Дом 232 по Риверсайд-драйв 6 страница
В глазах потемнело, Саймон тяжело опустился на ступеньки. В ушах грохотало. Кто-то грубо схватил его за руки и принялся трясти:
– Саймон! Саймон!
Джейс. Не в броне, а в джинсах и замшевой куртке. Взъерошенный, черный от грязи и сажи, промокший до нитки.
– Какого черта? – спросил он.
Саймон оглядел улицу: пусто, влажный асфальт блестит черным. Второй неизвестный бежал.
– Ты… – вяло произнес Саймон. – Ты как Бэтмен… спрыгнул на грабителей…
– Никакие это не грабители. Они шли за тобой от самой подземки. Явно по чьему-то заказу. – Говорил Джейс твердо, уверенно.
– Второй, – вымолвил Саймон. – С ним что?
– Исчез. – Джейс щелкнул пальцами. – Увидел, что с приятелем, и пропал – чпок, и нет его. Какие-то странные пассажиры. Не демоны, но и не люди.
– Да я уж понял, спасибо.
Джейс присмотрелся к Саймону:
– Это ведь ты, да? Твоя Метка? – Джейс указал ему на лоб. – Она вспыхнула белым, и тот чувак… рассыпался…
Саймон не ответил.
– Я в жизни всякое видел, – без сарказма, без насмешки произнес Джейс, – но такое…
– Я не нарочно, – тихо возразил Саймон. – Не по своей воле.
– Воли и не надо. – Глаза Джейса горели золотом на чумазом лице. – Сказано: «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь».[16]
Пробуждая мертвых
В комнате Джейса царил привычный порядок: заправленная кровать, книги на полках расставлены по алфавиту, на столе аккуратные стопки тетрадей и учебников. Даже оружие выстроилось вдоль стены по размеру: от крупного палаша до набора кинжалов.
Стоя в дверях, Клэри чуть не ахнула. К безупречному порядку она давно привыкла: Джейс таким образом пытается контролировать хаос в жизни. Поди проживи столько лет, не зная, кто – или что – ты; трудно винить Джейса в педантичности, с которой он разместил на полках коллекцию томиков поэзии.
Винить Джейса стоило только в том, что его нет дома. Куда еще мог он отправиться после свадебного салона? Клэри вдруг захлестнуло чувство нереальности происходящего. Такое попросту невозможно! Как происходят разрывы, она наслушалась от других девчонок: сначала парень не берет трубку, потом шлет расплывчатые эсэмэски, типа все хорошо, просто людям надо иногда побыть наедине с собой; далее отмазка, якобы «дело не в тебе, а во мне», и наконец – слезы.
Но с ней-то, думала Клэри, и с Джейсом подобного произойти не может! Они – не обычная пара, на них не распространяются правила отношений и разрывов. Клэри и Джейс предназначены друг другу навсегда.
Или так думают все? До тех пор, пока не приходит время понять: ничего в них особенного, – и тогда иллюзии рушатся?
Клэри заметила серебристый отблеск на столе – шкатулка. Та, которую передала Джейсу Аматис, с гравировкой в виде птиц по бокам. Джейс не спеша изучал ее содержимое, медленно вчитывался в письма, записки, просматривал фотографии. Он не особенно распространялся на этот счет, и Клэри не хотела выпытывать признаний. Пусть Джейс разберется с чувствами к родному отцу сам.
Теперь же, однако, ее влекло к шкатулке. Клэри вспомнила, как Джейс сидел на ступенях перед Залом Договоров, со шкатулкой на коленях. «Я не могу просто взять и разлюбить тебя», – сказал он тогда. Стоило коснуться замкá, и он легко открылся. Внутри беспорядочно лежали листы бумаги и старые снимки. Клэри зачарованно всмотрелась в один из них: молодая пара, юноша и девушка. Сестру Люка, Аматис, Клэри признала моментально – девушка смотрела на юношу влюбленными глазами. Он был красив, высок и белокур. Глаза, правда, синие, не золотые, и черты лица не такие резкие, как у Джейса… И тем не менее, зная заранее, что это – отец Джейса, Клэри ощутила спазм в животе.
