда раздался вой сирен, жал по кнопкам монитора, пока тот не замолк. Потом направился в ванную, включил душ и закрылся внутри, решив, что медсестра вломится сюда как пожарная машина в горящий дом, когда обнаружит, что он покинул койку.

И, да, только он успел скинуть больничную сорочку и встать под струю воды, как раздался стук в дверь.

– Крэйг? – позвала его медсестра. – Все в порядке?

– Да. Приму душ и на завтрак.

– Хорошо. Но будь аккуратен… тебе нужна помощь?

Он опустил взгляд на громадную эрекцию, выпиравшую прямо из его бедер.

– Нет. Думаю, я сам справлюсь.

– Окей, но ты знаешь, где тревожная кнопка? Дай нам знать, если почувствуешь слабость?

– Да. Спасибо.

Он выждал мгновение, на всякий случай. Когда воцарилась блаженная, без-вопросов-тишина, он взял мыло… но направился не к члену с яйцами. Намыливая грудь и плечи, шею и лицу, ноги и ступни, он дал своему телу возможность одуматься.

Не-а. От ощущения мягкой пены на теле он вспоминал, как сидел на коленях у ног Пэрадайз, лаская ее нежную кожу.

Мытье волос тоже не помогло. А когда воздух ванной переполнился влагой, и он вымыл уже все мыслимые места, Крэйг признал поражение, прекратил переговоры и сдался на волю неизбежного.

– Вот черт, – простонал, обхватывая себя.

Упершись одной рукой в плитку на стене, он наклонился вперед, уткнувшись лбом в предплечье. Поглаживание было чертовски кайфовым… на самом деле, он не мог вспомнить, чтобы раньше мастурбация так выносила мозг. Это был… рай.

Точнее, Пэрадайз, в его случае.

Жестче, быстрее, пока он не уронил вторую руку и сжал яйца с силой…

С серией вспышек, его член начал содрогаться в хватке, он снова и снова кончал на стенку душевой.

Наконец, обмякнув, он не переставал сыпать проклятиями.

После всего пережитого, почему сейчас? Почему именно сейчас какая-то женщина застряла в его мыслях?

Это все стресс, сказал он себе. Влечение было реакцией на стресс, отвлекающий фактор, на котором он мог сосредоточиться, чтобы окончательно не свихнуться.

Из душа. Вытереться. Потом побриться, дезодорант на подмышки и расческа для волос. Все, он готов.

Черт, ему нужна одежда.

Выходя…

Он обнаружил свободную майку и штаны на койке, а также пару кроссовок, да, его размера. Он рассеянно задумался, сколько комплектов они приготовили для кандидатов. Информация о весе/росте/размере обуви входили в процедуру регистрации, и тем не менее.

Пару минут спустя он вышел за дверь, пересек коридор и зашел в комнату отдыха.

К слову о размахе. Первое, что он увидел, зайдя в помещение – стол, ломящийся от еды, которой можно было накормить целую роту. Тарелки, выстроенные в ряд, ожидающие своей очереди, свернутые салфетки из дамасской ткани с приборами внутри, зона «бара», где можно найти безалкогольные напитки на любой вкус… включая шейкер для молочных коктейлей.

Очевидно, Братство постепенно улучшало их условия.

– Вся еда вполне съедобна, – раздался голос позади него.

Крэйг резко развернулся, вскидывая кулаки, словно готовясь к нападению. Брат Бутч сидел за круглым столом в углу, закинув ноги на пустой стул, тарелка еды стояла сбоку. Аккуратными, выверенными движениями он поднес омлет ко рту, не проронив ничего с вилки.

– Вперед, – сказал он с набитым ртом. – Еда там. Садись рядом. Никакого подвоха.

Кивнув, Крэйг подошел к ряду. И не стеснялся в размере порций… он не представлял, что их ждало сегодня, но догадывался, что запастись энергией – лучшая подготовка к чему бы то ни было.

Он устроился в двух стульях от Брата, с хорошим обзором на дверь: всегда нужно знать расположение выхода. Так он смог пережить нападение лессеров на свой дом.

– Слушай, я не стану ходить вокруг да около, – сказал Брат прежде, чем Крэйг успел поднести вилку ко рту.

Блеск. Значит, Брат все спланировал, зная, что Крэйг ночевал в учебном центре и, вполне вероятно, раньше остальных придет к завтраку.

Нахмурившись, Крэйг забыл о еде и сосредоточился на двери.

– Что?

– Я считаю, что ты должен жить в учебном центре.

