Н. кауппи. социолог как моралист

До 90-х годов Бурдье держался поодаль от политики, но с 1995 года он активно защищает обездоленные группы французского общества, тем самым присоединившись к французской традиции политической активности интеллектуалов. В 1995 году на Лионском вокзале в Париже Бурдье стоял позади цепочки безработных железнодорожников. В том же году группа интеллектуалов, возглавляемая Бурдье, подписала призыв к солидарности с Декабрьским Движением, созданным, чтобы защитить работников коммунальных служб, которым грозили массовые увольнения и сокращение финансирования. На следующий год он атаковал СМИ в своей маленькой книжке <О телевидении>. Свою последующую работу <Акты сопротивления> он посвятил разоблачению мифа о триумфе неолиберальной экономической доктрины. Иконоборческий дух Бурдье уходит корнями в его же теорию, где опасность и необходимость безотлагательных действий оказываются сильнее здравого смысла и осмотрительности, где рисуется апокалиптическая картина неизбывного гнета, который является необходимым условием существования интеллектуалов как героев и освободителей. Однако в противоположность таким фигурам, как Золя и Сартр, Бурдье в качестве профессора CollПge de France явственно совмещает научную легитимность с более традиционной ролью пророка, вмешивающегося в политику. Многие из его политических выступлений имеют отношение к различным социальным проблемам, в которых он компетентен как социолог. Но в отличие от интеллектуалов типа Пьера Видаля-Наке, которые специализируются на конкретных вопросах и пунктуально выступают по их поводу, Бурдье ближе к сартровскому типу <интеллектуала-на-все-руки>. Как и его предшественники - Золя, Сартр и Фуко, - Бурдье смешивает в своем дискурсе популистские и интеллектуальные воззрения на политику. С одной стороны Бурдье, выступая как представитель элиты, клеймит серость политики, масс-медиа и своих оппонентов-интеллектуалов; с другой стороны, он считает политиков мошенниками, сидящими на шее у простого народа. Подобно Золя, публично атаковавшему Феликса Фора, Бурдье бросил вызов Гансу Титмейеру, главе Центрального банка Германии.

Стратегия Бурдье повторяет выбор, сделанный и Золя, и Сартром: интеллектуалу никак не следует участвовать в политической деятельности через демократические или партийные политические механизмы. Левые политики именуют Бурдье противником демократии, а правые упрекают в том, что Бурдье воскрешает традицию интеллектуала-бунтаря. Подобно Сартру, Бурдье считает людей, стоящих у власти, мерзавцами (). В конце 1998 года дело шло к тому, что Бурдье мог возглавить протестный список на предстоящих (июньских 1999 года) выборах в Европарламент, как это сделали Бернар-Анри Леви и Леон Шварценберг в 1994 году. Особенно всполошились социалисты и коммунисты. За счет этой все возраставшей публичности Бурдье превратился во <французского интеллектуала номер один>. Неудивительно, что пресса уже пишет о <деле Бурдье> по аналогии с делом Дрейфуса.

Как и Сартр, Бурдье занялся издательской деятельностью: в 1965 году он основал книжную серию <Здравый смысл> () в издательстве , в 1975 году - журнал по социальным наукам (где стал главным редактором), а затем - общеевропейское книжное обозрение , выходящее на нескольких европейских языках. В 1996 году Бурдье создал на базе своей кафедры в CollПge de France новое издательское предприятие . В серии (<Поводы к действию>) он выпускает тридцатифранковые брошюры, посвященные таким злободневным проблемам, как коммунальные службы, масс-медиа и нашествие неолибералов. Также Бурдье стал одним из основателей Парламента интеллектуалов.

