Молодежная лига Ордена Феникса 9 страница

– Ты пришел рано.

Ради меня. Гарри улыбнулся.

– Ради кофе, – фыркнул Драко. – Я не выспался.

– Ну конечно.

– Да ну тебя.

Испытывая огромное облегчение, Гарри вместе с Драко вошел в Большой Зал. Если это могло настолько отличаться от четвертого курса… возможно, все могло быть по-другому.

Он уже собирался предложить взять тосты и пройтись вокруг озера, когда Драко схватил его за руку и потащил к слизеринскому столу.

– Я сижу не здесь, Драко.

– Разве я просил тебя присесть?

Драко аккуратно наполнил две тарелки до краев и налил две чашки кофе. После этого он направился к чему-то, что казалось – и в сущности было – голой каменной стеной в конце зала. Драко прислонился к ней и сполз на пол.

Когда он поднял глаза, Гарри только беспомощно рассмеялся.

– Знаешь, – сказал он, опускаясь на пол более невозмутимо. – Я не люблю кофе.

Драко наградил его мрачным взглядом.

– Я в курсе. С чего ты взял, что кофе для тебя?

– Здесь же две… а, неважно.

– То-то же. И я больше не потерплю бессвязного бреда насчет кражи у тебя кофеина, – Драко пододвинул к нему тарелку. – Давай, ешь. Вообрази заголовки газет, если ты упадешь в обморок на середине задания.

– Нет уж, сам ешь, – возразил Гарри. – Это не я здесь бледный и хрупкий.

– Заткнись, маленький отвратительный гриффиндорец. Живо ешь и заканчивай переживать о таких пустяках как этот никчемный Турнир. Едва ли это так важно, как мой проект по творческой магии.

Драко задрал подбородок. Гарри про себя улыбнулся.

Было объявлено, что оценка за экзамен на ТРИТОН по творческой магии будет наполовину зависеть от проекта, и Драко тут же слетел с катушек. Как-то раз пол в его комнате оказался полностью погребен под скомканными графиками и схемами.

– Да уж, что может быть важнее.

Драко резко пнул Гарри по лодыжке.

– Вот именно. Что если я завалю проект? Тогда я почти наверняка завалю весь предмет, а это значит – смерть и разорение! Моя мать точно не примет сына, у которого жуткая академическая неуспеваемость. Возможно, меня заставят отречься от своего имени, – Драко снова пнул его. – А ты смеешь и дальше раздражать меня. Ты будешь есть, наконец?

* * *

Джинни все утро собиралась с духом для того, чтобы пожелать Гарри удачи.

Это могло много значить. В прошлом году, когда она поприветствовала Гарри после драки, он впервые ее поцеловал.

Этим утром Джинни выбрала свою самую красивую мантию и уже раз сто расчесала волосы. Она намеревалась завести с Гарри разговор во время завтрака, а потом наклониться к нему и взять за руку.

Он был застенчив – но такой намек он непременно поймет.

Однако когда Джинни спустилась в Большой Зал, Гарри не было за гриффиндорским столом. Он и Драко Малфой сидели на полу и время от времени пинали друг друга.

С легкой улыбкой Джинни недоверчиво покачала головой. Было так умилительно видеть его таким, когда он вел себя точно ребенок. Обычно Гарри был столь серьезным – впрочем, кто мог бы его в этом упрекнуть, учитывая, через что он прошел.

Хотя это вносило небольшие помехи в план Джинни. Она решила поговорить с Гарри, когда он вернется в гриффиндорские комнаты.

Джинни немного перепугалась, когда Гарри и Малфой, судя по всему, направились прямиком на квидиччное поле. Затем ей пришло в голову, что если она побежит за ними, то сможет ручаться, что никакой гриффиндорец – вроде крайне смущающего ее брата – не услышит их разговор.

Поэтому она немедля вскочила и бросилась вдогонку.

– Гарри! – выкрикнула она ему в спину, задыхаясь. – Гарри!