– Что? – Он перевел взгляд на Брата. – У меня есть дом.

Парень передвинул ноги так, чтобы оказаться лицом к лицу с Крэйгом.

– Я знаю, где ты живешь.

Что-то взбесило его в этом прямолинейном взгляде, поэтому он устроил шоу из пережевывания пищи.

– Ну да. Я не солгал о своем адресе.

– Там не безопасно.

– Я живу там со времени набегов.

– В этой многоэтажке жалкий водопровод. И там нет укрытия от солнца.

– Я сплю в подвале.

– Пожар быстро исправит дело, заставив тебя выбирать между кремацией в огне или под солнечным светом.

Крэйг разрезал сосиску пополам и закинул в рот.

– Я не перееду.

– Здесь у тебя есть еда и вода, койка. Не нужно ничего платить.

– Мне не нужны подачки. – Так, сейчас он откровенно злился. – Я здесь чтобы научиться сражаться, а не для того, чтобы вы могли потешить самолюбие.

Бутч подался вперед.

– Думаешь, мы тебе задницу подтирать собрались? Серьезно? Считаешь, в этом весь смысл?

– Слушай, мне не нужна…

– Придурок, – отрезал Бутч. – Весь следующий год мы собираемся инвестировать в тебя пару сотен тысяч долларов, безвозмездно… и ты хочешь пустить все на ветер лишь от того, что у тебя восстала гордость? Это не благотворительность, и это не обсуждается. Сегодня ночью, после занятий, я отвезу тебя домой, ты соберешь свои пожитки, а потом я верну твой жалкий зад обратно, либо можешь катиться на все четыре стороны. Так, здоровяк, что ты выберешь?

Крэйг длинно и трехэтажно выругался, но себе под нос.

Удар по больному.

– Отлично, – пробормотал он.

Бутч хлопнул его по плечу.

– И чтобы доказать, что я не держу зла на твой кретинизм, я организую тебе ТВ, интернет и календарь на год с фотографиями Рейджа, чтобы было на что пялиться.

На этом Брат встал из-за стола, забрав с собой наполовину полную тарелку.

Значит, смысл его «трапезы» в том, чтобы показать, что еда здесь безопасна.

– До встречи в классе, – сказал Бутч у дверей, предварительно скинув тарелки в раковину. – Аудитория, сегодня вечером. Бомбы, детонаторы, нейтрализация. Клевая тема.

Предоставленный своему прекрасному одиночеству, Крэйг уронил голову на руки.

Планы, а ведь у него были свои планы.

Что за нахрен?

***

– А что было дальше?

Когда ее отец, задав вопрос, намазал свой мягкий тост мармеладом, Пэрадайз попыталась сформулировать очередную ложь. Что было сродни попытке застегнуть в темноте рубашку с кучей мелких пуговиц, учитывая, что она проспала всего два часа и не до конца восстановилась.

– Эм… – Она отломила круассан и намазала клубничным джемом. – Ну, после того как мы зарегистрировались, примерно час заняла коктейльная вечеринка.

Блевотная.

– Мы ходили по залу, знакомились друг с другом.

Нас чуть не поубивали электрическим током в темноте.

– Потом плавали.

Нас пытались утопить.

– По завершении была прогулка.

Марш смерти Диккенса.

– Потом всех ждал физический осмотр.

Реанимация при остановке сердца.

– Выдалась трудная ночь, поэтому все остались ночевать там.

Полумертвые и едва дышащие.

– Вот и все.

Чудесно. Она открыла в себе Мистера Подсознание[52].

Ее отец кивнул.

– Братство было так любезно и сообщило мне… Пэйтон тоже звонил. Они сказали, что ты хорошо постаралась… что ты стала лучшей в классе.

– Я сама удивилась.

И до сих пор чувствовала себя потерянной даже в собственном доме. Сидя с отцом, на тех же местах, что и всегда, под той же хрустальной люстрой, с теми же фарфоровыми тарелками и блюдцами, под надзором тех же картин маслом с изображением их предков, ей казалось, словно она была в дорогой гостинице, обставленной как в средневековом замке, с персоналом, обученным предугадывать ее желания… в чужой стране.

А еще ее отец.

Абалон сидел во главе длинного, блестящего стола, его красивое лицо сияло от облегчения и гордости… в основном, от облегчения… и от этого ей было еще хуже. Тот факт, что ее ложь возымела желанный, преуменьшающий эффект отдалил ее от отца еще сильнее... к тому же был добавочный слой вины.

