Значения форм на -айший, -ейший и на -шип

Формы на -ейший, -айший имеют в современном литературном языке три чения*.

Первое — с яркой экспрессивной или риторической окраской — это значе­ние предельной степени признака или безотносительно большой меры призна­ка** (это значение в специальной лингвистической литературе называется э л я т и в н ы м). По-видимому, форма на -ейший, -айший в этом значении (по­года чудеснейшая) отличается от соответствующей описательной формы с приставкой самый (погода самая чудесная) более сильной экспрессив­ностью***. Проф. Р. Кошутич довольно точно очертил сферу применения формы на -ейший, -айший в элятивном значении, указав, что она применяется чаше всего в стилях книжного языка, а в обычной разговорной речи встре­чается лишь в сравнительно узком кругу фразеологических сочетаний, напри­мер: вернейший путь, вернейшее средство, добрейшая душа, мой злейший враг, он честнейший человек, чистейшая ложь, умнейшая голова, до мельчайших под­робностей, тончайшие кружева, строжайший выговор и т. п.⁹⁴ Ср. в языке XIXи начала XX в.: «чистейшей прелести чистейший образец» (Пушкин); «Комедия напечатана на серейшей бумаге» (Белинский); «Над всем этим ца­рит беспримерная бесталанность и неслыханнейшая бедность миросозерцания» (Салтыков-Щедрин, «Признаки времени»); «У нас погода просто замечатель­ная, изумительная, весна чуднейшая, какой давно не было» (Чехов, «Письма к О. Л. Книппер», 18/11,1901); «Город сквернейший,— сказал некто, похожий на Джона Фальстона» (Горький); «Весенний сев — важнейший этап на пути к подъему урожайности» (из газет); «Собрать семена в кратчайший срок» (из газет) и др. Ср.: широчайшие массы страны, колоссальнейшее строительство ит. п.****

Синонимами элятива кроме описательной формы с самый являются при­лагательные с приставками пре-, раз-, наи- (церковно-книжное и официально-канцелярское все- окончательно устарело), сверх-, архи- (архитяжкий,, архи­нервный, «архиевропейский» — Боборыкин,) и ультра- (ультралевый, ультра­правый; ср. ультрафиолетовый)*****.

Приставки пре-, раз-, наи- обозначают предельное субъективное усиление меры качества сравнительно с нормой. В экспрессивной речи за норму гипер­болически может быть принята даже превосходная степень, например: разлю-безнейшее дело; предобрейший человек; «пренеприятнейшая неожиданность» (Гоголь, «Мертвые души»); «человек преостроумнейший» (Салтыков-Щедрин,

* Слово дальнейший целиком а б.шжайший, малейший, полнейший — в части своих значений выпали из системы формы степеней сравнения слов дальний, близкий, малый, полный. Ср. также значение выражений: милейший, любезнейший и т. п.

** Г. Павск'ий писал: «...превосходная степень указывает такое превосходство вещи, что она по своему преимуществу пред всеми даже не идет в сравнение. Поэтому при сравнительной степени всегда стоит имя той вещи, которая входит в сравнение, а прилагательное имя превос­ходной степени может стоять отдельно»⁴².

*•• На экспрессивно-риторическую окрашенность этой формы элятива указывает и О. Jes-persen: «При употреблении суперлятива для выражения очень высокой степени вместо высшей (the highest) бывает естественная склонность преувеличения»⁹³.

**** Широта и разнообразие экспрессивно-семантических функций форм степеней сравне­ния имен прилагательных приводят некоторых лингвистов к переоценке лексической самостоятель­ности этих форм. «Изменение по степеням сравнения и в современном сос+оянии языка носит более лексический характер, чем синтаксический, и образует новую лексическую единицу, содер­жащую количественное изменение качественного признака, ср.: умный и умнейший. В этом отно­шении степени сравнения в некоторой мере сближаются с уменьшительными и увеличительными изменениями имен существительных...»^ч*

***** Современный язык для «чистой» сравнительности не допускает комбинированных показателей, по крайней мере избегает их.

