Глава 7. Ей опять не дали выспаться

Ей опять не дали выспаться! Ну, должна же быть и у судьбы совесть, в конце концов?! Сколько можно будить Надю на законных выходных самым неприятным образом?!

Протестующе захныкав, она перевернулась в кровати и приоткрыла один глаз - в спальне стоял полумрак.

Хм…

Надя отыскала взглядом настенные часы. Четыре утра?!

"Какого черта?!", недоверчиво вздохнув, она прислушалась к тишине, царившей во всем доме, "наверное, ей приснилось. Точно". Придя к подобному заключению, Надя снова блаженно закрыла глаза.

Но не успела она перевернуться на другой бок - звонок прозвучал опять, оглашая квартиру настойчивой трелью.

Хм…

Совершенно не представляя себе, кому могло прийти в голову трезвонить в ее дверь в такую рань воскресенья, но решив, что по пустякам подобного не делают, Надя постаралась проворно подняться с постели, и поспешила в коридор. Не озаботившись халатом.

По пути она то и дело зевала. В конце концов, Тарас ушел от нее только в начале первого. Немудрено, что Надя ощущает усталость.

Правда, когда она сидела на кухне полночи, наблюдая за тем, как он поглощает приготовленную ею еду - спать совершенно не хотелось. Даже наоборот, Надя ощущала странный прилив бодрости и сил. И, наверное, секретом этого источника энергии, так же был Тарас, а точнее то, что он делал с ней на том самом разделочном столе.

Почему-то, Тарас не захотел переходить в ее "столовую", заявив, что кухня ему больше по душе. Надя не совсем поняла, то ли ему и правда больше нравится здесь интерьер, то ли льстит то, как она краснеет при одном взгляде на огнеупорную керамику, вспоминая свои стоны и его искушающие слова.

Судя по тому, как хитро улыбался этот мужчина, видя ее румянец, последнее предположение больше соответствовало правде.

Впрочем, Надя ничуть не обижалась.

Господи, он мог чувствовать гордость и самодовольство!

Так с ней любовью еще не занимались. Так что, Надя не имела никаких претензий к этому огоньку мужского удовлетворения, горящему в его ореховых глазах. Тем более что Тарас с таким явным аппетитом и одобрением поглощал ужин, который Надя все-таки сподобилась доготовить, не без его помощи, после того, как немного пришла в себя.

Она даже не думала, что можно испытывать такое умиление и удовольствие, наблюдая за тем, как мужчина поглощает еду.

Да, разумеется, основную роль в ее приятных чувствах играло то, что именно она готовила этот ужин. А Тарас охотно признал, что "все - безумно вкусно". И не просто попросил добавки - смел все, что Надя наварила. Ей самой досталось совсем немного. Но Надежда не имела претензий. Отнюдь. "Он заслужил".

Впрочем, самому Тарасу вот этого она не говорила.

Улыбнувшись вперемешку с зевком, Надя посмотрела в глазок и… удивилась.

Да. Ладно. Она опешила, совершенно не понимая, с какой радости Тарас торчит под ее дверью и трезвонит в звонок в такое время? Да еще, и явно, выглядит очень даже свежим в своих извечных светлых джинсах и серой футболке.

Решив, что лучший выход - спросить, она быстро открыла двери. И только заметив, как замерло приветствие на его губах, уже растягивающихся в привычную, немного насмешливую медленную улыбку, а глаза мужчины темнеют - вспомнила, что одела на ночь.

Ой.

Кажется, чувствуя себя невероятно разморенной после такого неожиданного, но оттого, не менее шикарного секса, Надя ощущала себя очень соблазнительной. И потому, в кои-то веки, надела тонкую белую сорочку, едва достающую до верхней трети бедра. И сплошь состоящую из кружев. Через которые было видно все. Даже маленькую впадинку пупка на ее животе с золотым пирсом в ней, который вчера, уже после ужина, весьма пришелся по вкусу Тарасу.

О чем он не замедлил ей сообщить, второй раз за вечер входя в ее тело, и поигрывая с этим украшением, пока своими медленными и протяжными движениями сводил Надю с ума.

Надежда покраснела.

- Оу… - только и смогла сказать она, поняв, что халат не помешал бы.

Улыбка Тараса стала еще шире, но все равно, ему пришлось прокашляться прежде, чем что-то ответить. И это польстило Наде. Приятно знать, что ты так волнительна для мужчины, который тебя заводит одним взглядом.