Возвращая снимок в шкатулку, она чуть не порезалась о лезвие кинжала, лежащего по диагонали: на рукояти выгравированы птицы, на клинке ржавчина (или нет?). Наверное, плохо чистили. Закрыв шкатулку и чувствуя, как давит на плечи груз вины, Клэри отвернулась.
Может, записку оставить? Нет, лучше поговорить. Думая так, Клэри направилась к лифту. Чуть ранее она стучалась в дверь к Изабель, но и той не оказалось дома. Даже светильники из ведьминого огня горели тусклее обычного. Жутко подавленная, Клэри потянулась нажать кнопку вызова и тут заметила: лампочка под колпачком уже горит. Кто-то поднимается в Институт.
Клэри сразу подумала: «Джейс!», и пульс участился. Хотя, может, не он? Иззи там, или Мариза, или…
Вот двери открылись, и Клэри пораженно уставилась на гостя:
– Люк? Ты что здесь делаешь?
– То же могу спросить у тебя. – Покинув лифт, он закрыл за собой решетку. Оборотень по-прежнему носил старую фланелевую куртку на флисовом подкладе; Джослин куртка страшно не нравилась, но Люк ни в какую не хотел избавляться от привычной одежды. Вот и славно. Что бы ни произошло в жизни, он не меняется, остается верен привычкам. – Впрочем, я догадался. Ну, он дома?
– Джейс? Нет. – Клэри с наигранной непринужденностью пожала плечами. – Ничего, завтра его увижу.
– Клэри… – чуть помедлив, произнес Люк.
– Люциан, – произнес у него за спиной холодный голос. – Спасибо, что откликнулся так быстро.
Обернувшись, Люк кивнул хозяйке:
– Мариза.
Мариза Лайтвуд стояла в дверном проеме, легонько держась за косяк. На ней были серые перчатки – в масть сшитому на заказ костюму. Интересно, она когда-нибудь носит джинсы? На памяти Клэри ни Изабель, ни мать Алека не надевали ничего, кроме боевого облачения или строгого наряда, выражающего их внутреннюю силу.
16
Послание апостола Павла к римлянам, 12:19.
– Клэри, – произнесла Мариза. – Не ждала тебя.
Клэри покраснела. Мариза разрешила ей приходить и уходить, когда вздумается, но и отношения девушки с Джейсом всерьез не воспринимала. Прошло полтора месяца, а Мариза так и не оправилась от потери младшего сына. Горевала в одиночестве, ведь Роберт все еще не вернулся из Идриса. Маризе хватало иных забот, кроме личной жизни Джейса.
– Я как раз уходила.
– Я подвезу тебя, – пообещал Люк, кладя руку на плечо Клэри, – когда здесь закончу. Мариза, ничего, если Клэри будет присутствовать при разговоре? Я бы не хотел отпускать ее одну.
Мариза покачала головой:
– Пусть остается. – Вздохнув, она запустила пальцы в волосы. – Если честно, я вообще не хотела тебя тревожить. Через неделю ты женишься, поздравляю. Не помню, говорила уже или нет…
– Нет еще. Спасибо.
– Всего шесть недель. – Мариза едва заметно улыбнулась. – Быстровато, надо сказать.
Пальцы Люка стиснули плечо Клэри – больше он никак не выдал раздражения.
– Ты ведь не с помолвкой поздравить хотела?
Мариза устало покачала головой. В ее зачесанных кверху темных волосах прибавилось седины.
– Нет. Полагаю, ты слышал об убийствах на этой неделе?
– Два Охотника погибли. Слышал.
– Сегодня вечером нашли еще одного: труп лежал в мусорном контейнере у Коламбус-Парк. На твоей территории.
Брови Люка поползли вверх.
– Да, но другие…
– Первое тело обнаружили в районе Гринпойнт, это территория магов. Второй – в пруду Центрального парка, во владениях фейри. И вот… отметились оборотни… – Она посмотрела прямо на Люка: – Тебе это ни о чем не говорит?
