Теория эволюции Толкогга Парсонса
Одной из самых влиятельных теорий нашего времени является теория, развитая Толкоттом Парсонсом. Он предлагает считать социальную эволюцию расширением биологической, хотя фактические механизмы той и другой различны. Оба типа эволюции могут быть поняты в терминах так называемых эволюционных универсалий, т. е. тех типов развития, которые обнаруживаются по крайней мере в нескольких случаях в независимых друг от друга условиях и значительно повышают жизнеспособность. Примером эволюционной универсалии в мире природы является зрение. Оно не просто появилось в каком-то случайном, изолированном уголке живой природы, а развилось независимо у нескольких видов. Способность видеть позволяет неизмеримо, по сравнению с незрячими видами, увеличить спектр реакций, скоординированных с изменениями окружающей среды, и поэтому имеет громадную адаптационную ценность. На высших стадиях биологической эволюции зрение становится необходимой характеристикой всех животных.
В любой человеческой культуре, отмечает Парсонс, фундаментальное значение имеет коммуникация; ее основой является язык. Таким образом, язык — это первая и важнейшая эволюционная универсалия; нам неизвестны человеческие общества, не обладающие языком. Тремя другими универсалиями, которые обнаруживаются даже в самых ранних формах общественной жизни, являются религия, родственные отношения и технология. Эти четыре универсалии связаны с настолько важными для человеческого общества аспектами, что без них невозможен никакой процесс социальной эволюции.
Согласно точке зрения Парсонса, социальная эволюция может быть понята как процесс прогрессирующей дифференциации социальных институтов, так как общества развиваются от простого к сложному. Ранние типы общества проявляют очень 594 низкий уровень дифференциации, для них характерно то, что Парсонс называет “конструктивным символизмом”. В данном случае идет речь о существовании некоего набора символов, в основном религиозного характера, пронизывающих практически все стороны социальной жизни. В качестве примера культуры, находящейся на низшей стадии социальной эволюции, Парсонс (как и Дюркгейм) рассматривает племена австралийских аборигенов. Эти общества структурированы исключительно на основе родственных отношений, которые, в свою очередь, выражают религиозные взгляды, а также связаны с хозяйственной деятельностью. Личная собственность индивидов в этих обществах очень мала; институт племенных вождей в сколько-нибудь различимом виде не существует; производство также отсутствует, поскольку средства к существованию дают охота и собирательство.
Следующая ступень эволюции — уровень “развитого первобытного общества”. В этом типе на смену эгалитарным отношениям приходит система стратификации, причем наряду с классовым делением нередко существует и этническое. В развитых первобытных обществах возникает особая производственная система, основанная на скотоводстве или земледелии, а также постоянные поселения. Религия начинает отделяться от других сторон социальной жизни и попадает в ведение специфической социальной группы — священников или жрецов.
Двигаясь далее по этой шкале, мы обнаруживаем то, что Парсонс называет “промежуточными обществами”. Этим термином он обозначает общества, которые большинство других авторов именует цивилизациями или традиционными государствами, — такие, как древний Египет, Рим и Китай. Такие общества связаны с возникновением письменности и грамотности. Религия еще более усложняется, приводя к развитию систематической теологии, и выступает уже совершенно обособленно от политических, экономических и семейных отношений. Политическое руководство приобретает форму государственных администраций, во главе которых стоит аристократия. На этой стадии возникает ряд новых эволюционных универсалий: особые формы политической легитимности, бюрократические организации, денежный обмен и специальная система законов. Появление каждой из них, утверждает Парсонс, многократно увеличивает способность общества интегрировать в свой состав большие массы людей.
Индустриальные общества занимают высшую ступень в эволюционной схеме Парсонса. Они гораздо более дифференцированы, чем общества промежуточного типа. Политическая и экономическая системы в них явно отделены друг от друга, а также от законодательной системы и религии. Появление массовой демократии создает возможность вовлечения всего населения в участие в политическом процессе. Индустриальные общества имеют гораздо большую территориальную целостность, чем предшествующие типы, и отделены друг от друга четкими границами. Исключительная жизнеспособность, порождаемая институтами индустриальных обществ, хорошо подтверждается фактом всемирного распространения индустриального порядка, что привело к почти полному исчезновению ранних типов общественного устройства.