Не связанный с учебой.

Было невозможно не вспоминать и не думать с одержимостью о том, чем она занималась с Крэйгом, и что он сделал себе. Часть ее непрерывно проигрывала каждую подробность пережитого опыта, зрительный контакт, звуки, запахи… выражение на его лице, когда он…

Так. Она не станет думать об этом за гребанным обеденным столом.

Но что ей оставалось? Боже, как бы ни было ненавистно признавать, она боялась, что эта интерлюдия, даже на один раз, сделает ее нежеланной парой в глазах Глимеры. Да, в сексуальном плане она была чиста, но Крэйг основательно приложился к ее вене, что стало поводом к определенным… действиям с его стороны.

Воистину, ее бесило, что она даже секунду тратила на мысли о кучке субъективных зазнаек… но сидя здесь, со своим отцом, это было неизбежной ношей.

Невозможно так быстро отмахнуться от своего воспитания.

Особенно когда думаешь о том, какое будущее желает тебе твой ближайший родственник.

– Пэрадайз?

Она встряхнулась и выдавила улыбку:

– Прости, что?

– Дорогая, думаю, достаточно джема.

Опустив взгляд, она обнаружила, что выложила половину банки на кусочек круассана размером с палец. Красная сладкая масса капала на ее тарелку, покрывала нож и руку.

– Вот же неряха. – Она начала вытирать беспорядок. – Так, как прошла твоя рабочая ночь?

К счастью, Абалон углубился в обсуждение работы и грядущего празднества, и она смогла сосредоточиться должным образом, чтобы периодически кивать в нужных местах.

Что Братья устроят им этой ночью? – гадала она. И как, черт возьми, она сможет вести себя естественно в присутствии Крэйга?

Полчаса спустя Пэрадайз надела свою форму, собрала сумку и вышла через парадную дверь, дематериализуясь на место сбора. Автобус уже ждал их на лесистом участке, и дверь раскрылась сразу же, как водитель заметил ее.

Преодолев три ступеньки, она расстегнула куртку и встретила взглядом свой класс. Ново тусовалась в хвосте, заткнув уши наушниками, с айФоном в руках. Бун тоже. Акс снова спал в конце, несомненно, ему снились вещи, которым лучше оставаться в его голове. Энслэм что-то набирал на телефоне, наверное, обновлял статус на «Фейсбук» – «в отношениях с Порше», который подарил ему отец в награду за поступление в учебную программу. А Пэйтон потирал лицо, словно пытался растормошить себя ото сна.

– Привет, – сказал он, когда она подошла.

Пэрадайз села напротив, с другой стороны прохода, и Пэйтон сменил положение, прислонившись спиной к затемненному окну и вытянув ноги.

– Ты готова? – спросил он.

– Ответила бы, если бы знала, что нас ждет.

Он стиснул зубы.

– Ладно, сменим тему. Знаешь, что я услышал?

Пэйтон был главным сплетником… всегда. Именно он рассказал ей о новой игрушке в семейном гараже Энслэма, о последнем скандале с участием его двоюродной кузины и том, что она солгала родителям, где ночует в городе, о женщине, которая вышла замуж за какого-то старикана и оргиях с множеством мужчин в гостевом коттедже ее имения.

Но это, должно быть, преувеличение.

– Что? – по крайней мере, разговор отвлечет ее от мыслей о Крэйге. – Можешь рассказывать в красках. Дорога займет полчаса, как минимум.

– Не волнуйся, у меня в запасе полно историй.

– Слава богу. – И это несмотря на все те часы, что они провисели на телефоне днем. – Я упоминала в последнее время, как тебя люблю?

– Да, но если хочешь доказать, то придется сделать ту татуировку.

– Я не стану набивать твой портрет на своей заднице.

– Когда ты будешь проходить мимо, мне будет на что посмотреть.

– Нет, если я буду носить штаны. И, блин, мне стоило оскорбиться на этот комментарий?

– Да, прости, что приходится говорить тебе это, Пэрри, но блондинки с идеальными фигурами и умными голубыми глазами ничего не добьются в этом мире. Пора бы уже привыкнуть к этой печальной правде.

Запрокинув голову, она рассмеялась.

– Ладно, давай свою историю.

– Мой троюродный кузен рассказал, что Бал Двенадцатого Месяца будет проведен в твоем особняке. Черт, почему ты ничего не рассказала мне?

– Я тоже слышал, – встрял Энслэм, не поднимая взгляда от телефона.

