Трезвая мысль, — согласилась я. €

Клей протянул руку, разжал ее, и золотой крест повис на цепочке. Если бы здесь был вампир, пытающийся сделать пакость, крест засиял бы. Да он, черт побери, мог бы засиять и в кулаке Клея. А сейчас он висит спокойно. Мы ошиблись? Я ошиблась?

Берись только за цепочку, ma petite. Осторожность не помешает.

Если бы он это не повторил, я могла бы схватиться за крест, но в последнюю секунду взялась за цепочку. Клей отпустил распятие, и оно закачалось, тонкая золотая фигурка. На секунду мне показалось, что я все-таки ошиблась, а потом крест вспыхнул ослепительным желтым сиянием — мне пришлось отвести взгляд. Мелькнула мысль, что же может быть от этого с Жан-Клодом, но золотое сияние все равно слепило глаза, я не могла посмотреть.

Жан-Клод! — крикнула я.

Ответил мужской голос, который я не опознала.

Его здесь нет, ему ничего не грозит.

Клей, Клодия! — крикнула я. Хоть один знакомый голос хотелось мне услышать в этом желтом свете.

Ответила Клодия, издалека откуда-то.

Клей вывел Жан-Клода наружу.

Этой тревоги, значит, нет — можно сосредоточиться на другом. Если бы вампир, который на меня воздействовал, находился в том же помещении, крест бы его прогнал. Да черт побери, когда сама Марми Нуар на меня стала воздействовать, крест — точно такой же — ее отогнал прочь. Так почему же на арлекинов не действует?

Цепочка у меня в руке стала теплой. Если так будет и дальше, она станет горячей. Черт, нехорошо — если я брошу крест, он перестанет сиять, но ведь вампир сможет напасть снова? Снова влезть ко мне в мозг незаметно для меня самой?

Блин, отлично эти парни знают свое дело. До ужаса отлично.

Анита, чем я могу помочь?

Снова тот же голос. Теперь я его узнала: это Джейк, один из новых охранников.

Не знаю! — заорала я, будто свет — это звук, и я пытаюсь его перекрыть. И молилась про себя: Помоги мне, помоги разобраться, что это. Не знаю, помогла молитва сама по себе или же она помогла мне думать, — курица или яйцо, — но я вдруг поняла, что делать. С пылающим в руке крестом я могла ощутить вампира — теперь, когда об этом подумала. Я — некромант, и это значит, что у меня сродство с мертвыми. Я могу почувствовать чужую силу, как семечко в спине, будто этот вампир как-то отметил меня. Это семечко, которое позволяет ему входить в меня снова и снова после вчерашнего похода в кино. И я хотела убрать это семя.

Я ударила в эту точку своей силой, но надо было все же сперва подумать. Силой Жан-Клода я могла вы просто вырвать его из себя и выбросить, но у меня сила другая. Она любит мертвецов.

Я коснулась метки, которую оставил в моем теле чужой вампир. Как он это сделал — я не знала и не хотела знать, я хотела убрать ее. Но в тот момент, когда я коснулась ее своей силой некроманта, у меня в мозгу будто дверь сорвалась с петель. Мелькнули каменные стены, мужская фигура. Запахло волком. Я попыталась всмотреться, но будто темнота сожрала картинку с краев. Я сосредоточилась на образе, захотела, чтобы он прояснился. Чтобы этот человек обернулся ко мне и показал лицо… Он обернулся — но лица у него не было. На меня смотрела черная маска с огромным накладным носом. На миг мне показалось, что я вижу его глаза, и они полны серебристого света, почти матового, и тут этот матовый серебристый свет ударил из маски в меня — и я очнулась уже только в воздухе, падая. У меня даже времени испугаться не было.

Мелькнули черный мрамор и стекло. Секунда на понимание, что сейчас я влечу в зеркала вокруг ванны Жан-Клода, и я попыталась одновременно и собраться, и расслабиться перед ударом. Но мимо меня пронеслось темное пятно, и когда я вмазалась в зеркала, удар приняло на себя чье-то тело, обернулось вокруг меня. Послышался хруст стекла, и мы рухнули кучей у края ванны. Я лежала, оглушенная, дыхание из меня вышибло, и вдруг стало очень важно услышать, как бьется мое собственное сердце. Секунду-другую я моргала, ничего перед собой не видя. И только когда лежащее подо мной тело застонало, я повернула голову посмотреть в неразбитых зеркалах, на кого же я приземлилась. Джейк валялся у покрывшегося паутиной зеркала. Он только недавно появился в стае у Ричарда, хотя среди вервольфов уже не новичок, а телохранителем работает лишь последние недели. Глаза у него были закрыты, по темным коротким кудрям текла кровь. Он не шевелился. Я подняла голову, посмотрела чуть дальше — некоторые выбитые куски отсутствовали. Один большой кусок засверкал, покачнувшись, и стал падать на нас. Из последних сил я вцепилась в Джейка и потянула так, как если бы он сам не мог шевельнуться, но забыла, что у меня сила больше человеческой. Я потянула — он сдвинулся, да так быстро и внезапно, что мы оба оказались в ванне. Вдруг я погрузилась в воду, а он всем весом навалился на меня. Я не успела испугаться, как он очнулся, схватил меня за руки и выдернул на поверхность вместе с собой. Мы всплыли, ловя ртом воздух, а там, где мы лежали, сверкало острыми гранями битое стекло.

Блин!

Это был возглас от двери.

Проморгавшись, я увидела в ванной Клодию. За ней толпились телохранители. Она вошла и вытащила меня из ванной, другие подняли Джейка. Нести его в спальню пришлось вдвоем. Я шла сама, но Клодия держала меня под руку — наверное, готова была к тому, что я хлопнусь. Но я только была мокрая, а остальное, похоже, было в порядке. Но я не дала себе труд ей сказать, чтобы она отпустила: считайте это интуицией, но мне казалось, что она все равно не послушается. А я научилась спорить с Клодией аккуратно: это повышало мои шансы на победу.

Она полупровела, полупротащила меня в спальню — там черно было от телохранителей. И несколько красных рубашек выделялись ягодками в пудинге. Впрочем, слово «пудинг» не очень подходит к той звенящей адреналином готовности к действию, что наполнила собой спальню. Напряжение висело так густо, что хоть ножом его режь. Некоторые уже достали пистолеты, направив их пока в потолок или в пол.

Я стояла, капая водой, высматривая в толпе Жан-Клода. Поняв, что я делаю, Клодия сказала: