Анита, — согласилась она и снова дотронулась до меня, взяла за руку. 2 страница

Я не знала, что сказать, кроме как:

— Я так не думаю.

— Ты ему все же понравилась. Это меня удивило.

— Почему?

— Ему нравится мама, вся такая мягкая и родная. Ему нравится Роберта, лучше из дочерей, потому что она всегда соглашается с ним. Но ему понравилась и ты, хоть ты с ним и не согласилась.

Я пожала плечами.

— Думаю, дело в моем нестандартном очаровании.

Он улыбнулся.

— Это сейчас так называется? — Он прошел мимо меня в комнату.

Я нахмурилась, провожая взглядом его спину.

— И что это должно значить?

— Это значит, что он касался твоих шрамов.

— Много людей они привлекают.

— Нет, не в этом дело. Многие их не замечают, кому-то они неприятны, но не очаровательны уж точно. Или же они пялятся и не могут отвернуться. Твои шрамы смущают людей, доставляют им неудобства.

— Я это игнорирую, — ответила я.

— Да, но они — твои шрамы, так что они беспокоят и тебя. Я всего лишь наблюдаю реакцию людей. — Он снял галстук и бросил его на пол.

Я пожала плечами.

— Я не знала, что тебе так интересно, как люди реагируют на мои шрамы.

Он улыбнулся мне, потом снял пиджак.

— Я люблю наблюдать за людьми, ты же знаешь.

— Все ликантропы делают это, я думаю, это так же, как лев наблюдает за стадом газелей. Ты ищешь самого слабого.

Он покачал головой и начал расстегивать рубашку.

— Мне всегда нравилось наблюдать за людьми, но тогда я еще собирался стать актером. Мы собираем привычки так же, как другие марки.

Я задумалась над этим.

— Думаю, в этом есть смысл.

— Ты надела каблуки, когда мы последний раз здесь были. Сними их.

Казалось, что с того момента уже прошло несколько дней. Я была полностью истощена всем этим семейным дерьмом, свидетелем которого я стала. Джейсон выглядел лучше, будто истерики в автомобиле вовсе не было. Было что-то у него в глубине глаз, но в целом он казался таким же, как обычно. Я знала, что это ложь, просто не может это все быть правдой. Это заставило меня задаться вопросом, как часто Джейсон прятал всю эту эмоциональную сумятицу в Сент-Луисе. Если так, то он все это время скрывал свои чувства.

— Что? — спросил он. Его рубашка была расстегнута спереди, оставались только французские манжеты, перетянутые запонками, которые надо было расстегнуть.

— Я просто задумалась, как часто ты это делал в Сент-Луисе.

— Что? — переспросил он.

— Притворялся, что все прекрасно, когда на самом деле все было не так.

Его голубые глаза стали серьезными, и часть напряжения выглянула в них на секунду. Потом он улыбнулся мне, и улыбка заполнила глаза.

— Я поем, если ты закажешь еду и на меня. — Он подошел ближе. И тут мне захотелось попятиться от него. Он ничего не сделал, правда. Выражение на его лице все еще было приятным. Но было что-то даже в том, как он стоял, что меня смущало.

— Я поем, потому что ты права, — сказал он, — я не обязан хотеть есть, пока я под этим, — он коснулся моего лица, — напряжением.

Одна лишь игра коников пальцев, заставила меня вздрогнуть. Я закрыла глаза, не уверенная, действительно ли их закрываю, чтобы не мешать ощущениям или для того, чтобы не видеть его лица. Его глаза теперь не улыбались. Они были наполнены чем-то взрослым, нематериальным и… смущающим.

Его рука скользнула вдоль моего подбородка, лаская лицо. Он поцеловал меня, на каблуках я была его немного выше. Отличие в росте было достаточно существенным, чтобы заставить меня открыть глаза. Внезапно я посмотрела на него с расстояния в несколько дюймов.

— Ты выглядишь пораженной, — заметил он мягко.

Я сглотнула, прежде чем смогла совладать с голосом, и проговорила странно хрипло:

— Я думаю, я и правда поражена.

