Сексуальное поведение семьи. 9 страница

Игры

В младенчестве ребенок искренен и прямодушен; да у него «все в порядке». Но скоро у него открываются й глаза и он обнаруживает, что его «все в порядке» в опреде­ленной степени зависит от его поведения, в особенности от реакций по отношению к матери. Когда он учится вести себя за столом, то уже может понять, что мать признает это «все в порядке», но лишь с большими оговорками. И тог­да в ответ он ставит под сомнение «все в порядке» своей матери. Так приобретается достаточно сложный опыт. Но одновременно закладывается фундамент для будущих игр. Ребенок использует этот опыт без зазрения совести, особенно в период приучения к воде и мылу, когда сила, конечно, на его стороне, так как во время еды, когда он голоден, ему что-то нужно от матери, а в ванной ей требует­ся от него, чтобы он стал чистым. За столом ребенок вы­нужден «быть в порядке», реагировать на требования мате­ри положительно, а в ванной «быть в порядке» — ее обя­занность. К этому времени они оба уже не всегда бывают искренни: у матери уже есть свои маленькие хитрости, у ребенка — свои.

Проходят годы, и ребенок отправляется в школу. К это­му времени у него есть в запасе несколько ловких прие­мов, возможно даже два-три грубых и жестоких; в худшем случае он уже одержим игрой. Все зависит от того, насколь­ко хитры и жестоки его родители. Чем больше они ловчат в своей жизни, тем хитрее будет их ребенок, чем они жест­че и грубее, тем ожесточеннее будет играть их отпрыск, считая, что только так он выживет. Практический опыт сви­детельствует, что самый эффективный способ испортить ребенка, сделать его пугливым и напряженным — это как можно чаще бороться с его волей. А лучший способ разру­шить его личность — бить его больно, чтобы он плакал.

В школе ребенок получает возможность испробовать на других детях и учителях игры, разученные дома. Кое-что он усовершенствует, кое от чего откажется, а кое-что усво­ит от партнеров по играм. В школе он испытывает также твердость своих убеждений и своей позиции. Учитель мо­жет подтвердить его позицию (у него «все в порядке»), а может, наоборот, опустить его с высот на землю. В проти­воположном случае, когда самооценка ребенка низка, учи­тель может либо подтвердить ее (ученик этого лишь ждет), либо внушить ему лучшее представление о самом себе (ребенку бывает это нелегко усвоить). Если ребенок вос­принимает весь мир с положительным знаком, то учитель поддерживает его, но если, наоборот, ученик убежден, что весь мир плох, то он будет стараться подтвердить свою позицию, постоянно раздражая этим учителя.

Есть множество особых ситуаций, которые трудно пред­видеть и с которыми не всегда могут справиться как педа­гоги, так и дети. Например, учительница начинает игру под названием «Аргентина». «Что самое интересное в Арген­тине?» — спрашивает она. Кто-то отвечает: «Пампасы».— «Не-е-ет».— «Патагония»,— говорит кто-то еще. «Не-е--е-ет».— «Аконкагуа».— «Не-е-е-е-ет». Все уже начинают понимать, в чем дело: бессмысленно вспоминать учебник географии и говорить о том, что интересно им самим. Они должны догадаться, что думает она (учительница). Но это безнадежно, и класс сдается. «Кто еще хочет отве­тить?» — звучит обманчиво добрый голос учительницы. «Гаучо!»— триумфально возглашает она, заставляя всех учеников одновременно чувствовать себя идиотами. Они не в силах воспрепятствовать этой игре, а учительнице в такой ситуации невозможно прилично выглядеть в глазах даже самого доброжелательного ученика. С другой сторо­ны, и самый умелый педагог вряд ли добьется высокой оценки со стороны ребенка, если дома из него выбивают всю его волю, не дают самостоятельно мыслить. Когда ребе­нок молчит, учитель заставляет его отвечать, тем самым на­силуя его сознание и доказывая, что он, учитель, не луч­ше родителей. Но чем может педагог помочь ребенку?..

Личность-«персона»

Вшкольном возрасте у ребенка в какой-то степени на­чинает формироваться реакция на вопрос: «Если нельзя прямо, открыто что-то говорить, то как с помощью хитрости добиться своего?» Все, что он узнает от родителей, учите­лей, школьных приятелей, от друзей и недругов,— все учитывается при этом ответе. Результатом становится «пер­сона». Психолог К.-Г. Юнг определяет «персону» как уста­новку, усваиваемую как маску, которая соответствует со­знательным намерениям человека и в то же время отвеча­ет требованиям и представлениям социальной среды.