- Ты всех так встречаешь с утра, Надя? - приподняв одну бровь, хрипло уточнил Тарас.

Она улыбнулась.

- Не знаю, сложно вспомнить в четыре утра, - против воли, улыбка расплылась и на ее губах. - И ты - первый, кто рискнул разбудить меня в такую рань, - она пожала плечами, видя, как дернулся кадык на его шее, чуть выше простого, маленького золотого крестика на короткой цепочке, который Надя заметила вчера, наконец-то раздев Тараса. Совсем рядом с той самой родинкой, и теперь казавшейся ей чертовски сексуальной.

Тарас собрался что-то сказать. Она видела, каким многозначительным стал его взгляд, и как насмешливо растянулись губы.

Но вместо этого, он просто шагнул внутрь квартиры, не дожидаясь приглашения и, наклонившись, без всякого предупреждения, завладел ртом Надежды. Властно. Без капли сомнения. Так, словно бы имел право делать что-то подобное. По собственнически.

Она не успела даже возмутиться. Хотя, теперь уже и не хотелось.

- Вот, - оторвавшись от ее рта спустя пару минут, Тарас что-то поставил у ног Надежды.

Надя еще не вполне пришла в себя, учитывая время и такой способ пробуждения. И поцелуй.

О, да!

А потому, с недоумением посмотрела на пакет, украшенный эмблемой одного из супермаркетов города, который, определенно, был наполнен продуктами.

Надя прокашлялась. Провела языком по влажным губам.

Тарас резко вдохнул, и она слышала хруст суставов в руке, которой он упирался в стену ее коридора.

- Если это намек на то, что ты хочешь завтрака, - она хрипло вдохнула, все еще приводя дыхание в норму. - Приходи через четыре часа, а лучше - через пять. Раньше девяти, я по воскресеньям готовить не в состоянии, - Надя лукаво посмотрела на Тараса.

А тот, пару раз моргнув, искренне рассмеялся. Да что там, начал хохотать так, что вполне мог разбудить всех соседей. В конце концов, чем-чем, а хорошей звукоизоляцией этот дом похвастаться не мог.

- Нет, - он покачал головой, все еще посмеиваясь. - Несмотря на впечатление, которое могло у тебя сложиться, - Тарас погладил кончиками пальцев ее щеку, а взгляд ореховых глаз никак не отрывался от губ Нади. - Я не настолько наглый. Это, - он кивнул на пакет, - компенсация. Я вчера съел все твои припасы. И подумал, что ты навряд ли уже хочешь возвращаться в супермаркет, - глаза Тараса скользили по ее лицу, будто лаская. Пока не спустились вниз, загоревшись жарким пламенем при виде напряженных сосков, которые кружева ни черта не скрывали.

Его кадык опять дернулся.

Но Надя оценил теперь совсем иное. Не ее привлекательность для него. А подобную заботу. Тем более что не все супермаркеты их города работали сутками.

- Гкмх, - она прокашлялась и, решив, что довольно странно чего-то стесняться после вчерашнего, протянула руку, проводя ею по коротким волосам Тараса. Ему понравилось. - Спасибо. Приятно. Хоть и немного рано, - она не смогла удержаться от подколки.

Но черт, кто ж привозит еду в четыре утра?! Тем более, если сам ушел от нее поздно ночью…

Ничуть не раскаявшийся после этого намека, Тарас только небрежно передернул плечами.

- Я уезжаю на весь день, так что, когда смог, - он немного повернулся голову, позволяя ее пальцам делать все, что Наде пожелается.

А она очень хотела погладить его шею и дотронуться до этой родинки…

- Ясно… - не совсем вслушиваясь в слова, кивнула Надя, осознав, что уже возбудилась так, словно бы он опять прижимал ее к стене в кухне, шепча, что именно будет сейчас делать.

Впрочем, Тарас и правда, прижимал ее к стене. А шепот - успешно заменял бушующий темный взгляд глаз мужчины.

Тарас усмехнулся, без труда разобравшись в том, что именно заставило дышать Надю чаще.

- Но раз уж я не смогу насладиться таким любезным приглашением на завтрак, то загляну на ужин, - крепко сжав ее подбородок своими пальцами, он опять поцеловал Надю. Горячо и страстно. А потом отступил. - Или просто так загляну в гости завтра, надеюсь, ты не против? - все с той же усмешкой Тарас вопросительно посмотрел Надежде в глаза.

