Глава 7. На следующее утро, возвращаясь с завтрака, я бросил в рот еще одну подушечку жвачки с корицей, которую дала мне мисс Кэрол

Зан

На следующее утро, возвращаясь с завтрака, я бросил в рот еще одну подушечку жвачки с корицей, которую дала мне мисс Кэрол, чтобы заменить мои более разрушительные способы улаживания проблем. На самом деле, она не очень-то помогала, но это вовсе не означало, что я не собирался дать ей шанс. Она по-прежнему не сдавалась, хоть я и предпринимал попытки заставить ее сделать это.

В моем сценарии сдерживания от саморазрушения, кроме жевательной резинки, еще значился бег. Я занимался им, когда был моложе, но после несчастного случая потерял интерес, пока мисс Кэрол вновь не предложила мне этот способ. В регулярных пробежках мне нравилось то, что они приносили такое же мазохистское удовлетворение, как и другие вещи, но в то же время являлись более приемлемыми в социальном плане и даже полезными.

Я получил несколько сообщений от Тейта, моего единственного друга из Академии Foster Ulham (или как называл ее Зак, Дерьмовой Академии), но не стал на них отвечать. Я знал, чего он хочет, но не собирался позволить ему прийти пообщаться со мной. Общение с Тейтом подразумевало некую комбинацию из наркотиков, алкоголя и драк, не обязательно в таком порядке. Он был хорошим парнем, но временами заходил слишком далеко.

— Жизнь дерьмо, а потом ты умираешь, — сказал бы он. — Поэтому забей на все и делай, что хочешь.

— Не в рифму, — ответил бы я.

Он бы затянулся какой-то фигней, которую курил в тот момент, выпустив облако дыма.

— Какая разница?

Это было довольно мрачное представление о мире, но у Тейта было много причин для этого. С вами тоже могло такое произойти, если бы вас бросили родители, а потом вам еще пришлось бы сменить целую вереницу ужасных детских домов. Не говоря уже о тех вещах, которые он скрывал от меня. Я знал, что там тоже было немало плохих моментов.

На самом деле, мне не стоило считать свою жизнь такой уж дерьмовой. Я не должен был постоянно жаловаться на судьбу, даже самому себе. Мисс Кэрол всегда пыталась отучить меня от этой привычки. Иногда она была излишне жизнерадостной и веселой, но по какой-то причине это помогало вывести меня из мрачных дум.

В тот раз, когда я, наконец, заставил себя обратить внимание на ее сеансы из-за того, что она просто орала на меня целых пятнадцать минут, я тоже внезапно понял, что это действует. Потому что до меня дошло, что она реально меня встряхнула. Никто этого не делал в последнее время — ни мама, ни Стив, а мне действительно требовалась такая пощечина.

В тот же день я рассказал ей правду, и она стала единственным человеком, кому я доверился. Мне пришлось силой вырывать эти слова из своего горла, но я справился. Она слушала, не произнося ни звука, и каким-то образом мне становилось от этого легче. Когда она положила руку мне на плечо, я почувствовал, что она действительно меня поддерживает.

Я поднял взгляд на солнце, этот ленивый шар, застывший высоко в небе. Сегодня был первый день моих занятий. Я так и не выбрал основной предмет, хотя мисс Кэрол помогала мне составлять списки того, чем я интересовался. Правда была в том, что у меня не было абсолютно никаких интересов, которые могли помочь выбору карьеры.

Прослушивание старых пластинок, чтение и бег до изнеможения никак не относились к карьерным планам. Она предложила работу в музыкальном или книжном магазине, или в компании по производству спортивной обуви, как возможные места, где я мог попробовать свои силы до принятия окончательного решения.

Солнце сверкнуло на капоте машины, заставив меня прикрыть глаза, и тут я увидел ее, направляющуюся прямо ко мне.

Погруженная в свои мысли, она не замечала меня, пока мы почти не столкнулись на тротуаре. Я осознал, что мы находимся недалеко от общежития. Ее рот немного приоткрылся от шока, но она тут же поджала губы и вздернула подбородок, переведя взгляд на что-то за моим плечом.

Я не мог заставить себя не смотреть на нее. Она была солнечным затмением, которое неотвратимо затягивало меня. Звучит слишком пафосно, но так оно и было, это притяжение невозможно было игнорировать.

