Грамматическая стабилизация видовой системы. Спор о количестве видов и их иерархии

Работы Павского, Каткова, Аксакова, Некрасова помогли глубже вникнуть не только в систему образования видов, но и в грамматико-семантический строй катего­рии вида, в ее функции. Все отчетливее выступала соотносительность видовых форм. Все яснее обрисовывались качественные различия между видовыми значениями.

Понятие степени, выдвинутое Павским, Аксаковым, Некрасовым, в позднейших грамматиках привлекалось лишь для характеристики внутривидовых различий между глаголами; например, у Овсянико-Куликовского выделялись такие разновидности не­совершенного вида: а) длительный первой степени: нести, везти, течь, идти и т. п.; б) длительный второй степени: носить, возить, водить, протекать и т. п.; в) дли­тельный третьей степени с различными оттенками: прохаживаться, похаживать, на­шивать и т. п.^1б7. Быть может, здесь сказывалось влияние не только Павского, но и лекций Потебни.

Учение о видах как о соотносительных, но разных типах глагольных слов — то трех, как у Буслаева: 1) продолженный, 2) совершенный и однократный и 3) много­кратный*, то четырех — с выделением однократного в особый тип**, а затем все чаще двух основных — совершенного и несовершенного*** — дожило почти до современно­сти****. Основной задачей изучения видов становилось выяснение разнообразных

• Ф. И. Буслаев, различая те же три основные вида, что и Востоков и Лангельшельд (продолжительный, совершенный или однократный), не проводит четкой границы между катего­риями вида и времени. «Видами означается действие или 1) вообще, т. е. отвлеченно, или 2) на­глядно, т. е. с означением времени настоящего, прошедшего или будущего и какого-либо на­правления действия» ">⁸.

** Учение о четырех видах русского глагола (неокончательном, или коренном, совершен­ном, многократном и однократном) защищал В. Г. Белинский. См. его рецензию на «Граммати­ку языка русского» И. Ф. Калайдовича"⁵⁹.

*** В. Добровский в работе «К учению о русском и славянском глаголе» («Филологиче­ские записки», 1883—1884) допускает два основных вида: длительный и мгновенный. Но затем в пределах каждого вида находит подвиды (дивергенты): в мгновенном — одно­кратный, в длительном — многократный (глаголы «недостаточно-давние»: читывал, хаживал и т. п.).

***• В 1899 г. А. Вейсман в «Заметках к истории русской грамматики» писал: «...учение о ви­дах является не вполне установленным... Учебники грамматики расходятся между собою частью в делении видов, частью в наименовании их. Так, одни принимают два, другие — три, третьи — четыре вида. Одни отделяют однократный вид от совершенного, другие делят и совершенный и несовершенный вид на два отдела, а именно: несовершенный — на: 1) несовершенный продол-

видовых оттенков глагола и объединение их вокруг основных, центральных значений. Так, по мнению проф. А. Будиловича, длительность действия является «родовой харак­теристикой глагольной системы». Длительность эта может быть рассматриваема и изо­бражаема либо без ближайших определений и оттенков, либо в соединении с таковыми. В первом случае получается вид неопределенный (например: сидеть, лежать и т. п.). Из оттенков же длительности особенно рельефно, по Будиловичу, выступают четыре: «Длительность определяется: 1) в ее усиленной экстенсивности или интенсив­ности (вид усиленный, например, бирать, живать и т. п.); 2) в ее начале и посте­пенном инертном возрастании (вид начинательный, например, сохнуть, кис­нуть, худеть, белеть); 3) в ее завершении, окончании (вид окончательный, например, дать, купить, родить, сесть); 4) в мгновенности своего проявления (вид мгновенный, например, крикнуть, плюнуть, махнуть)».

Три первые вида (неопределенный, усиленный, начинательный) объединяются в названии глаголов несовершенных; два последние (окончательный и мгновенный) называются глаголами совершенными. Наряду с обозначением пяти основных видов глагольной длительности в славянском глаголе отличаются и «некоторые другие ана­логичные оттенки глагольной системы, например, фактичность и возможность дей­ствия (плыть и плавать), однообразие и разнообразие (иду и хожу), однократность и многократность, полнота и неполнота (застрелить и подстрелить), законченность и незаконченность, ощутимость и неощутимость и т. п. Но все эти оттенки имеют уже второстепенное значение»¹⁷¹*.

