Путешествие с платформы девять и три четверти 6 страница

– Всё нормально, Гарри? – проорал он, ударом биты отправляя мяч в Маркуса Флинта.

– С мячом Слизерин, – частил Ли Джордан. – Пьюси увиливает от обоих бладжеров, обоих Уизли, гончей Белл и мчится к... – погодите – это, часом, не снич?

Зрители зашумели, а Адриан Пьюси выронил квоффл, выворачивая шею, – у его левого уха только что сверкнула золотая вспышка.

Гарри увидел снич. В страшном волнении он устремился вниз. Заметил крошечный мяч и слизеринский следопыт, Терренс Хиггс. Они бок о бок мчались за ним, а гончии, похоже, забыли, что им нужно делать, застыв в воздухе.

Гарри оказался быстрее Хиггса; он различил сверкающий на солнце мячик, трепещущие крылья; снич резко взмыл в небо; Гарри прибавил скорость...

БУМ! Снизу донеслись гневные возгласы гриффиндорцев: Маркус Флинт намеренно врезался в Гарри, и метла последнего сбилась с курса; Гарри чуть не свалился на землю.

– Фол! – эхом прокатилось по гриффиндорским трибунам.

Мадам Фьюч сердито отчитала Флинта, после чего назначила штрафной удар у колец Слизерина. Но из-за всей этой путаницы, снич, разумеется, снова исчез.

Дин Томас голосил:

– Удалите его с поля, судья! Красную карточку!

– Дин, что ты несёшь? – поднял брови Рон.

– Красная карточка! – злобно выпалил Дин. – В футболе за такое показывают красную карточку, и ты выбываешь из игры!

– Дин, это же не футбол, – напомнил тому Рон.

Однако Хагрид был на стороне Дина.

– Им надо менять правила. Этот Флинт запросто мог сбить Гарри с метлы.

Ли Джордану явно не удавалось оставаться беспристрастным.

– Итак – после этого явного и отвратительного хулиганства...

– Джордан! – прорычала профессор Макгонаголл.

– Я хотел сказать, после этого умышленного, гнусного нарушения правил...

– Джордан, я предупреждаю вас...

– Хорошо, хорошо. Флинт едва не убил гриффиндорского следопыта, однако это, без сомнения, может случиться с каждым, – Спиннет принимает пенальти, пробивает, без проблем, и мы продолжаем игру, Гриффиндор по-прежнему ведет.

Гарри увернулся от очередного бладжера, просвистевшего прямо у него над головой, – тут-то всё и началось. Его метла внезапно опасно накренилась. На долю секунды Гарри показалось, что он не сумеет удержаться на ней. Он крепко обхватил метлу обеими руками и коленями. Никогда ещё он не испытывал ничего страшнее.

И опять. Метла словно пыталась cбросить его. Но вряд ли «Нимбус-2000» вдруг решил избавиться от своего седока. Гарри попытался вернуться к гриффиндорским кольцам, – ему пришло на ум попросить Прута объявить тайм-аут, – и внезапно понял, что метла совершенно вышла из-под контроля. Он не мог развернуться. Вообще не мог ею управлять. Метла зигзагами носилась над полем, на каждом рывке грозя сбросить-таки Гарри вниз.

Ли продолжал комментировать.

– Слизерин ведет – квоффл у Флинта – уходит от Спиннет – обводит Белл – удар в лицо бладжером, надеюсь, у него сломан нос – просто шутка, профессор – Слизерин забивает – о нет...

Слизеринцы ликовали. Казалось, никто и не замечал, что метла Гарри ведёт себя ненормально. Она медленно набирала высоту, унося его все дальше от других игроков, дёргаясь и петляя на ходу.

– Чиво он там се думает? – пробормотал Хагрид, наблюдая за Гарри в бинокль. – Не знай я его, сказал бы, что не Гарри метлой рулит, а она им... но не мог же он...

Неожиданно ребята на трибунах загалдели, указывая на Гарри пальцами. Его метла переворачивалась в воздухе, – ему лишь чудом удавалось удержаться на ней. И тут зрители как один испуганно вскрикнули. Метла Гарри бешено рванулась в сторону, и тот соскользнул с неё. Теперь он болтался в воздухе, цепляясь за метлу одной рукой.