Казалось, Гарри не слышал ее, но Малфой обернулся, а вслед за ним – и Гарри. Джинни замедлила шаг, пытаясь восстановить дыхание и самообладание, и пригладила свои развевающиеся локоны. Что дало ей время для короткого восхищенного взгляда на Гарри.

Он очень похорошел за последние дни. Разумеется, она всегда считала его привлекательным, но недавно и несколько других девочек начали проявлять повышенный интерес.

Он никогда не глядел ни на одну из них. Он даже не подозревал, что мог им нравиться – настолько он был скромен.

Гарри улыбнулся своей светлой, простодушной улыбкой. Он выглядел таким… таким цветущим именно в то мгновение, и таким красивым. На нем была та великолепная новая одежда – ее особо любимые джинсы и красная рубашка, которая облегала его торс и подчеркивала взъерошенные черные волосы.

Его ярко-зеленые глаза были ласковыми и бесхитростными, когда он посмотрел на нее.

– Джинни?

Как обычно, звук собственного имени из уст Гарри заставил сердце ёкнуть в груди и наполнил Джинни горячей ликующей страстью.

– Гар… Гарри. Я, м-м… Я хотела пожелать тебе… удачи?

Гарри выглядел слегка смущенно.

– Э… спасибо.

Впервые Джинни осознала, что Малфой тоже был здесь. Он стоял чуть в стороне и выглядел порядочно удивленным.

Он очень отличался от ее Гарри – идеала, каким должен быть мальчик. Она никогда не замечала у Гарри даже проблесков злобы.

Но Гарри выбрал его себе в друзья, и, значит, это был, несомненно, правильный выбор. Люди реагировали на эту дружбу очень странно, как будто Гарри нельзя было доверить принимать верные решения.

«Наверняка это расстраивает Гарри», – размышляла Джинни и повернулась к Малфою с такой милой улыбкой, на какую только была способна. Не мог же он быть настолько плохим.

– Я рада, что ты поддерживаешь его, – произнесла она.

Наградой ей был нежный, сияющий взгляд Гарри. Малфой лишь еще больше удивился.

– Мы все болеем за тебя, Гарри, – с убеждением продолжила она, воодушевившись его довольным видом.

– Ну разве он не везунчик – иметь такого привлекательного и преданного болельщика? – сказал Малфой, беря руку Джинни и поднося ее к губам.

Джинни залилась жгучим румянцем и заметила, что улыбка Гарри тут же сошла на нет.

– Нам нужно идти. Спасибо, Джинни, – произнес он и по-настоящему ее обнял, отодвигая подальше от Малфоя.

На мгновение Джинни закрыла глаза и вдыхала тонкий аромат мыла и запах подтянутого тела квиддичного игрока.

Он отпустил ее слишком быстро.

Затем Гарри отступил назад, неловко махнул ей и ушел с Малфоем. Она видела, как светлая голова склонилась к темной, и отчетливо расслышала смех Малфоя. Тот явно поддразнивал Гарри из-за нее.

Джинни могла себя поздравить. Другой мальчик поцеловал ее руку – и Гарри это не понравилось.

Нет, Гарри это совсем не понравилось.

* * *

– Зачем ты это сделал?

Гарри понимал, что Драко веселился, а он сам был взволнован. Ситуация быстро становилась невыносимой.

– Я полагал, это будет забавно, – лениво произнес Драко. – И так и вышло. Ты весь передернулся и покраснел. Решил в конце концов отдать предпочтение младшей Уизли?

– Нет! – рявкнул Гарри.

– Значит, есть еще шанс для Мораг, – решил Драко с удовлетворением.

– Я до сих пор не знаю, кто такая Мораг! – едва не заорал Гарри.

– Она ходила с тобой на Зелья почти семь лет, – заметил Драко осуждающе. – Честное слово, о чем ты думал все это время?

– Боюсь, я был погружен в свою всепоглощающую ненависть к тебе. И Снейпу, – добавил Гарри рассеянно. – Слушай… Джинни – порядочная девочка. Я не хочу, чтобы она, так сказать, сбилась с толку из-за тебя.

