Вопрос о функциональных разновидностях совершенного и несовершенного видов у Шахматова

В своем «Синтаксисе русского языка» А. А. Шахматов сделал попытку очертить не только общие грамматические отличия видов совершенного и несовершенного, но и наметить основные грамматические разновидности внутри каждого из этих видов. Однако смешение лексических и грамматических значений отразилось и на этой кон­цепции А. А. Шахматова.

Совершенный вид отличается от несовершенного следующими грамматическими особенностями:

1) формы настоящего времени совершенного вида имеют значение будущего
времени, например: посмотрю — при будущем описательном в несовершенном виде:
буду смотреть;

2) у глаголов совершенного вида отсутствуют формы причастий и деепричастий
настоящего времени;

3) от страдательных нечленных причастий на -н-, -т- с глагольными основами
совершенного вида образуются формы перфекта, прошедшего и будущего времени:
стол накрыт, дело было испорчено, спектакль будет дан;

4) у глаголов совершенного вида широко употребительны формы повелительно­
го наклонения 1-го лица с особыми экспрессивно-смысловыми оттенками: купим, пой­
дем, побратаемся; давай купим;

5) при отрицании не формам повелительного наклонения у глаголов совершенно­
го вида свойственно значение предостережения: не упади, не поскользнись;

6) многие глаголы совершенного вида образу ют своеобразную форму прошедше-

го времени, омонимичную с повелительным нислонением: он пойди и скамей.

Эти грамматические особенности неоспоримо доказывают наличие двух ос­новных видов русского глагола. Но в границах каждого из этих двух видов намечают­ся более частные различия видовых значений. Эли различия уже обратили на себя внимание проф. Г. К. Ульянова и акад. Ф. Ф. Фортунатова. Под влиянием этих ученых А. А. Шахматов различает по четыре подвига совершенного и несовершенного видов:

I. Кратный и некратный подвиды несовершенного вида. Кратный озна­чает действие, «раздробленное во времени, прерывистое», некратный — не прерыви­стое. Различие между ними выражается в том, что лаголы кратного подвида {играть, прыгать. болтать и т. п.) с приставкой по- приобретают «детерминативное», ограни­чительное значение совершенного вида (или, как теперь выражается Шахматов, обра­зуют определительный подвид совершенного вида): поиграть, поесть, попрыгать, по­болтать и т. п.; а глаголы некратного подвида 'селиться, венчать) или вовсе не соединяются с приставкой по-, или получают в таком соединении «результативное» значение: поселиться, повенчать. Впрочем, А. А. Шахматов сам признается, что «от­личия эти не так определенны» (ср. разные значен! я глаголов поесть, поругаться, по­делиться и т. п. в связи с разными значениями приставки по-).

Действительно, представляется совершенно непонятным, почему сидеть, стаг раться отнесены Шахматовым к кратным глаголам (по-видимому, только на основа­нии форм совершенного вида посидеть, постараться, которые вовсе не однородны по значению приставки по-). Еще менее ясно, почему венчать, отвечать — глаголы не­кратные. Анализ реальных значений, свойственных приставке по- в сочетании с разны-: ми глагольными основами, должен быть связан с изучением значений других приста­вок и с исследованием живых закономерностей, управляющих сцеплениями гла­гольных основ и приставок. Эта проблема, очень важная для понимания внутренних семантических основ категории вида, все же выходит за пределы изучения соотноси­тельных парных видовых форм одного глагола. Анализ отношения играть к поиграть предполагает оценку отношений: играть к сыграть; болтать и поболтать вызывают представление о глаголе сболтнуть и т. п. Оттенки кратности и некратности ослож­няют соотношение видовых значений, но, по существу, выходят из рамок категории вида. По-видимому, в старой системе русского я.ыка (до XVI — XVII вв.) значения кратности и оттенки количественных различий действия были более тесно связаны с видо-временными значениями*. Следы этих отношений более заметно отражаются в соотношении определенно-моторных и неопредегтенно-моторных глаголов.

Разновидностью кратного и некратного подвидов А. А. Шахматов считает мо-торно-кратный и моторно-некратный подвиды несовершенного вида в глаголах движения. Моторно-некратные глаголы: вести, везти, нести, ползти, лезть, бежать, плыть, лететь, брести, ехать, идти. Моторно-кратные: водить, во­зить, носить, ползать, лазить, бегать, плавать, летать, бродить, ездить, ходить. Ср. также соотносительные пары : гнать — гонять; катить — катать; тащить — та­скать. Кроме основ эти соотносительные группы глаголов различаются друг от друга следующими особенностями: 1) при присоединении приставки к моторно-некратным глаголам образуется новый глагол совершенного вида: привести, залезть, побежать и т.п.; напротив, префиксация глаголов моторно-*ратных очень часто не меняет их вида: привозить, заходить, уносить, прибегать, улетать; 2) 1-е лицо множественного числа повелительного наклонения образуется только от моторно-некратных глаголов: бежим, идем и т. п.; 3) моторно-некратные глаголы в прямом значении соединяются с отрицанием не только в форме настоящего времени для обозначения будущего времени: не везу его сегодня, и в форме повелительного наклонения для выражения за­прета, и то лишь при условии, если запрещение относится к наличному действию: не беги так, не иди так скоро.