— Чем? Мы и раньше целовались.

Я его смутила. Но я не могла подобрать слова… Я облизнула внезапно пересохшие губы.

— Я не знаю.

— Ты выглядишь почти… испуганной, — продолжил он почти шепотом.

Я отступила от него достаточно далеко, чтобы он не смог до меня дотянуться. Теперь было лучше.

Он опустил голову набок и посмотрел на меня:

— Ты возбуждена, — проговорил он, он казался удивленным.

Я подошла к небольшой кушетке в дальней стороне комнаты рядом со стулом. Я села и старалась на него не смотреть, пока снимала туфли и ставила их возле стула.

— Поговори со мной, Анита, — попросил он.

— Давай закажем еду, — сказала я.

Он подошел и встал на колени рядом со мной. Его рубашка все еще была застегнута только на манжетах. Рама ткани вокруг гладкой груди и мышц живота, которые напряглись, когда он опускался на колени.

Я отвела взгляд, и он встал. Он положил руку на мое запястье. Мой пульс взвился от этого прикосновения. Я встала и оказалась пойманной между Джейсоном и кушеткой. Я начала падать назад. Он сделал один из тех нереальных шагов «слишком быстро, чтобы заметить». Просто внезапно он встал и потянул меня за собой, держа за запястье. Кончилось тем, что я повалилась на него, и он поймал меня, обхватив за талию. Мы были одного роста, ведь теперь каблуков уже не было.

Я осталась стоять и смотреть ему в глаза с очень близкого расстояния, слишком близкого. Я зашевелилась, почти вырываясь.

Он выпустил меня и спросил:

— Что случилось?

Я открыла рот и закрыла его, стараясь дышать глубже, и наконец смогла ответить:

— Я не уверена.

— Лжешь, — ответил он.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Я не лгу.

— Обычно, я не могу сказать, когда ты лжешь. Ты даже не пахнешь, когда лжешь, но твой пуль, он ускоряется, и твои глаза выдают тебя. Что случилось, Анита, пожалуйста, расскажи мне.

— Сначала давай закажем еду, а потом, пока ждем, я попытаюсь объяснить.

— Ты пытаешься выиграть время, чтобы все обдумать. — Он говорил почти уверенно.

— Да, — ответила я.

Он кивнул.

— Хорошо, давай позвоним в обслуживание номеров. — Его лицо было настороженным, закрытым. Теперь я не была ему нужна, чтоб выставить щит. Предполагалось, что я его утешение, пока мы тут.

Он подошел к столу в другой стороне комнаты и нашел там меню. Он его открыл, не поворачиваясь ко мне. Но он был слишком близким мне человеком, чтобы я не заметила, как напряглись его плечи. Все его тело говорило мне, как он недоволен. Дерьмо.

Я знала, что было не так — мой внутренний барьер против всего этого. Натаниэль мог меня освободить от него, так же, как и Мика, как Жан-Клод. Даже сам Джейсон помогал мне справиться с ним, когда у меня были проблемы с Натаниэлем, когда я все еще старалась не стать его любовницей. И хоть Джейсон и помогал мне справляться с проблемами с мужчинами в моей жизни, он никогда не становился сам проблемой. Я не знала, что у меня с ним тоже есть проблемы. Но они у меня были.

Я любила Джейсона. Немного иначе, да, но он тоже занимал место в моем сердце. И это место было мне хорошо знакомо. Когда-то там был Натаниэль. Потом Ашер. У меня были и другие мужчины в постели, но ни один из них так и не попал в эту часть моего сознания. Любовь, пусть и дружеская, похожа на чашу. Капля за каплей она наполняется, пока последним движением не попадает в нее последняя капля, и не переполняет ее. Жидкость в ней колеблется выше краев, и ты чувствуешь, что еще капля, и оно перельется через край. Когда-то я об этом даже не подозревала, теперь же это со мной уже происходило несколько раз. Я не могла позволить себе еще один перелив. Я не могла впустить в свою жизнь еще одного мужчину, тем более этого.

