Двадцать восемь

Майки варил кофе на кухне и следил одновременно и за Карин, и за Джеко. Вообще-то, он не хотел тут торчать, ему бы сейчас ехать на работу, но мать бросилась наверх, как только они вернулись с суда, а он знал: кофе – это единственное, что может заставить ее спуститься.

Карин наматывала волосы на палец и внимательно слушала Джеко. Тот рассказывал, как вслух назвал Тома Паркера ублюдком на лестнице в здании суда.

– Мы все заорали на него, когда он вышел, – говорил Джеко. – Он даже пальто на голову натянул, так ему было стыдно. Знаешь, сколько людей тебя поддерживает? Там была куча твоих друзей из школы.

– Надо бы написать им, – ответила Карин. – А то вела себя ужасно. Иногда трудно поверить, что все о тебе не забыли.

– Забыли? Да нет же, все готовы тебя поддержать. – Джеко сделал вид, что боксирует. – Проблема в том, что от судов этих толку никакого. Предоставили бы дело нам, обычным людям, мы бы этого козла еще на парковке линчевали и повесили на дереве.

– Плохая мысль, – покачала головой Карин. – Смотри, что случилось с Майки, стоило ему подобраться поближе.

Майки нахмурился:

– Ерунду не говори. Ублюдку здорово досталось.

– Да ты все это ради себя сделал.

Сперва она Джиллиан разболтала про драку, теперь высмеивает его перед лучшим другом! У Майки дар речи пропал от такой неблагодарности.

– Ты, когда домой вернулся, был как из фильма ужасов, – продолжала Карин. – И кому это помогло в итоге?

Она покачала головой, как мать, разочарованная поведением ребенка.

– А все потому что он один пошел, – поддакнул ей Джеко.

– Ну да, и забыл мозги с собой прихватить. – С этими словами она потянулась через стол и постучала Джеко по голове. Оба рассмеялись.

Эта парочка начала действовать Майки на нервы. Он тут стоит, варит кофе – а эти хоть бы предложили свою помощь. Лучше бы прибрались, чем сидеть и чесать языками. На столе жуткий беспорядок – пепельницы, грязные кофейные чашки, тарелки от завтрака, грязный стакан с белой пленкой от молока. Тут даже пахнет плесенью, как будто что-то сгнило. И Майки знал, что, когда сегодня вернется домой с работы, встретит его та же картина. А еще видел, что Джеко как-то переменился, только вот как именно – понять не мог. Разглагольствуя о том, что случилось в зале суда, Джеко вел себя так, будто он здесь главный. Раньше так не было.

– А сестрица его чуть в обморок не грохнулась, – продолжал он. – Пришлось его мамаше ее вывести, усадить и обмахивать газетками.

– Ты имеешь в виду Элли Паркер?

– Нуда, ее.

– Она была дома в ту ночь, – заметила Карин, – а делает вид, будто ничего не знает. Я же тебе про нее рассказывала, да, Майки?

Майки кивнул, раскладывая сахар и ложки. Имя Элли, произнесенное походя, словно обожгло его.

– Я все больше и больше вспоминаю, – обратилась Карин к Джеко. – В ту ночь я с ней несколько раз разговаривала. Она мне даже ведро принесла на случай, если меня стошнит, а в показаниях утверждает, что все время спала.

Джеко нахмурился:

– А что полиции не расскажешь?

– Да я рассказала, но они говорят, этого мало – мое слово против ее. А она вряд ли заложит брата, как думаешь?

– Ты не проголодалась? – Майки не терпелось сменить тему. – Ела что-нибудь, пока нас не было?

– Нет.

Джеко недовольно покачал головой, как будто он тут служил шеф – поваром.

– Ты должна нормально питаться, – сказал он. – Майки рассказывал, что ты совсем себя забросила.

– Правда? – Карин злобно зыркнула на Майки, добавлявшего молоко в кофе.

Ну вот, теперь у нее есть еще одна причина на него дуться.

– Ну да ладно, – продолжал Джеко. – В знак восхищения твоей храбростью я тут тебе кое-что купил. – Он порылся в пакете из машины и достал жестянку с конфетами.

Майки знал, что он купил их в местном супермаркете – видел спецпредложение, две коробки по цене одной. Интересно, куда Джеко дел вторую коробку?

Но Карин так просияла, будто он ей айпод подарил. И тут же посмотрела на Майки – мол, а ты почему никогда для меня ничего подобного не делаешь? И с таким же выражением лица оторвала скотч, открыла банку и понюхала:

– Рождеством пахнет.

Майки хорошо знал, что любит его сестра – чипсы со вкусом креветок, белый шоколад, шоколадное драже и «Принглс». Ей был бы приятен такой подарок, так почему он не додумался? Мог бы приготовить ей целый ужин, кстати, это даже лучше, чем чипсы. Глядя, как Джеко с ходу ей угодил, Майки вдруг безумно разозлился – ведь Джеко с ней не живет. Да он понятия не имеет, что это значит – жить с тремя женщинами под одной крышей! Хотел бы он на него тогда посмотреть!

Карин в восторге смотрела на шоколад; разноцветные обертки сияли. Выбрав зеленую треугольную конфету, она протянула коробку Джеко. Тот взял, не глядя, развернул и сунул в рот. Хоть бы ему попалась кокосовая, самая невкусная, подумал Майки.

Он поставил перед ними чашки с кофе.

– Только быстрее пей, – обратился он к Джеко. – Нам через минуту выходить.

– Да полно же еще времени, – ответил тот и взял еще конфету.