Оценка
Эволюционные теории даже в своих наиболее поздних и утонченных формах сталкиваются со значительными трудностями3). Совсем не очевидно, что развитие 595 человеческих обществ сходно с эволюцией в мире природы, а понятие адаптации имеет, вероятно, малую ценность для социологии. В биологииадаптация имеет очень точный смысл и относится к способу, при помощи которого случайно проявившиеся характеристики некоторых организмов содействуют их выживанию и влияют на гены, передаваемые от одного поколения к другому4). В случае социального эволюционизма подобного четко выраженного смысла не существует.
Нельзя с полной определенностью утверждать, что классификация обществ по уровню сложности, подобная классификации биологических организмов, будет полезна для нас. Например, племена охотников и собирателей в некоторых отношениях с/южнее индустриальных обществ, даже несмотря на свою малочисленность: существующие в этих обществах системы родственных отношений, как правило, гораздо сложнее, чем их аналоги в индустриальных странах.
Более поздние эволюционные теории отличаются от ранних большей глубиной и изощренностью. И хотя мы можем сказать, что существует общее направление социального развития человечества от небольших обществ к более крупным, однако не очевидно, может ли это быть, объяснено в терминах адаптации и жизнеспособности. Природа социальных и культурных изменений, по-видимому, в целом гораздо более сложна, чем это предполагается в эволюционных теориях.
Исторический материализм
Марксистская интерпретация социальных изменений в чем-то сходна с эволюционными теориями: в обоих случаях предполагается, что в основе изменений лежит взаимодействие с материальной средой. Согласно Марксу, каждое общество основывается на экономическом базисе, или инфраструктуре, изменения которого влекут за собой соответствующие изменения в надстройке — политических, законодательных и культурных институтах. Маркс не использует понятие “адаптация”, которое, по-видимому, могло ему казаться слишком механистическим. Согласно его точке зрения, человеку свойственно активное отношение к миру, стремление управлять им и подчинять своим целям; люди не просто “адаптируются” и “вписываются в” окружающую среду.
Ключом к пониманию социальных изменений, утверждает Маркс, являются способы, используя которые, люди создают все более сложные и совершенные системы производства, усиливают свое влияние на материальный мир, подчиняя его своим целям. Маркс описывает этот процесс как рост производительных сил, или, другими словами, уровня экономических достижений общества. Согласно его точке зрения, социальные изменения могут происходить не только как процессы постепенного развития, но и как революционные потрясения. Периоды постепенной перестройки производительных сил и других институтов сменяются фазами резких революционных трансформаций. Речь идет о так называемойдиалектической интерпретаций изменений. Наиболее значительные изменения проявляются как раз в столкновениях, борьбе и катаклизмах.
Перемены, происходящие в производительных силах, вызывают напряжения в институтах надстройки, и чем эти напряжения сильнее, тем настоятельнее необходимость полной и всесторонней трансформации общества. Борьба классов становится все более острой и приводит в конце концов либо к распаду существующих институтов, либо к переходу к новому социальному порядку посредством политической революции. 596
В качестве иллюстрации к теории Маркса приведем анализ истории Европы в период замены феодализма промышленным капитализмом. Феодальная экономическая система была основана на мелкомасштабном сельскохозяйственном производстве, а основными общественными классами были аристократия и крепостное крестьянство. Согласно Марксу, по мере развития торговли и технологии (производительных сил) начались сдвиги и в инфраструктуре. Это привело к появлению новой системы экономических отношений, связанных в основном с капиталистическими промышленными предприятиями в городах. Возник ряд противоречий между старым сельскохозяйственным экономическим укладом и зарождающейся капиталистической промышленной системой. Чем острее становились эти противоречия, тем большее напряжение испытывали другие институты. Конфликт между аристократией и новым классом капиталистов привел в конце концов к революции, означавшей установление нового типа общества. Другими словами, на смену феодализму пришел капитализм.
Критические замечания
Идеи Маркса, безусловно, помогают объяснить многое в крупных исторических сдвигах. Многочисленные историки и социологи, не считающие себя “марксистами”, принимают многое в интерпретации Марксом распада феодализма и происхождения современного капитализма. Тем не менее, теория Маркса как общий подход к анализу социальных изменений имеет существенные ограничения. Неясно, насколько удачно в такую схему вписываются другие исторические трансформации. Например, некоторые археологи на основе теории Маркса пытались объяснить развитие ранних цивилизаций5). Они утверждали, что цивилизации появились тогда, когда развитие производительных сил оказалось достаточным, чтобы могло возникнуть классовое общество. В лучшем случае этот взгляд является очень упрощенным, поскольку традиционные государства возникали главным образом в результате военной экспансии. Политическая и военная сила являлись по большей части средством, а не результатом, приобретения богатства. Кроме того, теория Маркса оказалась совершенно несостоятельной в объяснении возникновения крупнейших восточных цивилизаций Индии, Китая и Японии.