Разве он отличается? Чем же? Я была настолько скована в сексе и любви, что без Натаниэля или кого-то еще я не могла отличить похоть от настоящего чувства? Может быть, может. Боже, помоги мне, я не знала ответа.

— Я не знаю, чего хочу, — сказал Джейсон. Он протянул мне меню. Я взяла его, не глядя. Попытка не дать прочитать ему то, что было у меня в глазах.

Он знал, чего хочет. Хотела бы я ненавидеть то, что делаю.

Глава 19

Джейсон позвонил и заказал еду в номер: жаренный цыпленок и «Цезарь» для него и горячий сандвич с курятиной для меня. Он потребовал, чтобы в мой сандвич не клали ни в коем случае экзотического сыра или соуса. Какой придурок станет подмешивать сыр с плесенью к цыпленку? Наконец, он сел на кровать, снимая запонки и сбрасывая рубашку. Следом отправились носки, и он несколько минут бродил босиком, прежде чем упал на край кровати и сказал:

— А теперь поговори со мной.

Я встала, сняла жакет и повесила на вешалку, пытаясь придумать с чего начать.

— У меня никогда не было секса с тобой одним, только, когда я кормила ardeur.

— Согласен, думаю, это близко к правде.

Я повернулась и посмотрела на него. Он лежал на кровати, ничего не делая, облокотившись на одну руку. Должна признаться, он выглядел очень симпатично в этой позе. Я не могла допустить подобных мыслей.

«Держи себя в руках, Анита!» — размышляла я. Я прошлась до кровати и присела на угол, так что смогла снять чулки. Чтобы до них добраться, мне пришлось снять юбку, что не добавило мне комфорта. Пальцы неуклюже путались в подвязках.

— Оставь их, — попросил он.

Я посмотрела на него, и не знаю, что отразилось на моем лице, но он скользнул по кровати и встал рядом со мной на колени.

— Анита, что не так? Боже, будто я собираюсь напасть на тебя или еще чего похуже. Ты не можешь меня бояться. Это же я, Джейсон. Просто Джейсон.

Я прекратила теребить подвязки и попробовала быть честной. Мы с Джейсоном всегда были честны друг с другом. Это была одна из причин, по которой мы были друзьями.

— Я боюсь тех чувств, что я испытываю к тебе.

Он посмотрел на меня, но я не смогла разгадать смысл этого взгляда, и откинулся немного назад, так что на его животе напряглись все мышцы. Я поняла, что он пользуется этой позой на сцене. Либо ему так удобнее, либо это просто привычка.

— Я не знаю, что ты пытаешься сказать, Анита. Обычно я был бы за то, чтобы не обсуждать подобные темы, но сегодня вечером я немного не в себе. Поговори со мной.

— Меня смущает то, что я тебя хочу, просто хочу. Не потому, что мне надо питать ardeur или еще какую-то метафизическую чертовщину, а потому что ты — Джейсон. Ты мне нравишься.

— Ты тоже мне нравишься, — ответил он. Он смотрел на меня с озадаченным видом. — Но тебе неуютно, потому что ты хочешь меня не из-за ardeur, а просто так.

Я кивнула.

Он улыбнулся и взял меня за руку, мягко, легкое касание.

— То, что ты это ощущаешь, очень возбуждает меня, Анита. Это действительно так. — Он взял в свои руки обе мои ладони. — Но ты мне нужна, чтобы пройти через трудности гораздо большие, чем эта. Мы поедим, и мне больше ничего не надо. Ты нужна мне, чтобы я смог забыть сегодняшний день. Понимаешь?

Я начала понимать.

— Секс — это то время, когда я полностью расслабляюсь. Натаниэль шутит, что это мое хобби.

Джейсон усмехнулся и поднял мои ладони к лицу, чтобы поцеловать.

— Это еще и одна из вещей, которые я очень люблю делать.

Я начала краснеть, пытаясь прекратить это, хоть и знала, что не смогу.

