Через двадцать минут. Готовься продуть».

***

Когда поднимаюсь по ступеням дома Люка, на меня накатывает дежавю. Я здесь не ради секса – не перестаю себе об этом напоминать – но я бы соврала, если сказала бы, что не вспоминаю тот последний раз, когда была здесь. У меня никогда не было постоянного мужика для секса… И вот таким образом это и случилось?

Не похоже на то.

Улочка тихая, с небольшими аккуратными домиками, в которых горит свет. Снова посмотрев по сторонам, я стучу в дверь. Рядом с ковриком у моих ног стоит большой горшок с маргаритками, и я не могу решить, какой из вариантов мне нравится больше – что их посадили его сестра или мама, или же сам Люк.

Где-то вдалеке лает собака, а через открытое окно слышен гул телевизора Люка. По звукам его шагов по плитке, потом по ковру, а потом снова по плитке я понимаю, что он был на кухне, и тут же вспоминаю, что ручка входной двери немного заедает. Понятия не имею, как я умудрилась запомнить такие мелочи.

Крыльцо озаряется светом, и на пороге появляется улыбающийся мне Люк. Наш зрительный контакт отдается где-то в животе, это похоже на гул электричества. В сосуды впрыскивается адреналин, и я всерьез размышляю, не повернуться ли мне и не сбежать вниз по ступеням. Рядом с друзьями обычно никто так себя не ощущает.

– Привет, – по-прежнему улыбаясь, говорит он, от чего у меня по коже бегут мурашки.

Сделав шаг назад, жестом приглашает мне войти.

На нем джинсы и старая футболка, а на плечо наброшено кухонное полотенце. По дому гуляют ароматы хлеба и томатного соуса, и у меня в животе тихо урчит.

У меня странное чувство по поводу того, насколько Люк взрослее меня в этом плане: он сам готовит себе настоящую еду, попутно убираясь, в то время как все, на что я гожусь, – это снять пленку с упаковки готового обеда.

– Только что закончил убираться, – говорит он и кивком головы зовет меня за собой.

Его кухня больше, чем можно было ожидать от такого маленького домика, и я вижу, что прервала его, пока он занимался посудой. Сажусь на стул, и он поворачивается ко мне с обернутой пленкой тарелкой в руке.

– Что тебе предложить выпить? – спрашивает он. Открывает холодильник и ставит туда тарелку: – Есть пиво, сок, молоко, вода и…

– Пиво было бы неплохо, – отвечаю я.

Его ноутбук стоит на столе, и действительно, там открыта куча сайтов с советами по Titanfall.

Он берет две бутылки и ставит их на стол.

– Есть хочешь?

– Не очень, – говорю я, но все равно протягиваю руку к чесночному хлебу на разделочной доске. Понюхав, отщипываю кусочек и отправляю в рот. Офигенно вкусно. – Кто тебя научил готовить?

Он улыбается.

– Во-первых, я знаю, как пользоваться кулинарной книгой и Food Network. А во-вторых, мама с бабушкой. Они всыпали бы мне, если бы я каждый вечер заказывал пиццу.

– Довольно впечатляюще, особенно учитывая, что в прошлый раз у тебя в холодильнике был только сельдерей и шрирача, – подначиваю я.

Он наклоняется закрыть дверцу посудомоечной машины, и я взглядом окидываю его тело. М-да, судя по виду, он точно не ест пиццу каждый день.

– Там еще был сыр, – с улыбкой говорит он. – И в свою защиту хочу сказать, что тогда был чудовищно занят, и не было времени сходить в магазин. Но, как ни странно, на этой неделе у меня было полно свободного времени.

От меня не укрывается его намек, что я избегала его, и мне становится интересно, означает ли свободное время, что он и в самом деле был без какого-либо сопровождения. Хорошо, что мой рот набит хлебом, и мне никак не уточнить.

– Titanfall или телевизор? – небрежно интересуется он, от чего напряжение исчезает. – Сегодня вроде бы должна быть «Баффи».

Я настолько благодарна сейчас его непринужденным манерам, что чуть ли не готова рухнуть на стол. А еще он любит Баффи. Так что скажу откровенно: хорошо бы трахнуть его.

– Телевизор, – вместо этого отвечаю я.

Иду за ним в гостиную я сажусь на диван. Телевизор включен на каком-то спортивном канале. Люк садится рядом и протягивает мне мое пиво.