«Губернские очерки»); «к преогромнейшему дому» (Достоевский, «Преступле­ние и наказание»); «преполезнейшее животное» (Достоевский, «Идиот») и т. п.*

Приставка паи- вообще в литературном языке присоединяется лишь к формам на -ейший, -айший и -шип**, например: наистрожайший запрет, наи­глупейшее предложение, наилучший, наименьший, наивысший, наисложнейший и т. п. Ср. у Гоголя: «шпоры, каких не может дать )шисилы1ейшему честолюб­цу его ненасытимейшее честолюбие» («Выбранные места из переписки с друзьями»); уФ. М. Достоевского: «С хозяйкой у них наибеспрерывнейшие раздоры» («Преступление и наказание»). Сочетания наи- с формой положи­тельной степени (ср.: наисильный; }юиглавный; у Даля — наивелик. «Толковый словарь», т. 2, с. 1091) не входят в норму литературного употребле­ния.

Приставка раз- сочетается обычно с формой положительной степени. Образования типа раз любезнейшее дело единичны. Это связанные фразеологи­ческие сочетания. Но зато раз- в эмоциональной разговорной речи, иногда с оттенком шутливости, может присоединяться к словам, уже осложненным приставкой пре-, например: распремилый, распреподлый и некоторые другие. Ср. в письме А. Ф. Писемского к Н. А. Некрасову (от 15 апреля 1854 г.): «Я имею крайнюю и распрекрайнюю нужду в деньгах»⁹⁷. Ср. также такое индиви­дуальное образование: «будь он распрофидиасовский Аполлон» (Достоевский, «Черновые наброски речи о Пушкине»); мраспренаиглавный» (Маяковский, «Баня»); «распренаидостаточно» (из письма). Ср. у Слепцова «пьяный-/?ао пьяный»; у Салтыкова-Щедрина: «Цена, кажется, настоящая. — Хоть разнастон-щая, да нельзя».

Необходимо заметить, что экспрессивно-стилистическая окраска всех этих образований разнородна. На приставке наи- лежит налет письменно-офи­циального и канцелярского стиля, отпечаток книжной риторики. Образования с пре- в современном языке свойственны стилям разговорной речи и не очень продуктивны. Пре- присоединяется к формам положительной и превосходной степени, а также к уменьшительно-ласкательным формам. Например: «Я при­гласил вас, господа, с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие» (Го­голь, «Ревизор»); «Это прешмечательная вещь, — сказал мне седой старик» (Герцен, «Былое и думы»); «говорил префантастические вещи» (Достоев­ский); «Вечером вдруг поднялся страшный, прехолодный ветер». Ср.: прехоро­шенький, премиленький, превеселенький и др.; преглупейшее положение, преза­бавнейшая история и т. п.

Малопродуктивная приставка раз- еще более богата экспрессивными нюансами. Она имеет фамильярную, иногда народнопоэтическую окраску. Нередко она сочетается с эмоциональным повторением прилагательного и сливается с повторенным словом (так же как иногда и пре-: глупый — пре­глупый). Ср. в письме О. Л. Книипер к А. П. Чехову: «Получила от тебя хо­рошее, расхорошее письмо». Употребление раз- в общем языке ограничено не­многими словами, выражающими внешние достоинства, эмоциональные

* А. X. Восгоков мьпался было запретить соединения «усиливателыюй приставки пре-» с превосходной степенью **. Но жизнь взяла свое, и Буслаев дожен был признать эти образова­ния нормальными.

** В приставке наи- обычно за Ломоносовым, а иностранцы вслед за Vondrak (Vergleichende slavische Gramrcmtik; Bd. 2, Fonnenlchrc und Syntax. Goltingen, 1908, S. 74) видят заимствование из польского языка. Но К. Meyer не без основания указывает на употребление (рядом с префик­сом все-) этого префикса в церковнославянском языке (ср. все- в дореволюционном официально-канцелярском языке: всепокорнейший слуга, всеподданнейший отчет, всемилостивейший государь и т. п.). (Historische Grammatik der russischen Sprache. Bonn, 1923, Bd. I, S. 167). Ср. также заме­чания Никулина (Степени сравнения, с. 28-32; ср.: Slavia, 1923, t. 2, ses. 4, s. 724).