— Я немного не о том.

Он поцеловал меня в нос.

— Ты такая симпатичная.

Я отодвинулась от него и встала.

— Я не симпатичная.

Он лежал на кровати и пристально на меня глядел, все еще усмехаясь.

— Ты симпатичная, красивая, но особенно симпатичная, когда дело принимает такой оборот.

— Какой?

— Когда твоя жизнь вновь усложняется.

— И что это должно значить?

— Ты начинаешь расклеиваться от одной мысли о сексе со мной?

— Что-то в этом роде.

— Каждый из твоих мужчин разрешил тебе спать со мной. Они все прекрасно знаю, что мы трахались бы, как кролики, если бы у тебя ко мне были чувства. Так что тебе не стоит чувствовать себя виноватой из-за того, что ты кого-то обманываешь. Недосказанности тоже нет. Черт возьми, один из твоих возлюбленных, что живет с тобой, предложил тебе отправиться в эту поездку.

Я скрестила руки на груди и надулась, зная, что иначе не могу.

— Теперь это меня еще больше беспокоит.

— Почему?

Я пожала плечами, все еще перетянутыми ремнями кобуры.

— Это не просто секс.

— Тогда что же? Объясни мне.

— Боюсь, что мое отношение к тебе изменилось.

— Я тебе больше не нравлюсь?

— Нет, теперь ты нравишься мне слишком сильно.

Он скатился с кровати и встал прямо передо мной.

— Анита, ты говоришь, что боишься в меня влюбиться?

Я пожала плечами, стараясь не встречаться с ним взглядом.

Он коснулся моих рук, пристально всматриваясь в меня, так что мне пришлось взглянуть ему в лицо. Он был немного удивленным и почти грустным. Это был не тот взгляд, которого я ожидала.

— Если бы это и правда было возможным, я стал бы самым счастливым парнем в городе, но ты делаешь тоже, что и всегда. Ты хочешь секса со мной, как с другом, а не как-то иначе. Но это заставляет тебя чувствовать себя виноватой, так что ты пытаешься убедить себя, что это не просто дружба.

— Как ты можешь быть так в этом уверен?

— Ты не наблюдала за мной так же, как наблюдаешь за Жан-Клодом, или Ашером, или Натаниэлем, или Микой, или Ричардом. Я где-то между Реквиемом и Лондоном с одной стороны, и Дамианом с другой, но не раньше. Ты теперь замечаешь меня, реагируешь на мое тело, и мне это приятно. Не могу сказать, что хотел бы продолжить оставаться для тебя парнем-невидимкой.

— Я тебя всегда замечала, — сказала я.

— Ты смотрела на меня, но не видела меня самого.

Я попыталась отодвинуться, но он сжал свои ладони на моих.

— Джейсон, я не уверена, что знаю разницу между любовью и похотью.

— Многие это путают, честно, Анита. Если бы Натаниэль был здесь, и у тебя был бы выбор, я сразу отошел бы на второй план по уровню твоего желания, ведь так?

— Он умеет делиться.

Джейсон усмехнулся.

— Возможно, но если бы Мика был здесь, то ты точно предпочла бы его, а не меня. Мое самолюбие в бешенстве, но это правда.

— Мика тоже не против поделиться мною.

— Он делит тебя с Натаниэлем, Жан-Клодом, иногда с Ашером, но он не делил тебя со мной.

Я задумалась над этим.

— Думаю, просто не сложилось пока.

— Мика делится тобой, но он этого не любит так, как например Натаниэль. Моему другу нравится наблюдать за тобой, когда ты с другими мужчинами. Не думаю, что это применимо к Мике.

Я задумалась и сказала:

— Не думаю, что Мика размышляет об этом. Он просто смирился, но, вероятно, ты прав. Ему это не очень нравится.

— Натаниэлю тоже, — заметил Джейсон. — Делить тебя с другими — это удар по его комплексам.

— Наверное.

Джейсон обнял меня и рассмеялся.