– Передашь пульт? – просит он, я даю его ему и наблюдаю, как он делает глоток пива и ставит бутылку на столик перед нами. Теперь, когда я здесь, не уверена, как долго мы будем телевизор, но я ценю этот его жест.

Люк устраивается поудобней и начинает переключать каналы, комментируя или задавая мне вопросы о программах. Его рука лежит на спинке за моей спиной. Это дает ощущение, будто мы пара – сидим такие рядышком на диване – но быть рядом с Люком, купаясь в его запахе и тепле, так хорошо, что предпочитаю помалкивать и не отодвигаться.

Он начинает меня о чем-то спрашивать, но я перебиваю, слегка повернувшись к нему лицом.

– Мне тут совершенно случайно пришел в голову вопрос.

Люк оглядывает мое лицо и останавливается на губах.

– Давай.

– Кто посадил цветы на крыльце?

На мгновение он хмурится, после чего до него доходит, о чем я.

– Э-э. Я, – отвечает он. – Это странно?

– Понятия не имею, – говорю я.

Положив ладонь мне на затылок, он откидывает мою голову назад, чтобы у меня не получилось избежать его взгляда.

– У друзей сегодня дела? – интересуется он, прижав большой палец мне под челюсть. Это странным образом расслабляет.

– С чего ты так решил?

– Не знаю. Думаю, что не могу себе представить, чтобы ты написала мне, имея под рукой другие варианты.

– У них дела, – признаюсь я. Я чуть не проговариваюсь ему, что у меня не так уж и много друзей, и что обычно я сторонюсь людей, поэтому происходящее между нами для меня ново. И чуть-чуть страшит. Я едва не говорю ему все это, но сдерживаюсь. Это не то, что обычно рассказывают, когда хотят удерживать ситуацию под контролем.

– И что, ничего интересного по телевизору дома? – с улыбкой спрашивает он, приглаживая пальцами мне волосы.

Сама не замечаю, как тянусь навстречу его прикосновению, как расслабляются плечи, и как всем телом подаюсь в его сторону. Быть рядом с ним – как погружаться в ванну с теплой водой.

Я пожимаю плечами, и Люк наклоняется ко мне, остановившись проверить мою реакцию. Киваю ему, и он сокращает расстояние между нами, мягко коснувшись своими губами моих.

– Рад, что у тебя не было других дел, – говорит он у моих губ. – И еще больше рад, что теперь у меня есть твой номер вместо Фреда. Потому что тебя хочу поцеловать куда больше, чем его.

И когда он наконец меня целует, то заставляет меня прочувствовать это всем телом – от губ до кончиком поджатых пальцев ног. Оттолкнув его, я усаживаюсь на него верхом.

– Можно мне туда ртом? – спрашивает он, скользнув рукой мне между ног, потирая сквозь шорты.

Я мотаю головой.

– Опять нет?

Такое ощущение, что от одного его прикосновения ко мне сквозь одежду – вперед-назад и маленькими кругами именно там, где нужно – у меня в мозгу произошло короткое замыкание.

– Мы этим не занимаемся.

– Точно, – бесстрастно отвечает он. – Мы просто трахаемся.

– Именно.

– Не то чтобы я был недоволен, прошу заметить, – говорит он, расстегивая пуговицу и молнию на моих шортах. – Но может, хотя бы сквозь трусики? Я мог бы прижаться ртом, немного пососать. Проговорить алфавит, запустив вибрацию.

– Алфавит?

– Вопросы грамотности для меня чрезвычайно важны.

– А ты настойчивый, – замечаю я, стараясь не обращать особого внимания на то, как его пальцы поглаживают меня чуть ниже пупка.

– Когда чего-то хочу, тогда да, я настойчив, – уточняет он. – А это я действительно хочу, – взяв мою руку, он кладет ее себе на член и подается бедрами вперед, чтобы подчеркнуть сказанное. – Видишь?

Сквозь джинсы мне видны очертания его длины, прижатой к его животу.

По коже волной прокатился жар, и я торопливо стаскиваю с него футболку, притянув его к себе для поцелуя.

– Эй, эй, – шепчет Люк, покусывая мою нижнюю губу. – Притормози, Альбукерке. У нас вся ночь впереди.

