У меня на двери очередная пентаграмма. 10 страница. Еще один взгляд в зеркало убедил ее в том, что она приняла верное решение, придя сюда — как только ее волосы высохнут

Еще один взгляд в зеркало убедил ее в том, что она приняла верное решение, придя сюда — как только ее волосы высохнут, и она снова наденет джинсы, мама, может, и не заметит, что ее дочка искупалась. Позаимствованная одежда на коже ощущалась мягкой, казалась старой и почти изношенной. Ей стало интересно, надевал ли ее Крис для сна, и эта мысль была настолько личной, что она покраснела, несмотря на то, что находилась в закрытой ванной.

Бекка натянула флисовый костюм, завернула мокрую одежду в полотенце и открыла дверь.

Близнецов она услышала раньше, чем увидела и, нахмурившись, резко остановилась в коридоре. Судя по звуку, они разговаривали с Крисом. Ей захотелось просто спуститься вниз и выйти за дверь. Может быть, она могла бы вывесить джинсы за окно машины и таким образом высушить их.

Но один из близнецов, Ник, если она правильно запомнила одежду, находился ближе всех к двери и первым заметил ее.

— Привет, Бекка.

Она зажала под мышкой влажный комок одежды и расправила плечи. Его темные волосы были слегка взъерошены, но он точно не купался. Это нечестно — он выглядел даже лучше, чем на вечеринке, в то время как она, судя по отражению в зеркале, выглядела как утопленный кокер-спаниель.

Она посмотрела прямо ему в глаза, решив показать, что сейчас так не растеряется, как в коридоре у Дрю.

— Привет, — решительно произнесла она. — Ник.

Его улыбка немного потеплела, будто она его развеселила. Он шагнул вперед и протянул руки, указывая на ее сверток с вещами.

— Давай, я заброшу их в сушилку.

Она помедлила, не ожидая от него добра. Неуверенность практически заставила ее прижать сверток к груди, будто ее поджидала какая-то ловушка.

Идиотка. Просто отдай ему вещи.

Она протянула сверток.

— Спасибо.

Когда Ник сбежал с лестницы, она снова сунула руки в карманы свитера и незаметно продвинулась к двери. Крис сидел задом наперед на стуле, сложив руки на его спинке. Он переоделся в серую футболку и сухие джинсы, а его волосы, чуть подсохнув, теперь слегка вились.

— Нашла все, что нужно? — спросил он.

— Ага. — Она помолчала. — Спасибо.

Габриэль растянулся на кровати, прислонившись к стене так же, как и прошлым вечером. Он взглянул на нее, в глазах промелькнула вспышка веселья.

— Хочешь сесть на кровать?

Она наградила его мрачным взглядом.

— Нет.

Крис вздохнул и поднялся со стула.

— Вот. Садись.

Он отошел, чтобы прислониться к стене между окном и аквариумом.

Подтянув колени, Бекка села по-турецки. В неуверенности, сказал ли Крис братьям о том, что рассказал ей, она прикусила язык.

Глядя в окно, Крис пожал плечами.

— Игра окончена. — Затем он глянул на дверь, и в его взгляде она заметила тревогу. — Хотя и не с Майклом. Так что говорите потише.

Габриэль улыбнулся, и в этой улыбке читалось что-то вроде вызова.

— Хочешь, чтобы я поджег что-нибудь?

— Слегка, — ответил Крис.

— Ты же можешь это сделать? — спросила Бекка, довольная, что ее голос прозвучал ровно, почти скептически. Она бы не позволила Габриэлю запугать ее.

Он взглянул на брата.

— Крис. Дай мне свой учебник по тригонометрии.

Крис не сдвинулся с места.

— Майкл придет в ярость, если ты снова разведешь огонь прямо здесь.

— Майклу надо переходить на кофе без кофеина.

Габриэль пошарил в кармане и выудил оттуда зажигалку.

