Короткая история. история об ужастиках. 2 страница

Маленькое обращение переводчика.
Ами и Тсуна, экономайзер безумно вам благодарен за заступничество. Честно.
Экономайзер даже не знает, следует ли рассказывать, но врать нехорошо, да?
В общем, Летти - имя ноута экономайзера, а Шетти - его планшета.
Поэтому авторы "Летти и Шетти", "Olchenka" и "экономайзер" - все одно лицо :)
Но тем не менее, спасибо за слова о стилистике и всем прочем :)

Часть 3.

— Хорошего дня, братик!
— Устрой там всем сладкую жизнь.
— А-ага...
Стоящий в прихожей, провожаемый улыбающимися до ушей Киришимой и Хиёри, Ёкодзава в очередной раз вспомнил, насколько такие прощания его смущают, а безжизненный ответ был лишь жалкой попыткой это смущение скрыть. И как тут успокоишься, когда эти двое понимающе усмехаются, ведь знают, насколько он стесняется.
— Ничего не забыл?
— Да вроде нет?.. – он еще раз проверил, взял ли телефон, ноутбук же ждал своего часа в портфеле. Мужчина нашарил в кармане и бумажник, а больше забывать, кажется, было нечего.
— Когда мы уходим, мы говорим: «Я ушел!», да?
— ...
Ёкодзава поперхнулся словами, когда Киришима действительно указал на забытое. Приветствия и прощания – важная часть общения, он помнил, что надо это сказать. Но до того неловко было сейчас, что он попытался промолчать. Обычная короткая фраза, а так безумно неудобно озвучить ее, глядя на Киришиму.
Будь они тут вдвоем, он бы ляпнул что-то вроде «Отстань» и ушел, но рядом стояла Хиёри, и в итоге он неохотно буркнул:
— ...Я ушел.
И тут же шагнул к двери, желая как можно скорее покинуть квартиру.
— Эх... – тяжко вздохнул мужчина и направился к лифту.
В квартире Киришимы в середине дня в понедельник он оказался по единственной причине – его выходной. Но ярмарка ждать не станет, работы непаханое поле – поэтому в пусть и нерабочий день он постарался сделать дома все, что можно.
Киришима, который обычно первым возмущался и придерживался правила не брать работу на дом, на этот раз проявил понимание из-за необычности ярмарки и по мере сил и возможностей помогал Ёкодзаве.
Просматривая мысленно список дел на завтра, Ёкодзава шагнул в лифт и задумался на миг, отвлеченный мерным движением кабины – но та вдруг вздрогнула по пути вниз.
Мужчина сделал шаг назад, предоставляя еще одному вошедшему место – и глаза его округлились, когда он услышал собственное имя.
— Ёкодзава-сан?
— О, здравствуйте.
Вошел в лифт не кто иной, как Иокава. Дядя одного из одноклассников Хиёри, он, как и Ёкодзава, работал в отделе продаж, но другого издательства, «Фуджино». Плавные черты лица подчеркивались очками в черной оправе. Мужчины впервые встретились, когда Иокава провожал племянника до квартиры Киришимы, чтобы мальчик отнес Хиёри подарок на день рождения. Потом однажды они столкнулись в баре, поболтали, узнали друг о друге чуть больше.
Случайные встречи происходили как-то уж слишком часто для случайных, а если учесть, что так было и потому, что Ёкодзава все чаще появлялся у Киришимы, встречи эти оставляли после себя легкое чувство неловкости.
— Добрый день. От Киришимы-сана идете?
— Э, да, – он не сделал ничего дурного, но разъяснить тонкости их отношений не мог, поэтому только и оставалось, что натянуто улыбнуться в ответ.
— Ох, Вы, наверное, на ночь оставались?
— Э... ну, в каком-то смысле... да.
— Признаюсь, я даже завидую тому, какие вы хорошие друзья.
Ёкодзаву слегка обеспокоил едва ли тактичный вопрос, и пытаясь отвлечь Иокаву, он задал встречный:
— А Вы куда идете, Иокава-сан?
— До магазина. Вдруг понял, что дома ни крошки съедобной – бывает такое, когда живешь не один, не согласитесь? Ох – впрочем, похоже, лично Вы вполне контролируете ситуацию с продовольствием.