– Я не останусь на ночь, – говорю я, снимая через голову свою футболку. Поскольку я не надела лифчик, то резко ахаю от прикосновения сосков к гладкой коже его груди. – Как только мы закончим, я уйду.

– И мы снова будем трахаться на диване?

– Мне нравится этот диван.

Его пальцы ныряют мне в трусики – туда, где я уже мокрая.

По его приоткрытому рту, я понимаю, что остроумный комментарий уже вертелся у него на языке, но, кажется, он про него забыл. Вместо этого он входит на кончик пальца внутрь и, взглядом пробежавшись по моим ключицам к груди, облизывается.

– Значит, будем трахаться, – соглашается он, на мгновение закрыв глаза, после чего притягивает меня к себе за шею для поцелуя. – Медленно на этот раз.

Пальцами найдя пряжку его ремня, я расстегиваю ее и, вытащив ремень из джинсов, бросаю его куда-то рядом.

– Да, – наблюдая, как я расстегиваю пуговицы и, запустив руку внутрь, обхватываю его, говорит он. Его член такой горячий и пульсирующий в моей ладони. – Боже.

Откинувшись на спинку дивана, он смотрит туда, где я трогаю его, потом туда, где трогает меня он, и снова вверх к моей груди. Его член – совершенство, как и все в нем самом.

– Снимай штаны, – говорю я ему и приподнимаюсь, когда он стягивает их вниз.

– Ты тоже, – отвечает он, и я встаю.

Я такая влажная, что особенно остро ощущаю прохладный воздух, когда он стаскивает с меня шорты вместе с нижним бельем.

– Охуеть, Логан. Ты только взгляни на себя.

Еле держусь на ногах, когда его пальцы поднимаются вверх по внутренней части моего бедра, и он резко задерживает дыхание – я там невероятно мокрая – и смотрит на меня, будто я лакомство, и он решает, с какой стороны откусить кусочек.

Люк издает гортанный звук, который эхом отзывается у меня глубоко в костях, когда его глаза встречаются с моими. Они как коричневый сахар. Как жженый сахар. Или карамель.

– Не могу дождаться, когда ты мне позволишь поцеловать тебя тут, – его пальцы скользят по мне, немного погружаются внутрь, имитируя движения его языка, которые он бы делал. Второй рукой поглаживая мои ноги, он целует мой живот, ребра, спускается к пупку.

– Презерватив? – говорю я, и после крохотной паузы Люк, по-прежнему прижавшись лицом ко мне, кивает и достает его из кармана валяющихся джинсов. Не отрываясь, смотрю, как он разрывает обертку и раскатывает презерватив по своей длине.

– Иди сюда, – он держит член у основания в одно руке, а другой усаживает меня себе на колени.

Подавшись вперед, он втягивает в рот мой сосок, покусывая его и постанывая. Я медленно опускаюсь на него, и он выпускает изо рта сосок с громким звуком, откинувшись на спинку и наблюдая, как исчезает во мне.

– Лондон.

– Тс-с-с.

– Господи. Ты такая горячая.

Я начинаю не спеша двигаться на нем.

– Тс-с-с.

– Что? – он проводит руками по моим бокам и оставляет их на моем животе. – Думаешь, я сейчас буду помалкивать?

– Ты говоришь слишком много, – отвечаю я, смеясь сквозь поцелуй.

У него словно есть суперспособность знать, как именно я хочу целоваться. Сначала мягкий поцелуй с приоткрытым ртом и еле ощутимым касанием языка. Потом с покусываниями, отчего за считанные секунды дразнящее прикосновение превращается в лихорадочное. Он умудряется прерывать поцелуй именно тогда, когда мне этого хочется, после чего иногда ловит мой взгляд, а иногда просто смотрит на мой рот. Люк целует меня так, словно до сих пор не может в это поверить.

Я устраиваюсь поудобнее, и мы оба захлебываемся воздухом, когда я полностью сажусь ему на бедра. Он сейчас так глубоко.

– О боже, – я прижимаюсь лбом к его плечу, пытаясь выровнять дыхание.

Проведя руками мне по талии, он останавливается на бедрах, большие пальцы прижав к тазовым костям.