Недостатки теорий: веберовская интерпретация изменений
Макс Вебер подверг критике как эволюционные теории, так и исторический материализм Маркса. Попытки интерпретировать исторический процесс в целом в терминах адаптации к материальному миру или в терминах экономических факторов, утверждает он, изначально обречены на неудачу. Хотя эти факторы, безусловно, важны, они никоим образом не могут определять все процессы развития. Никакая “однофакторная” теория социальных изменений не может претендовать на объяснение всего многообразия социального развития человечества. Помимо экономики, не меньшее, а часто большее, значение имеют и другие факторы, в том числе военная сила, способы правления, идеология.
Если точка зрения Вебера верна (а многие с этим согласны), то никакая отдельно взятая теория не способна объяснить природу всех социальных изменений. При анализе подобных изменений в лучшем случае можно достичь двух целей. Во-первых, мы можем вычленить некоторые факторы, имеющие устойчивое и достаточно широкое влияние на социальные изменения во многих контекстах. Во-вторых, можем развить теории, объясняющие конкретные фазы или “эпизоды” изменений, — например, возникновение традиционных государств. Эволюционисты и марксисты не были неправы, подчеркивая важность факторов окружающей среды и экономических факторов для социальных изменений, — просто и те, и другие отводили им исключительную роль в ущерб другим возможным влияниям.
Факторы, влияющие на изменения
Основные типы факторов, могущих влиять на социальные изменения, можно объединить в три группы: физическая среда, политическая организация и культурные факторы.
Физическая среда
Как справедливо подчеркивали эволюционисты, физическое окружение нередко оказывает существенное воздействие на развитие социальной организации в человеческом обществе. Это особенно заметно в экстремальных условиях, когда существование людей определяется климатическими условиями. Обычаи и жизненный уклад обитателей полярных регионов безусловно отличаются от обычаев и уклада жителей субтропиков.
Менее экстремальные физические условия также нередко влияют на общество. Например, коренное население Австралии на протяжении всей своей истории занималось только охотой и собирательством, потому что ни растений, пригодных для регулярного выращивания, ни животных, которых можно было бы одомашнить, на континенте не было. Что касается традиционных цивилизаций, то большинство из них возникло в очень плодородных районах, например в дельтах рек. Значение имеют и другие факторы, например, возможность беспрепятственного сообщения по суше или наличие морских путей. Общества, отрезанные от мира горными хребтами, пустынями или непроходимыми джунглями, оставались сравнительно неизменными в течение очень долгого времени.
И все же прямое влияние природной среды на социальные изменения не так велико, как может показаться. Имелись случаи, когда люди, обладающие самой примитивной технологией, создавали продуктивную экономику в достаточно негостеприимных условиях. И наоборот, охотники и собиратели часто населяли очень плодородные регионы, но никакими видами скотоводства или земледелия не занимались. Это означает, что вряд ли можно говорить о существовании прямой и постоянной связи между природной средой и типом производственной системы данного общества. Поэтому выделение эволюционистами определяющей роли адаптации к окружающей среде оказывается менее плодотворным, чем тезис Маркса о влиянии производственных отношений на процессы социального развития. Тип производственной системы, несомненно, оказывает сильное влияние на характер и уровень происходящих в обществе перемен, однако он не имеет того абсолютного значения, которое ему приписывал Маркс. 598
Политическая организация
Другим фактором, существенно влияющим на социальные изменения, является характер политической организации. В племенах охотников и собирателей влияние этого фактора было минимальным, поскольку политической власти как особой мобилизующей сообщество силы там не существовало. В остальных типах общественного устройства наличие разнообразных политических органов — вождей, королей, правительств и т.д. — оказывало заметное воздействие на направление общественного развития.
Политические системы не являются, как утверждал Маркс, выражением экономической организации общества, так как в обществах, имеющих одинаковые производственные системы, могут существовать совершенно различные типы политического устройства. Например, способы производства, существовавшие в мелких догосударственных скотоводческих сообществах, не слишком отличались от тех, что существовали в крупных традиционных государствах, и удачливый правитель мог увеличить богатство подвластных ему племен при помощи территориальной экспансии. И наоборот, монарх, которому подобная попытка не удалась, мог подвести общество к экономическому распаду и катастрофе.