– Может, что-то с ней случилось, когда Флинт врезался в Гарри? – прошептал Шеймас.

– Не может быть, – дрожащим голосом отозвался Хагрид. – Не могло метлу что-то повредить, кроме заклятья какого-нить – не мог парень такое сделать с «Нимбусом».

При этих словах Гермиона схватила бинокль Хагрида, но, вместо того, чтобы смотреть на Гарри, она в панике вгляделась в толпу.

– Что ты делаешь? – возопил пепельно-серый Рон.

– Я так и знала, – задохнулась от волнения Гермиона. – Снейп – смотри.

Рон вцепился в бинокль. Снейп сидел в центре противоположной трибуны. Не отрывая взгляда от Гарри, он что-то безостановочно бормотал себе под нос.

– Он заколдовывает метлу, – пояснила Гермиона.

– Но что нам делать?

– Положись на меня.

Не успел Рон вставить хоть слово, как Гермиона исчезла. Рон вновь уставился на Гарри в бинокль. Его метла угрожающе вибрировала, так, что держаться за неё было уже практически невозможно. Все вскочили на ноги, в ужасе наблюдая за ним, – близнецы Уизли приблизились к Гарри, чтобы перетащить его на одну из своих мётел, но ничего не вышло – метла лишь подскочила ещё выше. Они спустились ниже и закружили под ним, видимо, надеясь поймать его, если он начнет падать. Маркус Флинт сцапал квоффл и пять раз забросил его в кольцо, чего никто так и не заметил.

– Давай же, Гермиона, – в отчаянии пробормотал Рон.

Гермиона тем временем пробилась к трибуне, где сидел Снейп, и теперь мчалась по ряду позади него; она даже не извинилась, сбив с ног профессора Квиррелла. Добравшись до Снейпа, она присела на корточки, вытащила палочку и прошептала заклинание. Из палочки вырвалось синее пламя и подожгло полу мантии Снейпа.

Тому понадобилось примерно тридцать секунд, чтобы понять, что он горит. Внезапный вопль оповестил её о том, что она справилась с задачей. Гермиона мановением палочки смела пламя в небольшую банку в кармане и начала пробираться обратно, – Снейп никогда ни о чём не догадается.

Этого хватило. Гарри неожиданно удалось вскарабкаться на метлу.

– Невилл, можешь открыть глаза! – крикнул Рон. Последние пять минут Невилл всхлипывал, уткнувшись в куртку Хагрида.

Гарри спикировал к земле, и тут зрители увидели, как он прижал руку ко рту, словно его тошнило, – он приземлился на четвереньки, – кашлянул, – и в руке у него блеснуло что-то золотое.

– Я поймал снич! – закричал он, высоко подняв мячик над головой, и игра завершилась полной неразберихой.

– Он его не поймал, он его чуть не проглотил, – всё ещё завывал Маркус Флинт двадцать минут спустя, но это уже было неважно, – Гарри не нарушил никаких правил, и Ли Джордан счастливо объявил результат матча: Гриффиндор победил со счётом сто семьдесят – шестьдесят. Впрочем, ничего этого Гарри не слышал. Он вместе с Роном и Гермионой сидел в хижине Хагрида, – лесник уже заваривал ему чашку крепкого чая.

– Это был Снейп, – объяснял Рон, – мы с Гермионой своими глазами видели. Он заколдовывал твою метлу, – бормотал что-то, глаз не отводил.

– Ерунда, – не поверил Хагрид, не слышавший ни слова из того, что происходило рядом с ним на трибуне. – Зачем Снейпу это нужно?

Гарри, Рон и Гермиона переглянулись, размышляя, что ему ответить. Гарри решил рассказать правду.

– Я кое-что о нём узнал, – пояснил он. – В Хеллоуин он пытался пробраться мимо этого трёхголового пса. Но пёс его укусил. Мы думаем, Снейп хочет украсть то, что тот стережёт.

Хагрид выронил чайник.

– Откуда вы знаете про Пушка? – поразился он.

– Пушка?