— Не придумывай нам проблемы, которых у нас нет, Анита. Пожалуйста, прошу, ты нужна мне, и пусть даже это будет просто секс ради пищи, хорошо? Ты нужна мне, как друг с небольшими оговорками, не стоит думать что это что-то большее или меньшее, ладно?

Я кивнула. По большей части я была с ним согласна. Был только тихий голосок в моей голове, который говорил «будь осторожна». Может, я просто ищу неприятностей, а может Джейсон недооценивает собственного очарования.

Глава 20

В дверь постучали. Я решила, что это принесли еду, но Джейсон сказал:

— Я не чувствую запаха пищи.

Я вынула браунинг из кобуры и медленно подошла к двери. Я посмотрела в глазок и поняла, что это не обслуживание номеров. Это был Чак.

Я поставила пистолет на предохранитель и приоткрыла дверь. Я убрала пистолет с глаз долой, спрятав руку за дверью.

— Что вам нужно, Чак?

— Теперь вы всегда будете со мной здороваться именно так? Я пришел, чтобы попросить вас включить телевизор, тринадцатый канал.

— Зачем?

— Эти журналисты, чтоб их, постарались, но не так, как мы думали. Сейчас сами все увидите. — Он казался усталым.

— Подождите здесь, — сказала я.

— Я предпочел бы войти, — ответил он.

— А я предпочла бы быть более высокой, но не выходит. — Я аккуратно закрыла дверь.

— Он сказал включить тринадцатый канал.

Джейсон нашел пульт и включил телевизор. Женщина, которую мы видели сегодня, поклонница Джейсона-Рипли показалась на экране. Она была в самой середине своего рассказа:

— Когда ее сегодня спросили, бросила ли она Жан-Клода ради его же стриптизера, у охотницы на вампиров и аниматора Аниты Блейк не нашлось комментариев. — Они показали кадры нашего импровизированного интервью, как мы спешно уходили, преследуемые вопросами. Потом на экране появился глянцевый журнал, издаваемый Жан-Клодом, и ее голос за кадром продолжил:

Главный вампир Сент-Луиса отказался прокомментировать слухи о том, что любовь всей его жизни оставила его ради Джейсона Шуйлера. — Фотография с сайта «Запретного плода» вспыхнула на экране. Джейсон выглядел симпатично, для стриптизера. И эта симпатичность не сопутствовала опровержению слухов.

— Дерьмо, — протянула я, тихонько, но с чувством.

Джейсон прошел к двери и впустил Чака, затем вернулся и встал рядом со мной. Чак остался у двери, но внимательно смотрел в телевизор. Это было, как автокатастрофа, вы просто не можете отвести взгляд, даже при том, что знаете, что видеть этого не хотите.

— Слухи подтверждает то, что они вместе приехали в родной город Шуйлера, чтобы в скором времени пожениться, поскольку его отец смертельно болен раком и хочет видеть своего единственного сына женатым прежде, чем умрет. Похоже, Анита Блейк, звезда среди сверхъестественного сообщества, наконец-то выбрала одного из своих мужчин, чтобы остепениться, и это вызывает у всех, кроме ее ближайшего окружения, невероятное удивление. У нас есть прямое включение из Сент-Луиса.

Мужчина, появившийся в кадре, стоял перед клубом Жан-Клода «Данс макабр».

— У нас здесь вампир из близкого окружения Жан-Клода. — Камера повернулась, и в кадре показалась Гретхен.

— Дерьмо! — выдохнула я.

Она была все той же дочерью белокурого и голубоглазого пекаря, которую Жан-Клод обольстил несколько столетий назад. Тогда ее звали Гретль. Она была симпатичной, но от нее не перехватывало дыхание, как от большинства вампиров линии Белль Мортее. Думаю, Гретхен говорила примерно то же обо мне, если не хуже. У нее почти патологическая ревность в отношении Жан-Клода и ненависть ко мне. Она считала, что я — единственное препятствие для того, чтобы она снова стала его возлюбленной. Испарись я прямо сейчас, он все равно не пойдет к Гретхен. Но ей было легче обвинять другую женщину, чем признать, что мужчина, ради которого она умерла и бросила свою семью, не любит ее, и скорее всего никогда не любил.