Бекка выпрямилась, чувствуя, как расширились ее глаза. Он что, серьезно собирался развести огонь прямо здесь, в спальне?

Надо показать безразличие. Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал скучающе:

— Зажигалка? Разве это не жульничество?

— Огню необходимо что-нибудь зажечь, милочка.

Габриэль крутил зажигалку между пальцами и каким-то образом зажег ее, пока та вращалась.

— Фокусы выскочки, — сказала она.

— Не поощряй его, — сказал Крис.

Габриэль усмехнулся и повторил еще раз, но теперь быстрее, прокатывая зажигалку через костяшки пальцев до тех пор, пока серебро не превратилось в размытое пятно, а красно-золотое пламя — в непрерывную дугу.

Зачарованная движением, Бекка невольно уставилась на это зрелище, наклонившись вперед.

Затем он быстро выкинул вперед другую руку, погасив пламя, и подбросил в воздух зажигалку, со щелчком закрыв ее.

Она подняла глаза, чтобы встретиться с его взглядом. Впечатляюще, но ничего сверхъестественного.

— Я должна поаплодировать или что?

Он перевернул вверх закрытую ладонь и раскрыл пальцы.

— Ты скажи мне.

Бекка замерла. На его ладони плясал огонь. Нет, она не пылала, а в воздухе повисло пламя, будто он рукой поднял огонек с фитиля свечи. Голубое основание переходило в оранжевое и становилось красным, когда пламя мерцало.

— Посмотрим, как выскочка сможет сделать такое, — сказал Габриэль. Пламя было настолько большое, что отбрасывало свет на его лицо.

Она поднялась со стула и придвинулась ближе к кровати, не в состоянии удержаться. Бекка протянула руку, чтобы дотронуться до огня. Пальцами она коснулась верхушки пламени, чувствуя, как оно пощипывает кончики ее пальцев.

— Осторожнее, — сказал Крис. — Порой оно ищет что-нибудь настоящее, чтобы поджечь.

Бекка не могла отвести глаз.

— А что оно поджигает сейчас?

— Энергию, — ответил Габриэль.

— Какую энергию?

— Мою.

Значило ли это, что он... каким-то образом подпитывал огонь? Она сглотнула, практически заставив себя снова дотронуться до него. Сквозь открытое окно подул легкий ветерок, приподнимая кончики ее волос. Пламя вздрогнуло и взвилось вверх, обжигая ее вытянутую руку.

Бекка подумала о бочках с огнем на пляже, о том, как они стреляли пламенем в Тайлера и Сета. Она убрала руку. Огонь начал кружиться в порывах ветра, крошечный вихрь пламени на его ладони вытянулся.

А потом он оторвался от его руки, выписывая круги все шире и быстрее, пока совсем не исчез. Запах дыма совершенно не ощущался.

— Я бы сказал, что ты играешь с огнем, — раздался голос Ника от двери, — но все это теряет силу, когда ты делаешь это по-настоящему.

— Тебе не нужно было этого делать. — Габриэль снова начал крутить закрытую зажигалку по костяшкам пальцев. — Я контролировал его.

— В этот раз ты контролировал его, — сказал Крис. Он помолчал, и в его голосе промелькнула нотка зависти. — Твой контроль стал лучше.

— Мой контроль? — усмехнулся Габриэль. — Не я вызвал цунами в заливе Силлери.

— Ну да. — Крис посмотрел на Бекку, выглядя при этом немного застенчиво. — Получилось не совсем так, как я надеялся.

Бекка считала, что это было совершенно восхитительно, но не сказала этого.

— Вы беспокоитесь, что Тайлер и Сет придут за вами?

— После этого? — спросил Ник. — Они сбежали.

Его голос прозвучал довольно. До этого она все гадала, что же за родители у Тайлера, если они позволяют ему расхаживать с оружием. Но тон Ника напомнил ей о том, что однажды она прочитала в учебнике: оружие было изобретено для того, чтобы люди могли сравнять счет.