Важнейшим фактором политического влияния на социальные перемены является военная сила. Именно она сыграла фундаментальную роль в возникновении большинства традиционных государств и продолжала сильнейшим образом влиять на их последующее выживание и экспансию. Однако связи между производственным уровнем общества и его военной силой опять-таки не являются непосредственными. К примеру, правитель может потратить все ресурсы на создание мощной армии, даже если это приведет к обнищанию всего остального населения,
Культурные факторы
К их числу относятся религия, стили мышления и сознания. Как мы уже видели (см. главу 14, “Религия”), религия может быть как консервативной, так и прогрессивной силой в социальной жизни. Многие формы религиозных верований и практики были тормозом на пути перемен, поскольку подчеркивали в первую очередь необходимость придерживаться традиционных ценностей и ритуалов. Однако, как отмечает Вебер, религиозные убеждения часто способствовали мобилизации общества для совершения перемен.
Среди культурных факторов, воздействующих на характер и темпы перемен, особую важность имеет природа системы коммуникаций. Так, изобретение письменности повлияло на социальные процессы сразу в нескольких планах. Оно позволило вести записи, наладить более строгий учет материальных ресурсов и создать социальные организации большого масштаба. Кроме того, письменность изменила восприятие прошлого, настоящего и будущего. Общества, обладающие письменностью, фиксируют прошедшие события и осознают, что у них есть “история”. Осознание истории может послужить толчком к ощущению общей “линии развития”, которой следует данное общество и которую могут стремиться сохранить и продолжить различные социальные группы.
Говоря о культурных факторах, необходимо учесть и влияние лидерства. В определенные периоды истории роль лидера, отдельной гениальной личности, может быть поистине уникальна. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить Иисуса — величайшую религиозную фигуру всех времен, Юлия Цезаря — гениального политика и полководца, Ньютона — создателя новой науки и философии. Лидер, 599 способный проводить оригинальную и динамичную политику, привлекать на свою сторону массы или изменять традиционный способ мышления, способен совершить подлинный переворот в существующем порядке вещей.
Однако индивид может достичь лидерства и преуспеть в своих начинаниях только тогда, когда этому благоприятствуют социальные условия. Гитлер, например, смог захватить власть отчасти потому, что Германия начала 1930-х переживала кризисное и противоречивое время. Если бы обстоятельства были другими, он, несомненно, остался бы незначительным, безвестным деятелем одной из мелких политических сект.
Анализ эпизодов изменений
Влияние различных факторов, которые мы только что упомянули, варьируется в зависимости от времени и места. Мы не можем выделить какой-либо один из них как определяющий социальное развитие всего человечества, однако можно строить теории, касающиеся особых случаев или отдельныхэпизодов изменений. В качестве иллюстрации воспользуемся принадлежащей Роберту Карнейро интерпретацией зарождения первых традиционных государств, или цивилизаций6). Карнейро согласен с утверждением, что войны сыграли основную роль в формировании традиционных государств, однако он отмечает, что среди обществ, находящихся на определенном уровне общественного развития, война становится обычным явлением и сама по себе не может объяснить возникновение государств.
Согласно точке зрения Карнейро, война может привести к образованию государства в том случае, если народ или племя владеет ограниченным физическим пространством, как, например, это было в древнем Египте (дельта Нила), в Мексиканской долине или в горных прибрежных долинах в Перу. В таких условиях война приводит к огромной нагрузке на скудные ресурсы. Миграция из района затруднена из-за его физической замкнутости. В результате традиционный жизненный уклад не выдерживает напряжения, и это стимулирует определенные группы к захвату власти над своими соплеменниками и установлению централизованного контроля над производством. Таким образом, вся территория объединяется под единым правлением, которое концентрирует все административные средства в своих руках и образует основу будущего государства.