— Не сказал бы; дома я только сплю, поэтому холодильник почти пустой, – в последнее время он наловчился готовить только потому, что часто бывал у Киришимы. Не сказать, что он ненавидел готовить, но для себя одного это всегда было скучно, поэтому он предпочитал полуфабрикаты из супермаркета или что-то подобное.
— Эм, Вы не готовите? В тот раз, когда я оказался у Киришимы-сана, Вы были в фартуке, и я подумал, что Вы вполне управляетесь на кухне.
— Ну, да, я готовлю немного – но для одного себя слишком лень. Честно говоря, обычно я захожу в кафе или покупаю полуфабрикаты.
Приготовление еды требует наличия кого-то, желающего приготовленное съесть, получающего от этого удовольствие. Может, гурман и стал бы готовить для себя, но вот Ёкодзава трату сил на готовку чего-то удивительного только для себя считал утомительной.
Впрочем, теперь он прикладывал все силы, чтобы готовить что-то вкусное и полезное для Хиёри; ведь когда кто-то говорит, что еда была вкусной, это окупает все потраченные силы.
— Не могу не признаться, это неожиданно – и в Вас есть лень.
— Действительно неожиданно?
— Вы выглядите, как человек, который воспринимает все серьезно и так же выполняет все, за что берется. Я всегда считал, что Вы из тех, кто все силы прикладывает к тому, что делает.
— О, нет, совсем нет. Вряд ли... – Иокава его определенно переоценил – но в тот момент, как Ёкодзава собирался развеять это недопонимание, раздался громкий лязг.
— Что?!..
Кабину тут же дернуло вверх. Ёкодзава оперся о стену, едва не потеряв равновесие – а лифт окончательно остановился, но не потому, что прибыл на нужный этаж.

— Он что, сломался?
— Похоже на то...
Даже напряженно вслушиваясь, Ёкодзава не мог уловить никаких звуков движения механизмов – только гнетущую тишину. Он вспомнил, как недавно читал про рухнувший из-за оборвавшихся тросов лифт, и табун мурашек страха промчался по спине. Хотя воображение худшего сценария едва ли помогало облегчить сложившуюся ситуацию, поэтому оставалось пытаться поддерживать позитивный настрой и не хандрить.
Лифт направлялся вниз, поэтому даже если тросы оборвутся, падение не станет слишком страшным. Мужчинам как пассажирам могут грозить синяки, царапины, но никакой угрозы жизни.
— Интересно, а двери не откроются...
Но нажимание обеих кнопок открытия дверей, равно как и всех с цифрами этажей, не возымело результата, индикаторы в кнопках загорались, но лифт даже не дрогнул.
— Полагаю, мы в ловушке... – пробормотал Ёкодзава, вздохнув от сложившейся ситуации. Было бы неплохо, если бы механизм заработал побыстрее, но с равной вероятностью лифт мог замереть и на часы. Единственное было хорошо – в лифте только двое мужчин, ни детей, ни пожилых людей, которые могли бы так или иначе пострадать.
— Тогда, наверное, надо позвать на помощь? Так... вот эту кнопку нажмем, да? – Иокава коснулся кнопки вызова диспетчера и тут же был соединен с лифтовой службой.
— Здравствуйте, диспетчерская! Чем я могу вам помочь?
— Наш лифт, кажется, застрял – и мы теперь заперты внутри.
Сотрудник чуть ли не истерично принялся извиняться:
— Я приношу искренние извинения! Никто не пострадал?
— Все нормально, ничего не случилось.
— Мы прямо сейчас отправим мастера, можете ли вы сообщить какие-либо дополнительные сведения?
— Я думаю, мы застряли между первым и вторым этажом, но больше ничего я не знаю. Нажатые кнопки горят, но лифт не двигается. Как Вы думаете, сколько нам тут сидеть?
— Извините... боюсь, я не могу точно ответить на вопрос, не зная, что произошло, но специалист будет отправлен максимально быстро. Я приношу свои искренние извинения, прошу, подождите еще немного!
— Что ж, спасибо.
— Сотовая связь внутри лифта может работать с перебоями, поэтому если вам что-то понадобится, вызывайте, пожалуйста, лифтовую службу, – мужчина еще несколько раз извинился и отключил связь. Застрявший лифт – сомнительная удача, но хоть до диспетчеров удалось быстро дозвониться.
— Ну что, ждем.
— Да уж...
