Путешествие с платформы девять и три четверти 2 страница

– Да ну! – Рон был просто ошарашен. – Ты погоди, это же лучшая игра на свете...

И он пустился в пространные объяснения о четырёх мячах, позициях семерых игроков; рассказы о знаменитых матчах, на которых ему с братьями удалось побывать, и метле, которую он бы приобрёл, будь у него деньги. Он как раз расписывал Гарри наиболее интересные моменты одного из матчей, как дверь купе вновь открылась, но в этот раз на пороге стоял не потерявший-жабу-мальчик, и не Гермиона Грейнджер.

Вошли трое ребят; того, что стоял между двух других, Гарри узнал моментально: тот самый бледный мальчишка из магазина мадам Малкин. Сейчас он смотрел на Гарри с куда большим интересом, чем тогда, на Диагон-аллее.

– Это правда? – поинтересовался он. – Весь поезд без умолку трещит, что в этом купе едет Гарри Поттер. Так значит, это ты?

– Да, – ответил Гарри, окинув взглядом двух других мальчишек. Оба были коренастыми и вид имели крайне злобный. Стоя с обеих сторон от бледного мальчишки, они напоминали телохранителей.

– А-а, это Крэбб, а это – Гойл, – небрежно представил мальчишка своих приятелей. – А я Малфой, Драко Малфой.

Рон негромко кашлянул, явно пытаясь скрыть таким образом смешок. Малфой перевёл взгляд на него.

– Моё имя тебе кажется смешным, не так ли? А мне нет необходимости спрашивать твоё. Отец говорил, что у Уизли рыжие волосы, веснушки и куда больше детей, чем они могут себе позволить.

Он повернулся к Гарри.

– Ты скоро поймёшь, что одни колдовские семьи куда приличнее других. Ты же не станешь водить дружбу с недостойными людьми. Я могу помочь тебе разобраться в этом.

Он протянул Гарри руку, но тот её не принял.

– Спасибо, но, я уж сам решу, которые люди недостойные, – холодно заметил Гарри.

Драко Малфой не покраснел, но на его щеках всё же появился розоватый отсвет.

– На твоём месте я был бы осторожнее, Поттер, – медленно произнёс он. – Если не будешь вежливее, пойдёшь по тому же пути, что и родители. Они тоже не понимали, что для них лучше. То, что ты якшаешься со всяким отребьем вроде Уизли и этого Хагрида, ничем хорошим для тебя не обернётся.

Гарри и Рон дружно поднялись на ноги.

– А ну, повтори, – потребовал Рон, – лицо его приняло тот же оттенок, что и волосы.

– О, вы собираетесь нас побить, не так ли? – издевательски усмехнулся Малфой.

– Если не уберётесь отсюда, – уверенно сказал Гарри, хотя на самом деле чувствовал себя далеко не так храбро, – и Крэбб, и Гойл были куда крупнее их с Роном.

– А нам как-то не хочется уходить, правда, ребята? К тому же, мы проголодались, а у вас тут, похоже, ещё осталась еда.

Гойл потянулся к шоколадной лягушке; Рон рванулся навстречу, но, прежде чем он успел что-нибудь сделать, Гойл издал ужасающий вопль.

Корыстик висел у него на пальце, глубоко впившись острыми зубками в сустав; Крэбб и Малфой отпрянули, а Гойл, завывая, размахивал пальцем, пытаясь стряхнуть крысу; наконец Корыстик отлетел в сторону и ударился об оконное стекло; все трое моментально испарились. Может быть, подумали, что среди конфет прячутся и другие крысы, а может, услышали шаги, – буквально секундой позже в купе вошла Гермиона Грейнджер.

– Что здесь произошло? – вопросила она, переводя взгляд с рассыпанных по полу сладостей на Рона, державшего крысу за хвост.

– Кажется, он потерял сознание, – констатировал Рон, обращаясь к Гарри. – Нет... не могу поверить... он снова уснул.

Так и было.

– Ты раньше встречался с Малфоем? – спросил Рон.

Гарри рассказал ему об их разговоре на Диагон-аллее.