Эта теория интересна и важна, поскольку помогает объяснить значительное количество случаев возникновения государств. Однако не все из ранних государств возникли на замкнутых территориях, подобно описанным Карнейро7), и более поздние формы традиционных государств также нередко формировались в совершенно иных условиях. Однажды возникнув, государства стимулируют своего рода цепную реакцию, другие народы строят свои собственные политические системы, руководствуясь их примером. Однако тот факт, что теория Карнейро помогает объяснить лишь ограниченное число примеров возникновения традиционных государств, не является основанием, чтобы от нее отказываться. Она достаточно всеобща, чтобы быть значимой и полезной. Кроме того, не следует ожидать от одной теории, что при некоторой доработке она сможет объяснить более широкий спектр фаз социальной трансформации, чем тот, который она описывает.
Изменения в недавнем прошлом
Чем можно объяснить, что в последние двести лет, в современный период, наблюдается столь бурное ускорение темпов социальных перемен? Вопрос этот, конечно, чрезвычайно сложен, однако некоторые факторы можно назвать практически сразу. Неудивительно, что их можно классифицировать по тем же направлениям, что и факторы, влиявшие на социальные изменения на протяжении всей истории. При их анализе роль физической среды будет на более общем уровне рассматриваться в контексте всеобъемлющей важности экономических факторов.
Влияние экономики
На экономическом уровне наиболее далеко идущее воздействие оказал промышленный капитализм. Капитализм принципиально отличается от предыдущих производственных систем, поскольку предполагает постоянное расширение производства и непрерывное накопление богатства. В традиционных производственных системах уровень производства был относительно статичен, поскольку определялся привычными и неизменными потребностями. Развитие капитализма дает импульс постоянной перестройке производственной технологии, в этом процессе все большая роль отводится науке. Скорость технологического обновления в современной промышленности неизмеримо выше, чем при любом предшествующем экономическом порядке.
Возьмем в качестве примера современную автомобильную промышленность: крупнейшие производители предлагают новые модели почти ежегодно, постоянно совершенствуя и модифицируя существующие. То же самое происходит и в области информационных технологий. За последние пятнадцать лет мощность компьютеров выросла в 10000 раз. Для большого компьютера середины 1960-х требовалось несколько десятков тысяч изготовленных вручную коннекторов, а для его современного аналога — гораздо меньшего по размерам — требуется всего десять элементов в интегрированном блоке.
В традиционных обществах производство в основном было локальным. Конечно, существовали купцы, бороздившие дальние моря и торговавшие со всем светом, но в основном эта торговля была ограничена предметами роскоши, предназначенными для избранных. Появление современной промышленности означало конец эпохи локального производства и формирование новой системы разделения труда, связавшей воедино потребителей и производителей всего мира. Маркс очень точно описывает этот процесс, указывая, что современный капитализм
повсеместно придал производству и потреблению космополитический характер. Он выбил из-под ног промышленности ее национальную почву. Все традиционные национальные отрасли либо подверглись разрушению, либо ежечасно приближаются к этому. На смену им приходит новая промышленность, создание которой для всякой цивилизованной нации стало вопросом жизни и смерти, и. которая имеет дело не с местным сырьем, а с сырьем, доставленным из самых удаленных регионов; промышленность, продукты которой потребляются не только на ее родине, но в любом уголке земного шара.8)
С развитием промышленного капитализма образ жизни людей стал принципиально иным; например, в современных обществах большая часть населения 601 живет в городах, а не в сельской местности, и работает на заводах и в учреждениях, а не в сельском хозяйстве. Сегодня такие условия жизни мы воспринимаем как данность, не осознавая, насколько они уникальны для человеческой истории. Наше общество является первым типом общества, в котором большая часть населения живет не в деревне и не добывает средства к существованию крестьянским трудом. Естественно, изменения, связанные с урбанизацией и формированием новой производственной среды, повлияли на большинство социальных институтов, а также испытали обратное влияние со стороны этих институтов.
Влияние политики
Вторым важнейшим типом влияний на изменения современной социальной жизни являются новейшие веяния в политике. Борьба наций за расширение своего влияния, за рост богатства и военного превосходства над соперниками были основным источником перемен на протяжении последних двух-трех столетий. В традиционных обществах перемены в политической жизни затрагивали только элиту. Одна династия сменяла другую, но для большинства населения это мало что значило, его жизнь оставалась почти неизменной. В современной политической системе сложилось совершенно иное положение, когда действия политических лидеров и правительственных чиновников постоянно сказываются на жизни самых широких масс. Решения политиков, как во внутренних, так и во внешних делах, стимулируют и направляют перемены в социальной жизни гораздо сильнее, чем раньше.