Если Ёкодзаве так придется провести день, то можно было и у Киришимы остаться. Не сказать, что ему теперь нечем было заняться – работа не волк, в лес не убежала – но как-то не поработаешь, когда через плечо смотрят.
— Ёкодзава-сан, Вы никуда не опоздаете? Я-то в магазин шел, поэтому меня ситуация эта не слишком пугает, но...
— Я домой собирался, поработать немного, но это не слишком срочно. Да и сегодня у меня выходной день, – жаль время зря тратить, но ничего не поделаешь, нет смысла убиваться. Вот если бы в любой другой день он в лифте застрял, тогда да, был бы в ярости.
Ёкодзава решил было позвонить Киришиме, но не был уверен, не оборвется ли связь – да и не хотел излишне волновать отца и дочь.
— Ну, думаю, мы тут на какое-то время – может, присядем?
Стоило приготовиться к ожиданию в течение часа-двух, поэтому лучше избегать излишних трат энергии. Смирившись с предстоящей участью, Ёкодзава убрал телефон в карман, чтобы понапрасну не сажать аккумулятор.
— Не возражаю.
Он уселся на пол лифта, под бок поставил портфель. Будь это какой-нибудь фильм, они бы, пожалуй, попытались разжать двери или сбежать через потолочный люк – но возможность таких действий объяснялась именно нереальностью происходящего на экране. Настоящий мир от выдумки отличается разительно, поэтому мужчинам только и оставалось сидеть и ждать лифтера.
Обычно Ёкодзава не испытывал никаких проблем, находясь в лифте, но сейчас, осознавая, что заперт в замкнутом пространстве с другим человеком, испытывал странное ощущение. Будь он один, он бы, наверное, и волноваться не стал... но с Иокавой...
Гнетущая тишина заполнила кабину лифта, и тем, кто первым подал голос, был Иокава.
— Эмм, я вот хотел спросить кое-что... какие магазины находятся под Вашей ответственностью, Ёкодзава-сан?
Услышав вопрос, Ёкодзава осознал, что не может не поддержать разговор по этой теме. Единственное общее у него и Иокавы – работа, и, несмотря на отличия между методами продвижения комиксов и детских книг, принцип работы в разных издательствах один и тот же.
— В целом у меня нет определенной зоны ответственности, я отвечаю за продажи комиксов, поэтому бываю во всех магазинах, которые их продают.
— О, кстати, мы с Вами как-то встретились в Икебукуро, да? Там, если я не путаю, самый крупный магазин, где реализуют комиксы, это... «Книги Маримо»?
— Точно, я в нем бываю достаточно часто.
— Они и под детскую литературу выделили немаленький сектор; я заглядываю иногда, проходя мимо, и в отделе комиксов бываю, мы с Вами, наверное, проходили друг мимо друга и даже не понимали этого!
— Не исключено.
«Книги Маримо» был крупным магазином большой сети, в нем предлагались книги самых разных издательств. Возможно, что и «Фуджино» тоже.
— Сотрудники каждой секции со всей душой к своей работе относятся, но стенды в разделе комиксов всегда просто шикарны! Я сам иногда покупаю там комиксы, впечатлившись рекламой – они все выглядят такими интересными, удержаться невозможно!
— Да, там есть юноша, работает на полставки, он и оформляет эти стенды.
Отдел комиксов был популярнее некоторых других еще и потому, что этот юноша – студент Университета Искусств – отвечающий за сёдзё-мангу в частности, старался куда больше, чем требовалось. Он говорил, что ему просто нравится, да и какими бы ни были его причины, Ёкодзава был благодарен.
— Ого, серьезно? За такого сотрудника любое издательство держалось бы.
— Где Вы еще бываете, кроме «Маримо»?
— В районе Джинбочо, если вспомнить. Но у нас не слишком большой штат отдела, поэтому я бываю во всех магазинах, где нужен. В этом году меня несколько десятков раз в командировки отправляли.
— Я пока временно без командировок. Но всегда приятно видеть книги своего издательства в магазинах, где ты еще не был.
— Точно! Здорово знать, что они уже продают то, за что ты отвечаешь. Мне нравится рассматривать стеллажи, думается что-то вроде «О, школьники сюда точно заходят» или «Вот бы родители сюда детей приводили».
В зависимости от расположения магазина менялась и аудитория клиентов, например, магазинчики около школ чаще посещали ученики, а в деловых центрах – офисные работники; «Книги Маримо» был популярен среди семей, как ни странно.