– Я слышал об их семье, – помрачнел Рон. – Они чуть ли не первыми вернулись на нашу сторону после падения Сам-Знаешь-Кого. Твердили, что их околдовали. Но папа в это не верит. Он считает, что отцу Малфоя не нужно было и повода, чтобы переметнуться на Тёмную сторону.

Он повернулся к Гермионе.

– Тебе что-нибудь нужно?

– На вашем месте я бы поскорее переоделась, я только что говорила с машинистом, – по его словам, мы уже совсем близко. Вы здесь, случайно, не дрались? А то попадёте в историю ещё до прибытия в школу.

– Это Корыстик, а не мы, – Рон бросил на Гермиону сердитый взгляд. – Может, ты всё-таки выйдешь и дашь нам переодеться?

– Сейчас, вообще-то я сюда заглянула только потому, что ребята в коридоре ведут себя, как маленькие дети, – носятся туда-сюда, – обиженно пояснила Гермиона. – Кстати, у тебя грязь на носу, ты в курсе?

Рон проводил её свирепым взглядом. Гарри выглянул в окно. Сгущались сумерки. Вдали, под тёмно-лиловым небом, показались горы и леса. Поезд начал замедлять ход.

Они с Роном скинули куртки и натянули длинные чёрные мантии. Рону мантия была явно коротковата: из-под неё виднелись кроссовки.

По поезду гулко прокатилось объявление:

– Мы прибудем в Хогвартс через пять минут. Пожалуйста, оставьте свой багаж здесь, его доставят в школу позже.

От волнения у Гарри желудок свело судорогой; Рон тоже побледнел, хотя из-за веснушек это было не так заметно. Они распихали остатки сладостей по карманам и присоединились к остальным ребятам, столпившимся в коридоре.

Поезд неуклонно замедлял ход и, наконец, остановился. Ребята протискивались к двери и один за другим выходили на крошечную, тёмную платформу. Гарри весь дрожал от ночного холода. Затем он увидел в воздухе фонарь, приближавшийся к ним, раскачиваясь из стороны в сторону; послышался знакомый голос:

– Пер'курсники! Пер'курсники, сюда! Как жизнь, Гарри?

Над морем голов возвышался сияющий Хагрид.

– Давайте, все за мной. Ещё пер'курсники остались? Тада потопали.

Оскальзываясь и спотыкаясь, ребята следовали за Хагридом по узкой, круто уходящей вниз тропинке. По обеим сторонам тропинки царила кромешная тьма, – Гарри подумал, что там, должно быть, сразу начинается глухой лес. Они практически не разговаривали. Невилл, так и не нашедший жабу, пару раз шмыгнул носом.

– С'час увидите Хогвартс, – возвестил Хагрид, оглянувшись через плечо, – прям за поворотом.

Раздалось громкое «О-о-о!»

Узкая тропинка неожиданно вывела их к берегу огромного чёрного озера. На другом его берегу на скале возвышался громадный замок со множеством башен всевозможных размеров, – ярко освещённые окна сверкали на фоне звёздного неба.

– Не больше четверых в лодку! – объявил Хагрид, указывая на флотилию небольших лодчонок, выстроившихся около берега. Гарри и Рон забрались в одну лодку с Гермионой и Невиллом.

– Все сели? – прокричал Хагрид, единолично заняв одну из лодок. – Тада – ВПЕРЁД!

Флотилия заскользила по зеркальной глади озера. Все молчали, не сводя восхищённых взглядов с замка. По мере того, как они приближались к нему, он казался всё огромнее.

– Пригнитесь! – проорал Хагрид, когда первые лодки подплыли к утёсу; они пригнули головы, и лодки пронесли их сквозь завесу плюща, за которой скрывалась широкая расщелина в утёсе. Они плыли по тёмному тоннелю, пролегавшему, похоже, прямо под замком, и, достигнув подземного причала, выбрались на каменистый берег, усыпанный галькой.

– Эй, мальчик! – окликнул Невилла Хагрид, проверявший пустые лодки. – Твоя жаба?