– Ну да – это ж мой пёс – купил его у одного парнишки-грека в пабе, в прошлом году, – я его Дамблдору одолжил, чтоб охранял...

– Да? – нетерпеливо спросил Гарри.

– Так, не спрашивай меня больше ни о чём, – отрезал Хагрид. – Эт большая тайна, г’рю те.

– Но Снейп хочет украсть эту вещь.

– Ерунда, – повторил Хагрид. – Снейп – преподаватель Хогвартса, у него и в мыслях такого нет.

– Так почему тогда он чуть не убил Гарри? – возразила Гермиона.

Сегодняшние события, похоже, изменили её отношение к Снейпу.

– Я сумею распознать проклятие, Хагрид, я столько о них читала! Нужен зрительный контакт, а Снейп даже не моргал, я видела!

– Я вам г’рю, вы ошибаетесь! – упрямо твердил Хагрид. – Не знаю, что стряслось с метлой Гарри, да тока Снейп не станет убивать ученика! Терь слушайте мя, все трое, – вы суёте нос в дела, которые к вам не относятся. Это опасно. Забудьте этва пса, забудьте то, что он охраняет, – это касается только профессора Дамблдора и Николаса Фламеля...

– Ага! – довольно произнёс Гарри. – Значит, здесь замешан некто под именем Николас Фламель?

Судя по виду Хагрида, тот был жутко зол на самого себя.

Глава двенадцатая

ЗЕРКАЛО ДЖЕДАН

Приближалось Рождество. Проснувшись одним декабрьским утром, обитатели Хогвартса обнаружили, что замок окружён снежным ковром толщиной в несколько футов. Озеро окончательно замёрзло, а близнецам Уизли досталось за очередную проделку: они заколдовали снежки так, что те гонялись за профессором Квирреллом и били его по затылку, отскакивая от тюрбана. Тем немногим почтовым совам, которым удавалось пробиться к замку сквозь вьюгу, приходилось пройти курс лечения у Хагрида, – и лишь после этого они могли лететь назад.

Все с нетерпением ждали начала каникул. В каминах гриффиндорской гостиной и Большого Зала круглосуточно пылал огонь, но в коридорах гулял ледяной сквозняк, а окна трещали от порывов пронизывающего до костей ветра. Хуже всего было в подземельях, на занятиях Снейпа, – на морозе изо рта вырывались клубы пара, и ребята пытались держаться как можно ближе к кипящим котлам.

– Мне ужасно жаль, – протянул как-то Драко Малфой на уроке зелий, – тех, кому придётся на Рождество остаться в Хогвартсе, потому что дома они никому не нужны.

При этих словах он в упор посмотрел на Гарри. Крэбб и Гойл загоготали. Гарри, взвешивая толчёный хребет крылатки, не обратил на него внимания. Малфой стал ещё неприятнее с тех пор, как гриффиндорцы одержали победу в квиддичном матче. Раздражённый поражением Слизерина, он выдумал новую колкость: что в следующем матче вместо Гарри на поле выйдет широкоротая древесная лягушка. Вскоре он понял, что его шутка никого не веселит, – наоборот, все были впечатлены тем, что Гарри удалось обуздать брыкающуюся метлу. Так что разозлённый Малфой, сгорая от зависти, вернулся к прежней тактике – издевательским напоминаниям Гарри, что у того не было настоящей семьи.

Гарри действительно не собирался возвращаться на Бирючинный проезд. Неделей раньше профессор Макгонаголл составляла список учеников, которые останутся в замке, и Гарри тотчас же подписался. Ему вовсе не было жаль себя, – это Рождество обещало стать лучшим в его жизни. Тем более, Рон с братьями тоже оставались, – мистер и миссис Уизли уезжали в Румынию, навестить Чарли.

Выбравшись из подземелий после урока зелий, они обнаружили, что коридор перекрывает гигантская ель, – за которой, судя по двум торчащим из-под неё исполинским ступням и громкому пыхтению, находился Хагрид.

– Привет, Хагрид, помощь нужна? – спросил Рон, сунув голову в ветки.

– Не, я в порядке, пасиб, Рон.