— Кстати, я вот вспомнил – Вы часто ночуете у Киришимы-сана?
— А? – от неожиданного вопроса Ёкодзава едва не подскочил, расслабившийся от предыдущей, знакомой, темы. – А, нет, просто... он вчера на свадьбе у родственников был и меня попросил после работы его забрать, – он говорил чистейшую правду, а голос прозвучал так, словно врет. Оставалось надеяться, что Иокава не заметил, как Ёкодзаву ощутимо тряхнуло от внезапной смены темы.
— А, понятно! Свадьба – звучит неплохо! Я в прошлом году был на свадьбе одного знакомого, так здорово было, я прямо впечатлился! Словно сам отцом невесты стал.
— Между прочим, да, он что-то вроде того же сказал, – отметил Ёкодзава, вспомнив слова Киришимы. – Что, мол, поболтал с отцом невесты и сам задумался о свадьбах и всем таком прочем.
— Наверное, ему было немного странно на все это смотреть, ведь у него и самого дочь. Хиёри-тян невероятно милая, я могу себе представить, как Киришима-сан не захочет отдавать ее замуж. Наш Юто падет жертвой естественного отбора.
— Я думаю, все не так страшно – дети уже по магазинам вместе ходили, в кино однажды были, верно?
— Э?! Когда это они начали ходить на свидания?!
Похоже, Иокава был не в курсе последних событий в жизни племянника, и Ёкодзава попытался объяснить:
— Ох... нет, я не имел в виду... я не думаю, что это было действительно свидание... – и нерадостно улыбнулся расцветшему надеждой Иокаве.
Увы, если судить по отношению Хиёри, Юто как юного мужчину она не воспринимала – он был просто одним из ее друзей. И, скорее всего, именно поэтому Киришима не возмущался от их общения, а спокойно наблюдал со стороны.
Когда они с Киришимой шпионили за Хиёри и Юто, Ёкодзава начал подозревать, что основная идея была весело провести время вдвоем, а вовсе не проследить за детьми.
— Грустно, что я могу его только подбадривать. Хотя, наверное, стоит сначала о своей личной жизни побеспокоиться... Вы не думали жениться, Ёкодзава-сан?
— А? – только и мог ответить Ёкодзава, в очередной раз пытаясь поспеть за сменой темы. Которая на этот раз оказалась весьма больным вопросом, в мыслях Ёкодзавы откуда ни возьмись вдруг появилось лицо Киришимы, он поспешил отодвинуть его в дальний уголок сознания.
— Знаете, в определенном возрасте родители начинают уже в открытую наседать? Настаивают, выспрашивают, не нашел ли ты кого себе. Хотя с того момента, как меня бросили, я ни слова о браке не слышал...
— А, ну да... – осознав, откуда у идеи ноги растут, Ёкодзава беззвучно с облегчением выдохнул.
— Наверное, я уже в том возрасте, когда пора остепениться. Но знаете, не скажу, что мне этого хочется, – сопровождаемые тихим вздохом слова Иокавы, похоже, были девизом нынешнего поколения. Подобное Ёкодзава слышал и от своих родителей, впрочем, упоминалось это достаточно ненавязчиво, вроде разговора о погоде, поэтому по большей части он этого обсуждения избегал.
— Я думаю, Вам не стоит так зацикливаться.
— Так что, вы из «вечных холостяков», Ёкодзава-сан?
— Скорее я считаю, что если есть особенная, на которой хочется жениться, то почему бы и нет, а если нет – незачем себя заставлять. Но я признаю, у каждого свое мнение, для некоторых свадьбы, разводы и снова свадьбы – просто способ поиска своей истинной половины.
У каждого своя судьба – на одну счастливую пару, которая с момента встречи не делилась на двоих, приходится, наверное, не один десяток тех, кого друг к другу тянет, но ужиться вместе невозможно.
Лично Ёкодзаву брак никогда не привлекал; он никогда не рассматривал его как нечто необходимое. Родители всегда были заняты, как таковой «жизни счастливой семьи» он не знал. Но отношения с родителями у него всегда были хорошими, никаких скандалов, никаких мыслей о нелюбимости. Даже теперь, живя на расстоянии, сын и родители поддерживали связь. Может, дело в том, что родители всегда были рассудительны. И поэтому Ёкодзава никогда не считал брак чем-то безоговорочно необходимым.