– Тревор! – радостно завопил Невилл, подставляя ладони.

Затем они, поднявшись наверх по тоннелю, освещаемому фонарём Хагрида, наконец, вышли на влажный, ровный газон прямо перед замком.

Они преодолели пролёт каменных ступеней и остановились перед высокими дубовыми дверьми.

– Все здесь? Жаба на месте?

Хагрид поднял огромный кулак и трижды ударил в дверь.

Глава седьмая

СОРТИРОВОЧНАЯ ШЛЯПА

Дверь мгновенно распахнулась. На пороге стояла высокая темноволосая волшебница, облачённая в изумрудно-зелёную мантию. При одном взгляде на её суровое лицо Гарри решил: с ней лучше не пререкаться.

– Пер'курсники, профессор Макгонаголл, – отчитался Хагрид.

– Спасибо, Хагрид. Я их провожу.

Она открыла дверь пошире. Вестибюль был таким просторным, что в нём с лёгкостью уместился бы весь дом Дёрсли. На каменных стенах плясали отсветы от горящих факелов, таких же, как в «Гринготтсе»; стены были так высоки, что едва можно было различить потолок; наверх вела величественная мраморная лестница.

Следуя за профессором Макгонаголл, они пересекли холл, вымощенный каменными плитами. Слышен был гул сотен голосов, доносящийся из-за дверей справа, – похоже, все остальные уже собрались там, – но профессор Макгонаголл вывела первокурсников из Вестибюля в небольшую пустую комнату. Они столпились там, держась друг к другу намного ближе, чем сделали бы в привычной обстановке, и нервно озирались по сторонам.

– Добро пожаловать в Хогвартс, – поприветствовала их профессор Макгонаголл. – Скоро начнётся банкет в честь начала нового учебного года, но, прежде чем занять свои места в Большом Зале, вы будете рассортированы по разным домам. Сортировочная церемония очень важна: пока вы находитесь в стенах школы, Дом, по сути, является для вас второй семьёй. Вам предстоит заниматься вместе со своими однокурсниками, спать и проводить свободное время в общих спальнях и гостиных ваших домов.

В Хогвартсе четыре дома: Гриффиндор, Хуфльпуф, Рейвенкло и Слизерин. У каждого из них крайне богатая история, и в каждом в своё время учились выдающиеся чародеи и колдуньи. В Хогвартсе за ваши достижения дом будет поощряться баллами; любое нарушение правил карается снятием баллов. В конце учебного года дом, набравший наибольшее количество баллов, награждается почётным Кубком Школы. Искренне надеюсь, что каждый из вас станет надёжным подспорьем своего будущего дома.

Сортировочная церемония начнётся через несколько минут, в присутствии всех остальных учеников и преподавателей. Рекомендую вам пока что привести себя в порядок.

Её взгляд на мгновение задержался на плаще Невилла, застёгнутом под левым ухом, и на грязном носу Рона. Гарри судорожно попытался пригладить волосы.

– Я вернусь, когда все будут готовы встретить вас, – сообщила профессор Макгонаголл. – Убедительная просьба не шуметь.

Она вышла из комнаты. Гарри сглотнул.

– А как именно нас будут сортировать по домам? – обратился он к Рону.

– Наверное, придётся пройти какое-то испытание. Фред говорил, это ужасно больно, но, думаю, он просто пытался пошутить.

У Гарри душа ушла в пятки. Испытание? На виду у всей школы? Но он же не имел ни малейшего понятия о магии, – и что же ему теперь делать? Он никак не ждал, что их станут проверять, едва они приедут в школу. Он с тревогой огляделся, – остальные тоже были в ужасе. Практически все молчали, за исключением Гермионы Грейнджер, – та шёпотом тараторила, сколько заклинаний она уже выучила, и гадала, которое из них ей понадобится. Гарри изо всех сил старался её не слушать. Он ещё никогда так не нервничал, никогда, даже когда ему пришлось нести Дёрсли записку из школы, – а в ней говорилось, что он каким-то образом перекрасил парик учительницы в синий цвет. В любой момент профессор Макгонаголл могла вернуться и повести его на позор.