— Они боятся вас, — тихо произнесла она. После того, что Бекка видела на пляже, она практически не могла винить их за это.

— Конечно, они боятся нас, — немного мрачно сказал Ник. — Вот, почему они разорвали сделку.

— Они попытаются доказать, что мы представляем угрозу для сообщества, — сказал Крис, скрестив руки на груди, и взглянул на Габриэля. — И некоторым из нас надо будет получше постараться, чтобы не попадать в неприятности в школе.

Габриэль выпрямился.

— В этом году я еще ни разу не дрался!

Несмотря на все остальное, эти слова заставили Бекку улыбнуться.

— Сейчас сентябрь.

Он махнул рукой.

— Это все детали.

— Так какое им дело до меня? — спросила она. — Я ни с чем не связана.

— На самом деле, им нужны мы, а не ты, — сказал Крис. — Прошлой ночью мы спугнули их. Это позволит нам выиграть время.

— У тебя есть какие-то совместные уроки с Сетом? — спросил Ник.

Она покачала головой.

— Он же старшеклассник.

— А еще он идиот. — А потом Ник посмотрел на Габриэля, и тот поднял бровь. — Точно... разве у тебя нет, вроде как, двух уроков с ним?

Крис проигнорировал их, глядя на нее.

— Сет когда-нибудь доставал тебя в школе?

Бекка замерла, потом убрала за ухо прядь волос. Ей пришлось прочистить горло.

— После драки на парковке — нет.

Крис нахмурился.

— А до этого?

— Ничего такого. — Она быстро покачала головой. — Так что вы собираетесь делать?

— Делать с чем? — спросил Майкл из коридора. Он уперся обеими руками в дверной проем и заглянул в комнату.

— Ни с чем, — в один голос сказали Ник и Крис.

Габриэль с заметной агрессией сильно швырнул в него зажигалкой.

— Почему бы тебе не перестать вести себя так, будто тебе наплевать?

Майкл поймал ее и швырнул обратно. Еще сильнее.

— Почему бы тебе не перестать вести себя как выскочка?

Габриэль двинулся вперед, чтобы бросить ее обратно, и Бекка услышала, как он откинул крышку, а затем увидела пламя, свободно вращающееся на его ладони. Она затаила дыхание.

Николас вклинился между ними и в воздухе поймал зажигалку, после чего закрыл ее.

— Хватит. Не сегодня.

Майкл уже пятился из комнаты.

— Как скажешь, — сказал он устало. — Я собираюсь спать.

На мгновение в комнате воцарилась тишина, пока он шел по коридору.

А потом он прокричал откуда-то из глубины дома:

— Отправь ее домой до полуночи, Крис.

Бекка вздрогнула.

Габриэль закатил глаза.

— Оставайся сколько захочешь. Он включит спортивный канал и уснет через десять минут.

— Я пробуду здесь до тех пор, пока не высохнут мои вещи, — быстро сказала она.

Крис задвигался у стены. Теперь его взгляд ничего не выражал и был бесстрастным.

— Не волнуйся. Мы не задержим тебя дольше, чем это необходимо.

Она не это имела в виду... или все-таки это? Он подумал, что она обидела его?

В обстановке комнаты что-то изменилось. Пока она соображала, что бы подходящего сказать, Крис отошел от стены и направился к двери.

— Пошли. Я включу тебе внизу фильм или что-нибудь еще.

Из-за внезапной перемены в его поведении она в какой-то мере ожидала, что Крис оставит ее в гостиной одну, но он сел на противоположный стороне дивана в то время как по кабельному телевидению шла одна из частей «Шрека». Близнецы остались наверху.

Она изучала Криса, то, как свет от телевизора играл с чертами его лица.

— У вас с близнецами не очень хорошие отношения с Майклом? — спросила она.

Крис дернул плечом, продолжая смотреть на экран.