– Будьте так любезны отойти с дороги, – послышался позади манерный голос Малфоя. – Пытаешься подзаработать, Уизли? Видимо, надеешься тоже стать лесником, когда закончишь Хогвартс. Оно и понятно, – хижина Хагрида – просто дворец по сравнению с вашим жилищем.

Рон прыгнул на Малфоя именно в тот момент, когда на лестнице появился Снейп.

– УИЗЛИ!

Рону волей-неволей пришлось выпустить из рук воротник мантии Малфоя.

– Его спровоцировали, профессор Снейп, – из-за ели показалось бородатое лицо Хагрида. – Малфой оскорбил его семью.

– И, тем не менее, правилами Хогвартса драки запрещены, – елейным тоном возразил Снейп. – Пять баллов с Гриффиндора, Уизли, и скажите спасибо, что не больше. Проходите, не толпитесь.

Малфой, Крэбб и Гойл, ухмыляясь, грубо протиснулись мимо дерева, ломая ветви, – на пол дождём посыпались иголки.

– Он у меня получит, – Рон скрипел зубами, глядя в спину удаляющемуся Малфою. – Скоро он у меня получит.

– Ненавижу обоих, – буркнул Гарри. – Что Малфоя, что Снейпа.

– Та ладно вам, веселей, Рождество ж на носу, – подбодрил их Хагрид. – Вот чего, пошли со мной в Большой Зал, – там с'час здорово.

Троица проводила Хагрида и ёлку в Большой Зал, который усердно украшали профессора Макгонаголл и Флитвик.

– А, Хагрид, последняя ёлочка, – поставь её в тот угол, пожалуйста.

Зал выглядел впечатляюще. По стенам были развешены венки из остролиста и омелы, и по меньшей мере двенадцать рождественских елей – расставлены по всему Залу: одни сверкали крошечными сосульками, другие мерцали сотнями зажжённых свечей.

– Ну, долго вам ишо ждать каникул? – добродушно поинтересовался Хагрид.

– Всего один день, – отозвалась Гермиона. – Чуть не забыла, – Гарри, Рон, у нас до обеда полчаса, а нужно ещё зайти в библиотеку.

– Да, точно, – согласился Рон, с трудом отрывая взгляд от профессора Флитвика, – тот, выпуская из кончика палочки золотистые шарики, мановением руки развешивал их по ветвям только что принесённой ели.

– В библиотеку? – удивился Хагрид, выходя вслед за ними из Зала. – Прям перед каникулами? Да вы просто умники какие-то.

– Это не по учёбе, – радостно сообщил ему Гарри. – С тех пор, как ты упомянул Николаса Фламеля, мы пытаемся выяснить, кто он такой.

– Вы – что? – Хагрид был поражён. – Слухайте сюды – я ить сказал уж – забудьте об этом. Какое вам дело, что охраняет пёс?

– Мы всего лишь хотим узнать, кто такой Николас Фламель, вот и всё, – заверила его Гермиона.

– Может, расскажешь сам и облегчишь нам задачу? – предложил Гарри. – Мы пролистали уже сотни книг и нигде ничего не нашли, – хотя бы намекни, я же видел где-то его имя.

– Ничего я вам не скажу, – бескомпромиссно заявил Хагрид.

– Значит, придется нам работать самим, – подытожил Рон, и все трое поспешили в библиотеку, оставив возмущённого Хагрида позади.

Они действительно перерыли массу книг с тех пор, как Хагрид проговорился насчёт Фламеля, – а как иначе выяснить, что пытается украсть Снейп? Проблема в том, что они не знали, с чего начать, – неизвестно, что мог совершить Фламель, чтобы попасть в какую-нибудь книгу. Его имя не упоминалось ни в «Великих чародеях XX века», ни в «Выдающихся колдунах нашего времени»; не было его и в «Важнейших открытиях в колдовстве», и в «Исследовании недавних достижений магии». Задачу усложняли и масштабы самой библиотеки: десятки тысяч книг; тысячи полок; сотни узких рядов.