Впрочем, если раньше он не знал счастливой семейной жизни... после встречи с отцом и дочерью Киришима его мнение стало понемногу меняться. Если есть кто-то, чтобы о нем заботиться, чтобы его защищать, начинает хотеться прожить каждый день. Наверное, именно благодаря Хиёри Киришима все время жизнерадостен.
Ёкодзава не мог не уважать Киришиму за то, что он ни на работе никогда ничего не упускал, ни дочерью не пренебрегал. С момента начала их отношений каждый день был словно волшебный сон, каждого «завтра» Ёкодзава ждал с нетерпением – забытое с детства чувство.
— То есть, я правильно понимаю, у Вас сейчас нет никого, на ком хотелось бы жениться?
Он задумался над заданным Иокавой вопросом. Обсуждать свою личную жизнь ему не нравилось, но и откровенно лгать тоже не хотелось.
— ...Меня полностью устраивает иметь отношения с человеком, о котором я забочусь, без необходимости ставить об этом в известность всех официально. Это все, что я хочу сказать.
Киришима – мужчина, а однополые браки не признаются японским законодательством – и кроме того, нельзя забывать и о еще существующем общественном порицании. Плюс, даже если вдруг как по волшебству это решится, есть Хиёри – та, кто для Киришимы важнее всех прочих, и вполне естественно, что Ёкодзава – второй.
Если отношениям Киришимы и Ёкодзавы в будущем суждено измениться, то, вероятно, это будет связано с взрослением Хиёри. Разумеется, сейчас она видела их глазами беззаботного ребенка, но однажды она пойдет в среднюю школу, потом в старшую и в какой-то момент, может, осознает истинную природу их отношений.
Для холостяка вроде Ёкодзавы уже странно метаться между собственной квартирой и домом отца-одиночки и его дочери. Киришима всегда убеждался, что никто не воспримет Ёкодзаву как жуткого чужака, шатающегося около жилого комплекса, но будь Ёкодзава сам одним из соседей Киришимы, подобную ситуацию он посчитал бы несколько странной.
Он бы не удивился, если бы Хиёри стала неловко себя чувствовать рядом с ним. Один намек на то, что она, взрослея, может начать его опасаться – и он как можно скорее исчез бы. Они оба – не только Киришима, но и Хиёри – были ему дороги, он бы скорее умер, чем сделал что-то, могущее причинить ей боль.
— ...
Ёкодзава замер от собственных мыслей – возможно, это и было то странное чувство, что он ощутил прошлым вечером.
Он легко мог представить счастливое будущее семьи Киришима... но себя с ними не видел. Будь он родственником – или старым другом – то еще куда ни шло, но определенно ненормально мужчине вмешиваться в их счастливую маленькую семью.
— Но я считаю, что брак – это что-то вроде договора. В отличие от прочих романтических увлечений официальный брак закрепляет отношения в глазах закона. Разве не странно, имея кого-то, с кем хочется провести всю жизнь, не сделать главный шаг и не жениться? Чувства чувствами, но себя-то вразумить можно – и ценой всего одного листка бумаги.
В целом теория Иокавы Ёкодзавой одобрялась, правда, сложно было ее перенести на однополые отношения, как у него и Киришимы.
— Вы, может быть, и правы – но я думаю, что и чувств это тоже касается.
Продолжение отношений требует упорной работы и искреннего желания от обоих из пары. Когда тебя буквально купают в любви – это приятно, но для другого человека сложно, а излишняя настойчивость может начать раздражать.
Ёкодзава совершенно точно считал себя «излишне настойчивым», а успокоившись и вспоминая о сказанном и сделанном сгоряча, невыносимо злился на себя. Так он мало-помалу приучал себя сделать пару вдохов, прежде чем реагировать на что бы то ни было.
Но все-таки он часто перегибал палку – и только всепрощающая натура Киришимы его спасала. Впрочем, и сам Киришима обладал схожими манерами поведения, поэтому, наверное, и чувствовал, что не ему критиковать Ёкодзаву – в этом смысле они друг другу подходили просто замечательно, словно починенная крышка треснувшему котелку.
— Вы такой зрелый, Ёкодзава-сан. Вы знаете, кто Вы есть – Вас невозможно сбить с цели. Я безмерно Вас уважаю.