Внезапно произошло нечто, от чего он подскочил чуть ли не на целый фут, а ребята, стоявшие позади него, завопили.

– Что за...

Он, как и все остальные, чуть не задохнулся от потрясения. Десятка два привидений только что просочились в комнату сквозь заднюю стену. Жемчужно-белые, полупрозрачные, они плыли по комнате, беседуя и не обращая никакого внимания на первокурсников. Похоже, они о чём-то спорили. Приземистый, тучный монах говорил:

– Как говорится, забудем и простим, нам следует дать ему ещё один шанс...

– Мой дорогой Монах, разве мы не дали Брюзгу ровно столько шансов, сколько он заслужил? Он позорит всех нас, да он, по сути, вообще не является привидением... а вы что здесь делаете?

Призрак в камзоле с пышным воротником неожиданно заметил ребят.

Никто не ответил.

– Да это же первокурсники! – улыбнулся им Толстый Монах. – Ждёте сортировки, верно?

Несколько человек молча кивнули.

– Надеюсь увидеть вас в Хуфльпуфе! – пожелал Монах. – Я и сам там когда-то учился.

– Не задерживайтесь, – произнёс резкий голос. – Церемония сортировки начнётся с минуты на минуту.

Профессор Макгонаголл вернулась. Призраки один за другим выплыли из комнаты сквозь противоположную стену.

– Так, теперь постройтесь, пожалуйста, в линию, – велела первокурсникам профессор Макгонаголл, – и следуйте за мной.

Чувствуя, как ноги наливаются свинцом, Гарри встал в линию перед Роном, за мальчиком с волосами песочного цвета; они поплелись прочь из комнаты, пересекли Вестибюль и через двойные двери прошли в Большой Зал.

Гарри и представить себе не мог такого удивительного и потрясающе красивого места. Зал освещали тысячи и тысячи свечей, парящих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми уже сидели остальные ученики. Столы были уставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. Около дальней стены стоял такой же стол, за которым располагались учителя. Профессор Макгонаголл провела их туда, и они оказались лицом к другим ученикам, спиной к преподавательскому столу. К ним были обращены сотни лиц, в дрожащем свете свечей напоминающих бледные фонари. Среди учеников мелькали серебристые силуэты призраков. Гарри посмотрел вверх, – главным образом для того, чтобы избежать устремлённых на него взглядов; потолок был бархатисто-чёрным, усыпанным звёздами. Слышно было, как Гермиона шепчет:

– Он так заколдован, чтобы выглядеть в точности как настоящее небо. Я читала об этом в книге «Хогвартс: История».

Трудно было поверить, что здесь вообще есть потолок, и Большой Зал не располагается прямо под открытым небом.

Гарри быстро перевёл взгляд на профессора Макгонаголл, – та молча поставила перед новичками четырёхногий табурет. На табурет она водрузила колдовскую островерхую шляпу: залатанную, потрёпанную и ужасно грязную. Тётя Петуния в жизни не позволила бы держать такую в доме.

«Может, надо достать из неё кролика», подумал Гарри, уже на грани паники. Заметив, что все в зале пристально смотрят на шляпу, он тоже уставился на неё. На несколько секунд воцарилась полная тишина. Затем шляпа шевельнулась. У кромки появилось отверстие наподобие рта, и шляпа запела:

– Не спорю, некрасива я,

Но вид обманчив мой –

Умнее шляпы в мире нет,

Ручаюсь головой.

Пусть новомодны котелки,

Цилиндры – без заплат,

Но всё же не сравниться им

С разумнейшей из шляп.

Я по достоинствам твоим

И помыслам сужу,

Примерь меня; и в тот же миг

Я путь твой предскажу.

И если дом твой – Гриффиндор,

Ты мужествен и смел,

Коль благородным рыцарством

Снискать почёт сумел.

Раз прямодушен, верен ты,

То в Хуфльпуф тебе –

Как на подбор, там все честны,

Настойчивы в труде.

А древний мудрый Рейвенкло
Пытливый разум чтёт,
Там знаний алчущий всегда
Пристанище найдёт.