Она покачала головой, вновь борясь с собственным горлом и привлекательностью Тараса за дыхание.

- Приходи, - кивнула она. - Только не так рано, - ей нравилось ему улыбаться. - А ты куда едешь? - уточнила Надя, опираясь на стену.

Тарас протянул руку и коснулся ее волос, растрепанных после недолгого сна.

- В село, родителей проведать, - с обычной улыбкой ответил он, спустившись пальцами по длинным прядям до ее плеч. - Вчера думал ехать, тогда бы утром пошел на рыбалку, - улыбка на его губах перешла в усмешку. - Впрочем, рыбалка не котируется по сравнению с ужином у тебя, так что, я ни капли не разочарован, - его пальцы сжали ее грудь, через кружево натирая сосок, а насмешливый, искрящийся желанием взгляд, явно указывал, что далеко не еда послужила победой сравнения в пользу Нади.

Она рассмеялась.

- Даже не знаю, как реагировать, - признала Надя с легким придыханием от продолжающейся ласки. - С рыбой меня еще не сравнивали…

Тарас разделил это веселье.

- Поверь, в моих устах, это огромный комплимент, - наклонившись ниже к ее лицу, лениво протянул он.

И жадно посмотрел на губы Нади.

Да так, что у нее пульс пустился вскачь.

- Иисусе! - нахмурившись, Тарас немного раздраженно посмотрел на часы, тикающие на его руке у уха Нади. - У меня совершенно нет времени…

Разочарование Тараса было очень понятно для Нади. Она уже и позабыла, что хочет спать.

Ее пальцы уже прочно и цепко держались за его шею, а тело, практически не скрытое рубашкой, непроизвольно терлось о торс Тараса.

И он не остался безучастным к этому.

Выругавшись сквозь зубы, Тарас подвинул ладонь, так обхватив лицо Нади, что она была вынуждена запрокинуть голову, и не могла отвернуться, он навис над ней.

- Я вернусь, Надя, и мы продолжим с этого места, - сипло пообещал Тарас. - А может, даже, поедим потом, - искушающе улыбнулся он, и крепко поцеловал Надю. - Кто бы мог подумать, что помочь девушке на дороге - настолько выгодно? - подмигнув все еще немного одурманенной Наде, Тарас уже отошел к двери и открыл ее.

А Надежда только смогла улыбнуться в ответ, понимая, что испытывает сильное разочарование от того, что он спешит.

- Закрой двери, Надь, - уже выходя, Тарас с улыбкой оглянулся через плечо. - Не дай Бог еще кто-то придет, с твоей-то удачей. Везет тебе на "маньяков", и я живой тому пример, - усмехнулся он, напоминая о ее страхе на той дороге и, очевидно, о том, что так стремительно соблазнил ее. Хотя, Надя вроде и не сопротивлялась. - Я не хочу, чтобы ты еще кому-то открывала дверь в таком виде…

- Эй, по какому праву? - со смехом поразилась Надежда его наглости.

- Не знаю, - Тарас пожал плечами, все так же лениво и самоуверенно улыбаясь. - Рядом с тобой, во мне просыпается пещерный человек, - без капли извинения он шутливо подмигнул ей.

- Не слишком ли это, для недели знакомства, без трех дней? - поддерживая эту несерьезную беседу, поинтересовалась Надя, в глубине души надеясь, что Тарас передумает и немного задержится. Может же девушка помечтать?

- Есть немного, - признал он, - сам себе удивляюсь. Но вот, как есть, - развел Тарас руками.

И кивнув ей на прощание, с видом полноправного хозяина захлопнул за собой дверь.

Обалдеть.

Наглый и самоуверенный до предела.

Впрочем, она и вчера на кухне это поняла. Но, тем не менее, похоже, что Наде стали нравится такие мужчины. Во всяком случае - Тарас, определенно, ей понравился.

Покачав головой, она щелкнула замком. Отнесла пакет на кухню, отметив, что или он за вчерашний вечер изучил ее достаточно, или же просто, у них сильно совпадают вкусы в плане продуктов. Разгрузив сумку, Надя побрела назад в спальню, и улеглась, планируя выспаться.

Он улыбался даже через три часа, когда пересек границу городка, в котором родился.

Кто бы мог подумать, что все будет хорошо аж настолько?