Различение «определенного» и «неопределенно! о» подвидов несовершенного вида в глаголах движения {идти — ходить; лететь — летать и т. п.) намечено еще в рус-

* Ср. замечание А. А. Шахматова в «Исследовании о двинских грамотах» об употреблении давнопрошедшего времени в двинских грамотах XV в. лишь от глаголов с многократным значе­нием (с. 133). Ср. систему форм прошедшего времени в изложении Лаврентия Зизания и Меле-тия Смотрицкого.

ских грамматиках первой половины XIX в. (Востоковг, Греча, Павского и др.)²⁶². Это различие тоже опирается на различия лексических значений глаголов.

При употреблении этих глаголов в переносных 'начениях различие видовых от­тенков стирается (ср.: там часто идет (а не ходит) снег; нередко нес (а не носил) на себе всю ответственность; эти свечки всегда плывут; он часто вел это дело; вел счет или вел себя худо; он всегда к ним лезет и т. п.).

Некоторые лингвисты (например, Ван-Вейк) готовы искать в различении опреде­ленно-моторных и неопределенно-моторных глаголои историческое зерно категории вида.

2. Определительный подвид несовершенного вида, обозначающий «огра­
ниченное проявление признака», проявление признака «только отчасти, немного» (с
приставкой по-): посматривать, похаживать. Раньше \. А. Шахматов находил в этой
группе слов длительно-прерывистое (или прерывисто-<ратное) значение. Глаголы это­
го типа не имеют прямых соответствий в формах совершенного вида. Остается непо­
нятным, почему в таком случае не выделены в особые видовые группы и глаголы ти­
па приплясывать, разгуливать и другие подобные.

3. Далее следует у Шахматова многократный подвид несовершенного вида.
Но этот подвид вообще не соотносителен ни с определительным, ни с усилительным
подвидом. Правда, в русском литературном языке XVIII и XIX вв. формы многократ­
ного подвида иногда употреблялись в том же значение, что и формы несовершенного
вида, образуя с ними одну синтаксическую цепь. Например, у Вельтмана в романе
«Приключения, почерпнутые из моря житейского»: «сроду ничего не пил, сроду карт
в руки не брал, сроду не кучива/i». Ср. у Лескова в «Островитянах»: «Она часто уходи­
ла ко мне и просиживала у меня целые дни, часто не сказав мне ни одного слова.
Иногда, впрочем, мы беседовали, даже варили себе иоколад и даже смеивались, но
никогда не говорили о прошлом».

Но со второй половины XIX в. такое употребле 1ие формы многократного вида избегается. Многократный подвид вообще лучше совсем отделять от несовершенного вида (см. § 31). Об этом убедительно говорили А. А. Потебня и Г. К. Ульянов.

4. Усилительный подвид несовершенного вида, образуемый посредством
повторения глагола, например, он сидит себе и сидит. Этот подвид характеризуется
такими признаками, которые скорее могут быть отнесены к области стилистических
форм речи, к области экспрессивной фразеологии и синтаксиса.

В совершенном виде А. А. Шахматов также различает четыре подвида:

1. Однократный, обозначающий Однократное, или мгновенное, проявление признака. «Быть может, в некоторых глаголах недостаточно определенно различие между совершенным видом вообще и однократным в частности» [с. 475] (ср.: кинуть­ся, ринуться, хлынуть).

Однократный, или, лучше, мгновенный, моментальный подвид является лексиче-ско-семантической разновидностью вида совершенногэ. Значения однократности, или мгновенности, нередко поглощаются общим значением совершенного вида, как бы растворяются в нем. Например, глагол окунуть, бывший образованием однократного вида к слову окупать (исчезнувшему вследствие омопимности с окупать — окупить), теперь понимается как форма совершенного вида, в параллель к которой образуется форма несовершенного вида окунать. Слово кануть [из ка(п)нуть], также вследствие фонетического изменения основы, отошло от слова копать, которое теперь соотноси­тельно с другой формой совершенно-мгновенного вида капнуть. Ср. также видовое значение глаголов: взглянуть (прост, глянуть), лопнугль (ср. у Пушкина: «И лопал на огне печеный ростовщик... Тут звучно лопнул он...»), кувыркнуть, махнуть (на все махнуть рукой), рухнуть, разинуть, треснуть(-ся), тронуть, вспыхнуть (ср. вспыхи­вать), очнуться, улизнуть и т.п.; ср. болтать — сболтнуть.