Драко снисходительно рассмеялся.

– Ты переоцениваешь мое очарование, Поттер. Да она бы не заметила, начни я танцевать медленный стриптиз.

– Драко!

Младшие студенты гуськом спускались вниз, чтобы занять места на Турнир получше, и слышали, как он говорит эти гадости.

Драко, казалось, веселился от всей души.

– Пожалуй, никто, кроме тебя, не сможет произнести это с таким праведным возмущением. Давай, повтори еще раз. Что, слабо?

– Др… заткнись.

– Как пожелаете, о Могущественный Мальчик, Который Выжил! Ваше слово для меня – закон. Я торжественно клянусь, что целомудрию всего уизлевского клана ничто не угрожает. Я приношу эту огромную жертву в вашу чес… ай!

– Ты это заслужил, – сурово сообщил ему Гарри.

– Ты ударил меня! – в негодовании воскликнул Драко. – Своей палочкой! Меня оскорбляет такая дружба. Я не считаю поистине героическими людей, которые невзначай нападают со своей палочкой. Считаешь это героическим? Я – нет.

Гарри перестал слушать, поскольку впереди показался лабиринт.

– Жаль, что они назначили задание на такую рань, – обмолвился он. – Я понимаю, им не хочется, чтобы было темно. Но я был бы не прочь пойти куда-нибудь и ненадолго уединиться, чтобы собраться с мыслями.

Он изо всех сил старался преодолеть приступ паники, вызванный видом высоких стен кустарника вокруг квидиччного поля. Он даже не смотрел на темный вход в лабиринт.

Драко бросил взгляд поверх плеча Гарри – Гарри заглянул ему в глаза и увидел мчащуюся к ним Гермиону – крошечную фигурку в обрамлении серебра.

– Наверное, – медленно проговорил Драко, – мне пора идти.

– Не будь бестолковым, – ответил Гарри. – Ты же знаешь – мне хочется, чтобы ты остался.

Гермиона в окружении других гриффиндорцев быстро приближалась.

– Я не бестолковый, – сердито произнес Драко одним уголком рта.

Гермиона с остальными догнала его и вместе с Роном демонстративно повернулась к Драко спиной. Гарри взглянул на взволнованные лица вокруг, а вслед за тем – на угрюмое выражение лица Драко. Он чуть улыбнулся.

– О, ты такой.

– Гарри, как ты себя чувствуешь? – с беспокойством спросила Гермиона.

– Я не такой, – настаивал Драко раздраженным тоном.

Гарри с трудом сдержал мимолетное желание показать ему язык.

– Нет, такой.

– Гарри! – пальцы Гермионы так крепко сомкнулись на его руке, что он поморщился.

Он постарался придать лицу решительное выражение и успокоить ее.

– Я… в порядке, Гермиона. Просто такое ощущение, что мне снова… четырнадцать.

Глаза Гермионы наполнились жалостью.

– О, Гарри…

– Гермиона, – он удерживал голос ровным. – Тебе правда не стоит трястись надо мной. Просто поверь в меня, хорошо? Я с этим справлюсь.

У Гермионы был растерянный вид.

– Я… я верю в тебя, Гарри.

– Я знаю.

Он подался вперед, и Гермиона обвила руками его шею. Она вцепилась в него с тем самым упорством, которое делало ее Гермионой и было в ней всегда, помогая ей никогда не сдаваться.

– Хорош, Гарри, получать удовольствие с чужой подружкой, – с шутливой угрозой произнес Рон.

Гарри ухмыльнулся ему поверх плеча Гермионы.

– Гарри, сейчас все по-другому, – пылко уверяла Гермиона, приглаживая ему волосы. – Приняты новые меры предосторожности, ты в безопасности, и… и все будет хорошо.

– К тому же, – добавил Рон с изрядной долей бравады в голосе, – ты сам сказал, что справишься. Сейчас ты знаешь гораздо больше заклинаний.

Гарри чуть улыбнулся.

– И, как и прежде, профан в любом из них.