— В основном с ним ссорится Габриэль. Мама говорила, что, в конце концов, они повзрослеют и станут лучшими друзьями, но для меня это звучит как бред, который так желают родители.

— Близнецы тоже частенько влезают в драки в школе. — Она помолчала. — Вообще-то, в тот вечер, когда помогла тебе... я подумала, что это опять они создают какие-то неприятности.

Крис улыбнулся, но улыбка вышла зловещей.

— Ник не боец. Он просто принимает бой. Практически всегда зачинщик — Габриэль. Отчасти все дело в его стихии. Их всех сложно контролировать, но огонь... огонь невероятно разрушителен. Он подпитывает его нрав. Думаю, что единственная причина, по которой он не влез в драку, — это потому, что тренер сказал, что Габриэль окажется на скамейке запасных на весь год, если его еще раз поймают дерущимся.

Ей стало интересно, каково это жить с кем-то, чей нрав может вызвать огонь. Габриэль бросил зажигалку в Майкла... что бы произошло, если бы Ник не поймал ее?

— Значит, Ник — миротворец, — сказала она.

Крис фыркнул.

— Он всегда им был. Наши родители умерли, когда Майклу было восемнадцать. Суд не собирался давать ему опеку над нами. Это произошло весной, и он еще даже не закончил школу. Он боролся за нее изо всех сил. И они до сих пор каждый год присылают социального работника, чтобы проверить нас, но раньше это происходило каждый чертов месяц. Он из кожи вон лез, только чтобы убедиться, что мы не влезли в слишком большие неприятности или не привлекли лишнее внимание.

Бекка попыталась вспомнить начальную школу. Конечно, она помнила Криса, которого полностью списала со счетов, как очередного угрюмого десятилетнего ребенка, всплывающего где-то в чередовании уроков. Тогда ушел ее отец, и она была настолько погружена в свою собственную семейную драму, что у нее не было времени, чтобы замечать что-то еще. Все годы начальной школы она проводила, спасая несчастных животных, чтобы доказать отцу, что хочет быть такой же, как он.

Какая ирония.

— По крайней мере, он заботится, — сказала она.

Крис прищурился.

— А разве на это похоже? На заботу?

Она прищурилась в ответ.

— По крайней мере, он здесь.

— А-а. — Он откинулся на подушки и понимающе посмотрел на нее. — Развод?

Она в потрясении покраснела, будто этого нужно было стыдиться. Она убрала волосы с щеки, заправляя их за ухо.

— А есть разница?

— Да, — невозмутимо сказал он, удерживая ее взгляд, — разница есть.

Ей пришлось отвести взгляд, желая извиниться, но она была не уверена, заслуживал ли он этого.

Долгое время Крис молчал, но потом вздохнул.

— Прости, — сказал он. — Я сказал какую-то фигню.

Его голос был обезоруживающим, грубым, осторожным и совсем немного уязвимым, а глаза такими же подозрительными, как в тот вечер, когда она увидела их в зеркале заднего вида после того, как спасла его.

— Ты меня тоже, — сказала она. — Я не имела в виду... твои родители...

— Я знаю, что ты имела в виду. — Он посмотрел в сторону. — Но Майкла не заботит то, что они нам делают. Как в тот вечер. Он прочитал мне целую лекцию о том, что я не должен провоцировать Тайлера и Сета. Я не должен их провоцировать. Теперь они разорвали сделку, угрожают вызвать Проводников и... — он оборвал свою речь и провел руками по волосам, движение было напряженным и взволнованным. — Ты хоть представляешь, каково это, когда кто-то относится к тебе как к дерьму, а потом ты чувствуешь, будто это твоя собственная вина?

В темной комнате его глаза казались темно-синими озерами, и она почувствовала, как быстрее забилось ее сердце. Она потерла шею, ощущая румянец на щеках.

— Да, знаю.

Крис откинулся назад, глядя на нее. Должно быть, что-то в ее голосе зацепило его.