В отличие от Золя и Сартра, в лице Бурдье мифическая фигура интеллектуала-одиночки трансформировалась в фигуру интеллектуала-менеджера, который правит не только научной империей (CollПge de France, а также Ecole des hautes Оtudes en sciences sociales - Высшая школа социальных исследований), но еще и издательской. Сегодня это целая интеллектуальная сеть, включающая в себя и такие популярные издания, как еженедельный телегид , молодежное приложение к газете - < L es inrockuptibles>, - а также влиятельный еженедельник , выходящий и на английском, испанском и других европейских языках. В эту сеть входит и такая общественная организации как ATTAC ( - <Ассоциация за налогообложение финансовых операций в помощь гражданам>), объединяющая журналистов , которые добиваются принятия <тобeновского> налога на перемещения капитала. <Сеть> Бурдье не ограничивается пределами Франции. В масштабе Европы Бурдье открыто выступает как вождь интеллектуалов, которые, как все яснее становится в наши дни, образуют единое международное и междисциплинарное сообщество. Символическая власть больше не сводится к личной харизме; теперь она скорее означает способность мобилизовать индивидов, превратить их в гибкую, расширяющуюся сеть агентов, основными узлами которой являются институты, ассоциации и издания, пропагандирующие близкое Бурдье мировоззрение.

Источник: Кауппи Н. Социолог как моралист: <практика теории> у Пьера Бурдье и французская интеллектуальная традиция // http://scripts.online.ru/magazine/nlo/n45/kauppi.htm

П. Бурдье полагал, что социология - и в теории, и на практике - должна защищать демократические идеалы, а еще более конкретно - отстаивать республиканские ценности. Основная задача социолога - научное исследование феномена социального неравенства, а задача интеллектуала - символическая борьба за справедливость и равенство. Целью предложенной Бурдье социологической программы - построение справедливого, основанного на республиканских ценностях общества. Подобно Платону, Бурдье увязывает общечеловеческий этический проект - создание справедливого общества, - с проектом научным, т. е. с поиском истины. Социолог не может стоять вне определенной системы ценностей. От его нравственной позиции зависит то, каких научных успехов он добьется и какое влияние на общество сможет оказать. Сам Бурдье занимал активную жизненную позицию, будучи ученым, политическим активистом, издатель и редактор. Исследователь его творчества Н. Кауппи так написал о нем:

<В середине 90-х Бурдье стал пламенным защитником безработных и вышел вместе с ними на парижские улицы; также он принялся разоблачать экономические доктрины неолиберализма; короче, он сделался сартровским интеллектуалом в полном смысле этого термина. Большинство наблюдателей сочло, что этот прыжок из библиотеки на улицу разорвал биографию Бурдье надвое: на карьеру ученого-социолога и на жизнь активиста-общественника. Стержнем общественной деятельности Бурдье стали моральный пафос и идеалы, отсутствующие, как принято считать, в его научных трудах. И верно: согласно его теории, сопротивляясь власти господствующих классов, мы скорее воспроизводим, чем подрываем это господство - то есть Бурдье-теоретик смотрит на социальную реальность весьма пессимистично. Напротив, в своей деятельности интеллектуала-практика Бурдье наглядно доказал эффективность своих стратегий сопротивления господству и глобализации. Однако это отделение созерцания от действия, теории - от практики, критики власти интеллектуалов - от пользования ею в жизни слишком безупречно-красиво, чтобы быть правдой. Вместо того чтобы акцентировать полярность этих противоположностей, я хотел бы высказать предположение, что два Бурдье - молодой и старый - имеют одно связующее звено, и это звено - этика. Этика всегда присутствовала в работах Бурдье при всей их научности. Республиканские ценности позволили Бурдье перейти от теории практики к практике теории, обнажив при этом противоречия и амбивалентность как его научной работы, так и его деятельности в качестве политического активиста. Без этики теория не может стать практикой. Без этики научная легитимность не может быть использована в качестве символической власти>[7].

По мнению Н. Кауппи, и для Франции, и для Европы, и для США Бурдье сегодня - не просто ученый, добившийся больших успехов, но фигура большего масштаба. Во французской прессе он предстает как опасный человек, один из тех, кому хватает духа взять огонь на себя, когда встает вопрос о власти интеллектуалов. В этом смысле публичный имидж Бурдье во Франции воспроизводит черты французского героического интеллектуала, романтика, в одиночку противостоящего коллективным предрассудкам и иллюзиям. Он один достаточно храбр, чтобы пролить свет на реальное положение дел. Он совмещает в себе радикального политического активиста и ученого, развенчивающего мифы^[8].