Отстраняясь, Гермиона чуть не задушила Гарри в последнем объятии.

– Все по-другому, – повторила она – почти так, будто пыталась убедить в этом себя.

Рон, Невилл и Дин с той или иной силой дружески похлопали его по спине. Драко приподнял брови.

– Она права, знаешь ли. Все по-другому, – заметил он, в то время как судьи и остальные участники состязания подходили к ним.

Я знаю. В прошлый раз ты уходил в компании слизеринцев со значком «Поттер – Вонючка» на груди.

Гарри ожидал от Драко каких-то слов.

Драко коварно улыбнулся.

– Теперь ты стал выше.

– Ох, отвали! Почему тогда ты не нацепишь еще один дурацкий оскорбительный значок?

Драко явно возмутился до глубины души.

– Они не были дурацкими! Я часами мастерил их.

– Так и знал, что это твоя работа, – сказал ему Гарри. – Ах ты злобный главарь!

– Ты заблуждаешься насчет меня, Поттер. Я оскорбляю только для виду, потому что мне не все равно.

Гарри успел только недоверчиво рассмеяться, поскольку Ли Джордан взял его под локоть и повел к остальным чемпионам. Он бросил долгий взгляд через плечо, когда профессор МакГонагалл начала гнать его друзей к трибунам.

Драко стоял среди гриффиндорцев, наверняка чувствуя себя не в своей тарелке и не скрывая презрения. Он был там совершенно точно не к месту. Но он там был. Наверное, он уже достаточно сказал.

Драко поймал взгляд Гарри и крикнул: «Давай пошевеливайся, Поттер!»

Гарри спрятал очередную улыбку, когда подошел к остальным чемпионам. У парня-француза был явно нездоровый вид. Девушка из Дурмштранга застенчиво ему улыбнулась.

– Близкий друг? – поинтересовалась она.

Попытка спрятать улыбку явно не удавалась.

– Да.

Тут до Гарри дошло, что Ли Джордан выкрикивает толпе.

– …с восьмьюдесятью очками, Гарри Поттер…

«…Первое место занимают мистер Седрик Диггори и мистер Гарри Поттер – оба набрали по восемьдесят пять очков!»

Во рту у Гарри пересохло. Теперь скрыть улыбку удалось без труда.

* * *

Гарри вошел в лабиринт самым первым и в одиночку. Сейчас никто не делил с ним первое место и никто не вызывал у него тайное возмущение, за которое – о боже! – ему было так стыдно потом.

Он думал, что на этот раз будет хуже, и испытал огромное облегчение, когда убедился в обратном.

Гарри предполагал, что снова ощутит себя четверокурсником, но вместо этого почувствовал только жалость к тому наивному мальчишке. Он был уже далеко не тот ребенок, беспечно мечтавший об избавлении от Дурслей.

Ну что ж, никто так и не спас его ни от Дурслей, ни от Вольдеморта, ни от всего остального. Ему пришлось обходиться своими силами.

Хотя ему это оказалось по плечу.

Гарри шел вперед, сосредоточив взгляд на темной тропинке. Однажды он уже делал это – размахивал мечом, удерживал палочку – и он намеревался сделать это снова, и он обязательно это сделает.

Гарри поднял голову и осмотрелся, потому как достиг развилки.

И пережил самое настоящее потрясение.

«…Естественно, после прошлого несчастного случая мы предприняли всеобъемлющие меры безопасности…»

«…Приняты новые меры предосторожности, ты в безопасности, и… и все будет хорошо».

Высокие заросли с внешней стороны лабиринта начали размываться, как будто они были не листьями, а водой, прозрачной как волнистое стекло. Гарри мог видеть людей на переполненных трибунах, и они могли видеть его, несмотря на то, что ему самому ничего не было видно сквозь заросли внутри лабиринта.

Дамблдор и вправду не рисковал. А теперь, пожалуйста, не позволяйте мне выставить себя дураком перед всеми зрителями; Драко будет мне всю жизнь это припоминать.