качества и свойства характера: развеселый, разудалый, разлюбезное дело (ср. стилизованные народные выражения: распроклятый, распрекрасный)*.

Впрочем, приставка раз- для выражения усиления степени качества соче­тается и с основами имен существительных. Ср. красавица-раскрасавица; ср, у Достоевского: «Хоть будь ты раз-Брюллов» («Записки из Мертвого дома»); «Вообще я сделал замечание, что будь разгений, но в публичном легком лите­ратурном чтении нельзя занимать собою публику более двадцати минут без­наказанно» («Бесы»); «помещиком и раскапиталистом, членом компаний и обществ» («Идиот»).

Все другие приставки, означающие предельную степень качества, относят­ся к книжной речи. Употребительность их неодинакова. Приставка архи-, по­лучившая довольно широкое распространение с 80-х годов XIX в. в периоди­ческой печати, из публицистических стилей перешла в разговорную интелли­гентскую речь. Ср. в «Литературных воспоминаниях» Кугеля (Л.—М., 1923, с. 55): «Газета должна была быть архи-живая, архи-городская, архи-разухаби­стая, архи-бульварная, на французский лад». Но на ней еще лежит печать га-зетно-книжного стиля. Ср. у Достоевского употребление архи- даже при гла­голе: «Я соврал, архи-соврал»** («Подросток»). Приставки сверх-, ультра- так и не вышли за пределы публицистического и научно-технического языков, да и в политической литературе приставка ультра- связана, по большей части, с очень узкой группой слов (ультралевый, ультрареакционный, ультраради­кальный, ультраконсервативный и т. п.). В книжно-публицистических и научно-технических стилях современного русского языка гораздо более продуктивна приставка сверх-. Она получила особенное распространение в 20-х годах XX в. под влиянием нем. -iiber или -ober. Например: «сверхкаторжная работа-» (Лу­начарский); сверхобычная тупость; сверхнизкие температуры; сверхмощная электростанция; сверхкрупные совхозы; сверхскоростные полеты; сверхкурьез­ное приключение и т. п.^Ух

Таким образом, элятивное значение формы превосходной степени очень близко подходит к категории субъективной оценки. Форма элятива все боль­ше втягивается в круг экспрессивных синонимов, служащих для субъективного выражения предельной степени качества***.

Другое значение формы на -ейший, -айший — значение суперлятива (superlativus) — однородно со значением описательной формы превосходной степени {самый + имя прилагательное), но имеет больший оттенок книжности. Это — значение высшей степени качества, присущей какому-нибудь выделен­ному (или выделенным) из группы, ряда, среды лицу (лицам) или предмету (предметам) по сравнению с другими. Употребление формы превосходной степени в этом смысле не вполне синтетично. Качественное превосходство ли­ца и предмета над той категорией, из которой они выделяются, выражается посредством предлога из и родительного падежа имени существительного (на-

* С формами прилагательных, выражающих безотносительную предельную степень при­знака, синонимичны усилительные обороты с повторением формы прилагательного: тихий-ти­хий, простой-простой и т. п., ср. разговорные обороты с повтором прилагательного, осложнен­ного приставкой пере-. Например: «дело известное и переизвестное» («Повести» П. Машкова, 1833, ч. 1, с. 11); «все это мне знакомо-перезнакомо» и другие подобные. Ср. в народной и народ­нопоэтической речи: «зеленым я зеленешенька» (Шейн, «Великорусе», 400); «Лежит родна ма­тушка трудным-то труднешенька» (Соболевский. Народные песни, т. 5, 550); «Как вчера мой-то батюшка веселым-то был веселешенек, и моя родима матушка веселым же была веселешенька» (Шейн, 766) и др.

** Необходимо отметить, что в разговорной речи возможно присоединение приставки ар­хи- к форме превосходной степени на -еиший, -айший, например: архискучнепший, архигнуснейший и т. п.