В результате обладатель «персоны» может обманывать других, но очень часто и самого себя относительно своего подлинного характера. «Персона» формируется в основном как результат внешних влияний и собственных решений ребенка в возрасте примерно от шести до десяти лет. Взрослым человек в своем социальном поведении, то есть в не­посредственном свободном общении, бывает приветливым или суровым, внимательным, спокойным или раздражитель­ным. Он не нуждается в том, чтобы следовать модели Роди­теля, Взрослого или Ребенка. Наоборот, он может вести се­бя как школьник, приспосабливаясь к ситуации общения под руководством Взрослого и не выходя за предписанные родителем рамки.

Продуктом адаптации и бывает «персона». Она тоже соответствует сценарию человека. Если это сценарий побе­дителя, то «персона» будет привлекательной, если же сце­нарий неудачника — отталкивающей для всех, кроме таких же, как он. Часто она моделируется по какому-либо «герою». За «персоной» обычно прячется в человеке Ре­бенок, который ждет возможности показать себя, когда наберется достаточно «купонов», чтобы можно было без­наказанно сбросить маску...

юность

Юность — это возраст старшеклассников и студентов, пора получения водительских и гражданских прав, а также права распорядиться собственным телом и прочей собст­венностью. У девушек новые заботы — бюстгальтер и мен­струации, у юношей — бритье, а иногда — неожиданное препятствие, сокрушающее все планы и надежды: прыщи.

В юности человек решает, что он будет делать в своей жизни или по крайней мере чем заполнит время до такого решения. С точки зрения сценарного аналитика, юноше­ские годы — это репетиция перед отъездом «на гастроли». В этом возрасте человек уже в состоянии ответить на во­просы: «Что вы говорите после того, как сказали «здрав­ствуйте»?» и «Если родители и учителя не структурируют ваше время, как вы организуете его сами?»...

Новые чувства

Юноши и девушки, если они не подготовлены родителя­ми, могут растеряться при появлении у них полового чув­ства и, не умея встроить его в свой жизненный план, реа­гируют на него, используя приобретенный опыт — излюб­ленные чувства. Мастурбация может погрузить человека в муки подлинного кризиса. Может возникнуть чувство вины («это безнравственно»), страха («это вредно для здо-

ровья») или неуверенности в себе («это ослабляет силу
воли»). Все это внутренние трансакции, происходящие ме*Ц-
ду Родителем и Ребенком в голове молодого человека!,'■(
другой стороны, могут возникнуть переживания, зависящее
от реакции (действительной или воображаемой) его окр
жёния: уязвленность, злоба или стыд. «Ведь теперь (дума* г
он) у окружающих есть реальная причина смеяться нал о
мной, ненавидеть или стыдиться меня». В любом случи е
мастурбация позволяет ему приспособить новое полож е
чувство к старым, усвоенным еще в детском возрасте. Q
новременно он становится более гибким. Приятели и
теля «разрешают» ему испытывать иные чувства, чем 4fc,
что приняты дома. Он начинает понимать: «Не все, что ва!
но для «стариков», считается важным в моем новом
жении». Этот переворот в системе чувств постепенно отД
ляет его от семьи и приближает к сверстникам. 4

Сценарий приспосабливается к новой ситуации и стано­вится более «презентабельным»: он уже может предпола­гать не неудачу, а частичный успех, из неудачника мож^о превратиться если не в победителя, то по крайней мейе в человека, добившегося равновесия. Ситуация может пр г-обрести состязательный характер, и молодой человек нач i-нает понимать, что победы не приходят автоматичес* i, что нужна работа, что в жизни нужно планирование. И -i н учится спокойнее воспринимать отдельные неудачи, не % ;-ряя из виду свои цели.

Физические реакции \

В условиях постоянных изменений и необходил «держать себя в руках» большинство юношей и девун остро воспринимают свои физические реакции. Отец и ма уже не окружают их прежним вниманием и заботой, уже не приходится, как раньше, сжиматься от страха, ко родитель был пьян или приходил в ярость. Какой бы была ситуация дома, теперь им приходится наблюл себя со стороны. Надо стоять перед товарищами, урок, или идти в одиночку по длинным коридорам колледжа под критическими взглядами других молодых людей. Поэтому юноша иногда как бы «автоматически» потерт, у него дрожат руки и бьется сердце; девушки краснеют, fix платья становятся мокрыми от пота, а в животах раздаёт­ся бурчание. У каждого человека организм по-своему реагирует на различные внешние явления, что помогает опре­делять, какому направлению, суждено сыграть важную роль в развертывающемся сценарии.