Иль станешь в Слизерине ты,

Быть может, «в доску свой» –

Там жаждут цели хитрецы

Достичь любой ценой.

Смелей же, надевай меня!

Бояться – ни к чему;

Безрука я, зато умна –

Тебя не подведу.

Шляпа умолкла, и зал взорвался аплодисментами. Она поклонилась каждому из четырёх столов и вновь замерла.

– Так нам нужно будет всего лишь примерить эту шляпу! – прошептал Рон Гарри. – Я убью Фреда, он-то мне заливал, что нам придётся бороться с троллем.

Гарри вяло улыбнулся. Да, примерять шляпу было куда проще, чем колдовать; но ему всё равно было неуютно оттого, что все будут на них смотреть. К тому же, ему казалось, что Шляпа требует слишком многого, – сейчас он не чувствовал себя ни храбрым, ни особенно сообразительным, ни что там ещё. Вот упомяни Шляпа дом для тех, кого от волнения мутило – это бы ему как раз подошло.

Профессор Макгонаголл выступила вперёд с длинным свитком пергамента.

– Я называю ваше имя, вы садитесь на табурет и надеваете Шляпу, – пояснила она. – Аббот, Ханна!

Розовощёкая девочка с белокурыми хвостиками опасливо вышла из шеренги, надела Шляпу, которая сразу же съехала ей на глаза, и села. Короткая пауза, и...

– ХУФЛЬПУФ! – возвестила Шляпа.

За крайним справа столом раздались одобрительные крики и аплодисменты; Ханна направилась туда. Гарри заметил, как Толстый Монах радостно машет ей.

– Боунз, Сьюзен!

– ХУФЛЬПУФ! – вновь провозгласила Шляпа; Сьюзен поспешила к своему столу и устроилась рядом с Ханной.

– Бут, Терри!

– РЕЙВЕНКЛО!

Теперь зааплодировали за вторым столом слева; кое-кто поднялся с места, чтобы пожать Терри руку.

«Бруклхёрст, Мэнди» тоже отправилась за стол «Рейвенкло», но «Браун, Лаванда» первой оказалась в «Гриффиндоре», и крайний слева стол разразился приветственными криками; Гарри видел, как свистят братья-близнецы Рона.

«Булстроуд, Милисенту» определили в «Слизерин». Возможно, у Гарри разыгралось воображение после всего, что он услышал об этом доме, но слизеринцы казались ему неприятными людьми. Ему было уже по-настоящему плохо. Он вспомнил, как на уроках физкультуры в старой школе их распределяли по командам. Гарри всегда выбирали последним, – не потому, что плохо играл, – просто все хотели угодить ненавидевшему его Дадли.

– Финч-Флечли, Джастин!

– ХУФЛЬПУФ!

Гарри заметил, что иногда Шляпа сразу же выкрикивала название дома; но с некоторыми ребятами ей приходилось поразмышлять. Так, Шеймас Финниган, мальчик с шевелюрой песочного цвета, стоявший в шеренге рядом с Гарри, просидел на табурете почти что целую минуту, прежде чем Шляпа наконец отправила его в Гриффиндор.

– Грейнджер, Гермиона!

Гермиона чуть ли не бегом ринулась к табурету и нетерпеливо нахлобучила Шляпу.

– ГРИФФИНДОР! – объявила Шляпа. Рон застонал.

Внезапно Гарри, словно током, ударило мыслью (как обычно и бывает, когда сильно нервничаешь): что, если его вообще не определят ни в один из домов? Что, если он целую вечность просидит на этом табурете со съехавшей на глаза Шляпой, пока профессор Макгонаголл не сорвёт её с его головы и не скажет, что, должно быть, здесь какая-то ошибка, и ему лучше вернуться в поезд?

Направляясь к табурету, Невилл Лонботтом, потерявший-жабу-мальчик, споткнулся и чуть не упал. Шляпе пришлось основательно поразмыслить. Когда же она наконец выкрикнула: «ГРИФФИНДОР!», Невилл, не сняв её, так и побежал к своему столу; под взрывы хохота ему пришлось вернуться и передать Шляпу «МакДугал, Морак».