Гермиона извлекла из кармана список заголовков и тем, которые выбрала на сегодня, в то время как Рон прошагал к одному из рядов и начал наугад вытаскивать книги. Гарри добрёл до Запретной секции. Он уже раньше гадал, не мог ли Фламель быть где-то там. К сожалению, чтобы получить доступ к тем книгам, нужно было специальное разрешение, подписанное одним из преподавателей, а Гарри знал, что никогда такое не получит. Это были книги, содержавшие описания сильнейших заклинаний тёмной магии, которой в Хогвартсе никогда не обучали, и их читали лишь старшие ученики, изучавшие высший курс защиты от тёмных искусств.

– Что ты ищешь, мальчик?

– Ничего, – быстро ответил Гарри.

Библиотекарша, мадам Пинс, наставила на него метёлку для пыли.

– Тогда тебе лучше уйти. Ну, кому говорю!

Жалея, что не успел сходу состряпать какую-нибудь историю, Гарри вышел из библиотеки. Они с Роном и Гермионой уже согласились, что не стоит спрашивать мадам Пинс о Фламеле. Наверняка она сумела бы им помочь, но рисковать было нельзя, – Снейп мог узнать, что они замышляли.

Гарри подождал Рона и Гермиону в коридоре, не особо надеясь, впрочем, что те чего-то добьются. Их поиски продолжались уже две недели, но время на них появлялось лишь в перерывах между занятиями, – так что неудивительно, что ничего не получалось. Что им было нужно, так это долгая, качественная работа и отсутствие мадам Пинс, вечно стоявшей над душой.

Пять минут спустя Рон с Гермионой присоединились к нему, отрицательно мотая головами. Они отправились на обед.

– Вы ведь не бросите это дело, пока меня не будет? – обратилась к ним Гермиона. – Пришлите мне сову, если найдёте хоть что-нибудь.

– А ты можешь спросить у родителей насчёт этого Фламеля, – предложил Рон. – Уж здесь-то риска никакого.

– Это точно, с учётом того, что оба – зубные врачи, – согласилась Гермиона.

* * *

Но, когда начались каникулы, Гарри и Рон чересчур безмятежно проводили время, чтобы думать о Фламеле. Теперь они делили спальню вдвоём, а в гостиной было куда меньше народу, чем обычно, так что освободились удобные кресла у камина. Они подолгу сидели у огня, поедая всё, что можно было нанизать на шампур и поджарить: хлеб, крампеты, маршмэллоу, – и строя козни на тему исключения Малфоя из школы, – последнее было особенно весело, хотя эти планы никогда не сработали бы.

Ещё Рон решил научить Гарри играть в волшебные шахматы. В точности как маггловые, не считая одушевлённости фигур, что придавало им сходство с реальными солдатами в бою. Набор Рона был очень старым и потрёпанным. Как и все остальные его вещи, он раньше принадлежал другому члену семьи, – в данном случае, деду. Впрочем, преклонный возраст фигур вовсе не был недостатком. Рон знал их так хорошо, что они беспрекословно подчинялись ему.

Гарри же играл фигурами, которые одолжил ему Шеймас Финниган, и те ему совершенно не доверяли. Он ещё не слишком хорошо играл, и фигуры постоянно засыпали его советами вроде: «Не посылай меня туда, ты что, не видишь вражеского коня? Пошли его, его нам потерять не страшно».

В сочельник Гарри отправился в постель в предвкушении вкусного угощения и веселья, но никак не подарков. И всё же, первым, что он увидел, проснувшись рано утром, стала небольшая стопка свёртков у изножья кровати.

– С Рождеством тебя, – сонно пробормотал Рон, когда Гарри выбрался из постели и натянул халат.

– И тебя, – отозвался Гарри. – Ты глянь! Это же подарки!

– А ты что ждал увидеть, мешок репы? – грубовато отреагировал Рон, поворачиваясь к собственной груде подарков, – та была намного внушительнее, чем у Гарри.

Гарри поднял верхний свёрток. Посылка была упакована в плотную коричневую бумагу и подписана корявым почерком: «Гарри от Хагрида». Внутри оказалась деревянная флейта грубой работы. Похоже, Хагрид сам её и выстрогал. Гарри дунул во флейту, – раздался звук, напоминающий уханье совы.