Развитие политической системы, происходившее на протяжении последних двух—трех столетий, оказало такое же значительное влияние на экономику, как и экономика на политику. Сегодня правительства активно влияют на темпы экономического роста, стимулируя (а иногда и замедляя) его. Кроме того, во всех индустриальных странах высока доля государственного вмешательства в производство, поскольку правительство является езде и крупнейшим работодателем.
Военная сила и войны также оказали огромное влияние на современное развитие9). Начиная с XVII века военная сила западных наций позволила им распространить свое влияние на весь мир и явилась фоном, на котором повсеместно утверждался западный стиль жизни. В истории двадцатого века необычайно сильно влияние двух мировых войн. Множество стран было полностью опустошено, а их восстановление привело к значительным институциональным сдвигам, как, например, в Германии и Японии после Второй мировой войны. Даже страны, вышедшие победителями из этих войн — как США — в результате влияния войны на их экономику подверглись серьезным внутренним изменениям.
Влияние культуры
Воздействие культурных факторов на процессы социальных изменений в современном мире также весьма значительно. Первоочередное влияние здесь оказало развитие науки и секуляризация мышления. Каждый из этих факторов способствовал формированию критического и новаторского характера современного мировоззрения. Мы уже не принимаем привычки и обычаи только потому, что за ними стоят традиции. Напротив, наш образ жизни все больше нуждается в “рациональном” обосновании, 602 то есть его следует защищать или, если необходимо, изменять в зависимости от того, может ли он быть обоснован аргументами разумности и очевидности. Так, проект новой больницы в основном определяется теперь не традиционными вкусами, а соответствием здания той цели, для которой оно предназначается — эффективному лечению больных.
На современные социальные процессы повлияло не только изменение способа мышления, изменилось и само содержание идей. Идеалы самосовершенствования, свободы, равенства и демократического участия — в значительной мере продукты двух-трех последних столетий. Именно эти идеалы явились мобилизующим началом глубоких социальных и политических перемен, в том числе революций. Эти понятия ассоциируются не с традицией, а с постоянным обновлением образа жизни в целях совершенствования и развития человека. Несмотря на то, что эти идеалы возникли изначально на Западе, они были восприняты повсеместно и привели к переменам в большинстве регионов мира.
Текущие изменения и дальнейшие перспективы
К чему приведут социальные перемены? Чем ознаменуется для нас начало двадцать первого века? Подобные вопросы с необходимостью подразумевают элементы предположения, и в ответах на них социологи отнюдь не едины. Рассмотрим три возможных перспективы.
Вперед к постиндустриальному обществу?
Многие исследователи высказывают мысль, что современная эпоха есть не что иное, как переход к новому обществу, основанному уже не на индустриальном порядке. Они утверждают, что человечество вступает в фазу развития, выходящую за пределы индустриальной эпохи. По словам Олвина Тоффлера, “то, что происходит сейчас, при всем своем сходстве с промышленной революцией больше ее, глубже и важнее... Настоящий момент представляет собой не что иное, как второй великий водораздел в человеческой истории”10).
Для описания нового гипотетического социального порядка придумано немало терминов — информационное общество, общество услуг, общество знаний. Ощущение выхода за пределы прежних форм индустриального развития побудило многих исследователей вводить термины с добавлением приставки пост (“после”). Так, некоторые авторы говорят о постмодернистском и постдефицитном обществе. Однако наиболее употребительным стал термин, впервые, по-видимому, предложенный американцем Дэниэлом Бэллом и французом Аденом Турэном, —постиндустриальное общество11).
Разнообразие названий уже само по себе говорит о множественности интерпретаций текущих социальных изменений; но одна тема присутствует неизменно — осознание важности для будущего общества информации или знания. На смену нашему образу жизни, основанному на материальном производстве, привязанному к машине и станку, идет новый, основой производственной системы которого является информация.
Чрезвычайно яркое и подробное изображение постиндустриального общества дает Дэниэл Бэлл в своей работе “Пришествие постиндустриального общества”.
Отличительным признаком постиндустриального порядка, утверждает Бэлл, является рост сферы услуг за счет сферы материального производства. Синий воротничок, занятый на фабрике или в мастерской. не является больше основным типом наемного работника. Белые воротнички (клерки и квалифицированные специалисты) начинают превалировать, причем быстрее всего растет спрос на специалистов и работников, обладающих технической квалификацией.