– Хочу тебя в своей постели, – простонав, говорит он, помогая мне двигаться то быстрее, то медленнее. На лбу блестит пот и тонкой струйкой стекает у него по груди, а ощущаю нажатие каждого его пальца в местах, где он крепко держит меня. – Хочу лучше тебя видеть – распластанную подо мной. Мне нравится, как ты выглядишь. Как пахнешь. И бля, Лондон, я люблю, как ты ощущаешься.

– До чего поэтично.

– Хочешь поэзию? Да я могу написать гребаный сонет о том, как колышатся сейчас твои сиськи! Хочу выжечь этот вид у себя в памяти.

Он наклоняется вперед куснуть соски, а я не могу удержать хохот.

– Ты такой мальчишка.

– Потому что ты мне нравишься голая?

– Поэтому тоже, – целуя его, отвечаю я. – Тс-с-с. Ты меня отвлекаешь.

– Я тут наслаждаюсь моментом вообще-то.

– С моей грудью?

– Ага, – он садится прямо, кусает за шею, после чего мягко посасывает. – С твоей шеей, ртом – со всем телом, – он поцелуями поднимается к моим губам. – С тобой.

Поцелуй длится долгие минуты, а амплитуда моих движений уменьшается до легких покачиваний вперед-назад, просто чтобы лучше ощущать его внутри. Я стараюсь держаться и не стонать ему в рот, у уж тем более не вскрикивать, когда, опустив руку вниз, он большим пальцем умело рисует круги на моем клиторе. Пытаюсь удержать происходящее в рамках просто секса, но из-за того, как он на меня смотрит и как ощущается, все перестает быть простым.

Зарывшись руками в его густые волосы, я возвращаю его рот обратно к моей груди и смотрю, как он языком играет с соском. Обнажив зубы, он проводит ими по чувствительной коже, от чего я кричу, почувствовав, как он дернулся внутри.

– Тебе это нравится, – он не спрашивает; это звучит словно удовлетворенное открытие.

Я киваю, и дыхание застревает где-то в горле, когда замечаю надежду в выражении его лица – будто он хочет порадовать меня. Будто прямо сейчас я для него – все.

– Когда я сосу их, ты чувствуешь, как отдается в клиторе?

Опять киваю, ахнув от напряжения в животе, когда он облизывает и сосет сильнее, рыча и не отрываясь от моей груди.

Его щеки раскраснелись, румянец охватил еще и шею с верхом груди. Он смотрит на меня – на нас – как мы движемся и где соединяются наши тела. Последовав за его взглядом, я смотрю вниз, на перекатывающиеся мышцы его живота, на собравшийся пот в впадинах над его ключицами. Делаю круговое движение бедрами, и он стонет, сильнее стискивая меня руками.

– Черт. Сделай так еще, – говорит он, и я подчиняюсь, схватившись за спинку дивана. Меня опьяняют его стоны и всхлипы, когда он слишком близко, и прерывистые вздохи, когда сдерживается, чтобы подождать меня.

Шлепнув рукой по подушке, Люк хватает ее и кладет себе под голову.

– Я так… Я… – между резкими и глубокими вдохами говорит он. Обретя второе дыхание, его пальцы возвращаются к моему клитору, и он поднимает на меня взгляд. – Нравится?

Я в состоянии разве что кивнуть, закрыв глаза и стараясь догнать и завладеть этим ощущением, которое веревкой оборачивается вокруг спины, соединяет соски и место, которого он касается внутри. Внутри все стягивает от каждого покачивания моих бедер, от каждого его толчка вверх.

Все сильнее.

И сильнее.

– О боже, – бормочу я, ощущая, как жар вырывается наружу.

И еще сильнее.

Люк тянет меня вниз, чтобы прижаться своим лбом к моему, и это настолько интимно, что я не уверена, то ли хочу обнять его, то ли оттолкнуть.

Он меняет темп наших движений, и мне хочется кричать, потому что он вдруг стал так глубоко, а я так близко…

– Мать твою, я почти чувствую. Вот, да, чувствую, – широко раскрыв глаза, говорит он. – Да. Лондон.

Мышцы перестают работать, когда сквозь меня проносится оргазм. Кожа становится обжигающе горячей, но в то же время покрыта мурашками. Соски твердеют до боли. В голове пусто. Люк поймал этот момент, потому что его хватка становится болезненно сильной, и он забирает инициативу, жестко и быстро врываясь в меня. Снова и снова. Пока с долгим беспомощным стоном не кончает, прижавшись лицом к моему плечу.