— Ох, перестаньте – мне еще есть куда стремиться. Хотя сразу и не скажешь, – на этих своих словах он вспомнил, как Киришима однажды сказал – будто та сущность Ёкодзавы, которую видит мир, поверхностна – и улыбнулся незаметно тому, что они говорят одно и то же.
— Правда?
— Люди меня немного боятся из-за того, что я часто голос повышаю; Вы с Вашим мягким характером куда больше подходите для отдела продаж, – он не мог не улыбнуться криво при мысли о еще не слишком давнем своем поведении.
Выслушав вразумления Киришимы, он стал более внимательно относиться к окружающим, и пусть иногда еще мог вспылить и накричать, после всегда заглаживал свою несдержанность похвалой или помощью. Коллеги поначалу испугались, что у него лихорадка или еще какая страшная болезнь, но на самом деле рабочие отношения стали проще. Атмосфера вокруг него изменилась, и даже объемы продаж кое-где выросли.
Ёкодзава всегда считал, что к работе нужно мотивировать – и тем больше был шокирован изменениями. И прямым свидетельством его наивности было абсолютное непонимание, а что же такое мотивация, вместо нее он концентрировался исключительно на способностях.
— Думаете?.. Мой наставник на работе говорит, что я настойчивый, но недостаточно «назойливый»...
— Вместо принуждения себя к тому, к чему Вы не привыкли, не лучше ли сосредоточиться на оттачивании того, в чем Вы хороши?
— В чем я хорош, да... Только вот боюсь, я и сам не знаю, в чем.
— Тогда поставьте себе цель «Хочу быть вот таким». Будет проще сделать из себя идеал, если перед глазами будет кто-то соответствующий, – Киришиму своей «целью» Ёкодзава бы не назвал, но при этом часто обдумывал, как Главный Редактор ведет себя в издательстве. Несмотря на некоторую детскость характера, его отношению к подчиненным и способности беспроблемно переключаться с одной работы на другую Ёкодзаве стоило бы поучиться.
Киришима никогда не позволял трудностям или неудачам на себя влиять, наоборот, неожиданные препятствия он преодолевал словно бы рывком, превращая в очередные преимущества. Просто удивительно. Конечно, скажи Ёкодзава что-то подобное вслух, Киришима бы ни за что не упустил шанса подшутить, посему Ёкодзава решил держать эти мысли при себе.
— ...Тогда я Вас сделаю своей целью, Ёкодзава-сан.
— А? Нет, ну что Вы, во мне ничего особенного нет, – он совсем не ожидал упоминания себя в таком контексте и немного растерялся. Будь он Киришимой, сказал бы что-то вроде: «О, вперед, будет два меня!», – но в Ёкодзаве столько самоуверенности не было.
Разумеется, в своей работе он был уверен, но и близко не готов стать кому-то образцом для подражания. Уход в работу с головой – лучше доказательство неуверенности в себе.
Особого таланта у него не было, поэтому оставалось лишь работать изо всех сил – и пусть он никогда не достигнет того уровня, какого хочется, что еще делать, кроме как продолжать надеяться?
— Вы слишком скромничаете, Ёкодзава-сан. Хотя я думаю, это еще одно Ваше привлекательное качество.
— Сп-спасибо... – голос от комплимента дрогнул – и почему под взглядом Иокавы сейчас так неуютно?..
— Эмм... на самом деле я хотел спросить кое-что еще... можно?
— Ну... да, если я могу ответить, – он согласился бы на что угодно, лишь бы тему сменить, но от последовавшего вопроса кровь разве что не застыла.
— Вы с Киришимой-саном встречаетесь, да?
— ...
От абсолютно неожиданного вопроса Ёкодзава на мгновение потерял дар речи, и такое молчание вполне могло быть расценено как согласие.
— Я подозревал что-то такое – но вот когда Киришима-сан пришел за Вами в парк тогда, стало все ясно.
— Я... нет, это...
— Любой бы понял, увидев, как он ревновал! Знаете, будто ёж иголки встопорщил, готовый защищать свое.
— ...
Неспособный заговорить, Ёкодзава продолжал молчать – а Иокава наоборот не замолкал.
— Помните, как меня моя девушка бросила? Мы, наверное, еще могли бы снова начать встречаться, если бы я ей хотя бы позвонил. Но я этого не сделал. Не смог себя заставить.
Так случилось, что при расставании Иокавы с девушкой Ёкодзава присутствовал. Иокава, казалось, способен был едва ли не шутить о ситуации, но кто угодно заметил бы, насколько она его на самом деле угнетает.