Люди, занимающие высшие этажи профессиональной сферы, специализируются на производстве информации и знаний. Имеется в виду производство и контроль так называемого кодифицированного знания (систематической, упорядоченной информации), которое является основным стратегическим ресурсом любого общества. Те, кто занимается созданием и распространением кодифицированного знания — ученые, специалисты-компьютерщики, экономисты, инженеры и разного рода квалифицированные специалисты — превращаются в ведущую социальную группу, заменяя в этом качестве промышленников и предпринимателей старой системы. В культуре наблюдается отход от “этики трудолюбия” в пользу более свободного и ориентированного на удовольствия стиля жизни. Дисциплинирующая функция работы, характерная для индустриализма, ослабевает в постиндустриальном обществе; люди обретают большую свободу для инноваций как в профессиональной, так и в частной сферах.
Критические замечания
Насколько обоснованна точка зрения, что старый индустриальный миропорядок будет заменен постиндустриальным обществом? Несмотря на то, что данный тезис поддерживают очень многие, существуют серьезные причины, чтобы воспринимать его с известной долей осторожности12). Эмпирические допущения, на которых основано понятие постиндустриального общества, вызывают следующие сомнения.
1. Мысль о том, что основой экономической системы становится информация, является следствием специфической и весьма спорной интерпретации сдвига в структуре занятости в сторону сферы услуг. Данная тенденция, сопровождающаяся падением занятости в других отраслях производства, восходит почти к началу самой индустриальной эпохи, так что явление это отнюдь не новое. С начала XIX века и промышленность, и сфера услуг — обе расширялись за счет сельского хозяйства, причем темпы роста в сфере услуг постоянно были выше, чем в промышленности. Синий воротничок, т. е. промышленный рабочий, фактически никогда не был самым распространенным типом наемного работника. В сельском хозяйстве и в сфере услуг занятость всегда была выше, причем существовала прямая зависимость между ростом сферы услуг и сокращением числа рабочих мест в сельском хозяйстве. Очевидно, что основное изменение было не в переходе от промышленности к услугам, а от сельского хозяйства к остальным видам занятости.
2. Сектор услуг чрезвычайно неоднороден. Деятельность в этой сфере не следует отождествлять с профессиями “белых воротничков”, поскольку многие работы такого рода связаны с физическим трудом, например, служба на бензоколонке. В свою очередь, большинство “беловоротничковых” должностей практически не требуют специальной подготовки и в значительной мере механизированы. Это 604 относится к большинству офисных должностей низшего ранга, к обязанностям секретарей и клерков.
3. Многие “сервисные” операции — лишь часть процесса, общим итогом которого являются материальные продукты, и фактически их следует считать частью производства. Так, программист, занятый составлением программ для станков какой-нибудь промышленной фирмы, принимает непосредственное участие в процессе изготовления материальных благ. Анализируя сервисные профессии, Джонатан Гершани делает вывод о том, что более половины из них подобным образом связаны с производством13)
4. Бэлл высказывает предположение, что Соединенные Штаты дальше всего продвинулись на пути к постиндустриальному обществу, и в дальнейшем этим же путем последуют остальные. Кроме того, американская экономика уже давно отличается от экономики других индустриальных стран: в течение всего нынешнего столетия относительная доля занятых в сфере услуг в США была выше. Соотношение между сервисными и производственными профессиями в разных странах существенно варьируется и сегодня; многие страны, по всей вероятности, вообще никогда не станут такими же “сервисно-ориентированными”, как Америка. То, что некоторые считают общей тенденцией, фактически может оказаться специфической чертой американского общества.
5. Никто не может с уверенностью судить о том, каковы будут долговременные последствия широкого распространения микропроцессорных систем и электронной коммуникации. В данный момент они интегрируются в промышленное производство, а не вытесняют его. Похоже, что технология такого рода будет очень быстро развиваться и охватывать все новые сферы социальной жизни. Однако любые оценки последствий этого влияния по-прежнему остаются лишь предположениями. Насколько наше общество уже сегодня живет за счет “кодифицированного знания” — также весьма неясно14).
6. В концепции постиндустриального общества преувеличивается роль экономического фактора в социальных переменах. Подобное общество описывается как итог экономических процессов, повлекших за собой изменения во всех остальных социальных институтах. Большинство сторонников постиндустриальной гипотезы почти не испытали влияния Маркса или же открыто его критиковали, однако их взгляды можно считать квазимарксистскими в том смысле, что экономические факторы в их подходе являются причиной социальных перемен.