Дополнение 1: Кали Де Витт.
– Я переехал в Нью‑Йорк после первого турне «Hole», – рассказывает Кали. – Я романтизировал наркотики и алкоголь, сколько себя помню, но в Нью‑Йорке впервые разошелся не на шутку.
Помнится, я думал: «Ух ты, я в другом городе, я могу принимать наркотики каждый день и не чувствовать за собой вины». Менее чем за год я оказался потерянным для общества. Как раз когда я уехал из Лос‑Анджелеса, случилась история с «Вэнити фэйр». Я помню рассказы Кортни на этот счет.
я: Дело в том, что журналистка не поняла юмора Кортни и все так и напечатала.
– Юмор Кортни очень саркастический. Я вырос на шутках такого рода, так что я их сразу понимал, но как‑то не удивлялся, когда другим это не удавалось. Острила Кортни так же удачно, как и делала все остальное.
я: Когда ты жил в Нью‑Йорке, ты пересекался с «Nirvana»?
– Нет. Мне было немного стыдно за свое поведение. Но я много общался с Кортни, особенно когда она пришла в ярость по поводу той статьи Линн Хиршберг. Кортни спросила, не мог бы я вернуться и помочь с ребенком. Что мне было в мои восемнадцать, ну почти девятнадцать не очень по душе. Еще и ребенок на шее, а у меня проблемы с наркотиками и все такое…
я: Выбор тебя в качестве няни показался тебе хорошим решением?
– Я его, по крайней мере, понял, потому что Кортни считала меня близким человеком, которому можно доверять. С Куртом я был знаком хуже, чем с ней, но я ему нравился, а Кортни как раз хотела собрать вокруг себя тех, кто нравился бы и Курту. Так что мне ее просьба не показалась странной. Сейчас я думаю, что они лгали друг другу и даже сами себе. Просто потому что я их друг, что они могут мне доверять, что, как они знают, я не буду бегать в «Инквайрер» каждый раз, когда у них случится какая‑то ссора. Они не желали признавать того, что я слишком молод и что я наркоман.
я: С наркотиками и алкоголем всегда такая штука: если ты их употребляешь, то отрицаешь их воздействие. Многие годы я говорил: «Выпивка на меня никак не влияет». И что теперь? Я те четыре года и помню‑то с трудом, но по‑прежнему говорю, что выпивка ни при чем!
– А когда я был младше, всё как‑то веселее шло, – замечает Де Витт. – Опасности еще не было – она появилась в‑ Нью‑Йорке, так что я уехал оттуда. И проблема для меня решилась. И вновь я предложил: «Почему бы не предоставить ребенка Джеки?» А они ответили: «А почему бы не тебе?» Я сказал: «Вряд ли это хорошая идея». Тогда они еще жили в Лос‑Анджелесе.
я: В том доме с лифтом?
– Да.
я: Можешь его описать?
– Это старый дом с высокими потолками и видом на Голливуд‑хиллз. Было еще подобие мезонина – передняя была очень большая, окна оттуда выходили на Голливудское шоссе и Кэпитол‑рекордз. Поднимаешься по лестнице и попадаешь в холл, оттуда в гостиную, а за ней две спальни и две ванные.
я: А что было в том доме? Какие‑нибудь записи, постеры?
– Записи, модные пластинки того времени. Синглы «Vaseline», «Sebadoh» – все на «Am‑Rep». В то время «Nevermind» гремел, и все крутые лейблы, я уверен, высылали им полные каталоги. Типа: «Возьмите наши группы с собой в турне, а?»
я: А какие постеры?
– Да в основном там были не постеры, а картины самого Курта, – объясняет Кали. – Одна из них представляла собой обложку «Incesticide». У входа была кухня со стальным полом. Наверное, в этом доме Виктория Кларк и схлопотала по лицу. По крайней мере, Кортни так говорила. Я опять же был в некоторых вещах еще наивен и слишком юн, я продолжал пить и колоться. Это еще не стало такой привычкой, как позже, но каждый раз, когда мне что‑то предлагали, я не отказывался. В Лос‑Анджелесе был такой рок‑доктор, его звали доктор Марк, и он выписывал лекарство под названием бупренакс в стеклянных пузырьках. Это был синтетический опиат для лечения героиновой зависимости. Когда я приехал в Лос‑Анджелес, они жили там еще не так долго. Я был с лучшим другом, Рене Наваррете, который прошел со мной через все это. Мы приехали не за наркотиками или чем‑то другим, а посмотреть на ребенка, потусоваться.
я: Насколько я помню, они были очень одинокими. Особенно Курт, потому что он только что переехал из места, где прожил всю свою жизнь. За шесть месяцев до того о нем почти никто не знал, и тут внезапно они с Кортни оказываются самой известной парой в мире, и при этом очень одиноки. Они искали, с кем бы потусоваться.
– Тут была не просто тусовка. Они собирались вскоре переехать из того дома.
я: Курт ненавидел Лос‑Анджелес.
– Да, в Лос‑Анджелесе ему не нравилось. Вот почему этот дом им подходил – чтобы в него попасть, нужно было воспользоваться лифтом с обратной стороны горы.
я: Да и найти дом было сложно.
– Ну вот это и было отличное место, чтобы залечь на дно,соглашается Кали, – хотя довольно неприглядное. Там мы сделали тот фотоснимок, который оказался потом на компакт‑диске «In Utero» [Кали там в платье]. Мы просто баловались с поляроидом.
я: И сколько тогда было Фрэнсис?
– Четыре, пять, шесть месяцев …