— С ней было неплохо, мы вполне ладили – но, кажется, это было просто из чувства долга... Если подумать, я не уверен, что встречался с ней потому, что она мне нравилась...
Слова Иокавы обеспокоили Ёкодзаву.
— ...Что Вы хотите сказать? – дурное предчувствие, дурное.
Он удивился, когда улыбка вечно оптимистичного Иокавы померкла, и вздрогнул от обращенного к себе внимательного взгляда – а потом Иокава снова улыбнулся.
— Я говорю, что только встретив Вас, я все это понял.
— Меня?
— С того вечера, как меня бросили, я думал только о Вас. Не мог перестать, и это было так странно... а потом я понял, что чувствую, когда увидел, как ревнует Киришима-сан. Кажется, я в Вас влюблен.
— ...
Ёкодзава смутно предполагал, к чему приведет этот разговор – но услышав признание напрямую, мог лишь глупо хлопать глазами. Киришима не доверял Иокаве, но Ёкодзава и подумать не мог – до сего дня – что у Иокавы к нему действительно могут быть такие чувства.
И спрашивать не надо, ясно, что он имел в виду любовь романтическую – все же не настолько Ёкодзава не разбирался в словах, чтобы этого не понять. Но в голове просто не укладывалось, что это все происходит именно с ним, и оставаясь внешне спокойным, внутри он буквально паниковал. Он знал, что должен сказать хоть что-то, но в голову ничего не приходило, не мог же он...
— ?! Ты какого черта делаешь?!
Странное ощущение чужих губ на своих вернуло Ёкодзаву в реальность, он резко оттолкнул Иокаву, утер рот рукавом.
— Я подумал, что так проще будет выразить мои чувства.
Ёкодзава шокированно смотрел на Иокаву, озвучившего такой беспечный ответ. Упустив шанс обоснованно вспылить, он заговорил:
— Так, слушай...
— Если бы я не попробовал, Вы бы меня и не заметили, ведь так?
— Эй...
Еще одно чистосердечное объяснение, и Ёкодзава все не мог подобрать нужных слов, казалось, Иокава отбросил все оковы стыда.
— Ёкодзава-сан, прошу, давайте встречаться.
Несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, сдержаться, и он ответил:
— Извини – но, боюсь, я не могу ответить на твои чувства, – не следовало даже и думать об этом, ответить он мог только так.
— Потому что у Вас есть Киришима-сан?
— ...Ага, – больше не было смысла скрывать их отношения. Если уж он не мог принять чувства Иокавы, тот заслуживал объяснения, почему.
— Я знаю, что мне никогда не сравниться с Киришимой-саном. Он удивительный, даже спорить не буду, и в своей работе наверняка тоже. Но я холостяк, свободный как ветер. У меня нет никакого лишнего придатка.
— А? – он замер, и не потому, что Иокава определенно с ним заигрывал, а от выбранного слова: «придаток».
— Вы пару минут назад сказали, что Вас устраивают отношения с тем, о ком Вы заботитесь – но Вы хоть знаете, какое волнение у Вас на лице было?
— !!
— Ох, видимо, нет. В общем-то, Вы из тех, кто собственные переживания и чувства ставит на последнее место.
Он хотел огрызнуться, сказать Иокаве, чтобы не лез не в свое дело, но промолчал. Заговори он сейчас, и точно скажет что-нибудь, о чем потом пожалеет. Впрочем, молчание только подзуживало Иокаву.
— «Вас уcтраивает», это означает, что Вы сдались, Вы это понимаете?
— Да я не... – и не мог он опровергнуть слова Иокавы, потому что что-то в них было верно. И где-то в глубине души он был с ними согласен.
— Видите? Вы не можете этого отрицать – потому что Вы чувствуете неуверенность. Вам приходится сдерживаться, потому что у Киришимы-сана есть Хиёри-тян, верно?
— Что...
— Я Вас понимаю – она для Киришимы-сана важнее всех. Не сомневаюсь, Вы о ней тоже заботитесь, и это вполне нормально, ее потребности ставить превыше своих. Да и Вы действительно думаете, что, когда она станет старше, Вы сможете так открыто быть с Киришимой-саном?