— Ты не хочешь рассказать мне, что на самом деле происходит между тобой и Дрю? Или Сетом?

Она замерла, не в состоянии вымолвить ни слова.

— Я слышал лишь обрывки того, что произошло на подъездной дорожке. — Крис подцепил кромку своих джинсов. — И... то, что ты сказала за ланчем...

— Да ничего. — Она с трудом сглотнула. — Ничего особенного.

Он бросил на нее взгляд и ничего не сказал, но она словно услышала его ответ.

Я раскрыл тебе нашу тайну.

Ее историю сложно было назвать тайной.

— Разве Габриэль тебе еще не рассказал? — выпалила она.

Он помолчал, и это было достаточным ответом.

Теперь она не могла смотреть ему в лицо. Она вскочила с дивана, ненавидя себя за то, как у нее сжалось горло.

— Пойду, посмотрю, как там мои джинсы.

На мгновение воцарилась тишина.

— Бекка. Подожди.

Она резко остановилась, боясь посмотреть на него, ужасаясь того, что он может сказать.

— Я принесу их. — Он поднялся на ноги, обходя ее, его движения были отрывистыми. — Не хочу надолго тебя задерживать здесь.

И не успела она придумать какое-то возражение, как он вышел за дверь, оставив ее в тишине, в компании с запоздалыми мыслями.

Глава 17

Бекка проснулась от запаха кофе и лязга кастрюль. Звона посуды. Затем зажурчала вода, сопровождаемая еще большим звоном.

Мама прибиралась на кухне.

И это означало, что что-то случилось. Может, сломалась машина, или в почтовом ящике появился неожиданный счет, или, может, в госпитале опять урезали ее часы.

Бекка протерла глаза и пожалела, что не работает сегодня. Она по опыту знала, что будет лучше, если просто спустится вниз и разберется с маниакальным поведением матери уже на месте.

— Такая чудачка, — пробормотала Бекка. Она сползла с кровати, удивляясь, было ли это ее наказанием за то, что вчерашнее ночное приключение сошло ей с рук.

Маму, трущую губкой подложку под посуду, она обнаружила в окружении десятка коробок «Встряхни и пеки» и со смесью для выпечки кексов.

Бекка вздохнула и взяла кружку из шкафа.

— Ты серьезно, мам? Подложка?

— Она грязная. Это же безумие.

Бекка положила в чашку три полных столовых ложки сахара.

— Верно. То, что ты делаешь, — это безумие.

— Ты знала, что твой отец был в городе?

Бекка чуть не пролила сливки на стойку, но в последний момент удержала руку.

— Да?

Мама начала тереть с удвоенной силой.

— Он сказал, что оставлял для тебя сообщение.

Попала.

— Может, Квинн принимала. Ты же ее знаешь. Ты с ним говорила?

Мать взглянула на нее.

— Это же очевидно, Бекка.

Бекка до краев долила кофе в свою чашку.

— И ты... не была удивлена, что он в городе?

— Ну, я предполагала, что он, в конце концов, объявится. — Мама начала с грохотом расставлять коробки на чистой полке, при этом подчеркивая каждое сказанное слово. — Мне просто хотелось бы, чтобы меня предупредили о том, что он тебе звонил. Понимаешь? Поэтому, когда он оказался передо мной и спросил, не испортила ли я твое мнение о нем...

— Мам. — Обычно ее мать не была столь взвинчена. — Ты в порядке?

— Нет, не в порядке. — Мама бросила пачки с макаронами в шкафчик. — Во-первых, потому что мужчина, которого я не видела много лет, появляется на пороге, а потом я обнаруживаю, что всю переднюю часть дома какие-то дети разрисовали краской.

Сквозь стенки керамической чашки, кофе обжигало ей руки, но Бекка мертвой хваткой держала ее. Она задумалась над замечанием матери о появлении отца, но теперь ее мысли потекли в другом направлении. Не была ли это ее расплата за появление на вечеринке Дрю?