По правде сказать, Тарас не планировал соблазнять Надю, соглашаясь на ужин. Но неожиданно, секс с ней оказался… приятным.

Да. Ладно. Чего уж там - потрясающим.

Такого у Тараса давно не было. Во всяком случае, он не мог вот так припомнить, навскидку. Ему понравилось буквально все. И то, как полно она отвечала на каждое его желание, и то, как тело Нади наполняло его ладони, и то, как она кричала, без всякого притворства, требуя большего. И грудь у Нади, однозначно, была именно такой, как надо, чуть больше его рук. А ладони у Тараса не были маленькими. Просто шикарной на его вкус. Впрочем, это он оценил еще на дороге, меняя ей запаску. Но, черт возьми, приятно, что ожидания оправдались, однако.

На этой мысли он усмехнулся, снял с крепления солнцезащитные очки, и спрятал глаза от выглянувшего из-за леса солнца.

Понравилось ему и то, что Надежда не была хрупкой, как некоторые из девушек, с которыми Тарас встречался. Иисусе, да он боялся лишний раз дотронуться до таких девиц, опасаясь оставить синяк или, не дай Бог, поломать их тонкие пальцы. А сложно наслаждаться общением, когда все время думаешь, как бы не сжать ладони сильнее допустимого.

Тарас привык к работе. Его руки были сильными и далеко не мягкими. Многим это не нравилось, становясь причиной кривых ухмылок и недовольных упреков.

А вот Надя, похоже, пришла в восторг, иначе не выгибалась бы так, будто все тело хотела подставить под ласку его ладоней с потертостями и мозолями. И Тарас был очень доволен, что его, далеко не всегда трепетные объятия, вызвали восторженное одобрение, а не возмущенный крик.

Ну а готовить Надя, в самом деле, умела. Тут Тарас был удовлетворен не меньше, чем их "общением". Давно вечер настолько не удавался. И, похоже, судя по сегодняшнему приему - Надя считала так же.

Так что, у него и правда, был повод для хорошего настроения.

Именно так считал Тарас, остановив свой автомобиль у двора тети Маши. Улыбался он и прикрикивая на залаявшего пса, чтоб Пират не забывался.

Впрочем, тот узнал Тараса и подал голос скорее для формы, тут же спокойно улегшись на прежнее место у будки.

Не испортилось его настроение и когда из дома, с радостным криком "дядя Тарас!" вылетел Женька, босиком, в одних шортах, но довольный как бесенок.

Тарас со смехом подхватил мальчугана на руки и подбросил, увеличив восторг ребенка до невозможного.

- Ну, привет, парень, - пожал он руку, которую трехлетний Женька протянул ему с серьезным видом настоящего взрослого. - Как вы тут с бабушкой поживаете? - поинтересовался Тарас, кивнув вышедшей на крыльцо теще.

Та улыбнулась зятю, но отчего-то, смотрела с какой-то настороженностью. Впрочем, Тарас не придал особого значения взгляду тети Маши, слушая восторженный рассказ малыша о котятах, которых родила соседская кошка, и о том, как он "пас" поросят бабушки.

- Насыщенная у тебя выдалась неделя, я смотрю, работаешь наравне со взрослыми, - шутливо посочувствовал Тарас мальчугану, которого, пожалуй, считал за племянника.

Он любил Женьку. Не так, как, наверное, любил бы своего ребенка, но испытывал к нему привязанность. А еще, обиду, что родные родители ни в грош не ставят этого мальчугана, просто игнорируя существование Жени.

Поставив малыша на пол, он подошел к теще, поинтересовался, все ли нормально. Та, уже расслабившись, покивала, сказала - ничего, справляются потихоньку.

Кивнув, Тарас положил на стол в веранде денег, зная, что пенсии тети Маши на двоих почти не хватает. А больше ей просить было не у кого.

Пожилая женщина поджала губы и тяжело вздохнула, начав извиняться. Тарас отмахнулся. Он знал, что тетя Маша и так считает себя виноватой и перед ним, и перед матерью Тараса за то, что творила ее дочка. Но в деньгах нуждалась. И не столько даже для себя, сколько для внука.

- Мы пойдем на рыбалку? - Тарас обернулся к Жене, который прыгал вокруг Пирата, дразня собаку палкой.

Впрочем, псу, разморенному солнцем, которое и в восемь утра уже не грело, а пекло, было лень реагировать на дразнилки мальчика.