Когда туман в голове понемногу рассеивается, я открываю глаза и вижу его распластанным, раскинувшим руки в стороны, с тяжело вздымающейся и поблескивающей от пота грудью.

Я вспоминаю, как ходила на пробежку с Харлоу. Как она заставляла нас продолжать бежать и не останавливаться, пока не начинали неметь пальцы, и я не переставала чувствовать собственные ноги.

Мои мышцы сейчас ощущаются выжатой губкой, а сердце мощно колотится в груди, эхом отзываясь в ушах. Я никак не могу отдышаться.

Он вяло поднимает руку и убирает мне волосы с лица.

– Останься на ночь.

Ничто не может выглядеть более заманчиво, чем идея завалиться на прохладные простыни и, не шевелясь, проспать часов восемь, но внезапное осознание покалывает по затылку и заставляет замереть разогнавшееся сердце: мне нравится Люк.

На кухонном столе жужжит его телефон, и это как открыть окно, впустив ледяной ветер. Понимаю, что он жужжал все это время, пока мы были вместе, но это не имеет значения.

Слезаю с него и валюсь на диван, заставив себя сесть и собрать одежду.

– Эй, – между тяжелыми вдохами говорит он. – Ты слышала, что я говорил? Останься со мной, – он протягивает ко мне руку, но сейчас даже простое его прикосновение – это слишком. – Я даже забуду все эти коды и дам тебе надрать мне задницу в Titanfall.

– Пусти, – я улыбаюсь ему, но знаю, что это выглядит не искренне. Внутри у меня один огромный узел. Встав, я надеваю нижнее белье. – Извини. Но мне действительно нужно идти.

Люк с усилием садится прямо и стонет.

– Господи, мой живот. Как так получилось, что я был снизу, но у меня все болит? Это все потому, что девяносто пять процентов усилий были моими.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Ну прям.

Он замирает и запускает руку себе в волосы.

– Знаешь, это однажды может ранить мои чувства – вот это твое «поебаться и смотаться».

– «Поебаться и смотаться»? – переспрашиваю я. Поднимаю с пола свои шорты, но Люк останавливает меня, взяв за руку.

– Я серьезно, – от выпускает ее и кладет ладони мне на бедра, большими пальцами поглаживая чувствительную кожу. – Останься.

Мой голос звучит немного прерывисто, когда я отказываюсь.

– Я храплю. Это жутко.

Люк криво усмехается.

– Ладно, – на этот раз его улыбка искренняя: та, которая теплом озаряет его лицо, – самая сладкая из всех, что я когда-либо видела. Он опускает руки и тихо произносит: – На этот раз я тебя отпускаю.

Он наблюдает, как я натягиваю шорты, продолжая молчать, когда надеваю футболку. Я чувствую его взгляд на своих пальцах, пока одеваюсь.

Когда я закончила, проведя пальцами по губам, он предлагает:

– Как насчет вместе провести выходные?

Ну блин. Медленно и не спеша он проникает под мою защитную оболочку.

– Давай просто действовать по обстоятельствам, ладно?

Закрыв глаза, Люк издает легкий разочарованный вздох, и встает. Он по-прежнему голый, вспотевший… и идеальный. Я подаюсь вперед, когда он обнимает меня, и вдыхаю смесь запахов секса, пота и мыла.

– Звучит неплохо, Даллас, – наклонившись, он кладет ладонь мне на щеку и целует меня – прикосновение теплое и не торопливое. Я чувствую его прижатый ко мне и снова твердый член.

Но он больше не настаивает. Отступив на шаг, наклоняется надеть трусы и провожает меня до двери. Он так ничего и не говорит, когда я выхожу, спускаюсь по ступеням иду по тротуару к машине, но все это время я чувствую на себе его взгляд.

– По-прежнему приятно, – кричит он мне в след. Я оборачиваюсь и вижу его, почти голого и прислонившегося к дверному косяку. От неяркого света на крыльце по его телу бегут тени, акцентируя внимание на ширине плеч, плоском животе и упругих мышцах бедер. Его боксеры сидят так низко, что видна дорожка волос. Повезло же его соседям.

– Ты о чем? – спрашиваю я.

С улыбкой Люк отвечает:

– О тебе.

Через двадцать минут. Готовься продуть». - student2.ru