Жан-Клод обосновался в ее стране, пребывая в довольно затруднительном положении. Всего его «победы» были направлены на обогащение или обеспечение себе безопасности.

Она была одета в скромную униформу клуба, потому что была в числе тех, кто работал на танцполе в «Данс макабр». Еще один успешный коммерческий проект, фишка которого в том, что вы можете потанцевать с настоящим вампиром. Гретхен выполняла функцию учителя танцев, ведущего партнера. Вы могли воспользоваться ее помощью в зависимости от вашего умения танцевать или от вашего доброго нрава. Гретхен не любила помогать. Единственным мужчиной, с которым она хотела танцевать, был ее босс.

Репортер поднес микрофон к ее миленькому личику и спросил:

— Вы удивлены тем, что Анита Блейк сбежала с одним из стриптизеров Жан-Клода?

— Нет, — ответила она совершенно серьезным тоном. Она казалась настолько обычной, если не говорить с ней слишком долго. — Она спала с Джейсоном на протяжении многих месяцев.

— Разве он не pomme de sang Жан-Клода, не его донор?

— Да. Он давал кровь Жан-Клоду и спал с Анитой.

— Жан-Клод знал, что они были любовниками?

— Я не знаю.

— Лгунья, — заметила я тихонько.

— Как вы думаете, что сделает Жан-Клод, когда узнает, что Джейсон и Анита тайно сбежали?

— Что должен сделать мужчина, если его честь и сердце предали? — спросила она.

— Ни один из вампиров не решился выступить перед камерой, почему вы согласились на это?

— Ей больше всех надо, — буркнул Джейсон.

— Жан-Клод заслуживает женщины, которая будет уважает прежде всего его, а не кого-то другого, как истинная жена. Анита никогда не будет ему предана, никогда.

— Но она собирается выйти замуж за Джейсона Шуйлера.

— Она обманывает и его. Она не способна быть верной кому-то одному. — Ее тщательно подведенные глаза стали чуть шире, дыхание участилось. — Она — шлюха, а шлюхи не видят разницы.

— Это не слишком смелое замечание? — спросил репортер, но подошел к ней поближе, будто подсказывая, что ее слова возымели эффект.

— У нее целый список любовников. Я знаю об одиннадцати. Но, вероятно, есть и другие.

У них за спиной можно было различить движение, вышибалы вышли из клуба. Они направлялись к Гретхен и репортеру, но эфир все еще продолжался. Они снимали, пока вампиры взяли Гретхен под руки и повели в клуб. Она кричала через плечо:

— Я люблю Жан-Клода. Я всегда буду любить его. Анита его не любит. Она не любит никого конкретного. Она — шлюха…

То, что она говорила дальше, телевидение прикрывало этичным «пип». Оператор и репортер поспешно отступали, комментируя происходящее:

— И это эпизод из Сент-Луиса, где все вампирское сообщество потрясено тем, что их Принца бросила его девушка. Слово вам, Кэндис.

Джейсон поднял пульт и заставил телевизор замолчать. Я села на кровать рядом с ним. Мой пистолет был все еще в моей руке, но он не мог помочь мне справиться со всем этим.

— Матерь Божья, — проговорила я, — что, черт возьми, это только что было?

— Филлис Дюбо немного подтолкнула слухи, но она не знала, что все настолько вам навредит, мистер Шуйлер. Я пришел, чтобы сообщить вам, что губернатор не имеет к этому никакого отношения и не одобряет всего этого.

Джейсон кивнул.

— Я знаю, что это не он сделал. Он никогда бы не захотел, чтобы мне уделяли столько же внимания, сколько его собственным сыновьям. Это я точно знаю.

Я смотрела то на одного, то на другого, ощущая, что что-то упускаю.

Чак посмотрел на меня, его взгляд скользнули по оружию в моей руке.