Мама продолжала разглагольствовать, натягивая желтые резиновые перчатки прежде, чем схватить банку чистящего средства «Изи-офф».

— Не знаю, почему эти люди думают, что у меня есть время заниматься фасадом дома, когда они обращаются с ним, как с переходом через дорогу.

Бекка аккуратно поставила кофе на стойку и повернулась к кухонной двери. Она просто пойдет и лично убедится.

Она почти бежала, когда ее рука ухватилась за дверную ручку. Она рванула дверь, готовая броситься на крыльцо, чтобы увидеть нанесенный ущерб.

Поэтому чуть не упала сверху на своего отца, стоявшего на коленях с кистью в руке.

Он выглядел так же, но немного по-другому, что было довольно удивительно. Будто смотришь на фотографии в старом мамином ежегоднике — тот же самый человек, но... нет. Она полагала, что он был привлекательным парнем с рыжевато-коричневыми волосами, которые еще не поседели, хотя несколько седых прядок все же закрались в его козлиную бородку. У него были глаза стального серого цвета, которые она унаследовала, но его же были глубоко посажены над выдающимися скулами. Одет он был в какую-то униформу: брюки цвета хаки и рубашку на пуговицах с заплатками на рукавах, на которых поочередно были надписи «Департамент природных ресурсов» и «Отделение по контролю над дикой природой». На подъездной дорожке стоял зеленый грузовик с соответствующим логотипом на дверце.

— Полегче, — сказал он. — Дверь еще не высохла.

Она отдернула руку, хотя и не коснулась ничего, кроме дверной ручки внутри. Из-за свежего слоя краски дверь сверкала в утреннем свете. Он уже покрасил на три четверти, и она видела лишь край красной линии, нанесенной спреем у основания.

Бекка уставилась на дверь, будто могла каким-то образом прочитать написанное сквозь слой бежевой краски Дюрон.

Отец переложил кисть в левую руку и протянул ей правую.

— Билл Чендлер. Приятно познакомиться.

Бекка нахмурилась

— Забавно.

Он убрал руку, а потом жестом предложил ей выйти на крыльцо.

— Закрой ее, чтобы я мог закончить.

Ей очень хотелось закрыться изнутри. Но она осторожно из-за щепок вышла на крыльцо и закрыла за собой дверь. Сейчас, стоя лицом к дому, она не видела граффити, за исключением полосы в нижней части двери.

Она понятия не имела, что сказать отцу, потому завела обычный разговор, будто видела его каждое утро.

— Мама сказала, что краска была разбрызгана по всему фасаду дома.

— Только на двери. Твоя мама склонна преувеличивать.

Это разозлило ее. Она выпрямилась.

— А тебе откуда знать?

Он кивнул, потом окунул кисть в банку с краской, стоящую у правого колена.

— Ты права. — Он помолчал и взглянул на нее. — Она была склонна преувеличивать. И делает это до сих пор?

Бекке не хотелось кивать в ответ. Но он был прав. Вместо этого она уставилась во двор.

Он провел линию на двери.

— Я оставлял тебе сообщение, чтобы ты мне перезвонила.

— Я не отвечаю на звонки совершенно незнакомых людей. Никогда не знаешь, что они могут продавать.

— Верно. Зачем рисковать, правда?

В его словах таилась обида, она была в этом уверена. Бекка нахмурилась.

— Чего ты хочешь?

— Прямо сейчас я хочу закончить красить дверь.

— Думаешь, несколько мазков краски на двери вернут тебе мамину благосклонность? Где ты вообще взял эту краску?

— В сарае твоей мамы. И я не имею ни малейшего понятия о ее благосклонности, милости или чем-то еще. Я просто подумал, что могу помочь, пока жду, когда ты проснешься.

— Зачем?

Он посмотрел на нее.

— Затем, что я твой отец, Бекка.

Она уставилась на него.