Пэрадайз оглянулась. Бун и Ново не могли ничего услышать, Акс спал. Понизив голос, она сказала:

– Пэйтон, давай потише о таких вещах, забыл уже?

Ее друг размял костяшки.

– Прости. Но официально мы с тобой одиноки…а это важное событие. Пойдешь со мной? Или я могу с тобой. – Он одарил ее победной улыбкой. – Развратно звучит, не так ли?

Пэрадайз выразительно посмотрела на него, но не почувствовала себя оскорбленной.

– Свинья. И да, прошу, будь моим сопровождающим. Мне понадобится помощь, чтобы пережить эту ночь.

– Я буду примерным джентльменом… ну, большую часть вечера. Часов до двух ночи. А потом напьюсь в стельку. Предупреждаю заранее. Иначе мне не дожить до утра.

Наклонившись к проходу, она протянула ладонь:

– Дай пять.

Когда их руки встретились, Пэрадайз подумала: «Спасибо, Милостивый Боже, по крайней мере, я пойду с другом».

Глава 23

Гребаная Бритни Спирс.

Сидя в конце аудитории, Крэйг мог думать лишь о том тупом доисторическом клипе «Baby One More Time». Он видел эту хрень всего раз, когда старший, прошедший превращение кузен смотрел видео с непонятным Крэйгу восторгом. В то время Крэйг не врубался, как глупая школьница с парой косичек, клетчатой юбкой и открытым пупком может кому-то понравиться.

Сейчас? До него дошло.

– … запал этого детонатора состоит из азида свинца[53], стифната свинца[54] и алюминия, и нужно закладывать сюда, в районе основного заряда, в нашем случае этот тетрил[55].

Когда Бун поднял руку, Брат Тормент кивнул.

– Да?

– Есть другие воспламеняющие заряды?

– Хороший вопрос. Есть диазодинитрофенол, также можно использовать гремучую ртуть с бертолетовой солью. Но в Братстве пользуются АСА[56].

Лекция продолжилась, Тор – так представился Брат – объяснял им основы изготовления бомб… и Бун, ответственный за поднятую руку, время от времени прерывал его с очередным «хорошим вопросом».

Если бы парень не был так хорош в рукопашке, а в другое время молчаливым и неконфликтным, его можно было отнести к разряду всезнаек.

Тем временем, его правое и левое полушария танцевали польку, и Крэйг наблюдал, как поочередно загорались лампочки творческаяполовина/аналитическаяполовина.

Его аналитическая сторона была погружена в происходящее в начале аудитории, где на длинном столе были разложены химические смеси разных форм и в разных контейнерах, а доска на стене была исписана каракулями и схемами.

«Творческое начало» или «кобелиная сущность, забитая пошлостями», заставляло смотреть на Пэрадайз. Она устроилась впереди, за столом справа, и в отличие от него, девушка была очень сосредоточена: она сидела, подавшись вперед, поглощенная информацией, и что-то записывала в своем блокноте.

Часть ее волос была убрана назад и собрана в свободный узел, перетянутый какой-то плотной черной резинкой, на ней была такаябелая форма как для восточных единоборств. Но, гребаный Ад, с таким же успехом Пэрадайз могла сидеть в стрингах и с распущенными волосами, разметавшимися по ее плечами и груди…

Прекрати.

Хрен тебе, – ответило либидо.

Блеск. Сейчас он окончательно отвлекся и спорил сам с собой. Если не завязать с мыслительными процессами, то в его черепе разразится катастрофа, по масштабам сравнимая с «Тримайл»[57].

И, вот неожиданность, он снова пялился на нее.

Корень его проблемы – не считая оргазмов в душе – ее затылок.

Кожа на затылке должна быть такой же мягкой, как и на ее ноге.

Должна быть.

Поерзав на стуле, Крэйг тайком запустил руку под парту и поправил штаны. Ад и преисподняя. Ему на самом деле нужно покончить с этим дерьмом.

И, даже заставив себя посмотреть на Тора и прислушаться к лекции о бомбах, он представлял, как поднимается со стула, заходит к Пэрадайз со спины и скользит губами по бледной коже между линией волос и воротником свободной белой футболки…

– Крэйг?

– Что? – пискнул он Тору. Потом, прокашлявшись, попытался вернуть более мужественный голос: – В смысле, что?

– Подойди сюда и расскажи нам про это.

Крэйг посмотрел вниз. И представил, как его стояк натянет штаны перед всем классом, если он встанет из-за парты. Огромный. Как цирковой шатер. Ага.