- Не лезь к собаке, укусит, - все равно одернул Тарас Женьку. - Не знаю, я еще не сориентировался на местности, к своим не заезжал, - пожав плечами, ответил он на его вопрос. - Может и пое… - Тарас замолчал на полуслове, оторопело уставившись на темное пятно, занимавшее едва ли всю правую половину спины малыша, который как раз повернулся к собаке. - Матерь Божия! - прошептал Тарас, подавив ругательство, которое не стоило говорить при ребенке. - Жень, а ну-ка, иди сюда, - охрипшим голосом, подозвал он ребенка.

- Тарас, - голос тещи вновь стал напряженным. И, черт его раздери, но Тарас теперь понял, чего она боялась. Руки, против воли, сжались в кулаки. - Ты не думай, не бери в голову…

Он отмахнулся от слов тети Маши и так глянул на нее, что женщина тут же замолкла, тяжело вздохнув.

Женя послушно подбежал и задрал голову, глядя на Тараса с готовностью выполнить что угодно.

Не уверенный, что может говорить, не матерясь, он просто взялся за плечо ребенка и повернул того спиной к себе.

- Откуда это? - рассматривая огромный синяк, местами меняющий цвет от багрового до фиолетово-зеленого, произнес Тарас жестким голосом.

Он и сам не знал, спрашивал ли тещу, или малыша, но ответил Женя.

- Меня папка ударил, - понурив голову, чтобы спрятать грустное лицо и выступившие на глазах слезы, тихо прошептал ребенок. - Чтоб я не приставал.

Тарас не сдержался. Все-таки ругнулся так, что тетя Маша поперхнулась, наверное, от того, что в проклятие вспоминалась и ее дочка.

Тарасу захотелось прибить Аньку, которая когда-то, появившись-то в селе на полчаса, умудрилась рассказать сыну, кто его отец. Наверное, все в той же надежде, что это поможет ей привязать к себе Леньку.

Нельзя было винить ребенка, который, не имея, в общем-то матери, пытался найти родного человека хоть в ком-то. Тем более что Леня жил рядом постоянно.

Но вот за то, что сделал его бывший друг с собственным сыном, пусть и не нужным ему, Тарасу захотелось Леню убить. Голыми руками. Или, по крайней мере, избить так, чтоб никогда больше не то, что на ребенка, на муху рука не поднималась.

- Тарас, не надо, ты только не трогай, я больше не пущу Женю, больше следить за ним буду, - тетя Маша ухватила его за руку, очевидно, без труда прочитав выражение глаз зятя. В конце концов, она много чего в жизни и повидала, и сама вынесла.

Но Тарас не собирался такого спускать, кому бы то ни было. Стряхнув руку тещи, он похлопал Женьку по плечу.

- Не расстраивайся, малыш, - стараясь сделать голос хоть немного более веселым, подавив бушующий внутри гнев, он аккуратно подтолкнул ребенка к машине. - На тебе заживет быстро. Лучше пошли, я тебе покажу, что привез из города, - он подмигнул Женьке, который уже заинтересованно смотрел то на автомобиль, то на самого Тараса.

Хоть слезы еще и не высохли.

Так и не сумев подавить бушующую внутри ярость, он открыл багажник и достал оттуда пластмассовую машинку, побольше самого Женьки, которую купил в одном из супермаркетов. Ребенок пришел в восторг от того, что подарок был красного цвета, с желтым сидением и синим рулем.

Сам Тарас только головой покачал. Ему такая расцветка показалась бешеной, но когда он покупал, другой просто не было. Однако, неприкрытая радость ребенка, который уже позабыл обо всех своих печалях и носился вокруг него по двору, отталкиваясь ногами от земли, и отчаянно кричал "би-би", распугивая соседских куриц, доказывала, что производитель по более Тараса понимал в детском вкусе.

Довольный, что подарок порадовал ребенка, Тарас захлопнул багажник и пошел к водительскому месту.

- Тарас, - тетя Маша, ничуть не обманутая натянутой улыбкой на губах зятя, опять подбежала к нему. - Не надо, не заводись. Не связывайся с Леней. Тот совсем спился, все равно не поймет, - она отчаянно пыталась его уговорить.