Ее подбородок дрожал, когда она прошествовала мимо, стараясь обойти меня как можно дальше. Часть меня хотела наплевать на все, схватить ее за руку и заставить выслушать то, что я скажу. Чтобы силой затолкать всю правду ей в горло и заставить проглотить это. Как я мечтал, чтобы эта часть была доминирующей. Чтобы она одержала верх над той, другой частью, которая боялась того, что может случиться, если я осмелюсь прикоснуться, заговорить с ней.

Поэтому я позволил ей пройти мимо. Проследил глазами за ее фигурой, хоть и пришлось вывернуть шею, чтобы оглянуться, не оборачиваясь. Ветер подхватил ее волосы, затянутые в хвост, и он заструился по ее спине.

Я продолжал стоять там, пока она не завернула за угол, и я уже не мог ее видеть, но наконец обрел способность дышать. Да, Зак сказал, что я влип, но это было нечто большее. Она не просто встряхнула мой мир. Она спровоцировала настоящее землетрясение, которое безвозвратно изменило весь пейзаж моей жизни.

Я переоделся, сменив джинсы на серые тренировочные брюки и футболку с длинными рукавами. Я, конечно, рисковал свариться в ней, но это должно было спасти меня от странных взглядов. Потом я обул кроссовки для бега и установил айпод на режим случайного выбора, задаваясь вопросом, что же он мне сейчас выдаст.

Зазвучала ‘Circle Game’ Джонни Митчелл, и я улыбнулся. Прекрасная песня. Ее нежный вкрадчивый голос был как раз тем, в чем я нуждался, в песне говорилось о карусели, на которой мы все сидим, а она поочередно опускается и поднимается. И двигается только вперед, без возможности повернуть назад. Я выбежал из общежития и сбавил темп, выискивая глазами первую попавшуюся тропинку в лесу.

Для этого мне не нужно было забираться слишком далеко, я просто свернул в сторону от темного тротуара и оказался на неровной почве тропинки. Деревья сомкнулись за моей спиной, а голос Джони завладел моими ушами, блокируя все звуки, за исключением размеренного топота ног, звука моего дыхания и биения сердца.

Я прекратил повторять ее имя в своих мыслях и думал только о том, как мое тело двигается вперед, не останавливаясь.

Начался дождь, но я продолжал бежать. Дождь никогда не мешал мне. Волосы упали мне на глаза, но я убрал их и ускорил бег, шлепая ногами по уже мокрой земле. Легкие горели, сердце билось все быстрее, а я все бежал.

После Джони — The Lumineers, потом — Matchbox 20, Элла Фитцджеральд, Crowded House и Imagine Dragons.

Слова и ноты, сами песни звучали под аккомпанемент моего сердца. Я приветствовал боль в легких, мышцах ног, во всем теле. Это значило, что я все еще могу чувствовать, это подтверждало, что я по-прежнему остаюсь человеком, что я еще живу.

Земля была скользкой от дождя, поэтому мое чувство равновесия подвело меня, и я упал, сильно ударившись. Я перекатился на спину и стал наблюдать за дождем, позволяя ему хлестать меня по лицу, стекать в рот и вниз по щекам. Подняв руки, я умолял дождь, чтобы он очистил меня. Смыл последние два года. Смыл все воспоминания и все-все дерьмо, произошедшее со мной, чтобы я вернулся туда, где был до этого.

Закрыв глаза, я молил о невозможном.

Спустя минуту, а может быть, и час я сел. Мои легкие почти пришли в норму, но мышцы все еще горели и подергивались. Прекрасно.

Я должен был вернуться в свою комнату, но все, чего мне хотелось, это продолжать бежать, пока не закончится лес. Мне было интересно, куда заведет меня эта тропа. Если бы я мог водить, я бы уже давно уехал. Я взял бы пикап Зака, опустошил свой жалкий банковский счет, прихватил коробку с пластинками, плейер, дедову зажигалку вместе с его любимой шляпой и отправился бы в путь. Не оглядываясь назад. Чтобы между мной и Сипортом оставалась как можно большее расстояние.