– Некто, недовольный новыми Договорами, пытается восстановить нежить против нежити. Будь уверена, моя стая к убийству непричастна. Не знаю, кто вообще стоит за смертями Охотников, но попытка стравить нас очень неудачная. Надеюсь, Конклав не утратил ясного видения?
– Есть еще кое-что. Мы установили личность первых двух погибших. Времени потратили прилично, ведь первый труп обгорел до неузнаваемости, второй сильно разложился. И знаешь, кто эти несчастные?
– Мариза…
– Энсон Пэнгборн и Чарльз Фримен. После смерти Валентина, смею заметить, они пропали…
– Невозможно, – вмешалась Клэри. – Люк убил Пэнгборна еще в августе… в приюте у Рэнвика.
– То был Эмиль Пэнгборн, – напомнила Мариза. – Энсон – его младший брат. Оба состояли в Круге.
– Как и Фримен, – подсказал Люк. – Выходит, убирают не просто Сумеречных охотников. Бывших членов Круга. И тела подкидывают на территории нежити. – Он покачал головой. – Словно пытаются встряхнуть самых… упертых членов Круга. Заставить их пересмотреть новые Договоры. Этого следовало ожидать.
– Я тоже так подумала, – призналась Мариза. – Встретилась с королевой Благословенного двора и хотела бы передать сообщение Магнусу, где бы он ни был. – Мариза с Робертом признали связь Алека с Магнусом, однако и ее не считали серьезной. – Я просто решила… – Она глубоко вздохнула. – Усталость лишает способности мыслить ясно. Пригодилась бы светлая идея. Может, у тебя есть догадки: кто и зачем убивает Охотников?
Люк покачал головой:
– Убийца – некто, недовольный новым порядком. Таких много. На телах следов не нашли, верно?
Мариза вновь глубоко вздохнула:
– Ничего, что дало бы зацепки. Вот если бы мертвые умели говорить, а, Люциан?
Мариза как будто набросила на лицо Клэри покров: перед глазами потемнело, и возник, словно звезда на фоне пустого ночного неба, пылающий символ.
Никуда-то талант не пропал.
– Что, если… – медленно проговорила девушка, поднимая взгляд на Маризу. – Что, если бы они и правда заговорили?
* * *
В это самое время Саймон стоял перед зеркалом в ванной у Кайла и думал: откуда пошли байки, будто вампиры не отражаются в зеркале? Он прекрасно видел себя в мутном стекле: взъерошенные каштановые волосы, большие карие глаза, белая чистая кожа. Саймон смыл кровь с нижней губы; ранки успели зарасти.
Нельзя не признать: вампиризм сделал Саймона куда привлекательней. Изабель утверждала, будто он теперь движется куда грациознее, неряшливость воспринимается как художественный беспорядок, словно Саймон только выбрался из постели.
– Из чьей-то постели, – добавила тогда Изабель, на что Саймон ответил: дескать, в объяснениях он не нуждается.
Ничего такого он в себе не видел: белизна кожи беспокоила, как и темные змейки вен на висках – признак того, что Саймон сегодня еще не ел. Сам себе он казался чужим, незнакомым. Так может, легенды об отсутствии отражения – отголоски нежелания самих вампиров видеть себя? Того, кого не считаешь собой?
Умывшись, Саймон вернулся в гостиную. Джейс развалился на диване и почитывал потрепанный томик «Властелина колец». Волосы у него влажно блестели – должно быть, умылся на кухне. При виде Саймона он отложил книгу на кофейный столик.
– Понимаю, почему тебе здесь нравится, – сказал Джейс, широким жестом обводя комнату, увешанную постерами к фильмам и забитую научно-фантастическими книгами. – Чувствуется тонкий налет ботанства.
– Спасибо, ты очень мил. – Саймон хмуро посмотрел на Джейса. В ярком свете единственной лампочки без абажура Охотник выглядел нездорово. Тени под глазами только сделались гуще, лицо заострилось. Когда Джейс привычным жестом смахнул челку со лба, рука у него подрагивала.