Малфой с важным видом выступил вперёд, когда прозвучало его имя, и его желание моментально осуществилось: едва коснувшись головы Малфоя, Шляпа завопила:

– СЛИЗЕРИН!

Малфой, явно довольный собой, присоединился к своим приятелям – Крэббу и Гойлу.

Оставалось не так уж много ребят, ожидающих сортировки. «Мун»... «Нотт»... «Паркинсон»... потом пара девочек-близнецов – «Патил» и «Патил»... «Перкс, Салли-Энн»... и, наконец...

– Поттер, Гарри!

Гарри выступил вперед, и по всему залу внезапно зазвучал шёпот, словно тихое шипение пламени:

– Она сказала, Поттер?

– Тот самый Гарри Поттер?

Последним, что увидел Гарри, перед тем, как Шляпа сползла ему на глаза, было множество ребят, – они вытягивали шеи, пытаясь разглядеть его получше. В следующий миг его взгляд уже упирался в чёрную изнанку Шляпы. Он ждал.

– Хмм, – произнёс ему в ухо тихий голос. – Трудно. Очень трудно. Вижу, колоссальная отвага. К тому же, неплохой ум. Есть талант, ах, ну и конечно – жажда проявить себя... любопытно... Так куда же мне тебя определить?

Гарри вцепился в края табурета и подумал: «Только не в Слизерин, не в Слизерин».

– Не в Слизерин, да? – переспросил голос. – Ты уверен? Знаешь, ты можешь стать великим, у тебя есть все задатки, а Слизерин поможет тебе в этом, без сомнения... нет? Ну, если ты уверен... тогда, пожалуй, ГРИФФИНДОР!

Последнее слово шляпа выкрикнула на весь зал. Гарри снял шляпу и на ватных ногах побрёл к столу Гриффиндора. Он испытывал такое облегчение оттого, что его всё же выбрали, и притом не отправили в Слизерин, что практически не замечал, что аплодировали ему громче всех. Перси-префект поднялся и энергично пожал ему руку, а близнецы Уизли вопили: «С нами Поттер! С нами Поттер!» Гарри сел напротив привидения в трико, которого видел совсем недавно. Призрак похлопал его по руке, – ощущение было странным, довольно неприятным, – как если бы кисть окунули в ведро с ледяной водой.

Теперь ему был хорошо виден Главный Стол. С краю, ближе к Гарри, сидел Хагрид, – он уловил его взгляд и поднял вверх большие пальцы. Гарри улыбнулся в ответ. А в самом центре Главного Стола, в большом золочёном кресле, сидел Альбус Дамблдор. Гарри мигом узнал его, благодаря карточке из шоколадной лягушки. Серебристая шевелюра Дамблдора единственная во всём Зале сияла так же ярко, как и силуэты привидений. Гарри заметил и профессора Квиррелла, нервного молодого человека из «Дырявого котла». В фиолетовом тюрбане он выглядел довольно-таки экстравагантно.

Всего четверых ребят до сих пор не распределили. «Томас, Дин», темнокожий мальчик, ростом ещё выше Рона, присоединился к Гарри за гриффиндорским столом. «Тёрпин, Лиза» оказалась в Рейвенкло, и пришла очередь Рона. Лицо его было нежно-салатового оттенка. Гарри на удачу скрестил пальцы под столом, и в следующий миг шляпа провозгласила:

– ГРИФФИНДОР!

Гарри громко аплодировал вместе с остальными, пока Рон не плюхнулся рядом с ним.

– Отлично, Рон, превосходно, – изрёк Перси, глядя на Рона поверх головы Гарри; в это время «Забини, Блейз» направился к столу Слизерина. Профессор Макгонаголл свернула свиток и убрала Сортировочную Шляпу.

Гарри глянул в свою пока что пустую золотую тарелку. Только сейчас он понял, как сильно проголодался. Тыквенные пирожки, казалось, остались в далёком прошлом.