Соотносительные видовые образования от одной основы решительно объявля­лись разными словами. Так, проф. Н. К. Грунский, выражая господствующую точку зрения, считает «более правильным» мнение Миклошича, что «глаголы разных видов в сущности разные глаголы» ¹⁷⁴. Между тем на этой почве возникло множество недо­умений, чаще всего связанных с вопросом, как относиться к формам так называемого «многократного» и «однократного» вида. В научной грамматике все более и более со­зревало убеждение, что выделение многократного и однократного «видов» несоотно­сительно с делением глаголов на основные виды — несовершенный и совершенный **. Ведь качественные видовые значения явно подчинили себе количественную дифферен­циацию оттенков действия (по «кратности»). Различаемые по количественным призна­кам по «степени длительности» однократный и многократный виды, естественно, представлялись многим лингвистам лишь разновидностями основных видов — совер­шенного и несовершенного ¹⁷⁶.

женный и 2) несовершенный многократный; совершенный - на: 1) совершенный однократный и 2) совершенный начинательный или окончательный» ™. Сам Вейсман предлагал различать три вида, исходя из предположения, что виды главным обрачом выражают кратность действия: 1) неопределенно-кратный, или длительный; 2) однократный, к которому относится и мгно­венный, и 3) многократный.

• В грамматических статьях второй половины XIX в., исходивших не из среды профессио­нальных лингвистов, делались попытки умножить количество видов русского языка до пяти-ше-сти. Авторы в этом случае опирались на такие лексические различия глагольных значений, в ко­торых отражалось многообразие старинной видовой дифференциации глагольных основ. Например, преподаватель М. Крыгин — вслед за А. С. Будиловичем — насчитывал пять видов русского глагола: 1) мгновенный, или начинательно-окончательный (с «неотметаемой примет той» -ну-: моргнуть, стукнуть и т. п.); 2) многократный, или усиленно-длительный (с приметою -ива-, -ыва-, -ва-, -а-: читывать и почитывать, хаживать, похаживать, знавать и т. п.). Тут два подвида, или две группы: глаголы предложные, живописно-определенные в разных отношениях (пописывать, приплясывать, разгуливать), и беспредложные односторонние определенные (ха­живать) ; 3) начинательный, или начинательно-ингрессионный с отметаемою приметой -ну-, а иногда -е- (вянуть, зеленеть), 4) неопределенно-длительный (характеризуемый приметами -а-(-я-), -и-, -е-, -ова-, -ева-: писать, водить, кивать, тереть, .оревать и т. п.); 5) окончательный, или длительно-окончательный: завянуть, написать, переколоть, растереть и т. п. Сюда отно­сятся также некоторые беспредложные глаголы с приметою -и- и менее 10 первообразных (дать, сесть и т. п.)¹⁷². Отличие предложных глаголов несовершенного вида на -ывать, -ивать (вроде: рассказывать, перепахивать, порасчесывать) от простых типа кидать, пахать, чесать. М. Крыгин описывал так: «...при словах «раскидывать», «перепахивать» «порасчесывать» мыслю, конечно, не простое длительное действие, но прежде всего действие интенсивное, усиленное...»¹⁷³ ** Ср. замечание А. А. Потебни: «Совершенность и несовершенность, с одной стороны, и степени длительности — с другой, не составляют одного ряда (continuum), но относятся друг к другу как два различные порядка наслоений в языке»¹⁷⁵.