- Ничего, - Тарас перестал улыбаться и скрывать гнев в голосе. - Я найду аргументы, чтобы до него донести, - пообещал он, не обратив внимания на просьбу. - Вы лучше посмотрите за Женькой. И ради Бога, тетя Маша, - Тарас сердито нахмурился, - не подпускайте его к Леньке, - он с некоторым осуждением посмотрел на пожилую женщину.

Та только виновато отвела глаза, но кивнула.

Стряхнув ее руку, Тарас крикнул Жене, что на рыбалку они, наверное, не поедут, ему дела решить надо. Но ребенок, увлеченный новой игрушкой, уже и про рыбалку забыл. Малыш только помахал на прощание и попросил дядю Тарас приезжать чаще.

Помахав малышу в ответ, он завел "фольцваген".

Найти Леньку оказалось совсем несложно. Тот спал во дворе дома, доставшегося ему от родителей. И, судя по тому, что расположился его бывший друг прямо посреди поляны какого-то бурьяна - он просто упал здесь ночью, пьяный, не сумев добраться до дверей.

Тарас брезгливо осмотрел грязный, неухоженный двор, заросший шпарышом и лебедой. Скривился при виде разбросанного везде мусора и обилия валяющихся пустых бутылок, в которых, очевидно, когда-то имелся самогон.

Раньше, пока была жива мать Лени - тетя Вера, здесь всегда было чисто и опрятно. Теперь, судя по всему, за хозяйством следить оказалось некому.

Переступив через кучу каких-то пищевых объедков, в которой ковырялись две тощие курицы, Тарас подошел к храпящему Лене и с презрением посмотрел на ничтожество, в которое тот превратился.

Ленька был грязным, растрепанным. Явно давно не мылся. Одежду покрывали многочисленные пятна и, местами, дыры. Впрочем, если спать в таких местах было для него нормой - ничего удивительного.

Не испытывая ни капли стыда или сострадания, Тарас небрежно потормошил спящего носком туфля.

Это не подействовало. Только сильнее всхрапнув, Леонид отмахнулся от раздражителя, продолжая спать.

Тогда, решив, что он честно пытался, Тарас просто пнул ногой Леньку в бок. Не сильно, но ощутимо.

Охнув, Леонид открыл глаза и уставился на Тараса, часто моргая осоловевшими глазами. Видно, никак не мог понять, где он.

- Доброго утра, - ни капли не смутившись, что Леня сморщился от громкого тона, зло произнес Тарас. - Вижу, ты совсем докатился.

- Ооо, Та-рас, - очевидно, разговор давался Леониду плохо. Тот едва смог выговорить его имя. - Давно не виделись. Зачем к нам приперся? В городе, небось, лучше, - потерев небритое, отекшее лицо, Леня оперся о землю, не смутившись, что ладонь попала в одну из куч мусора, и попытался сесть.

Проигнорировав вопрос, Тарас присмотрелся к Леньке и решил, что тот достаточно вменяемый, чтобы понять предупреждение.

Наклонившись, он ухватил Леню за ворот грязной футболки и приподнял растерявшегося "друга" над землей.

- Слушай меня внимательно, Леня, - скривившись от вони, которую источал Леонид, Тарас немного его встряхнул. - Еще раз хоть на шаг приблизишься к Женьке - я тебя так изобью, что месяц ходить не будешь. Ты меня понял, сволочь? - не скрывая своей ярости, с угрозой проговорил Тарас, встряхивая Леню на каждом слове.

Тот попытался уцепить за его руку, но промахнулся. И потому просто махал руками в воздухе.

- Он сам ко мне прицепился, - будто жалуясь, протянул Леня, кривясь от того, что его трясли. - Чего этот гаденыш цепляется? Триста лет он мне нужен. Пусть не лезет.

Тарас еще раз, сильно встряхнул Леню, а потом резко разжал пальцы, так, что Ленька грузно упал на землю.

- Мне плевать. Еще раз узнаю, что ты тронул Женьку, или подошел к нему ближе, чем на десять метров, изобью, сволочь. Нечего тебе рядом с ребенком делать, - он снова ухватил Леню за футболку, и поднял из грязи.

- Это мой сын, между прочим, - стуча зубами, попытался внятно проговорить Леня.

Тарас зло хмыкнул и, обхватив его лицо пальцами, с силой сжал руку, вынуждая Леонида смотреть ему прямо в глаза.