Саймон тряхнул головой. Откуда ему знать, какие жесты у Джейса привычны и машинальны?! Он Саймону даже не друг.
– Паршиво выглядишь, – сказал вампир.
Джейс прищурился:
– Нашел время обижаться. Но если настаиваешь, я буду предельно вежлив.
– Я серьезно: вид у тебя не очень.
– Сказал пингвиний бабник. Понимаю, тебе завидно, что Боженька не наделил тебя той утонченной красотой, что досталась мне. Правда, это не повод…
– Я не прикалываюсь, – отрезал Саймон. – У тебя больной вид. Когда ты последний раз ел?
Джейс изобразил задумчивость:
– Вчера?
– Последний раз ты ел вчера? Уверен?
Джейс пожал плечами:
– Ну, на стопке Библий не поклялся бы. Просто мне так кажется.
Чуть ранее Саймон изучил содержимое холодильника – нашлось не особенно много: высохший лайм, несколько баночек газировки, фунт говяжьего фарша и – просто невероятно! – готовый сладкий пирожок в морозилке.
Схватив со стойки ключи от квартиры, Саймон позвал:
– На углу есть супермаркет. Идем купим тебе еды.
Джейс хотел было возразить, но сдался, пожав плечами.
– Ладно, – сказал он абсолютно наплевательским тоном. – Идем.
Снаружи, пока Саймон запирал дверь на ключ, к которому никак не мог приноровиться, Джейс просмотрел список жильцов на панельке домофона. Ткнув пальцем в табличку 3-А, он спросил:
– Ваша? Почему просто «Кайл»? У него что, фамилии нет?
– Кайл хочет быть рок-звездой, – ответил Саймон, спускаясь по ступенькам. – Вот и решил, наверное, оставить только имя. Типа как у Рианны.
Дул ветер, и Джейс чуть сгорбился. Куртку застегнуть он даже не думал.
– Понятия не имею, о чем ты.
– Ну еще бы.
Свернув за угол на авеню В, Саймон искоса глянул на Джейса:
– Значит, ты за мной следил? Или случайно оказался на крыше того дома?
Джейс остановился в ожидании, когда зажжется зеленый огонек светофора. Похоже, правила БДД касаются и Охотников.
– Следил.
– Сейчас ты признаешься, что тайно в меня влюблен? Мой волшебный сексапил и тебя запилил?
– Нет у вампиров волшебного сексапила, – отозвался Джейс, словно цитируя Клэри. – Я за Клэри присматривал. Потом она села в такси, и так как я за машиной угнаться не в состоянии, то вернулся и пошел за тобой. Дело есть.
– Ты следишь за Клэри? Есть железное правило: девчонки не любят тех, кто их преследует.
– У меня в куртке остался ее телефон. – Джейс похлопал себя по правому боку. – Я подумал: если узнаю, куда Клэри идет, то обгоню ее и оставлю телефон на месте.
– Не проще ли было позвонить ей на домашний и договориться о встрече?
Джейс не ответил. Загорелся зеленый свет, и они с Саймоном пошли по пешеходному переходу в сторону С-таунского магазина. Чем Манхэттен выгодно отличается от Бруклина, так это круглосуточными супермаркетами. Вампиру в Манхэттене живется привольно: можно в полночь зайти за покупками, и никто ничего не заподозрит.
– Ты избегаешь Клэри, – заметил Саймон. – И мне конечно же не скажешь почему?
– Не скажу. Считай, тебе повезло, что я отправился за тобой, иначе бы…
– Иначе бы что? Погибли оба грабителя? – В собственном голосе Саймону послышалась горечь. – Ты сам видел, что происходит.
– Видел. И еще я видел выражение на твоем лице, – нейтральным тоном продолжил Джейс. – На тебя и прежде нападали, верно?
Саймон сам не заметил, как поведал Джейсу о вчерашнем столкновении:
– Погибнув, грабитель обратился в соль. Как в Библии, ну, где про соляные столбы. Жена Лота обратилась в такой.
Джейс толкнул дверь супермаркета и вошел внутрь, Саймон – следом. Взяв из ряда тележек одну, вампир покатил ее вдоль полок с продуктами. Джейс, глубоко задумавшись, шел за ним.