Л. П. Размусен в 90-х годах XIX в. писал: «Однократные глаголы, как кинуть, блеснуть, лопнуть, не составляют особого вида, ибо от других глаголов совершенного вида отличаются только в количественном отношении, означая действие, продолжаю­щееся так кратко, что говорящему невозможно различить в нем более одного момен­та... Мы в этом случае рассматриваем как одно целое такое время, такое простран­ство, которого мы иначе рассмотреть не в состоянии. Р'азделяя же виды по категории единства,, мы не можем сопоставить с ними какого-то «однократного» или «мгновен­ного» вида, ибо это значило бы внести в разделение посторонний принцип»¹⁷⁷. Проф. Г. К. Ульянов писал о глагольных основах со значением однократности: «Нельзя это значение данных основ рассматривать как значение соотносительное с кратным и про­тивополагать значения многократное и однократное: однократное значение есть толь­ко частный случай значения недлительности»¹⁷⁸. «Русские основы с -ну- нельзя назы­вать однократными вследствие того, что они ни по формам, ни по значению не стоят в связи с основами кратными: они производятся непосредственно от основ, обозна­чающих длительное время признака, но признака составного; вследствие этого значе­ние недлительности в этих основах легко видоизменяется в значение моментальности. Однако... это видоизменение не является необходимостью»¹⁷⁹. «Если длительное время признака представляется как сложное или составное из отдельных моментов, то пред­ставление недлительности такого времени может быть именно представлением его от­дельного момента. Этого рода значение недлительности... удобнее называть значе­нием моментальности, а не значением однократности (разрядка наша. — В. В.), так как этот последний термин указывал бы на какое-то отношение данного значения к значению кратности, между тем как в действительности между тем и другим значениями нет никакого отношения»'^;<0. Сложные основы с момен­тальным значением производятся не только от кратных, но и от таких некратных ос­нов, которые обозначают действия, состоящие из отдельных моментов (например:¹ толкнуть — толкать; прыгнуть — прыгать; плюнуть — плевать и т. п.).

Точно так же и многократные глаголы стали рассматриваться как разновидность несовершенного вида. Л. П. Размусен писал: «К несовершенному виду принадлежит и особый разряд так называемых «многократных» глаголов (говаривать, нашивать, бирать, знавать и др.), которые собственно с усиленною степенью наглядности выра­жают то представление одной только вещественности, которое вообще выражается несовершенным видом, а затем уже употребляются при повторении действия».

Однако оставалось неясным, считать ли, например, сидеть и сиживать разными словами или формами одного слова, тем более что форма сиживал понималась как давнопрошедшее время к глаголу сидеть. Многократный вид еще очень долго ставил­ся в параллель с несовершенным и совершенным как соотносительная с ними катего­рия. Так, проф. В. А. Богородицкому в своем курсе грамматики приходилось настоя­тельно возражать против признания многократного вида особой категорией. Проф. Богородицкий находил в беспредложных глаголах на -ывать, -ивать и на -ать (типа бирать, видать и т. п.) лишь особый оттенок значения «в смысле прошедшего обык­новения (напр., едал = случалось есть)»¹⁸¹.

Труды проф. Г. К. Ульянова, акад. Ф. Ф. Фортунатова, проф. А. Мазона, акад. А. А. Шахматова, проф. В. А. Богородицкого, А. М. Псшковского, С. О. Карцевского и других¹⁸² содействовали укреплению и распространению учения о двух видах рус­ского глагола — совершенном и несовершенном.

Вместе с тем вошла в общий научный и учебный обиход (особенно под влиянием учения Потебни и фортунатовской концепции формы отдельного слова) мысль о том, что разные видовые образования от одной и той же основы всегда являются разными словами.

Однако в понимании значения и назначения двух основных видов — особенно со­вершенного — не было достигнуто единства, несмотря на то, что общее определение самого понятия вида не вызывало больших разногласий. Достаточно сопоставить определения категории вида у таких исследователей, как Фортунатов, Бругман, Шах­матов, Мейе, Овсянико-Куликовский и Пешковский. По Фортунатову, понятие вида обнимает «такие образования основ в глаголах, которыми данные явления (т. е. дей­ствия.—Б. В.) обозначаются... по отношению к их существованию во времени»¹⁸³. Это определение популяризируется А. М. Пешковским: «Категория вида обозначает, как протекает во времени или как распределяется во времени тот процесс, который обозначен в основе глагола»¹⁸⁴. Очень близко к этому подходит и формулировка

А. А. Шахматова: «Видами называются те различия в глагольных образованиях, кото­рыми обозначаются различия в способе прохождения (течения, совершения, выполне­ния) действия или состояния, выраженного глагольной основой»¹⁸⁵. (Ср. у Бругмана: «Вид — это способ и путь прохождения действия, выраженного глаголом»¹⁸⁶.) В сущ­ности, о том же, но в форме описания, а не логического определения говорит и Овся-нико-Куликовский: «Видами называются глагольные формы, изображающие действия (состояния) с их качественной стороны, по признакам длительности, медленности, скорости, мгновенности, повторяемости и др.»¹⁸⁷.