*** Ср. замечания об употреблении форм сравнительной степени на -ейший и -айший в значе­нии превосходной степени у А. В. Болдырева в статье «Нечто о сравнительной степени»'⁸*

пример, талантливейший из пианистов), реже — посредством предлога между с творительным падежом и предлога среди с родительным падежом. Предлог из служит наряду с суффиксом -айш-, -ейш- формальным признаком превос­ходной степени в собственном смысле. Из является не только предлогом в отношении существительных, обозначающих превосходимые по качеству предметы и лица, но и послелогом для самой формы суперлятива. Лишь совокупность синтаксических признаков отделяет это употребление формы превосходной степени от элятивной (т. е. от выражения предельной степени качества безотносительно к сравнению). Это значение грамматической тради­цией закреплено за формой превосходной степени как основное.

Третье, редкое, почти вымершее в современном литературном языке, да­же в его канцелярских стилях, значение формы на -ейший, -айший — это значе­ние сравнительной степени. В этом значении форма на -ейший, -айший синони­мична с описательной формой сравнительной степени (более + прилагатель­ное), но отличается от нее резким отпечатком книжной архаичности устарелости. Это значение формы на -ейший, -айший древнее. Оно выражалось и раскрывалось не только общим контекстом, но и лексико-синтаксическимк средствами в виде усилительных или количественных наречий (например: еще гораздо, значительно) или союза чем, или — при особенно архаическом сти­ле—в виде формы родительного падежа существительного, обозначающей: тот предмет, с которым сравнивается другой по степени качества. Например «Образ Пушкина является в новом и еще лучешрнейшем свете» (Белинский) «Тавля... залепил оглушительную плюху своему врагу, но в ответ получат еще здоровейшую» (Помяловский, «Очерки бурсы»); «Это создание... несрав ненно чистейшее и безупречнейшее, чем мы с вами» (Достоевский); «Ко мн< нельзя,— вскричала она еще в сильнейшем испуге» (Достоевский, «Униженны* и оскорбленные»); «Лицо его было в полтора раза больше обыкновенного) (Герцен, «Былое и думы»); «Вкусная налимья уха и еще вкуснейшие пироп с налимьими печенками» (С. Аксаков, «Семейная хроника»); «После второго еще сильнейшего дуновения, он вскочил, как сумасшедший» (Помяловский «Очерки бурсы»); «Инстинкты его достигали размеров гораздо страшнейших (Лесков, «Смех и горе»); «Я поступил в острог зимой и еще не имел поняти о летней работе, впятеро тяжелейшей» (Достоевский, «Записки из Мертвоп дома»); «Я... легкомысленно разбил сосуд, в тысячу раз драгоценнейший (Тургенев, «Фауст») и т. п. В стилях современной газетной и научной речи та кие формы еще встречаются, хотя и очень редко. В высшей степени показа тельно, что уже в первой четверти XIX в. консервативный поклонник сенти ментального стиля кн. П. И. Шаликов должен был защищать употреблени форм сравнительной степени на -айший, -ейший («Я не видел мест красивей iuux» и т. д.) против распространявшейся замены их несклоняемыми формам на -ее («Я не видел мест красивее» и т. д.)^уд. Пуристы второй половин] XIX в., напротив, осуждали употребление форм на -айший, -ейший в значени сравнительной степени, особенно в сочетании с родительным падежом завися мого существительного, как «крайне неутешительный» церковнославянизм¹⁰'

Таким образом, семан гико-синтаксическая структура превосходной сте пени переживает сложный процесс. Происходит отчасти семантическое сбли жение форм на -ейш-, -айш- с категорией субъективной оценки (элятив), отча сти аналитическое распространение ее предложными конструкциями.

Несколько иную картину представляет употребление непродуктивных, ее хранившихся в скудных остатках форм па -ишй, которые (если не считать ар хаизма горший) располагаются антонимическими, контрастирующими пара ми. Одни из этих форм, как больший, .меньший' (а также арх. горший употребляются только в значении сравнительной степени и притом обычн в узком, ограниченном фразеологическом контексте, например в сочетани