Во второй, очень маленький пакетик была вложена записка:

Мы получили твоё письмо и посылаем рождественский подарок. Дядя Вернон и тётя Петуния.

К записке была прикреплена монетка в пятьдесят пенсов.

– Мило, – констатировал Гарри.

Рона, однако, монетка привела в восторг.

– С ума сойти! – пробормотал он. – И это деньги? Такой формы?

– Оставь себе, – разрешил Гарри и засмеялся, увидев, как обрадовался Рон. – Хагрид, мои дядя с тётей, – а кто прислал всё остальное?

– Кажется, я знаю, от кого вот это, – сказал Рон, смущённо розовея и указывая на пухлый свёрток. – От моей мамы. Я рассказал ей, что ты не ждёшь ни от кого подарков, и... о, нет, – простонал он, – она связала тебе фирменный джемпер Уизли.

Гарри разорвал упаковку и обнаружил внутри изумрудно-зелёный джемпер ручной вязки, а также большую банку домашней сливочной помадки.

– Каждый год она вяжет нам по джемперу, – сообщил Рон, распаковывая свой, – и мой – всегда бордовый.

– Это же здорово, – заметил Гарри, пробуя помадку – дико вкусную.

Следующий подарок тоже оказался съедобным – коробка шоколадных лягушек от Гермионы.

Остался всего один свёрток. Гарри поднял его и ощупал. Он был очень лёгкий. Гарри развернул его.

Что-то текучее, серебристо-серое соскользнуло на пол, улёгшись мерцающими складками. Рон охнул.

– Я о таком слышал, – сдавленно произнёс он, выронив упаковку мармеладок «Берти Ботт» любых вкусов, присланную Гермионой. – Если это та вещь, о которой я думаю, – то они ужасно редкие, и жутко ценные.

– Так что это?

Гарри подобрал с пола серебристую ткань, излучавшую слабый свет. Она была странная и на ощупь, – как будто вода слилась с материалом в единое целое.

– Это плащ-невидимка, – почти благоговейно проговорил Рон. – Просто уверен, – примерь-ка.

Гарри набросил плащ на плечи, и Рон завопил:

– Это он! Посмотри вниз!

Гарри взглянул на свои ступни, – но те пропали. Он ринулся к зеркалу. Конечно, отражение смотрело на него, только вот осталась от него одна голова, висевшая в воздухе, – а тело полностью исчезло. Он накинул на голову капюшон, – пропала и она.

– Записка! – вдруг выпалил Рон. – Из него выпала записка!

Гарри снял плащ и схватил с пола письмо. Послание было написано косым, причудливым почерком, которого Гарри никогда прежде не видел:

Твой отец оставил мне его перед смертью.

Пришло время вернуть его тебе.

Используй его с головой.

Счастливого тебе Рождества.

Подписи не было. Гарри уставился на письмо. Рон восхищённо рассматривал плащ.

– Я бы что угодно за такой отдал, – вздохнул он. – Что угодно. Эй, что-то не так?

– Нет, ничего, – покачал головой Гарри. Его охватило странное чувство. Кто прислал плащ? Он действительно принадлежал его отцу?

Но, прежде чем он успел сказать или подумать о чём-то ещё, дверь распахнулась, и в спальню ворвались близнецы Уизли. Гарри живо запихал плащ под кровать. Ему не хотелось ни с кем его делить.

– С Рождеством!

– Смотри-ка, у Гарри тоже фирменный джемпер Уизли!

Фред с Джорджем были в синих джемперах, с вышитым жёлтым «Ф» на одном и «Д» на другом.

– А этот красивее наших, – ухмыльнулся Фред, взяв в руки джемпер Гарри. – Для родных детей она так не старалась.

– А ты почему не надел свой, Рон? – возмутился Джордж. – Давай-давай, они очень тёплые и к тому же симпатично смотрятся.

– Ненавижу бордовый цвет, – взвыл Рон, нехотя натягивая джемпер.

– А на твоём джемпере никаких букв, – заметил Джордж. – Похоже, она решила, что ты своё имя пока не забыл. Но мы-то тоже не дураки и помним, что нас зовут Дред и Фордж.