— Надо же, и ты говоришь это с таким невозмутимым видом.

Он снова посмотрел на дверь и наложил еще один слой краски.

— Можешь вести себя отталкивающе, если хочешь. Но я знаю, что ты любопытна.

Ей хотелось ударить его. Или пнуть; с угла было бы лучше.

— И что?

— Я тоже. У меня кое-какие дела в городе, поэтому я останусь здесь на некоторое время. — Он замолчал. — Я подумал, может, мы могли бы наверстать упущенное.

— Дела. — Она закатила глаза. — Как захватывающе.

— Вовсе нет. Я расследую нарушения в области крабового промысла в Аннаполисе. Что может быть скучнее.

Она прислонилась к обшивке рядом с дверью и взглянула на улицу.

— Ты хочешь просто прийти сюда после стольких лет ничего неделания, за исключением случайных звонков, и вести себя так, будто мы вдруг можем стать...

— Бекка. — Он посмотрел на нее. — Я не хочу никак себя вести.

А потом у нее в голове пронеслось воспоминание. Ей, должно быть, было года четыре. Отец держал у себя какое-то животное, может, хорька или морскую свинку — в деталях воспоминание было смутным. Показать и рассказать? Она даже не могла вспомнить. Но помнила ощущение его рук поверх своих, помогающих удерживать животное, позволяя показывать его другим детям.

Господи, у нее сжалось горло.

Он по-прежнему смотрел на нее.

— Бекка?

— Сегодня я занята, — сказала она.

— Чем?

— Мне нужно сходить в торговый центр. У меня сломался сотовый, поэтому нужен новый.

Он уже снова смотрел на дверь, медленно крася ее. Дверь была зеленой, но ему, должно быть, не хватило краски. Теперь она будет бежевой, как и задняя дверь. Она смотрелась неестественно ярко на фоне коричневой обшивки.

— Ну, так почему бы тебе не пойти одеться? — Он взглянул на нее. — Может, я мог бы пойти с тобой. Мы могли бы пообедать вместе.

Она фыркнула.

— Ага. Ладно, пап. Будто мама отпустит меня с тобой.

— Я уже поговорил с ней. — Когда Бекка не нашлась, что ответить на это, он взглянул на нее. — Я здесь уже около двух часов. Мы выпили кофе.

Бекка теребила края пижамы. И мама это одобрила?

— Я пошутила насчет телефона. У меня нет денег на новый. Еще.

— Я позабочусь об этом, — сказал он.

— О, так ты собираешься подкупить меня?

— А это возможно?

Она вздохнула и снова переступила с ноги на ногу. У него определенно имелся целый запас ответных реплик.

— Мне бы этого не хотелось, — мгновение спустя сказала она.

— Порой дело не только в нашем желании, Бекка.

— Несомненно.

Он обернулся, и она увидела в его глазах первую вспышку раздражения.

— Отлично, может, мы можем изменить отношение.

— Порой дело не только в нашем желании, пап.

Он уставился прямо на нее.

— Несомненно.

От этих слов она вздрогнула.

Взгляд он не удерживал долго, а снова посмотрел на дверь, и его голос стал тише.

— Я серьезно. Иди, одевайся. Я не на работе до часа.

Прекрасно.

Но теперь он опять смотрел на нее, и она почувствовала его неуверенность. Это означало, что он беспокоился. Она могла бы отказаться прямо сейчас, и он бы ничего не смог изменить. Но у нее возникло четкое ощущение, что ее отказ ранит его.

Ее не должно было это беспокоить. Он этого не заслуживал.

Но она беспокоилась.

— Хорошо. — Она сделала паузу. — Но сначала мне нужно принять душ.

— Не торопись. Мне еще нужно докрасить лепнину.

Он отодвинулся, чтобы она могла пройти в дом через дверь.

Но на полпути она остановилась.

— Кстати, а что там было написано?

Он уже повторно окунал кисть в краску.