с абстрактными словами: с большим вниманием; из двух зол выбирать мень­шее и т. п.; со словом часть: проводить большую часть времени за работой, в большей части районов; ср. по большей части; меньший — очень часто с от­рицанием с неменьшей тщательностью и т. п. Любопытны идиомы: самое большее; самое меньшее. Они выступают как разговорные синонимы слов максимум, минимум в модальном (количественно-определительном) их упо­треблении. Некоторые другие слова на -шип кроме всех трех значений — эля­тива, суперлятива и сравнительной степени (компаратива) — обладают допол­нительными лексическими значениями, выходящими из круга степеней сравнения. Таковы слова высший, >шзший. Ср., например, у слова высший зна­чения: 1) следующий за средним: высшая школа, высшее образование и т. п.; 2) аристократический (устар.): высший тон, высшее общество и т. п. Ср. также у слова высший отсутствие соотносительности с высокий в значении — самый главный: высшее начальство, высшее командование, высшая власть и т. п. Ср.: низшее духовенство, низшая школа. С другой стороны, вот примеры употреб­ления форм высший и низший для выражения безотносительной превосходной степени качества: папиросы высшего качества, высшая честь, высшая похвала, высшая мера наказания, низший сорт чая и т. п. Значение сравнительной сте­пени отчетливо выступает только при противопоставлении или сопоставлении: высшие и низшие сорта чая и т. п. В других условиях употребляются описа­тельные формы сравнительной степени: более высокий сорт, более низкие каче­ственные показатели и т. д.

Слова младший, старший совершенно утратили оттенки степеней сравне­ния. Они не соотносительны с младой (молодой) и старый. Ср., например: младший помощник надзирателя, старший хранитель, старший научный со­трудник, младший сын (если сыновей больше двух), старший сын, старший в команде, в старших классах, книги для детей старшего, среднего и младшего возраста и т. п. Но ср. у Герцена в «Былом и думах»: «У моего отца был еще брат, старший обоих»; также у Пушкина в «Братьях-разбойниках»: «Я стар­ший был пятью годами» и г. п. Впрочем, при подчеркнутом сопоставлении и сравнении значение сравнительной степени, поддерживаемое формой стар­ше, может и теперь выступить в словах старший, младший. Например, при на­личии только двух сыновей в семье выражение старший (или младший) сын приобретает в определенной ситуации сравнительное значение (но при многих детях за старшим следует второй, третий и т. п., вплоть до младшего; при трех за старшим — средний, следовательно, и этих случаях старший и младший совсем теряют оттенок сравнительной степени).

Наконец, слова худший и лучший, совмещая все три значения форм на -ейш-, -айш-, легко сочетаются с усилительной формой самый, например: при­вет и самые лучшие пожелания; самое худшее, что только можно себе пред­ставить, и т. п.^|()| По отношению к лучшему и худшему никакое усиление ка­чества не кажется преувеличенным.

Кроме того, необходимо подчеркнуть отсутствие полного смыслового па­раллелизма между лучший и хороший — лучше; между худший и плохой — ху­же (так же как и между большой, великий, больше и больший; между малый, маленький, меньше и меньший; между высокий — выше и высший; между низ­кий—нижем низший)*. Ср. лучший ударник; ср.: лучший из людей и хороший человек и т. п.

* Ср. в «Mojioi'onc» Момяловскою: «Лучших людей пег на свете; один худ, а другой луч­ше, а третий еще лучше; и наоборот, один хорош, другой хуже, а третий еще хуже — так без конца и беч начала. Гош.ко самою худою не отыщешь и самою лучшего не отыщешь. Все луч­шие и хорршис».

§ 16. Формы сравнительной степени на-ее (-ей), -е, -ше

Между формами на -ейший, -айший (а также на -шип) и формами на -ее, -ей и -е (а также на -ше) нет прямого грамматического и стилистического со­отношения. В формах сравнительной степени на -ее (-ей), -е, -ше отсутствуют признаки не только падежа, но и числа, рода, т. е. формы согласования. Эти формы сравнительной степени не заключают в себе ни малейшего привкуса книжности. По своей стилистической окраске они ближе всего подходят к описательным формам превосходной степени с самый. В формах на -ее, -е, -ше значение сравнительной степени не осложнено никакими дополнительны­ми оттенками. Эти формы могут сочетаться с приставкой по-. Приставка по-обычно смягчает степень преобладания какого-нибудь качества в одном из сравниваемых предметов. Например: люди победнее нас, ученики помоложе. Но при безотносительном употреблении сравнительной формы, при отсут­ствии конкретных объектов сравнения приставка по- может значить: насколь­ко возможно, с большей степенью чего-нибудь, чем обычно. Это значение особенно часто выступает в наречной форме сравнительной степени. Напри­мер: «Я поскорее выбрался из кибитки» (Пушкин, «Путешествие в Арзрум»).