На то, что в современном русском языке однократный подвид подчинен совер­шенному виду, указывают и значения суффикса -ну-. Основная его функция — служить средством образования основ совершенного вида. Например: ахнуть, двинуть, ки­нуть, дунуть, лопнуть (ср. лопаться), улыбнуться, мелькнуть, мигнуть, нырнуть, по­прекнуть, приткнуть, сунуть, сверкнуть, сморкнуться, хлопнуть, шагнуть, швырнуть, хлебнуть и т. п.

Даже в тех случаях, когда суффикс -ну- придает глаголу ярко выраженное значе­ние моментальности, или однократности, очень часто это значение сливается или со­четается с общим значением совершенного вида. Например: хлебнуть (хлебнул лиш-

нее), кивнуть, качнуть, икнуть, кольнуть, чихнуть и т. п. Ср. у А. Белого в стихотворении «Убийство»:

Красною струею прыснул Красной крови ток. Ножик хрястнул, ножик свистнул В грудь, в живот и в бок.

Ср. у Достоевского в «Подростке»: «Он слегка всьрикнул, скрежетнул зубами и, сильною рукою схватив меня за плечи, злобно оттолкнул, так что я отлетел шага на три. В это мгновение ему подали шинель, он накинул, сел в сани, из саней еще раз грозно крикнул». Ср. там же: «Тебя-то что дернуло говорить ему. Тебя-то что дергало его дразнить?»

Уяснить роль однократного, или мгновенного, псдвида в общей системе видовых соотношений помогают наблюдения над такими случаями, когда от одной и той же основы употребляются две соотносительные формы совершенного вида, различаю­щиеся только по кратности. Например: выдергивать — выдергать и выдернуть; раз­брасывать—разбросить и разбросать; выбалтывагль — выболтать и выболтнуть и другие подобные. Легко заметить, что такого рода соотносительных парных форм совершенного вида в литературном языке осталось немного. По большей части гла­голы «однократные» от других однокоренных форм совершенного вида отделяет рез­кая разница лексических значений. Например: проблестеть и проблеснуть; резать — резнуть, но ср.: зарезать; рвать — рвануть, но ср. сорвать и т. п.

В русском литературном языке XIX в. усиливается тенденция к устранению се­мантической соотносительности глаголов совершение го вида, отличающихся друг от друга оттенками кратности, к их лексической дифференциации. В «Практической рус­ской грамматике» Н. И. Греча отмечался параллелизм форм совершенного вида, по­зднее устраненный: забрызгивать — забрызгать и забрызнуть; сдувать — сдуть и сду­нуть; засовывать — засовать и засунуть и т. n.²⁶ⁱ

Кроме того, в просторечии с суффиксом -ну- (та* же как и -ану-) все чаще соеди­няется экспрессивный оттенок энергичности, резкости проявления действия. Напри­мер: критикнуть, спекульнуть и т. п. Экспрессивны; оттенки, окрашивающие -ну-, -ану-, поглощают и ослабляют значение кратности. Поэтому образования с -ну-, -ану-широко распространяются и в глагольных основах, не обозначающих составных, кратных действий (ср. агитнуть и т. п.).

2. Определительный подвид, обозначающий «ограниченное временем про­
явление признака». Он образуется с помощью приставки по- от основ кратных глаго­
лов (поиграть, поболтать), при этом круг таких основ, сочетающихся с ограничи­
тельной приставкой по-, остается точно не очерченн лм. Этот подвид не однороден
и не соотносителен с однократным подвидом. Скорее можно предполагать связь по
контрасту между глаголами, обозначающими ограниченное проявление признака,
и глаголами, выражающими полноту проявления гризнака (например: поболтать
и наболтаться; поиграть и наиграться и т. п.).

3. Начинательный подвид, обозначающий начало действия и образуемый
с помощью приставки за- от кратных основ: заиграть, заболтать, заплакать; ср. по­
бежать и т. п.

Таким образом, и в этом случае выделение «подвида» диктуется главным обра­зом своеобразиями в реальных значениях приставок

4. Усилительный подвид совершенного вида, образуемый посредством по­
вторения того же слова: уме я его увезу да увезу; ср.: дай посмотрю; ну-ка скажу.
Этот подвид уже совсем несоотносителен с предыдущим.

Таким образом, А. А. Шахматов остается в кругу (несколько суженном морфоло­гически, но расширенном синтаксически) фортунатовских характеристик вида.