– Что здесь за шум?

Перси Уизли с недовольным лицом заглянул в спальню. Он явно тоже распаковывал подарки, – у него на руке висел мешковатый джемпер, который мгновенно схватил Фред.

– Так-так – «П» – то есть, префект! Ну же, Перси, надевай, мы уже свои надели, даже Гарри.

– Я...не...хочу, – невнятно пробормотал Перси, а близнецы натянули его джемпер ему на голову, отчего очки его в итоге повисли на одной дужке.

– И сегодня ты не сидишь с префектами, – заявил Джордж. – Рождество – семейный праздник.

Они отконвоировали Перси прочь из спальни, – руки его по-прежнему были плотно прижаты джемпером к бокам.

* * *

У Гарри в жизни не было такого рождественского пира. Сотня жареных индеек; горы жареной и варёной картошки; огромные блюда сарделек; плошки зелёного горошка с маслом; целые флотилии серебряных соусников с густой мясной подливой и клюквенным соусом, – и ещё кучки волшебных хлопушек, тут и там разложенных по всему столу. Те не имели ничего общего с убогими маггловыми, теми, что обычно покупали Дёрсли, – с крошечными пластиковыми игрушками и бумажными колпаками внутри. Гарри с Фредом опробовали одну, – она не просто хлопнула, она взорвалась с оглушительным грохотом и окутала их облаком синего дыма, а изнутри выскочила контр-адмиральская фуражка и несколько живых белых мышей. За Главным Столом профессор Дамблдор переменил свою островерхую колдовскую шляпу на дамский чепчик, украшенный цветами, и весело посмеивался над шуткой, прочитанной профессором Флитвиком.

За индейкой последовали пылающие рождественские пудинги. Перси едва не сломал зуб о серебряный серпий, спрятанный в одном из них. Гарри наблюдал за Хагридом: тот без устали подливал себе вина, краснея все сильнее, и наконец чмокнул в щеку профессора Макгонаголл, а та, к великому изумлению Гарри, смущенно хихикнула и порозовела; цилиндр её при этом съехал набекрень.

В итоге Гарри вышел из-за стола, нагруженный сюрпризами, вылетевшими из хлопушек; среди них были упаковка нелопающихся, светящихся воздушных шаров, набор «Обрасти бородавками» и новый набор волшебных шахмат. А вот белые мыши куда-то исчезли, и у Гарри было неприятное подозрение, что они закончат свою жизнь на рождественском столе миссис Норрис.

Гарри с братьями Уизли весело провели время за яростной битвой в снежки. Затем, промокшие, замёрзшие и задыхающиеся, они вернулись в гостиную Гриффиндора и уселись поближе к камину, где Рон наголову разбил Гарри в шахматной партии. Гарри почему-то казалось, что поражение было бы не столь позорным, если бы не настырное желание Перси помочь ему.

После перекуса бутербродами с индейкой, пышками, бисквитами со взбитыми сливками и рождественским пирогом, сил у всех хватило лишь на то, чтобы наблюдать, как Перси гоняется за близнецами по всей гостиной, – те стащили его значок префекта.

Это было лучшее Рождество в жизни Гарри. И все же целый день что-то вертелось в голове, не давая покоя. Только улёгшись в постель, Гарри осознал, что именно: плащ-невидимка и тот, кто его прислал.

Рона, до отвала объевшегося индейкой и пирогом, не волновало сейчас ничто мистическое, – он уснул, едва задёрнув полог. Гарри перегнулся через край кровати и вытащил из-под неё плащ.

Его отец... он принадлежал его отцу. Ткань текла сквозь пальцы – гладкая, как шёлк, лёгкая, как воздух. Записка гласила: «Используй его с головой».

Нужно примерить его, прямо сейчас. Он выскользнул из постели и набросил плащ. Глядя на собственные ноги, он видел лишь лунный свет и тень, – довольно странное ощущение.

Внезапно сон как рукой сняло. Пока он в этом плаще, ему открыт весь Хогвартс. Волнение перехлёстывало через край, пока он стоял в темноте и полной тишине. Он может пойти в ней куда угодно, и Филч никогда не узнает.