В сочетании с родительным падежом всего или всех форма сравнительной степени приобретает значение превосходной. Это фразеологическое сочетание выражает высшую степень качества посредством сравнительного противопо­ставления чего-нибудь или кого-нибудь всем прочим предметам в совокупно­сти и притом отнюдь не из одной и той же категории. Так возникает свое­образная сложная форма сравнительного элятива, не соотносительная с элятивом на -ейш-, -айш-¹⁰². К ней очень близко по значению употребление формы сравнительной степени в обобщенно отрицательных оборотах. Напри­мер: «Счастливей меня человека нету» (Чехов, «Три сестры»); «Ибо нет на зе­мле ничего печальнее и противнее человека, подающего милостыню ближнему своему» (Горький, «Мещане»); «Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю че­ловека и не может быть» (Л. Толстой, «Война и мир»). Следует заметить так­же, что при обобщенном, абсолютном (т. е. независимом от прямого указа­ния объектов сравнения) употреблении сравнительной степени количество признака вообще мыслится предельно высоким. Степень качества как бы уси­ливается до границ мыслимой возможности. Например: «Зиму и лето барон ходил в больших калошах, чтобы сапоги были целей» (Чехов); «Погода к осе­ни дождливей, а люди к старости болтливей» (Крылов) и др.

Так как формы простой сравнительной степени не имеют ни рода, ни чис­ла, ни падежей, то формальная грамматика то относит их к наречиям, то вы­деляет в самостоятельный класс слов. Это неверно. Выступая в функции име­ни прилагательного, формы сравнительной степени понимаются всеми как формы того же слова, что и положительная степень. На фоне этой соотноси­тельности в них ярко выступают грамматические значения имени прилага­тельного. Кроме того, как среди существительных, так и среди прилага­тельных есть слова, лишенные внешних морфологических примет своей категории, но синтаксически и семантически настолько определенные, что от­несение их к той или иной части речи не вызывает никаких сомнений. Таковы имена прилагательные несклоняемые и не изменяющиеся по родам и числам. Например: платье беж, цвет беж, цвет хаки. Ср. у Тургенева: «Рядом с нею сидела сморщенная и желтая женщина лет 45, декольте, в черном токе» («Дворянское гнездо»; ср. декольте в значении существительного, а также ср. причастие декольтированный); у Писемского: «В пике безукоризненной бе­лизны жилете» («Тысяча душ») и т. п. Точно так же несомненно, что формы сравнительной степени на -ее, -е и -ше — это формы имени прилагательного, если они выполняют все синтаксические функции прилагательного. Однако

вопрос о грамматическом существе формы сравнительной степени гораздо сложнее. Эти формы гибридные, скрещенные. Они отходят на периферию ка­тегории имен прилагательных.

Своеобразное грамматическое положение форм сравнительной степени, вроде моложе, ярче, красивее и т. п., определяется не только тем, что они не-согласуемы и омонимически совмещают функции имени прилагательного и наречия, но и тем. что они — в отличие от кратких форм имен прилага­тельных — не имеют значения времени. В самом деле, в формах сравнитель­ной степени, употребляемых в качестве имен прилагательных, синтаксические функции полных и кратких форм имени прилагательного объединяются. До­статочно сопоставить два таких примера: «Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда» (Тургенев) и «Испытание было сильнее его терпения». Сначала может показаться, что формы сравнительной степени по своему синтаксиче­скому употреблению ближе к кратким формам имени прилагательного, упо­требляемым в значении сказуемого (ср. однородность ударений: красива-красивее, стара — старее и т. п.). Однако при более глубоком грамматиче­ском анализе становится ясно, что краткие формы прилагательного тесно связаны с категорией времени, между тем как формы сравнительной степени сами по себе не имеют значения времени. Синтаксическое значение форм сравнительной степени, когда они употребляются в роли предиката, однород­но с синтаксическим значением полных форм имени прилагательного. В выра­жении: Что слаще меду?— слаще вовсе не относится к настоящему времени, а обозначает вневременные отношения. Совершенно те же оттенки наблю­даются и в употреблении таких степеней сравнения: уговор дороже денег; «Лучше всего в поступке Безухова это то, что он сам оденется в мундир и по­едет верхом перед полком,» (Л. Толстой, «Война и мир»).