– Вопрос, – сказал он. – Знаешь ли ты, кому выгодна твоя смерть?
Саймон пожал плечами. При виде еды желудок скукожился. Саймон вспомнил, как давно не ел, хотя ничего из предлагаемого в магазине ему впрок не пошло бы.
– Рафаэль? Он ведь желал мне смерти.
– Нет, не он.
– Откуда такая уверенность?
– Рафаэль знает о Печати. Он не дурак и не ударит напрямую. На тебя покушаются те, кому известны твои обычные маршруты, но неизвестно о Печати.
– Это может быть кто угодно.
– В том-то и дело, – осклабился Джейс, на мгновение став прежним.
Саймон покачал головой:
– Может, выберешь еду? Или тебя прикалывает, как я гоняю тележку по рядам?
– Прикалывает, – ответил Джейс. – И я не больно-то знаю, что примитивные продают в продуктовых лавках. Мариза сама готовит или заказывает еду. – Пожав плечами, он выбрал наугад какой-то фрукт: – Это что?
– Манго. – Саймон уставился на Джейса. Порой Охотники и правда напоминают инопланетных пришельцев.
– Манго мне нравится, но я еще ни разу не видел их в целом виде.
Забрав у Джейса фрукт, Саймон бросил его в тележку:
– Отлично. Что еще нам нравится?
Задумавшись ненадолго, Джейс выдал:
– Томатный суп.
– Томатный суп? Хочешь томатный суп и манго?
Джейс пожал плечами:
– Я не больно-то о еде заморачиваюсь.
– Ладно, как знаешь. Стой тут, скоро вернусь.
Ох уж эти нефилимы. Обогнув угол, Саймон пошел вдоль рядов с консервированными супами. Охотники – это причудливая смесь миллионеров, которым не приходится забивать голову мелочами, вроде: как сходить за продуктами или пройти турникет в метро, – и солдат подчиненных жесткой дисциплине и вынужденных постоянно поддерживать форму. Может, так, не снимая с глаз повязок неведения, им легче?
Саймон схватил банку с супом.
Может, так легче сосредоточиться на большей картине жизни? Ведь защита мира от демонов – задача немалая.
Саймон почти жалел Джейса, возвращаясь к месту, где оставил Охотника. И замер: Джейс, облокотившись на тележку, что-то вертел в руках. Отсюда Саймон не мог ничего разглядеть, дорогу ему загородили две девчонки – встали прямо посреди прохода, хихикают и шепчутся; разоделись так, чтобы пройти фейс-контроль: высокие каблуки, короткие юбки, лифчики с «винни-пухами» и никаких курток.
Пахло от них блеском для губ. Блеском для губ, детской присыпкой и кровью.
Саймон слышал, о чем они шепчутся: девчонки обсуждали Джейса, подначивая друг дружку подойти и заговорить с ним, ведь он такой красавчик… и какие у него волосы, кубики пресса! Бред, как под курткой можно разглядеть кубики пресса? Идиотки. Саймон уже хотел извиниться и попросить уступить дорогу, как одна из девушек – та, что повыше и потемнее, – покачиваясь на «платформах», направилась к Джейсу. Заметив ее, Джейс насторожился. Ох, как бы не принял девчонку за вампира или суккуба и не выхватил клинок серафима! Иначе сидеть ночь в «обезьяннике».
Саймон зря беспокоился. Джейс только выгнул одну бровь. Девушка очень тихо сказала что-то – Джейс пожал плечами – и сунула ему в руку некий предмет. Потом вернулась к подружке, и они, хихикая, покинули магазин.
Подойдя к Джейсу, Саймон бросил в тележку банку с супом:
– Чего она хотела?
– Кажется, поиграть с моим манго.
– Так и сказала?
Джейс пожал плечами:
– Ага, и оставила свой номер. – Джейс равнодушно показал Саймону записку и бросил ее в тележку. – Ну, идем, что ли?
– Ты ведь ей звонить не станешь?
Джейс посмотрел на него как на психа.