Рон что-то буркнул во сне. Разбудить ли его? Что-то удерживало Гарри – плащ его отца – он чувствовал, что в этот, первый раз, он должен опробовать его в одиночку.

Он прокрался к двери спальни, спустился в гостиную, пересек её и выбрался наружу сквозь отверстие в стене.

– Кто здесь? – проскрипела Полная Леди. Гарри не ответил и торопливо зашагал по коридору.

Куда же ему пойти? Он со скачущим в груди сердцем остановился и поразмышлял. И его осенило. Запретная секция библиотеки. Он сможет читать столько, сколько пожелает, пока не выяснит, кто такой, наконец, этот Фламель. Он сорвался с места, поправляя плащ на ходу.

В библиотеке царили кромешная тьма и довольно зловещая атмосфера. Гарри зажёг лампу, чтобы как-то освещать себе путь. Со стороны казалось, что лампа сама собой плывёт по воздуху, и, хоть Гарри и чувствовал, как держит её, от этого зрелища ему становилось не по себе.

Запретная секция находилась в дальней части библиотеки. Аккуратно перешагнув через натянутый канат, отделявший эти книги от основного зала, он поднял лампу повыше, чтобы прочесть названия книг.

Это, впрочем, мало ему помогло. Полувыцветшие, тиснёные золотом буквы складывались в слова на языках, которых Гарри не понимал. У некоторых томов вовсе не было названий. Одна из книг была испачкана чем-то, до жути похожим на кровь. По спине Гарри поползли мурашки. Воображал он или нет, но ему казалось, что от книг исходит едва уловимый шёпот, – словно они знали, что у них гость, притом незваный.

Нужно было с чего-то начинать. Осторожно поставив лампу на пол, он пробежался взглядом по нижней полке в поисках какой-нибудь книги с интересной обложкой. Внимание его привлек большой чёрно-серебристый фолиант. С трудом вытащив том, – тот был на редкость тяжёлым, – Гарри, держа книгу на колене, раскрыл её.

Тишину прорезал пронзительный, леденящий кровь вопль – кричала книга! Гарри мгновенно захлопнул её, но крик всё продолжался на одной и той же высокой, оглушительной ноте. Он попятился и опрокинул лампу, – та сейчас же погасла. Он запаниковал, и тут, вдобавок, за спиной у него послышались шаги, – запихнув орущую книгу обратно на полку, он помчался к выходу. Он разминулся с Филчем в дверном проёме; тусклый, полубезумный взгляд смотрителя был направлен прямо на Гарри; поднырнув под вытянутую руку Филча, он выскочил в коридор; крики книги до сих пор звенели у Гарри в ушах.

Он внезапно остановился перед высокими доспехами. Унося ноги от библиотеки, Гарри не обратил внимания, куда бежит. Он совершенно не узнавал это место, – может, потому, что было темно. Гарри помнил, что доспехи стояли возле кухни, но сейчас он, должно быть, пятью этажами выше.

– Вы просили меня обратиться прямо к вам, профессор, если я застану кого-нибудь среди ночи – кто-то был в Запретной секции библиотеки.

Гарри буквально прирос к месту. Где бы он ни находился, – Филч, очевидно, знал короткий путь, потому что его негромкий, вкрадчивый голос звучал всё отчётливее; к ужасу Гарри, ответил смотрителю Снейп:

– Запретная секция? Что ж, они не могли далеко уйти, мы ещё их поймаем.

Гарри стоял, как вкопанный, – а между тем Филч и Снейп вышли из-за угла. Конечно, видеть его они не могли, но коридор был довольно узок, – подойдя ближе, они просто врежутся в него, – плащ не делал его неосязаемым.

Он бесшумно попятился и заметил слева приоткрытую дверь. Это была его последняя надежда. Он, втянув живот, просочился внутрь, стараясь не задеть дверь, – к его облегчению, Снейп с Филчем ничего не заподозрили. Они прошли мимо, и Гарри, тяжело дыша, прислонился к стене, вслушиваясь в удаляющиеся шаги. Чуть не попался. Прошло несколько секунд, прежде чем он обратил внимание на комнату, в которой прятался.