Он лишь исключает при анализе «подвидов» те ус тановленные Ульяновым и Фор­тунатовым «видовые значения», которые носили чересчур яркий отпечаток реальных значений приставок. Между тем, если принять в раскт разные синтаксические, т. е. аналитические, способы выражения видовых значений, нельзя забывать о конструк­циях с инфинитивом. Как известно, многие сочетания инфинитива с глаголами, вроде стать, начать или кончить, перестать, бросить, выражают видовые значения. Неда­ром Востоков сочетания инфинитива с вспомогательном глаголом стать относил да­же к сложным формам времени. Конструкции с инфинитивом, служащие для аналити-

ческого выражения видовых значений и оттенкон, возмещают и пополняют круг морфологических средств, выражающих видовые значения. При этом конструкции с инфинитивом, выражающие начало, возникновение действия, разнообразнее, богаче конструкций, выражающих прекращение явления²⁶⁴ (ср.: начал курить, стал курить; кинулся бежать, бросился бежать, ударился бежать и т. п.; ср. также: перестал ку­рить, бросил курить). Понятно, что не все конструкции этого рода представляют со­бою одинаково тесные синтаксические единства.

Схема видов и подвидов, разработанная Г. К. Ульяновым и Ф. Ф. Фортуна­товым, видоизмененная Шахматовым, является самой глубокой и влиятельной. Эта схема принимается и акад. Л. А. Булаховским²⁶⁵ с кое-какими терминологическими заменами (по Ульянову). По мнению Л. А. Булашвского, различаются четыре ос­новных значения несовершенного вида: 1) повтор 1емость (прихожу — приходил; го­няю—гонял); 2) незаконченность действия (слушаю — слушал; рисую — рисовал); 3) неправильная повторяемость (значение «время от времени»: захаживаю, посматри­ваю; «покусываю яблоки, посасываю мед» (Мораве<ая, «Апельсинные корки»); 4) не­правильная кратность в давнем (певал, говаривал) Последние два значения идут на убыль. Точно так же Л. А. Булаховский отмечает четыре основных значения совершен-го вида: 1) охват длительности (посидел — npocudej; полежал — пролежал); 2) насту­пление начала в длительности явления (забарабанил, застучал); 3) достижение резуль­тата в процессе (побить, разбить, спеть); 4) мгновенность действия.

Вариантом суффикса однократности -ну- признается суффикс -ону- (-ану-), обо­значающий или «особенную короткость, неожиданность и слабость действия» («Я его даванул в затылок» — Лесков, «Смех и горе»; «Соломин подошел не спеша к обоим посетителям, даванул молча руку каждого из них своей мозолистой костлявой рукой» — Тургенев, «Новь»), или же, чаще, «особенную короткость, неожиданность и резкость действия»: («Ка-ак он меня зубилом саданул по балде!» — Куприн, «Молох»)²⁶⁶.

Ср. в современном русском языке: «Погляди, погляди!» — рыданул, проходя мимо него, прохожий» (А. Толстой, «Хождение по мукам»); «И я ль стратла-страданула, с моста в реку сиганула» (Горький, «Городок Окуров»); «Больно щипануло сердце» (А. Караваева, «Двор»); «Не спеша положил Алешка Бровкин шапку, принял со стола ба­рабан... и чесанул плясовую — ух, ты!» (А. Толстой, «Петр Первый»); «Полковник трепанул усами, и скулы у него вздрогнули и набухли» (Ф. Гладков, «Цемент»); «Он сиганул через комнаты и очутился в передней» (А. Белый, «Москва под ударом»).

Проф. А. Стендер-Петерсен отрицает наличие в этих формах видового оттенка интенсивности, резкости или ослабленности действия. По его мнению, эти формы от­личаются от параллельных форм на -нуть (толкануть — толкнуть) лишь экспрессив­но-стилистическими нюансами как формы народные или просторечные. Экспрессив­ность этих форм, их простонародная свежесть рядэм с литературными формами на -нуть порождает иллюзию видовой интенсивности, усиленной' моментальности или особой резкости действия (Intensitat, gesteigerte V omentaneitat, valeur isolative, acte fort, acte brusque, acte attenuatif — таковы характеристики этой формы в немецких и французских руководствах по русскому языку). Экспрессивно-стилистическое отно­шение щипануть к щипнуть, по мнению А. Стендер-Петерсена, такое же, как прощавай к прощай или скидавай к скидай (ср. у А. Блока в «Двенадцати»: «Он головку вскида-вает, он опять повеселел»)²⁶⁷.

Однако для нас более яркая экспрессивная окрашенность форм на -ануть, став­ших продуктивными в фамильярно-разговорной речи, тесно связана с обостренностью и подчеркнутостью значений мгновенности, или однократности, действия. Отсюда и побочные экспрессивные оттенки — резкости, силы, напряженности, неожиданности.

В этих схемах видовых значений и оттенков шмечаются лишь некоторые общие семантические категории, под которые подводятся пексические значения глаголов ка­ждого вида. Но в сравнении с живым разнообразием оттенков действия, вносимых в значение глагола приставками, эти схемы кахутся бедными и монотонными.