– Проехали, – сказал Саймон. – С тобой такое постоянно происходит? Девки так и липнут к тебе?
– Если я не маскируюсь чарами.
– Правильно, ведь ты становишься невидимым, и девчонки тебя не замечают. – Саймон покачал головой. – Ты угроза обществу. Тебя одного нельзя выпускать на улицу.
– Зависть – отвратительное чувство, Льюис. – Джейс криво усмехнулся. В любой другой момент за эту усмешку его хотелось убить, но не сейчас. Саймон наконец разглядел, что Джейс вертит в руках, словно большую ценность, или опасный предмет, или даже бомбу, сотовый Клэри.
* * *
– Идея мне по-прежнему не нравится, – признался Люк.
Зябко скрестив на груди руки, Клэри искоса глянула на будущего отчима:
– Ты не мог сказать это прежде, чем мы пришли в Город молчания?
– Я и говорил. Не один раз. – Голос Люка эхом отразился от высоких каменных колонн, инкрустированных полудрагоценными камнями: ониксом, нефритом, сердоликом и лазуритом. На столпах горели факелы, и ведьмин огонь залил ряды мавзолеев ослепительно-белым светом – таким ярким, что на него больно смотреть.
Мало что изменилось с прошлого визита: город по-прежнему казался Клэри чуждым и странным, хотя рунические рисунки на полу больше не виделись ей непонятными завитушками и узорами, теперь их смысл будто впивался в разум острыми краями. Сразу по прибытии в Город молчания Мариза оставила Люка и Клэри в «предбаннике» и отправилась лично переговорить с Братьями. Она предупредила: вряд ли они впустят сразу троих. Мертвые нефилимы – целиком и полностью собственность и вотчина ордена.
Не то чтобы Братьев много, Валентин почти всех перебил, пока искал Меч смерти. Выжили те немногие, кто отлучился из Города. С тех пор орден набрал новых адептов, однако во всем мире сейчас вряд ли наберется больше десяти – пятнадцати Братьев молчания.
О возвращении Маризы возвестил цокот каблуков. Вслед за матерью Алека и Изабель плелся монах в робе.
– Вот вы где, – сказала Мариза, словно застала Люка и Клэри не там, где покинула их. – Это брат Захария. Брат Захария, это та самая девочка, о которой я рассказывала.
Брат молчания слегка приподнял капюшон. К удивлению Клэри, Захария мало напоминал Иеремию: глаза на месте, только закрыты, высокие скулы отмечены черными шрамами от нанесенной руны и рот не зашит. Под капюшоном Клэри не видела, обрит ли монах.
Его голос коснулся разума Клэри:
«Ты всерьез считаешь, что способна на такое, дочь Валентина?»
Ее щеки вспыхнули румянцем. Достали напоминать, чей она ребенок!
– Вы наверняка слышали о ее подвигах, – высказался Люк. – Руна союза помогла выиграть Войну за Орудия Смерти.
Опустив капюшон, брат Захария мысленно позвал:
«Идемте в Склеп».
Клэри посмотрела на Люка, ожидая, что тот кивнет в знак поддержки. Однако он по привычке нервно поигрывал очками. Вздохнув, Клэри последовала за монахом и Маризой. Брат Захария двигался бесшумно, словно туман, тогда как каблуки Маризы стучали о мраморный пол подобно выстрелам. Может, привычка надевать неподходящую случаю обувь передалась Изабель вместе с генами?
Они прошли по тропинке, змеящейся между колонн, в огромный зал Говорящих Звезд. (Здесь Братья впервые рассказали о Магнусе Бейне.) Дальше – сводчатый проход за массивными железными дверьми. Их поверхность покрывали Руны Смерти и Умиротворения. Над входом красовалась надпись на латыни, и Клэри тут же пожалела, что не прихватила с собой ученические заметки. Для Сумеречного охотника латынь она знала отвратительно, ведь почти все нефилимы разговаривают на ней как на родном языке.
«Taceant Colloquia. Effugiat risus. Hic locus est ubi mors gaudet succurrere vitae».