— Где написано?

— На двери.

— Ничего не было написано. Просто дурацкое детское подобие рисунка.

Ничего не было написано. Облегчение немного ослабило чувство вины. Независимо от того, как она относилась к отцу, ей не хотелось, чтобы он прочитал, что какой-то «глупый ребенок» считал его маленькую девочку шлюхой.

Он провел кистью по краю банки, снимая излишки краски.

— Хотя для Хэллоуина немного рановато.

Она не уловила мысль.

— Хэллоуина?

Он взглянул на нее.

— Разве мама не сказала тебе?

Когда она покачала головой, он потянулся к дверной ручке, очевидно, желая вернуться к покраске до того, как краска потечет с кисти.

— Ну да, они нарисовали пентаграмму.

Затем он захлопнул дверь, оставив ее стоять в коридоре с открытым ртом и смотреть в никуда.

Бекке хотелось броситься домой к Крису и потребовать у него ответов.

А вместо этого ей приходилось терпеть демонстрацию телефона в «Веризоне» посреди торгового центра, проводимую парнем не на много старше нее самой. Боже, она и так знает, как отправлять сообщения. Разве они не могут просто провести оплату по отцовской карте, чтобы они с Беккой могли уже, наконец, убраться отсюда?

Когда, в конце концов, продавец ушел, чтобы запрограммировать телефон, ее отец облокотился на прилавок и посмотрел на нее.

— Все нормально?

Она не могла перестать думать о пентаграмме на двери. Это сделал Тайлер? Сет?

У них был пистолет, и при этом они знали, где она живет?

Она пожала плечами и стала ковырять ногти.

— Тебе нравится телефон? — спросил он.

— Да, хороший.

Он был отличным. Лучше, чем ее прежний, с доступом в интернет и клавиатурой, вместо лишь десяти цифр спереди.

— Не хочешь рассказать мне, что тебя беспокоит?

Да. Хотела бы. Ей было все равно, кто будет слушать, но ей нужно было высказаться кому-нибудь и спросить, что делать. Если бы он спросил дважды, вполне возможно, что она так и сделала бы.

Она съежилась и уставилась на стену с защитными чехлами.

— Нет.

— Справедливо.

Вот и решили. Она подвинулась, чтобы водить пальцем по оторванному краю договора об обслуживании, прикрепленного к прилавку, пока не вернется продавец.

— Бекка, все то, что произошло между мной и твоей матерью... думаю, у тебя неправильное...

— Господи, папа. — Конечно же, он думал, что все дело в нем. Поэтому она обернулась, чтобы посмотреть на него. — Да ладно? Серьезно?

— Полегче, — мягко сказал он, давая ей понять, что она заговорила слишком громко. — Я просто пытаюсь поговорить с тобой.

Бекка нахмурилась.

— Я не собираюсь выслушивать твою историю о том, почему ты бросил маму. И вдобавок меня. Посреди торгового центра или еще где.

Он отшатнулся назад, оставляя между ними дистанцию.

— Четко и ясно, Бекка.

Она зашла слишком далеко. Это было написано на его лице, видимое напряжение, которое делало его взгляд жестким, пока он изучал стену позади касс. Он больше ничего не сказал, и ее комментарий так и повис в воздухе.

Нельзя сказать, что она хотела бы забрать свои слова обратно.

Но теперь она чувствовала себя неловко, пока он стоял как статуя, ожидая, когда продавец вернется к прилавку. Когда отец провел картой по машинке, она сглотнула, заметив сумму с тремя нулями, мелькнувшую на экране.

Она быстро отвела взгляд и взяла у продавца телефон, убрав его в карман толстовки и проведя большим пальцем по новым гладким клавишам.

Они уже вышли из магазина, когда она рискнула посмотреть на отца.

— Спасибо, — произнесла она, и в обычной какофонии звуков заполоненного прохода торгового центра ее голос прозвучал очень тихо.