Ровно удерживая палочку на ладони, он прошептал заклинание и последовал в указываемом ею направлении.

В первом ряду разместилась небольшая группа репортеров с камерами наготове. Насколько совершенными были эти камеры, он понятия не имел. Ему рассказали, что несколько младшекурсников вырезали и сохранили фотографию, запечатлевшую, как он вместе с Драко выходит из озера.

Свисток Ли Джордана сообщил Гарри, что два других чемпиона, у которых было поровну очков, вошли в лабиринт.

Низкий протяжный звук заставил желудок сжаться в волнительном ожидании, оповещая о предстоящей встрече с одним из препятствий. Гарри стиснул зубы и сказал себе, что сможет с этим справиться.

В толпе он безошибочно распознал головы Гермионы и Рона из-за того, что Гермиона приподнималась на цыпочках вверх и вниз, как поплавок. Рон размахивал плакатом «Гарри Поттер – Чемпион Хогвартса», который нарисовал Дин.

Существо завернуло за угол, и Гарри с трудом сдержал приступ тошноты.

Это был огромный флоббер-червь, его слизкое, колыхающееся тело загородило проход. Складки омерзительной плоти, такого же цвета и текстуры, как у червей, почти скрывали его крошечные черные глазки. Но в отличие от всех других флоббер-червей у этого была пасть – разинутая, заполненная рядами зубов наподобие акульих – которая щелкнула в воздухе, когда Гарри отпрыгнул назад.

Его маленькая пугающая голова покачивалась взад и вперед, будто вынюхивая добычу, а затем червь медленно пополз к Гарри; звук тяжелой плоти, волочащейся по траве, сопровождался тихим, шипящим и внушающим ужас шорохом.

Гарри всерьез задумался, есть ли у него возможность отступить.

Червь клацнул зубами, и он отскочил назад; челюсти сомкнулись в дюйме от его рубашки. Голова монстра напоминала змеиную, и мгновение Гарри размышлял, стоит ли попытаться поговорить с ним на серпентарго, но на самом деле не могло быть и речи, чтобы Дамблдор дал ему такое преимущество перед другими участниками.

Он все отступал и отступал, в то время как червь полз к нему с неотвратимостью цунами, пока следующий шаг не заставил его упереться спиной в ограду.

Тогда Гарри направил на него палочку и заорал: «Импедимента! Импедимента!»

Флоббер-червь продолжал надвигаться, будто его тело могло отразить любое заклинание. Гарри уставился в его пустые черные глазки. А потом червь внезапно содрогнулся и затих.

Вся задача Гарри свелась к тому, чтобы собраться с силами для предстоящего отвратительного испытания.

Стараясь не касаться червя голой кожей, Гарри начал перелезать через него. Жуткое создание взвизгивало и вздымалось, и Гарри упал на четвереньки. Его джинсы покрылись липкой слизью.

– Ой… фу, – произнес Гарри, но ему было некогда размышлять о крайней омерзительности этого происшествия, поскольку действие Помеховой Порчи не длилось вечно, и он вовсе не горел желанием оказаться на вершине флоббер-червя, когда тот сможет полноценно двигаться.

Он продолжал ползти и когда соскользнул с мягкого тела на блаженно сухую землю, скорчил гримасу и бросился бежать от этого существа со всех ног.

Тьфу, тьфу, тьфу, ему не верилось, что он действительно дотронулся до этого отвратительного, тошнотворного… видения красоты.

Гарри остановился как вкопанный. Впереди на тропинке извивалась в танце вейла, и даже трава вблизи ее босых ног с любовью льнула к ней. Гарри мало что смыслил в критериях женской красоты, не говоря уже о красоте полуженщин-полубогинь, но даже он мог видеть, что это был исключительно прекрасный экземпляр.

Ее потрясающие ноги рисовали узоры на траве, как будто она очерчивала вокруг себя магический круг – круг, который не пытался удерживать людей, но приглашал их войти. Гарри захотелось сделать нечто особенное, произвести на нее впечатление, совершать во имя ее подвиги, но в то же время он желал лишь подойти поближе и не делать ничего, только лицезреть ее танец.

