Ты не спас их, Малькольм. Когда я отберу их у тебя, ты пойдешь с ними, как собака на поводке

Чистый звенящий голос отдавался в углах просторной церкви. Не думаю, чтобы это была вампирская сила — скорее голос был поставлен за много столетий, когда еще не было микрофонов.

Жан-Клод коснулся Малькольма, предваряя его ответ, и ответил сам голосом почти ординарным по сравнению с голосом Коломбины. Совершенно пустой и безразличный, насколько у него мог такой быть, и все же он заполнил зал.

Мы договорились, что дуэль начнется как только кто-нибудь первым воспользуется магией. Ma petite, моя слуга, не могла знать этого правила.

Мы также договорились не использовать слуг для повышения своей силы, — возразила она.

То есть мне не было позволено общаться с ней мысленно.

Вы могли сговориться за моей спиной.

Но ты атаковала не ma petite, ты ударила по пастве. Кажется, ты первая нарушила наше условие.

Его голос слегка дрогнул к концу фразы, и вся конгрегация отреагировала, вздрогнув. Все обернулись к нему, кто-то неохотно, но все его теперь слышали, ощущали. В этот момент я поняла, что в одном Малькольм был прав: обет на крови мне означал обет на крови Жан-Клоду. Кровь от крови моей и так далее.

Твоя слуга воспользовалась своими леопардами и своим вампиром. Я могла бы обратиться к моему слуге Джованни, но я держалась нашего соглашения. Если же ей дозволено брать силу у других, справедливо будет, если дозволено будет и мне.

Ты умеешь питаться соединенной силой всех вампиров, — сказал Жан-Клод.

Да.

Она была явно довольна собой.

Эдуард и Олаф просто стояли по сторонам, как хорошие телохранители. Мика присел и спросил:

До тебя можно дотронуться?

Я поняла, что он хочет спросить: эта мистическая фигня передается прикосновением?

Я думаю, можно, — ответила я.

Он взял меня за локоть и поставил на ноги без малейших усилий. Грэхем протянул руку Натэниелу. Мы покачивались, но не падали. Уже хорошо.

Коломбина хотела завладеть паствой, чтобы воспользоваться ею как аккумулятором силы, достаточной, быть может, чтобы выиграть битву у Жан-Клода. Но сейчас они принадлежали мне, и через мое посредство — Жан-Клоду.

Ты опоздала, — сказал Малькольм. — Я их отдал моему мастеру.

Ну, такие связи, пока они свежие, не очень крепки.

Смелые слова, Коломбина, — ответил Жан-Клод, и его голос скользнул по моей коже.

Натэниел рядом со мной поежился. Я ощутила, как еще сотни две вампиров или больше среагировали на тот же голос. Один крикнул:

Малькольм, спаси нас от этого развратника и его блудницы!

Я обернулась и нашла говорившего глазами — он протягивал Малькольму умоляющую руку. Сперва я разозлилась, а потом услышала его мысль и поняла его страх: его гетеросексуальное тело отреагировало на голос Жан-Клода. На голос, говоривший обычные слова; Жан-Клод даже ничего не делал — пока что. Что бы почувствовала я, ощутив такое от вампирши?

Я вспомнила Белль Морт: она сделала куда больше, чем просто воздействовала на меня голосом. У меня краска бросилась в лицо, оно загорелось при мысли о ее теле, о ее руках на мне. Я чувствовала вкус ее губ, сладость ее помады. Шелк ее кожи пристал к моим пальцам, я их вытерла о кожу собственной куртки, чтобы сменить ощущение, но не помогло. Ощущение ее кожи было как паутина, которую нельзя стереть.

Натэниел попытался до меня дотронуться, но я отдернулась, качая головой, протягивая руки к ним ко всем и пятясь по проходу. Мне нужен был Ашер, или Жан-Клод, или кто-нибудь, кто лучше меня понимает ее силу. Может, это была всего лишь реакция на то, что она сделала со мной во сне, но на это рассчитывать нельзя было. Если она попробует меня подчинить, нужен рядом кто-то, кто поможет мне отбиваться.

Не знаю, поняла Коломбина, что происходит, или решила, что это ardeur, но явно она подумала, что это дыра, слабость. И снова она атаковала паству, и то, что она делала раньше, было всего лишь финтом, изображением попытки. Сейчас ее сила врезалась в массу вампиров подобно огненному мечу. Там, где он их касался, они вскрикивали, и метафизические узы, привязывающие их к Жан-Клоду и ко мне, сгорали. Как будто она перерезала их физически, и они не выдерживали.

Одна из отрезанных вампирш выскочила в проход и рухнула на четвереньки возле моих ног. Я не ощущала, что она чувствует, но явно ей было больно. Мужчина с выкаченными серыми глазами тянулся ко мне с криком:

Мастер, спаси!