Альбус Дамблдор поднялся на ноги. Он смотрел на учеников, сияя и приветственно раскрыв объятия, словно для него не было большей радости, чем видеть их всех здесь.

– Добро пожаловать, – промолвил он. – Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем начнётся наш пир, я бы хотел сказать несколько слов. Олух! Плакса! Остаток! Уловка! Большое спасибо!

Он сел. Все зааплодировали и одобрительно закричали. А Гарри не знал, смеяться или нет.

– Он... он немного того? – неуверенно спросил он у Перси.

– Того? – беззаботно переспросил Перси. – Он гений! Величайший чародей в мире! Но чуточку чокнутый, ты прав. Картошки, Гарри?

У Гарри отвисла челюсть. Столы ломились от яств. Он никогда не видел столько своих любимых блюд сразу: ростбиф, жареные цыплята, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон, стейк, жареная и вареная картошка, жаркое, йоркширский пудинг, горох, морковь, подлива, кетчуп и – непонятно почему – мятные леденцы.

Дёрсли никогда не морили Гарри голодом, но и не давали ему съесть столько, сколько ему хотелось. А Дадли всегда забирал себе то, что любил Гарри, – даже если его самого от этого тошнило. Гарри наполнил тарелку, положив всего понемногу, не считая леденцов, и начал есть. Всё было ужасно вкусно.

– Неплохо выглядит, – с грустью заметил призрак в трико, наблюдая, как Гарри режет стейк.

– А почему вы...

– Я не ем вот уже примерно пятьсот лет, – сообщил призрак. – Разумеется, мне это и не нужно, но, признаться, еды мне не хватает. Кстати, я ведь не представился? Сэр Николас де Мимси-Порпингтон к вашим услугам. Привидение башни Гриффиндора.

– Я знаю, кто вы! – внезапно выпалил Рон. – Братья мне о вас рассказывали, – вы Почти Безголовый Ник!

– Я бы всё же предпочёл, чтобы вы называли меня сэр Николас де Мимси... – чопорно завёл призрак, но тут его перебил Шеймас Финниган:

– Почти Безголовый? Как можно быть почти безголовым?

Сэр Николас был заметно раздражён, словно их беседа зашла совсем не туда, куда бы ему хотелось.

– Например, так, – недовольно ответил он, потянув себя за левое ухо. Голова соскочила с шеи и откинулась на плечо, как будто была прикреплена на шарнире. Очевидно, кто-то пытался обезглавить сэра Николаса, но проделал это довольно топорно. Довольно глядя на их потрясённые лица, Почти Безголовый Ник водрузил голову на место, прокашлялся и продолжил:

– Итак – новые гриффиндорцы! Надеюсь, вы поможете нам победить в междомовом соревновании в этом году? Гриффиндор никогда так долго не оставался в проигрыше. Слизеринцам вот уже шестой год подряд достаётся Кубок! Кровавый Барон становится невыносим, – это привидение Слизерина.

Гарри бросил взгляд на стол Слизерина и заметил там жутковатого вида привидение с пустым взглядом, мрачным лицом, в одеждах, покрытых пятнами серебристой крови. Он сидел справа от Малфоя, который, как не без удовольствия отметил Гарри, был не в восторге от такого соседства.

– Почему он весь в крови? – с неподдельным интересом спросил Шеймас.

– Я никогда не спрашивал, – деликатно ответил Почти Безголовый Ник.

Когда все вволю наелись, остатки угощения исчезли с тарелок, и посуда вновь засияла первозданной чистотой. В следующий миг на них появился десерт. Мороженое всевозможных вкусов, яблочные пироги, торты с патокой, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты со взбитыми сливками, клубника, желе, рисовый пудинг...

Пока Гарри расправлялся с тортом с патокой, разговор зашёл об их семьях.

– Лично я – полукровка, – признался Шеймас. – Мой папа – маггл. Мама не рассказывала ему, что она – колдунья, до самой свадьбы. Вот был ему сюрприз.

Все рассмеялись.

– А ты, Невилл? – поинтересовался Рон.