Казалось, она купается в серебристом свете, словно ее плавный, гипнотический танец подсвечивался прожектором, и было кое-что, что ему на самом деле надлежало делать, не здесь, но… важно было, чтобы он продолжал смотреть, и возможно…

Вейла перебросила очень светлые, как у Драко, волосы через плечо.

– Останься и составь мне компанию, – прокричала она низким голосом. – Не думай ни о чем другом.

Он подумал. Как будто на него вылили ушат холодной воды.

Гарри моргнул и отступил назад. О, какой стыд, вся школа наблюдала за ним, пока он, как идиот, пялился на вейлу.

Он закрыл глаза, зажал ладонями уши и, прижавшись спиной к ограде, попробовал проскользнуть мимо. Но внезапно был остановлен прикосновением узких ладоней к своей груди.

Гарри невольно распахнул глаза и уставился в два бездонных, темно-синих океана.

– Извините… э, мисс, – проговорил он, стараясь, чтобы его голос звучал не слишком взвинчено. – Уверен, вы замечательная и все такое, но мне правда нужно идти.

– Мне так одиноко, – мурлыкнула она, прильнув к нему.

– Вот пристала… – отозвался Гарри. – Нет, спасибо. Хотя, хм, было очень любезно с вашей стороны предложить, – вежливо добавил он.

Он шагнул в сторону, оставив ее в одиночестве. Вейла перестала танцевать и вперилась в него взглядом.

– Что ты делаешь после?.. – окликнула она Гарри слегка удрученным голосом.

Гарри дал стрекача. Он ужасно надеялся, что никто не сделал фотографию.

Палочка указывала ему верное направление, и уже несколько счастливых минут на его пути не встречалось никаких преград. Быстро продвигаясь по лабиринту, Гарри почти успокоился. Безусловно, хуже слизистых монстров и роковых соблазнительниц уже ничего быть не могло.

Судя по всему, в этом году при выборе препятствий упор делался скорее на качество, чем на количество, и Гарри получил относительную передышку, периодически шепча «Указуй» и двигаясь вперед. Отсутствие препятствий не расслабляло его. Спокойствие казалось зловещим, тишина – скорее признаком чего-то коварного, что следовало за ним по пятам, нежели безопасности.

«Просто будь начеку, – думал он про себя. – Просто оставайся настороже, помни о том, что тебе нужно сделать, не позволяй ничему…

Что-то ударило его и повалило на землю, выбив палочку из рук.

…застать тебя врасплох».

Гарри извивался и вертелся под резкими ударами копыт в спину, пытаясь подобраться к палочке поближе, и оказался лицом к лицу… со львом.

Тот шумно дышал, огромные изогнутые клыки находились возле лица Гарри, а один из его зубов окружал крошечный язычок синего пламени.

Копыта. Лев. Огонь.

С той отчетливостью, какая бывает в безнадежных ситуациях, Гарри вспомнил страницу одной из книг Гермионы.

Голова льва, хвост змея, туловище козы.

Химера.

Гарри охнул и вытянул руку, отчаянно шаря по земле. Его пальцы сомкнулись на древесине. Спустя мгновение он понял, что это была ветвь полупрозрачной живой изгороди. Тем не менее, он оторвал ее, перекатился снова, пытаясь выбраться из-под химеры, и, когда у него ничего не вышло, воткнул палку ей в горло, на какое-то мгновение ожидая, что лицо опалит огнем.

Вместо этого монстр зарычал и клацнул зубами перед его лицом. Один кривой клык царапнул Гарри по щеке, и он ощутил резкий прилив крови. Он протолкнул палку вглубь горла химеры, а затем вытащил ее обратно, молясь, чтобы не было огня.

«Я сражаюсь с громадным монстром почти невидимой палкой, – истерически думал Гарри. – Не пора ли задействовать пресловутые меры предосторожности?»

Чудовище зарычало и чуть отступило назад. Гарри поднес руку к лицу, вытирая кровь.