А потом он почувствовал на себе взгляд Пэрадайз… и его член дернулся с такой силой, что подпрыгнули бедра.

Точно. Учитель имел в виду не такую детонацию, это наверняка.

***

– Крэйг?

Когда неловкая пауза заставила замереть весь класс, Пэрадайз собралась с духом и оглянулась через плечо.

Она болезненно осознавала то место, которое занял Крэйг, чувствовала так, словно достала пудру и навела зеркало, чтобы смотреть одновременно и на него, и на учителя. Бред какой-то. Она была уверена, учитывая его «не с тобой и не сейчас» речь с прошлой ночи, что он точно не думал о ней… поэтому казалось смехотворным тратить и секунду на мысли о парне, если они не касались обучения.

К тому же, он ничем не пытался привлечь к себе внимание.

В отличие от других учеников. Бун задавал кучу вопросов… начав с «Почему нельзя делать заметки на ноутбуке?», на что Брат ответил «Потому что от долбёжа по клавиатуре моя рука сама тянется к пистолету. Желаешь схлопотать пулю в череп к концу занятия?». И заканчивая последним вопросом пару секунд назад, который, честно говоря, был полезен для класса.

Бун был очень умным.

Акс просто сидел сам по себе, соединив пальцы рук в форме конуса, брови низко опущены, он ничего не записывал… но мрачная аура заявляла о его присутствии в аудитории, хотя парень не произнес ни слова. Ново тоже была немногословна, но когда что-то говорила, то слушали все. И Пэйтон, да, Пэйтон периодически отпускал шуточки.

И все же ее внутренняя антенна была настроена именно на Крэйга, молчаливого, задумчивого Крэйга.

И, п.с., она не могла понять, почему, черт подери, он не вставал.

И дело не только в этом. Он сидел там, как олень в свете фар, уставившись на классную доску, словно забыл, как это вообще – встать со стула.

– Крэйг? – позвал Тор. – Ты вышел из реальности? Забил на меня?

Пэйтон встал на ноги.

– Можно я попробую? – спросил он, выходя из-за парты и направившись к доске, мимо стола со взрывчаткой. Он поднял кусок мела, словно мертвого паука, и посмотрел на Брата: – Я думал, что эту хрень запретили на рубеже веков?

– Хочешь, чтобы я писал на доске твоим носом? – протянул Тор.

– Вам разрешено говорить такое студентам?

– А ты достаточно хороший боец, чтобы помешать мне?

Пэйтон покачал головой.

– Нет. И близко не стоял.

– Умный ответ, сынок. Далеко пойдешь. – Тор хлопнул его по спине. – Почему бы тебе не спасти твоего стеснительного друга на задней парте и не показать всем, что ты знаешь?

Пэрадайз снова опустила взгляд на записи в тетради. В начале ночи ей было трудно войти в комнату отдыха, где собрались все, и попытаться вести себя естественно в присутствии Крэйга. Он, с другой стороны, казалось, не смутился при ее появлении и вообще никого не замечал… он почти никому не смотрел в глаза и произнес от силы три слова.

Все как она ожидала. Но, тем не менее, учитывая, сколько она сил прикладывала, просто чтобы ровно дышать в его присутствии, это казалось несправедливым.

Вернись он-лайн, сказала она себе. Нужно сконцентрироваться на обучении. Это не только уместно и более продуктивно, но и являлось причиной, по которой она сидела в аудитории… это также не даст ей сойти с ума.

И она почти преуспела.

Спустя два часа им разрешили встать, размять ноги и сходить в туалет. Пэрадайз собиралась в женскую раздевалку одна, но к ней присоединилась Ново.

– Можно, я спрошу кое-что? – сказала женщина, толкнув дверь и придерживая ее, пропуская Пэрадайз вперед. – О личном.

– Ну… да. – Она выбрала одну из пяти кабинок, стянула штаны и уселась на унитаз… пытаясь не сосредотачиваться на том факте, что она и относительно незнакомая женщина собирались писать в одном месте. – Что такое?

Давай же, сказала она мочевому пузырю.

Как правило, у Ново не было проблем. У женщины, наверное, вообще никогда не возникали проблемы, ни с чем.

– Ты когда-нибудь спала с женщинами?

Пэрадайз резко повернула голову к стене кабинки. Первая мысль? Дерьмо, с таким же успехом можно было натягивать штаны. После такого она точно не справит нужду.

– Я шокировала тебя? – спросила женщина со смешком, прежде чем Пэрадайз успела покраснеть.