– Да умолкнет речь. Да сгинет смех, – перевел Люк. – Здесь мертвые имеют честь учить живых.
Положив руку на дверь, брат Захария предупредил:
«Мы подготовили недавно почивших к вашему приходу. Идем?»
Тяжело сглотнув, Клэри подумала: эх, и во что же она ввязалась!
– Идемте.
Двери отворились, и все четверо прошли в просторную комнату без окон: голые стены из гладкого белого мрамора, на крюках висят серебристые инструменты: сверкающие скальпели, подобия молотков, хирургические пилы и реберные расширители. Рядом на полках – еще более причудливые предметы: штопоры, полотна наждачки, банки с разноцветными жидкостями, включая зеленую с ярлыком «Кислота» (которая вроде даже дымилась).
Центр комнаты занимал ряд высоких мраморных столов, из которых лишь три были заняты. На двух тела лежали под белыми простынями; тело на третьем оставалось накрытым до пояса: определенно, мужчина, и уж точно Сумеречный охотник. Восковую кожу испещряли Знаки, на глаза мертвецу, по обычаю, положили полоску белого шелка.
Борясь с тошнотой, Клэри приблизилась к мраморному столу. Люк покровительственно опустил руку ей на плечо. Стоявшая по другую сторону стола Мариза внимательно следила за ней пытливыми голубыми, совсем как у Алека, глазами.
Достав стило и подавшись вперед, Клэри сквозь ткань юбки ощутила холод мрамора. Она наклонилась так низко, что различала теперь все детали внешности покойного: светло-каштановые волосы и горло, разорванное в клочья.
Сняв повязку с закрытых глаз мертвеца, брат Захария разрешил:
«Приступай».
Глубоко вздохнув, Клэри коснулась руки трупа кончиком стило. Видение руны повторилось, предстало перед мысленным взором четко и понятно, словно буквы собственного имени. Клэри начала писать…
Ветвистые черные линии заструились из-под кончика стержня, как обычно, правда, в руке чувствовалась тяжесть, пишущий инструмент слегка притормаживал, словно Клэри не на коже чертила Знак, а в лужице густой грязи. Стило как будто не желало выписывать руну, не могло отыскать живой дух в мертвом теле. В животе у Клэри крутило, и, когда она закончила, лоб ее покрылся испариной, а к горлу вновь подступила тошнота.
Какое-то время ничего не происходило. Потом – совершенно неожиданно, напугав всех, – мертвец открыл глаза: синие радужки, белки в пятнышках крови.
Протяжно ахнув, Мариза сказала:
– Ангел мой! – Видно, до конца не верила в успех Клэри.
Труп судорожно и неровно вздохнул; порванная кожа на шее затрепетала подобно рыбьим жабрам. Грудь поднялась, и с губ мертвого слетели слова:
– Больно.
Ругнувшись, Люк посмотрел на Захарию. Брат молчания, впрочем, хранил на лице бесстрастное выражение.
Подойдя ближе, Мариза пристально – чуть ли не хищно – взглянула на покойника:
– Охотник, кто ты? Требую назвать свое имя.
Дернув головой из стороны в сторону, мужчина поднял руки и тут же их уронил:
– Боль… уймите ее.
Клэри чуть не выронила стило. Не такого она ожидала. Люк, в ужасе выпучив глаза, пятился.
– Охотник, – повелительным тоном напомнила о себе Мариза. – Кто тебя убил?
– Прошу…
Люк принялся рыться среди хирургических инструментов. Клэри замерла, а Мариза, не снимая перчатки, впилась пальцами в плечо трупу:
– Именем Ангела, приказываю: отвечай!
Задыхаясь, мертвый Охотник произнес:
– Нежить… вампир…
– Что за вампир?
– Камилла. Из древних… – Тут из его горла хлопьями потекла свернувшаяся кровь.
Ахнув, Мариза отдернула руку. Тут подбежал Люк с банкой зеленоватой кислоты. Одним движением сорвал крышку и плеснул едкой жидкости на руну. Издав короткий вскрик, мертвец рухнул на стол. Что бы ни оживило его, оно ушло с разъеденной кожи вместе со Знаком.