Его рука осталась чистой.

Тварь снова бросилась на него. Гарри скатился в грязь и нанес удар палкой; все это время его мозг яростно соображал.

Странно, но он вспомнил, как дядя Вернон говорил за завтраком пару лет назад, что идея о снижении налогов для инвалидов была… химерой.

Вымыслом. Иллюзией.

Гарри вонзал палку в горло химеры все глубже и глубже до тех пор, пока монстр не попятился, и когда Гарри склонился над палкой, она была в грязи.

– Ты не можешь ранить меня, – выпалил Гарри. – Ты даже не существуешь.

Он едва не повалился на землю, когда чудовище само по себе разрушилось, но вместо этого, шатаясь, двинулся вперед.

Тяжело дыша и вытирая лоб рукавом, Гарри на нетвердых ногах вошел в следующий проход.

Который внезапно вспыхнул пламенем.

Гарри вскрикнул и от неожиданности вместо того, чтобы отпрянуть назад, шагнул прямо в огонь.

Он стоял, озираясь вокруг и одно ужасное мгновение ожидая боли от обгорания или запаха опаленной одежды и волос, а затем медленно осознал, что он в полном порядке. Не было никакой волны жара. Не было вообще настоящего огня.

Это было иллюзией, также как и химера.

Он сделал очередной глубокий вдох, поднял глаза и буквально в двух шагах от себя увидел Тремудрый Кубок, тускло сияющий на постаменте.

Он изумленно моргнул.

Конечно же, это не могло закончиться.

Страх из-за Турнира, который наполнял его весь этот год, второе задание и все его последствия, мысли о Седрике накануне ночью и ужасная борьба с монстром прямо сейчас… Разве это могло закончиться?

Но все же… это закончилось. Вот он, Кубок, и все, что Гарри надо сделать – забрать его, и одной заботой у него станет меньше.

От облегчения он почувствовал себя почти невесомым, когда потянулся за Кубком. Позже Гарри понял, что вообще не думал о Седрике, пока не схватился за одну из ручек.

В следующую секунду перед его глазами всплыло мертвое лицо Седрика, вызванное в памяти тем знакомым отвратительным рывком в районе пупка. Предательский мир ускользнул из-под ног, и с холодным ужасом он подумал: «Это случилось опять…»

* * *

На этот раз он был сильнее и к тому же цел и невредим. Он твердо решил, что не упадет при приземлении, и остался стоять на ногах, хотя и покачнулся от удара.

Все еще удерживая Кубок одной рукой – не отпускай его, держи при себе, он может вернуть тебя обратно – Гарри вынул палочку.

Затем его глаза привыкли к темноте, и оказалось, что он все-таки не на кладбище. Он находился в своей спальне в гриффиндорской башне; стояла глухая ночь, и свет нигде не горел.

Во всей комнате не было слышно никаких звуков или признаков жизни. Каждая из кроватей пустовала.

Совсем как кровать Шеймуса.

Дико озираясь по сторонам, Гарри отступил на шаг от покинутой кровати Рона. Скрип половиц под ногами показался ужасно тревожным шумом, словно в этой комнате уже давным-давно не производилось никаких звуков.

В спальне повисла тишина – такая же тяжелая и гнетущая, как и тьма; и он больше не мог видеть эти пустые кровати.

Гарри повернулся и выбежал за дверь, и пока он сбегал по ступенькам в общую гостиную, его сердце тяжело билось о ребра и молило только о том, чтобы кто-нибудь оказался там, дабы помочь, объяснить…

В общей гостиной было так же холодно и тихо, как наверху.

В камине покоился пепел от давно потухшего огня, а на любимом кресле Гермионы лежала ее книга – «Люди, которые слишком сильно любили драконов». Она была раскрыта как раз на той странице, которую Гермиона просматривала вчера вечером – она почти дочитала до конца и едва ли могла отложить книгу.

Тем не менее, Гермиона явно не стала ее дочитывать, и когда Гарри потянулся за книгой, оказалось, что страницы покрыты толстым слоем пыли.