И на эту речь ответа у Ёкодзавы не было. Он никогда бы не подумал о Хиёри как о «препятствии» или «помехе», но он солгал бы, сказав, что не готовится мысленно к тому дню, когда придется уйти. Но то, насколько ясно это все видел Иокава... шокировало.
— Я... – надо было хоть как-то ответить. Но только он открыл рот, ожил динамик в лифте.
— Приношу искренние извинения за ожидание! Ремонт завершен, поэтому лифт сейчас будет запущен! Возможно, на мгновение погаснет свет, но это кратковременно, поэтому не беспокойтесь, пожалуйста.
— Спасибо, – согласно предупреждению моргнули лампочки. – Слава богу, быстрее, чем я думал.
— А-ага...
— Впрочем, я бы не возражал провести с Вами наедине еще немного времени.
Свет окончательно загорелся вновь, лифт загудел и тронулся – а Ёкодзава молча поблагодарил неодушевленный механизм за отвлечение, неспособный все-таки сообразить, что ответить.
Кабина быстро достигла первого этажа, створки разъехались, являя взгляду обеспокоенно ждущих сотрудника управляющей компании и ремонтника из лифтовой службы.
— У вас все в порядке?!
— Мы приносим глубочайшие извинения за произошедшее!
— Не стоит – мы рады, что все разрешилось так быстро, – одного взгляда на часы хватило, чтобы понять, что вынужденное заточение продлилось около часа – хотя Ёкодзаве наедине с Иокавой это время показалось вечностью. Сложный разговор и сбежать некуда.
Однако, несмотря на высказанный им отказ... Иокава, похоже, его не принял. Возможно, придется повторить чуть позже и чуть увереннее.
Пусть даже Иокава был в чем-то прав – Ёкодзава никогда бы его не выбрал. Просто надо разобраться с этим до того, как Киришима узнает...
— Ох, небольшое происшествие; оно, наверное, вас обоих очень вымотало.
Похоже, вызволения Ёкодзавы и Иокавы ждали не два человека, а три. Ёкодзава скосил взгляд в сторону, откуда раздался голос, и увидел там опершегося о стену Киришиму.
— А ты что тут делаешь?..
— Пошел за тобой, подумал, может, подвезти тебя, спустился сюда, узнал, что лифт не работает. Ты не видел моих сообщений?
— О, извини, не подумал...
В кабине метр на полтора и так было не слишком уютно и точно не до проверки сообщений на телефоне. Ёкодзава почти все время был занят придумыванием ответа на бестактные слова Иокавы.
Он не стал звонить Киришиме из-за нежелания волновать его и Хиёри, но, похоже, действие возымело прямо противоположный эффект.
— Что ж, по крайней мере с тобой все нормально – но я поверить не могу, что застрял ты именно с ним.
Он замер от слов Киришимы; их с Иокавой разговор не должно было быть слышно вне лифта.
— Так получилось, что мы спускались вместе.
Ему нечего было стыдиться; конечно, посторонние свидетели такого разговора были бы лишними, но с Киришимой он мог быть откровенным без последствий.
— Ёкодзава-сан, теперь я Вас покину. Было необычайно приятно с Вами поболтать, – вежливо кивнув, Иокава ушел.
— Эй, стой... – позвал Ёкодзава, опасаясь, что им озвученный отказ так и не достиг Иокавы, но, осознав, что подобный разговор они вряд ли могут продолжить при посторонних, замолчал и опустил вскинутую было руку.
— Что не так?
— Ничего, – да и что еще он мог сказать? Он объяснил Иокаве свои чувства – но не был уверен, что тот их принял.
Да и что он в Ёкодзаве нашел? Ёкодзава прекрасно понимал, что он не из тех, в кого обычно влюбляются – подобные случаи он мог пересчитать по пальцам одной руки. Неспособный в собственных чувствах до конца разобраться, он и не мечтал понять, что творится в душах других людей, но в человеческой натуре искать вескую причину чего-либо.
— Ну что, идем?
— А? В смысле?.. А Хиё?
— Она осталась дома – к ней подружка придет, уроки делать. Моя мама заглянет попозже, я предупредил, что к ужину вернусь, так что мы свободны.
— Но – подожди...
— Теперь что? Не хочешь, чтобы я увидел твою квартиру?
— Да я не о том...
— Идем, время не ждет. Тебе и работать надо, да?
Неспособный отказать уже направившемуся к парковке Киришиме, Ёкодзава покорно поплелся за ним.