Твои пленительные очи Яснее дня, чернее ночи...

(Пушкин, «Бахчисарайский фонтан»)

Связка быть, сочетаясь в прошедшем и будущем времени с формами сравнительной степени, выполняет в этой связи те же функции, что и в сочета­ниях с полными формами имен прилагательных.

А ночь была тюрьмы черней, И на дворе шумела буря.

(Пушкин, «Гусар»)

Ср.: «День был ясный, солнечный после дождя» (Л. Толстой, «Война и мир»); ср. также: «Только смотри, дело вот какое: секретнейшее» (Сухово-Кобылин, «Свадьба Кречинского») и т. п. Яснее всего эти синтаксические свойства форм сравнительной степени проявляются в их определительном, атрибутивном употреблении («Картины одна другой краше и соблазнительней затеснились в моем воображении» — Чехов, «Ночь перед судом»).

Таким образом, формы сравнительной степени чаще всего сохраняют в чистом виде свой прилагательный и наречный (т. е. свободный от грамма­тических форм времени) облик. Сочетаясь с формами «вспомогательного гла­гола» быть, они разделяют синтаксическую участь всех других категорий имен, но обычно не сливаются с этими формами от быть в неразложимое или неразрывное грамматическое целое, подобно кратким именам прилага­тельным (кроме случаев безличного употребления, например: В лесу было еще страшнее). Следовательно, они грамматически неотделимы от полных имен прилагательных и наречий. Эта двойственность их природы, обусловленная отсутствием форм согласования, ярко обнаруживается в их синтаксическом употреблении. Полное включение их в категорию наречий вступило бы в не-

примиримый конфликт с их синтаксическим употреблением в роли определе­ний имени существительного. Порядок слов, синтаксические связи, оттенки интонирования и смысловые соотношения помогают различать два грамма­тических омонима: форму сравнительной степени прилагательного и форму сравнительной степени наречия. Ср., например: «Не знаю ничего завиднее по­следних годов бурной его жизни» (Пушкин, «Путешествие в Арзрум»); «Я с отчаянием думал, что нет на земле человека глупее и бездарнее меня» (Горь­кий); «Один — статский, сухощавый и очень изящный, другой — военный, пол­ный и попроще» (Чернышевский, «Что делать?»); «Молодой человек вскочил на ноги, но другой офицер, постарше, остановил его движением руки» (Турге­нев, «Вешние воды»); «Из детей мне больше понравились самые маленькие: очень были милы и развязны. Постарше уже развязны с некоторой дер­зостью» (Достоевский, «Дневник писателя»).

Живому, непредубежденному языковому сознанию трудно смешать эти формы прилагательных с наречиями (ср.: говори попроще; противник поступил глупее и бездарнее, чем можно было ожидать, и т. п.).

Из обследования степеней сравнения можно сделать один общий вывод о грамматической системе современного языка. Распространение аналитиче­ских приемов в образовании степеней сравнения обеспечило качественно-отно­сительному типу имен прилагательных широкую возможность изменения по степеням сравнения. Это говорит о тесном взаимодействии качественных и относительных значений в категории имен прилагательных. Но вместе с тем в этом явлении можно усмотреть доказательство того, что в современном русском языке предметные и отчасти глагольные основы приобретают все бо­лее сложные качественные оттенки. (Ср. выражения такого рода: он более спе­циалист, чем ты; самый опустившийся вид и т. д.) Грамматическое господ­ство имени существительного и глагола покоится не столько на процессе опредмечивания и оглаголивания других категорий (например, имен прилага­тельных, наречий), сколько на процессе все большего качественного усложне­ния самих понятий предмета и действия-состояния. Именно на этой почве вы­растает в русском языке новая грамматическая категория — категория состояния. На этой почве развиваются сложные семантические процессы в категории кратких имен прилагательных.