Он отпрыгнул назад с комком ужаса в горле, как если бы дотронулся до чьей-то руки и обнаружил, что та холодная и безжизненная.

И тогда Гарри пошел на крайнее безумство.

Он сделал такое, что никогда в жизни не сделал бы, хорошенько не подумав – взбежал по лестнице в женскую спальню и ворвался внутрь.

Ничего. Абсолютная тишина и пыль на любимой заколке Парвати в форме большой узорчатой бабочки. Его короткий шокированный вздох был единственным звуком в мире, и тогда он выбежал и из этой комнаты, вернулся в общую гостиную, бросился к портрету Полной Дамы, и...

Она была на месте – розовощекая и полная под слоем пыли, будто бы картина умерла и стала призраком.

– Чт… что со всеми случилось? – запинаясь произнес Гарри, его голос прозвучал взвинченно в безмолвной комнате.

– Не понимаю, о чем ты, – ответила Полная Дама. – Конечно, стало чуть меньше приходящих и уходящих на ночь глядя… но…

Она замолчала, ее лицо сделалось слегка растерянным. Пыль на портрете недвусмысленно намекала, что его не отодвигали уже многие годы.

– Впрочем, это не имеет значения, – решительно сказала она. – Пароль, будь так добр.

– М-м… «Удивительные ультрафокусы Уизли», – ответил Гарри.

Выпустите меня отсюда. В горле пересохло от страха.

– Совершенно верно, – проговорила Полная Дама. – Хотя, вообще-то я считаю, что вам пора сменить его…

Портрет отъехал в сторону, и громкий скрип петель безнадежным эхом отразился от стен темного коридора снаружи.

Гарри выбежал туда, кинулся вниз по мраморным ступенькам в вестибюль и только собрался бежать в слизеринские подземелья, как очередная вспышка паники взорвалась в его груди. Он попятился к стене, привалился к ней и уставился в потолок.

Его вдохи были резкими и отчаянно отдавались в ушах. С потолка свисала паутина, и он действительно поверил, что всех забрали, потому как испугался увидеть комнату Драко тоже пустой.

Ужас от осознания того, что дом у него отобрали, обрушился на Гарри.

Даже Хогвартс не выстоял. Даже Хогвартс и люди, которых он любил, были уничтожены, и он не сумел защитить их.

Когда Гарри услышал звяканье тарелок, раздающееся из Большого Зала, то едва не заорал в полный голос. Подавляя истерическую надежду и испуг, он отворил двери.

Домашние эльфы накрывали на стол к обеду, раскладывая роскошные яства перед пустыми и запыленными стульями. От запаха горячей еды Гарри чуть не вырвало.

Эльф взглянул на него и издал ликующий визг.

– Один из хозяев вернулся!

Тотчас же все эльфы оживились и вцепились в одежду Гарри, пытаясь утащить его к гриффиндорскому столу. От прикосновения их тонких, цепких пальцев сквозь одежду ему стало тошно как никогда.

– Что вы делаете, черт возьми?!

Винки тупо уставилась на него огромными, жутковатыми глазищами.

– Последнее полученное нами распоряжение – приготовить обед, Гарри Поттер. Мы готовили обед очень долгое время. Мы крайне рады вас видеть и надеемся, что вы проголодались.

– Отцепитесь от меня!

Впоследствии Гарри не помнил, отшвыривал ли он их с пути. Делать что-то подобное… быть кем-то подобным… все это слишком напоминало ему о Люциусе Малфое, а он никогда не желал вспоминать о нем.

Ему отчаянно хотелось убраться оттуда, и хотя это был в очередной раз всего лишь бег по лестницам, он устремился к кабинету Дамблдора. Гарри уже находился на втором этаже, когда его пронзила мысль, что Дамблдор, несомненно, тоже пропал; и он вглядывался в глаза каменной горгульи и смеялся – приглушенно, истерически – размышляя о том, ожидал ли еще Фоукс возвращения людей. Совсем как Полная Дама. Совсем как домашние эльфы.