- Вспомнил? Что-то не видно, чтоб ты хотел стать ему отцом. Да и не нужен Жене отец-алкоголик. Так что, приблизишься - пеняй на себя, - он с такой силой сжал пальцы, что не удивился бы, если бы сломал тому челюсть.

Но в этот момент его окликнули сзади.

- Тарас! - нельзя сказать, что голос матери был настолько уж неожиданным. Наверняка тетя Маша тут же бросилась звонить его родителям, чтобы не предупредили "кровопролитие". Оправданно, в принципе. Он вполне мог не сдержаться. И так, уже почти готов был хорошенько приложить Леню об стенку. Чтоб тот лучше понял. - Тарас, отпусти его, - мать настороженно остановилась в паре шагов от них, обеспокоенно глядя на сына. - Не надо, сынок. Не пачкай руки об это…

Тарас глубоко вздохнул и повернулся к матери, продолжая удерживать Леню на весу за подбородок.

Ему не хотелось расстраивать мать. А ее глаза уже были испуганы и печальны. Наверное, по лицу Тараса и правда, легко было прочесть, что именно он хотел бы сделать с Леней.

Впрочем, печаль там была с тех пор, как ее сын совершенно перестал слушать здравых советов. Она стояла, едва ли не умоляюще глядя на него, с каким-то отчаянием сжимая в руке свои старые четки. На плечах матери лежала легкая газовая косынка. Все правильно, сегодня воскресенье. Служба начиналась в девять. Наверное, они с папой как раз выходили…

Оттолкнув от себя Леонида, да так, что тот с проклятиями ударился об землю, Тарас направился к матери, удержавшись от искушения ударить Леньку сильнее. Мать права - эта мразь не стоила того, чтобы опускаться до такого уровня.

- Привет, мам, - наклонившись, он поцеловал ту в щеку, - ты на службу опоздаешь.

- Ты же меня отвезешь, правда, Тарас? - цепко ухватив сына за руку, она мягко начала тянуть Тараса прочь из этого двора. - Я Мише сказала, что ты отвезешь, и отправила отца, зачем ему меня ждать? - быстро заговорила мама, пытаясь, наверное, отвлечь его.

Тарас хмыкнул, посмотрев на мать так, что та сразу поняла - ее маневры не прошли незамеченно. Однако в семье католиков к родителям отношение всегда было почтительным.

А их семья принадлежала именно к греко-католической церкви. Еще в сороковых, после войны, бабушку и дедушку Тараса, вместе со всей их деревней, правительство переселило сюда, на юг страны, "чтобы способствовать укреплению национального сознания", как объяснялось. Его родители перебрались в ближайший городок уже после свадьбы. Но продолжали регулярно ездить на службу в католический храм, который построили "переселенцы" у себя в селе. Раньше и Тарас ездил с ними. Давно. Но и теперь, перестав поступать так, как было бы правильно, по мнению родителей, он не собирался грубить или проявлять неуважение к родным.

- Конечно отвезу, мам, - открыв перед ней пассажирскую дверь, Тарас обернулся и еще раз, с предупреждением посмотрел на пытающегося встать Леньку. А потом обошел автомобиль и сел за руль.

- Может, ты с нами на службу пойдешь? - немного успокоившись, с надеждой посмотрела на него мать. И протянула руку, приглаживая Тарасу волосы. - Отец Константин каждый раз спрашивает, как твои дела, беспокоится, что ты не появляешься…

Тарас криво улыбнулся уголками губ, выруливая на центральную улицу их городка.

- Не думаю, мам. У меня другие планы были, - он передернул плечами. И не дожидаясь пока она продолжит свои просьбы, потому что не хотел выслушивать очередную нотацию о своей заблудшей душе, сам начал задавать вопросы. - Вы тут как? Почему не звонили?

Мать вздохнула, прекрасно понимая, что сын просто увиливает от разговора, но покорно кивнув, начала рассказывать, что у них произошло за неделю.

До села, в котором до сих пор жили почти все родственники Тараса, они доехали за двадцать минут. Да и то, только потому, что останавливались едва ли не у каждого двора "обменяться новостями", как объяснила мама.

Впрочем, Тарас с детства привык к подобным поездкам, а потому спокойно и терпеливо тормозил машину у каждой приветливо машущей знакомой матери.

Но, наконец-то, они добрались до храма.