— Вы всегда открываете дверь с пистолетом в руках?

— По большей части да, — ответила я.

Он почти улыбнулся.

— Губернатор прислал меня за информацией, которая могла бы помочь угомонить весь этот переполох.

— Кроме, как все это отрицать? — уточнила я.

Они оба посмотрели на меня испепеляющим взглядом, будто я сказала что-то ужасно глупое.

— Мы можем, — начал Джейсон, — но как? Как мы можем это опровергнуть и не опровергать одновременно? — Он посмотрел на Чака. — Как репортеры все это так быстро раскопали?

— Она говорила о неожиданном браке.

— Зачем она это упоминала? — спросил Джейсон.

Чак выглядел смущенным.

— Я не в праве вам рассказывать.

Джейсон встал.

— Не в праве мне рассказать? Вы понятия не имеете, что вы только что натворили. Жан-Клод не только мой босс, он мой Мастер. Я его донор. Он не будет в восторге от всего этого.

В моей голове возникла мысль, что теперь ему придется наказать Гретхен за то, что она сделала. В последний раз, когда она побывала в запечатанном крестами гробу, она вышла оттуда еще более невменяемой. Если бы она пробыла там чуть дольше, то стала бы опасной для окружающих. В прежние времена, когда вампиры еще не были юридически признаны гражданами нашей страны, он просто убил бы ее. Большинство мастеров поступило бы подобным образом, но теперь, если она исчезнет, полиция начнет задавать вопросы. Дерьмо.

— Что мы можем сделать? — спросила я ни к кому конкретному не обращаясь.

— Сейчас вам лучше уйти, Чак, — сказал Джейсон. — Нам с Анитой надо поговорить.

— Губернатор готов предложить вам свою помощь.

— Оставьте нам свой мобильный, чтобы мы могли с вами связаться.

Он посмотрел на Джейсона, потом на меня. Я никак не могла ему помочь.

— Вы его слышали, уходите, — сказала я.

— Если хотите, можете подождать в холле, но нам необходимо некоторое уединение, — добавил Джейсон.

Чак набросал несколько цифр на обратной стороне визитки.

— Я буду в баре гостиницы, звоните, как только все обсудите.

Джейсон взял визитку, даже не посмотрев на нее. Я пошла в сторону двери с пистолетом.

— Уходите, Чак.

Он вышел. Джейсон закрыл за ним дверь. Он подошел, чтобы обнять меня возле кровати.

— Мы должны помочь Жан-Клоду разгрести все это.

— Что ты имеешь ввиду под «помочь Жан-Клоду»? Разве не нас с тобой в первую очередь полили грязью?

— Эта история может подорвать авторитет Жан-Клода среди Мастеров других городов, — объяснил Джейсон.

— Когда мы вернемся не женатыми, всем станет понятно, что это все ложь.

— Если бы ты была обычным человеком-слугой, у тебя было бы намного меньше свободы, Анита. Некоторые Мастера видят в твоей свободе слабостью Жан-Клода.

— О чем ты, черт возьми, говоришь?

Джейсон протянул руки, показывая, что парламентеров не убивают.

— Вспомни, большинство Мастеров — мужчины, и большинство из них родились в те времена, когда женщинам отводилось совершенно определенное место, так что для большинства из них человек-слуга находится на уровне простой служанки.

— Ты говоришь, что я негативно влияю на образ Жан-Клода в глаза других Мастеров?

— Помнишь, когда Жан-Клод пригласил к нам тех Мастеров, которым он когда-то больше всех доверял?

— Я помню.

— Они познакомились тогда с тобой. Они привели pomme de sang, которые могли бы тебе понравится.

Одна мысль обо всем этом заставляла меня смутиться, потому что в тот вечер я боялась. В идеале я должна была просто танцевать с кандидатами, исключая тех, кто мне не понравится, или наоборот. Так что я не оставалась наедине ни с одним из них и могла вежливо отказаться от них всех. Это был хороший план, пока мой персональный ardeur не поднял свою непредсказуемую голову.