Майки вдруг захотелось увидеть Сьенну – по той лишь причине, что та считала Джеко придурком. Он пошел на кухню и отправил ей сообщение. Она сразу же ответила: «Отвянь, козел». А что? Он вполне заслужил.

А потом, чтобы стало еще хуже, он зашел в почту и прочел накопившуюся кучу сообщений для Элли, которые так и не отправил. Как биение сердца, они следовали одно за другим: «Скучаю», «Давай встретимся», «Прости меня».

Он все их стер.

Карин права – она будет защищать брата. Надо быть идиотом, чтобы решить обратное.

Когда Майки вернулся в гостиную, Джеко рассуждал о том, что Карин слишком много времени проводит в одиночестве и ей это не на пользу. Мол, неплохо бы пригласить друзей.

– Я бы мог с тобой сегодня утром побыть. Мне только в радость.

– Да ничего. Со мной Джиллиан была. Джеко не понял.

– Джиллиан – ее надсмотрщица из полиции, – объяснил Майки. – Карин считает, что у нее солнце из задницы светит.

Карин покачала головой:

– Не цепляйся ко мне, Майки.

– Пойду отнесу матери кофе, – сказал он. – И потом сразу едем, Джеко, ладно?

Джеко кивнул и опять повернулся к Карин.

– Как думаешь, – проговорил он, – может, скоро попробуешь выйти ненадолго, прокатимся вместе?

Ну и придурок.

Наверху мать сидела на кровати с пепельницей на коленях. Он поставил кофе рядом на стол.

– Как Карин? – спросила она.

– Как ни странно, лучше.

– Ты ей сказал, что он не признал себя виновным?

– Джиллиан сказала. Хотя вряд ли это кого-то удивило, как думаешь?

– Ну да, пожалуй. – Она затянулась и выпустила дым в окно. – Не знаю, как с ней разговаривать, Майки.

– Да не волнуйся ты. Джеко уже все за тебя сделал.

– А я не только про сегодня. Вообще. Сижу здесь, с тех пор как все случилось, и пытаюсь понять, как же мне быть. – Она повернулась к нему, и в глазах ее он увидел отчаяние. – Я злюсь на нее, а ведь это неправильно, да? Все время думаю: ну за что нам все это? Как она это допустила? Почему так напилась, почему даже не сопротивлялась?

Майки замер. Иногда и он задавался теми же вопросами, но никогда не решился бы признаться в этом вслух.

Мать докурила сигарету и затушила ее в пепельнице:

– Я злюсь и на этого парня, который ее обидел, и на себя за то, что поволокла ее в полицию, и на друзей, которые ее бросили. Вот где они сейчас, а? Мы уже несколько недель их не видели.

– Просто она отказывается с ними встречаться.

– Да всем было бы проще, если бы она вообще ничего не сказала. Могла бы и дальше жить, как обычно, и попытаться забыть. Ничего невозможного в этом нет. Просто заталкиваешь плохие мысли подальше и делаешь вид, как будто ничего не было.

– Ты на самом деле так думаешь, мам?

– Ну, а по-твоему, суд этот принесет хоть какую-то пользу? Я считаю, она должна вернуться в школу и сдать экзамены. Сделай она так, то сразу почувствовала бы себя лучше, а потом нашла бы работу и забыла обо всем.

Но нет, когда я об этом заговариваю, Карин лишь качает головой и сидит… сидит целыми днями на своем проклятом диване! – Она взяла кофе, отпила глоток и тут же поставила чашку на место, будто вкус у кофе был отвратительный. – Скажи, как я должна со всем этим справиться, Майки? Что мне делать?

– Просто оставайся для Карин мамой, вот и все. Помогай ей и все такое.

Она уронила голову на руки:

– Но сколько же это может продолжаться! Не думала, что все так будет.

Майки не понял, что она имеет в виду: судебный процесс или уход за детьми в принципе.

– Мы теперь еще у соцслужбы на заметке, – добавила она. – Им даже хватило наглости предложить мне пройти курсы по воспитанию детей! Совали мне под нос свои брошюры и телефоны.

Он понял, что нужно сматываться.

– Меня внизу Джеко уже заждался, – проговорил он. – Я должен ехать.

Она подняла голову:

– А Холли заберешь?

– Нет. Я на работу еду. Сегодня ты должна, забыла?

– А ты не можешь?

– Мам, у меня поздняя смена. Специально поменялся, чтобы утром сходить в суд.

– Они обещали поговорить насчет продленки. Простейшую вещь не могут сделать. – Она встала и подошла к окну. – Не могу я этот кофе пить. – Ее голос вдруг изменился, стал жестче. – Не могу так просто, надо в него что-то добавить. Где моя бутылка?

– Нет, мам.

Ее губы сжались в тонкую линию; она резко обернулась:

– Не смотри на меня так, Майки. Ты забыл? Я твоя мать, и ты живешь под моей крышей, поэтому иди сейчас же и принеси бутылку, понял?

– Мам, прошу тебя, не надо. Она злобно уставилась на него:

– Да можешь даже не показывать, где ты ее спрятал. Просто плесни глоток в кофе и снова спрячь.

Как бы ему хотелось, чтобы у него был брат. Даже старшая сестра – вот это было бы здорово. Можно даже сто старших сестер. Они бы по очереди разгребали это дерьмо.

– Ладно, – ответил он, – всего глоток. Маленький. Лицо ее осветилось благодарностью, как у призрака, который отчаялся обрести покой и вдруг нашел его. Он пошел за бутылкой.