После аварии я так и не смог заставить себя получить водительское удостоверение. Мне пришлось бы пройти водительские курсы, а это было невозможно, пока я находился в спецучреждении, так как в моем распоряжении не имелось достаточно времени для чего-нибудь подобного. Всякий раз, когда я представлял, что сажусь за руль, мою кожу сковывал лед, и я не мог сглотнуть. Зак насмехался надо мной, называя сопливой девчонкой, но это не меняло тот факт, что даже мысль о вождении пугала меня больше, чем что-либо другое. Чем все остальное.

Я стер капли дождя со своих глаз. Грязь покрывала меня с ног до головы. Я должен был вернуться назад в общежитие, принять душ и разобраться, что, черт возьми, я собираюсь делать следующие несколько месяцев своей жизни, но я поднялся и побежал дальше по дорожке. Мне хотелось узнать, где она заканчивается.

Лотти

Дважды за последние сутки. Я должна была держать себя в руках, успокоиться, забившись в какой-то угол. Мое состояние было далеко не нормальным, но находиться рядом с Саймоном и Уиллом было, словно держать в руках два гелиевых шарика, которые не позволили бы мне опуститься в бездну отчаяния.

Стоило немалых усилий не стукнуть его, когда он прошел мимо меня утром. Я хотела расцарапать ему лицо, даже если для этого мне пришлось бы встать на стул. Я это себе даже представила, но пока решила осуществить задуманное, он уже ушел, а я не собиралась произносить его мерзкое имя вслух.

Я не говорила Уиллу и Саймону, что снова видела Зана. Они и так были уже взбешенными до предела, а мне не хотелось, чтобы парни натворили глупостей. Поэтому я отодвинула плохие мысли в сторону, нацепила счастливую маску, как делала много раз до этого, и погрузилась в обычные будничные дела, пытаясь приспособиться к новому месту, которое казалось мне иностранным государством.

Когда я с охапкой учебников подошла к своей комнате, оттуда послышалось два голоса. Один женский, а другой мужской. Я открыла дверь и обнаружила Зака и Кэти, которые обнимались на ее кровати, шепча милые глупости и лаская друг друга.

— О, привет, — воскликнула я, чтобы они меня заметили. Казалось, оба были так тесно переплетены вместе, что я была полностью уверена в том, что они не разъединились бы даже, если бы я кинула в них гранату.

— Привет, Лотти.

— Здорово, Хотти Лотти, — сказал Зак, накручивая локон Кэти на свой палец и самодовольно глядя на меня. Из-за того, что он так назвал меня, на ее лице появилось выражение неловкости и в то же время злости. — Как поживает Секси Лекси?

О, нет. Он не может так поступать. Я сдержала ярость, готовую вырваться из моего рта потоком ругательств, и вместо этого мило улыбнулась.

— У нее все просто чудесно. А я вот случайно столкнулась с твоим братом. Что он здесь делает?

Недовольное выражение, на миг омрачившее его лицо, удовлетворило меня лишь наполовину.

— Он перескочил через один класс.

Кэти словно омертвела, но я не могла остановиться.

— Это случилось до или после того, как он отсидел срок в исправительном учреждении для несовершеннолетних? В смысле, я уверена, что у них там чудесная образовательная программа, но кажется странным, что он смог одновременно закончить экстерном школу и поступить сюда, принимая во внимание его криминальное прошлое, ну, ты понимаешь, о чем я.

— После, — его глаза сощурились, и я мельком увидела парня, который стоял сзади меня и пытался запихнуть в свой пикап много лет назад. — Послушай, детка, мне действительно очень жаль по поводу прошлой ночи, но это был мальчишник, понимаешь?

Кэти понадобилось несколько секунд, чтобы ответить. Она была занята тем, что следила за нашим словесным поединком.

— Конечно. Я все понимаю.

— Поэтому я подумал, что должен взять тебя сегодня вечером с собой, чтобы искупить вину. Парень, с которым я вчера познакомился, устраивает вечеринку. Хочешь пойти?

— Думаю, да, — ответила она, когда он поцеловал ее в щеку. Она не улыбнулась, но все же позволила взять себя за руку и увести.

— Увидимся позже, — сказала она.

— Пока, Хотти, — Зак помахал мне рукой, и мне дико захотелось схватить ее и поломать все его пальцы один за другим, но вместо этого только махнула в ответ и улыбнулась. После того как захлопнулась дверь, я без сил свалилась на кровать. Черт возьми, похоже, этот семестр будет очень долгим.