Отставив пустую банку, Люк с укором произнес:
– Мариза, не так мы обращаемся с нашими мертвыми.
– Не тебе решать, как мы обращаемся с нашими мертвыми, нежить. – На побледневшем лице ярко выделялись залитые румянцем скулы. – Мы узнали имя: Камилла. Если получится, предотвратим новые убийства.
– Есть нечто хуже смерти. – Не глядя на Клэри, Люк протянул воспитаннице руку: – Идем, Клэри. Нам пора.
* * *
– Ну, подумай, вспомни: кто еще может желать тебе смерти? – в который раз спросил Джейс.
Саймон устал. Они уже несколько раз прошлись по списку имен. Надоело слышать одни и те же вопросы, тем более что Джейсу расследование, скорее всего, до лампочки. Съев суп – не разогревая, прямо из банки, бр-р! – Джейс отошел к окну. Прислонившись к стене и слегка отодвинув занавеску, он следил за движением на авеню В и глядел в ярко освещенные окна дома через дорогу. Там люди ужинали, смотрели телевизор, сидели семьями за столом – занимались обычными людскими делами. При виде их Саймон ощутил странную пустоту внутри.
– Я не ты, – сказал вампир. – У меня не так уж и много врагов.
– Ты чего-то недоговариваешь, – пропустив колкость мимо ушей, заметил Джейс.
Саймон вздохнул. Рассказывать о встрече с Камиллой он не хотел, однако, пережив два покушения – пусть и неудачных, – подумал: ну ее, эту тайну. Пока он раскрывал детали разговора с вампирессой, Джейс напряженно слушал.
Под конец Охотник сказал:
– Интересно, но маловероятно. Камилла знает о Печати, это раз. К тому же вряд ли она станет рисковать, нарушая Договор. Чем нежить старше, тем она осторожней. – Поставив на пол пустую банку из-под супа, он предложил: – Прогуляемся? Вдруг на тебя совершат третье покушение? Попробуем взять пленного…
– Нет, – отрезал Саймон. – Чего ты на рожон лезешь?
– Работа такая.
– Риск – часть твоей работы. По крайней мере, так считают остальные Охотники. Для тебя же риск самоцель.
Джейс пожал плечами:
– Отец любил повторять… – Он умолк, и лицо его сделалось каменным. – Прости, я хотел сказать – Валентин. О Ангел, каждый раз, как называю его отцом, кажется, будто предаю родного папу.
Саймон невольно посочувствовал Джейсу:
– Да ладно, он лет шестнадцать притворялся твоим отцом. Такое в один день не забудешь. И вообще, настоящего папу ты не встречал, он уже мертв. Ты, по сути, не можешь предать его. Считай, что у тебя два отца.
– Двух отцов быть не может.
– Еще как может. Хочешь, купим тебе детскую книгу, «У Тимми два отца»? Вряд ли, конечно, есть книга «У Тимми два отца, один из которых злодей», но ты по этой части поработаешь над собой сам.
Джейс закатил глаза:
– Я балдею! Вроде знаешь слова, умеешь ими пользоваться, однако стоит их связать в предложение, как смысл теряется. – Джейс легонько подергал за краешек занавески. – Я и не ждал, что ты меня поймешь.
– У меня самого папа умер.
– Что? – развернулся к Саймону Джейс.
– Ну да, ты не знал. Тебе плевать на все, что связано со мной, ты бы сам и не спросил. В общем, да, у меня отец умер, и в этом мы с тобой схожи.
Внезапно испытав головокружение и дурноту, опустошенный, Саймон откинулся на спинку дивана. Усталость пропитала все его тело. В Джейсе, напротив, бурлила энергия, вызывая легкое беспокойство. Саймон не мог спокойно смотреть, даже как Джейс поедает томатный суп, уж слишком сильно походило содержимое банки на кровь.
Внимательно посмотрев на вампира, Джейс спросил:
– Как давно ты… питался? Фигово выглядишь.
Саймон вздохнул. Заставил Джейса поесть – сам не отмажешься.