Он даже испытал некоторое облегчение, выходя на улицу, чтобы помочь матери. Рядом тут же оказался отец. Он не пытался заговорить сына, подобно своей жене. Просто внимательно посмотрел Тарасу в глаза, а потом, вздохнув так же тяжело, как его супруга, похлопал его по плечу. И тоже позвал на службу. Но Тарас и на приглашение отца не согласился.

Они стояли во дворе церкви, здороваясь со знакомыми. Тарас рассказывал родителям про проверку на фирме, успокоив, что с его документацией все нормально. Рассказал про план ремонта, и задумавшись над тем, стоит ли упоминать о смене страховой компании, что так или иначе повлекло бы упоминание Нади, замолчал.

Его родители всегда за версту чуяли, если сын пытался чего-то недоговорить. А Тарас как-то не собирался рассказывать им о каждой девушке, с которой что-то имел. Они-то и его "брак" с Анькой считали грехом, хоть и радовались, что Тарасу хватило ума не венчаться. Что уж говорить про подобные связи?

Хотя, зная отношение матери к его "законной жене", Тарас подозревал, что она бы обрадовалась любой вероятности, которая отдалит сына от Ани.

Пока он задумался, не вслушиваясь в разговор отца с дядей, подошедшим поздороваться, к их тесному кругу приблизился священник.

Все поздоровались с отцом Константином, заправляющим их приходом почти двадцать пять лет. Но пожилой святой отец, отвечая на приветствия, смотрел только на Тараса. И тот вдруг ощутил себя десятилетним мальчишкой, который в чем-то провинился. Хотя во взгляде святого отца и не было осуждения. Только доброта и участие.

- Вы не против, я хотел бы поговорить с вашим сыном? - положив руку ему на плечо, отец Константин улыбнулся его родителям.

Те, разумеется, против не были. Ну а Тарас, несмотря на весь нажитый цинизм, все равно глубоко уважал священника. И даже не подумал бы ему отказать.

Они немного отошли в сторону от всех.

- Ты давно не приходил на службу, Тарас, - спокойно проговорил отец Константин, здороваясь с проходящими мимо прихожанами. - Да и на исповедь не появляешься. Твоя мать считает, что ты и в городе не посещаешь храм? - он вопросительно посмотрел на Тараса.

Тот только пожал плечами.

- Моя мать права, - невозмутимо признал Тарас. - Как-то не было времени.

- Не надо много времени или особый повод, чтобы прийти к Богу, сын мой, - взгляд священника стал прозорливым, но не утратил доброты. - То, что жизнь не оправдала твоих ожиданий, не повод отворачиваться от нашего Господа или от своей души.

Тарас промолчал. Но от отца Константина не укрылась ироничная улыбка.

- Ты оступился, хотя, сложно назвать ошибкой искреннее устремление помочь своему ближнему, - со вздохом проговорил священник. - Однако то, что твое стремление не было принято с благодарностью - не повод губить свою жизнь, Тарас. Нет нужды уподобляться людям, которые глухи к Богу. Твоя жизнь не должна зависеть от них. В твоих силах изменить свое существование. А Бог всегда подержит тебя, как и все мы. Не стоит терять надежду и веру только потому, что однажды ты разочаровался, - наставительно, но с явным участием произнес священник.

Тарас кивнул, решив не посвящать святого отца в то, что единственной ассоциацией с надеждой в его разуме был вчерашний вечер с Надей.

И это воспоминание, определенно несло в себе не тот смысл, который пытался донести до него отец Константин. Более того, узнав сейчас о мыслях Тараса, священник мог еще и принудительно затянуть "заблудшего сына" на исповедь. А у него подобного желания не имелось. Потому он просто молча кивнул.

Отец Константин, наверняка видевший не одного подобного упертого мужчину, грустно вздохнул. Но не утратил веры в правоте своего намерения.

- Ты можешь прийти сюда в любое время, Тарас, - крепко сжав его плечо, отец Константин посмотрел Тарасу прямо в глаза. - Здесь, в доме Господа, тебе всегда рады, сын мой.

Попрощавшись, священник отошел, останавливаясь, чтобы поговорить с прихожанами перед мессой.

А Тарас, отыскав родителей и пожелав им хорошего дня, решил, что вдоволь на общался. Да и от хорошего настроения, с которым он ехал утром, не осталось и следа.

Сев в машину, Тарас без остановок поехал к своему дому. Пусть желания рыбачить уже не было. Он просто хотел посидеть у реки в тишине.