– Ну, меня вырастила бабушка, а она колдунья, – начал Невилл, – но все мои родные сначала думали, что я самый настоящий маггл. Мой двоюродный дедушка Элджи пытался застать меня врасплох, чтобы заставить колдовать, – однажды он столкнул меня с причала в Блэкпуле, я чуть не утонул, – но ничего не получалось, пока мне не исполнилось восемь. Дедушка Элджи пришёл к нам в гости, взял меня за ноги и вывесил из окна наверху. А тут моя двоюродная бабушка Энид предложила ему меренгу, – и он меня случайно отпустил. Но я отскочил от земли и прыгнул из сада прямо на дорогу. Все были ужасно рады, бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда меня приняли в Хогвартс, – они-то думали, что во мне недостаточно магии. Дедушка Элджи на радостях подарил мне жабу.

Сидевшие по другую руку от Гарри Гермиона и Перси Уизли обсуждали учёбу:

– Я надеюсь, мы начнем заниматься как можно скорее, мы столькому должны научиться, особенно меня интересует преображение, ну, знаешь, превращение предметов во что-нибудь другое, – но это, конечно, очень сложно...

– Вы начнёте с основ, будете превращать спички в иголки и тому подобное...

Согревшийся и сонный Гарри вновь взглянул на Главный Стол. Хагрид основательно отхлебнул из кубка. Профессор Макгонаголл беседовала с профессором Дамблдором. Профессор Квиррелл, в своём дурацком тюрбане, говорил с преподавателем с сальными чёрными волосами, крючковатым носом и землистым цветом лица.

Все произошло в мгновение ока. Крючконосый преподаватель взглянул поверх тюрбана Квиррелла прямо в глаза Гарри, – и шрам на лбу пронзило острой, горячей болью.

– Уй! – Гарри прижал ладонь ко лбу.

– Что случилось? – встревожился Перси.

– Н-ничего.

Боль прошла так же неожиданно, как и началась. Сложнее было избавиться от ощущения, возникшего после взгляда учителя, – чувствовалось, что Гарри ему был глубоко неприятен.

– А что за учитель разговаривает с профессором Квирреллом? – спросил он у Перси.

– А, так ты уже знаешь Квиррелла? Неудивительно, что он так нервничает, – это же профессор Снейп. Преподаёт зелья, но всем известно, что он мечтает о должности Квиррелла. Знает чуть ли не всё о Тёмных Искусствах.

Гарри какое-то время наблюдал за Снейпом, но тот больше не смотрел в его сторону.

Наконец десерты тоже исчезли с тарелок, и профессор Дамблдор вновь поднялся на ноги. Зал умолк.

– Гм – ещё несколько слов, поскольку теперь мы все наелись и напились. Перед началом учебного года я хочу сделать пару объявлений.

Первокурсникам не следует забывать, что лес на территории школы является запретной зоной для всех учащихся. Некоторым старшим ученикам тоже не мешало бы это запомнить.

Лучистые глаза Дамблдора сверкнули в направлении близнецов Уизли.

– Также наш смотритель, мистер Филч, просил напомнить вам, что в коридорах, в перерывах между занятиями, запрещается использовать магию.

Отбор в команды по квиддичу состоится на второй неделе семестра. Все желающие играть за свой дом могут обратиться к мадам Фьюч.

И наконец, я должен предупредить, что в этом году вход в правый коридор на третьем этаже нежелателен для всех, кто не хочет умереть крайне мучительной смертью.

Гарри рассмеялся, но число таких же весельчаков оказалось в меньшинстве.

– Он ведь шутит? – пробормотал он, обращаясь к Перси.

– Да похоже, что нет, – ответил Перси, сдвинув брови и пристально глядя на Дамблдора. Странно вообще-то, обычно он объясняет, почему нам запрещено куда-то ходить, – в лесу, например, полно опасных тварей, это всем известно. Уж нам, префектам, мог бы и сказать.

– А сейчас, прежде чем отправиться в постель, давайте споём школьный гимн! – воскликнул Дамблдор. Гарри заметил, что на лицах учителей застыли какие-то странные улыбки.