Сценарий и антисценарий

Юность — это возраст, когда большинство молодых людей мечутся от сценария к антисценарию и обратно. К)ноша может стараться исполнять родительские предпи­сания, но потом восставать против них и в результате об­наружить, что он следует сценарной программе. Осознав тщетность своих попыток освободиться, он снова старается жить, как предписано. К окончанию колледжа или, на­пример, к концу армейской службы он может принять оп­ределенное решение: либо строго следовать родительским предписаниям, либо избрать свой сценарный путь. Чаще всего люди следуют предписаниям. Но годам к сорока мо­жет наступить период метаний. Если до сих пор человек подчинялся предписаниям, то теперь может попробовать «вырваться» — например, развестись, бросить работу, из­менить профессию и т. п.

Юность — это время, когда человек впервые ощущает возможность самостоятельного выбора. К сожалению, эта самостоятельность очень часто оказывается частью иллю­зии, так как на самом деле выбор может быть между ди­рективами Родителя его отца и матери и провокациями их же Ребенка. Молодые алкоголики и наркоманы совсем необязательно являются «борцами» против родительского авторитета. Они, конечно, бунтуют против Родительских приказов, но при этом часто следуют туда, куда их под­талкивает «демон», злобный Ребенок тех же самых роди­телей. «Я не хочу, чтобы мой сын был пьяницей»,— гово­рит мать, заказывая себе спиртное. Если он не пьет, то он хороший мальчик, ее сын. Если же пьет, то он плохой маль­чик, но все равно ее сын. «Не разрешай никому вести себя с тобой вольно»,— говорит отец дочери, оглядывая при этом с ног до головы официантку. Что бы ни вышло в даль­нейшем, она все равно папина дочка. Может быть, в кол­ледже она прослывет безнравственной, а затем преобра­зится в верную жену или, наоборот, сохранит девственность До свадьбы, а после станет изменять мужу. Но может быть, ^с« временем юноша или девушка найдет в себе силы освобо­диться от сценария и обрести в жизни собственный путь. Образ мира

Ребенок воспринимает мир совсем иначе, чем его poдители. Для детей это сказочный мир, полный чудовищ я волшебников. Все родители помнят, как их ребенок просы­пался и кричал, что в его комнате ходит медведь. Приходят родители, включают свет и ласково говорят: «Видишь, никого нет...» Или, наоборот, родители сердятся, вели молчать и спать немедленно. Но ребенок все равно «зна| ет», что в комнате был медведь, независимо от того, мягка или сурово обошлись с ним родители. Однако ребенок понимает (если мать или отец были ласковы): когда появится медведь, придут родители и медведь убежит в берлогу. При суровом подходе родителей ребенок скорее все го подумает: «Ты один на один с медведем и положиться можешь только на себя». Но «медведь» при этом все равно остается.

Когда ребенок взрослеет, его образ мира постепенно углубляется и детализируется, но одновременно замаскиро­вывается, уходя как бы вглубь. Лишь иногда детские представления появляются в своем изначальном искаженном! виде, чаще всего в виде «обманов». Это происходит обычно в снах. И тогда вдруг оказывается, что загадочное для; психотерапевта поведение пациента было по-своему ра зумным и последовательным.

...Ванда была озабочена финансовыми проблемами! поскольку ее мужу чрезвычайно не повезло в целом ряде сделок. Но когда ставилась под сомнение правильность егодействий, она его страстно защищала. Она также была крайне обеспокоена недостатком средств на их жизнь. Однако у нее не было особых причин для большого беспойкойства, так как ее хорошо обеспеченные родители готовы были дать им деньги в долг. Ванда ходила в терапевтическую группу. Года два психотерапевт не мог последовательно восстановить ход ее мыслей и найти суть происходящего. Но однажды она рассказала свой сон. Будто она жила в концентрационном лагере, которым управляли богачи, живущие на горе. Чтобы не остаться голодной, надо было просить у них еду или выманивать ее обманом.

Сон несколько прояснил ее образ жизни. Муж в своих сделках участвовал в играх типа: «Обведи дурака вокруг пальца», ее игрой была «Сведи концы с концами». Как только у мужа появлялись деньги, он старался истратить и при первой же возможности, иначе игра могла прекратиться. Когда ему становилось действительно туго, включалась Ванда и помогала «обводить вокруг пальца» ее собствен­ных родителей. К досаде супругов, контрагенты мужа и ее родители в конечном счете всегда оказывались в выигры­ше. Она страстно это отрицала, когда спорила с членами группы, так как, признав проигрыш, ей следовало бы пре­кратить игру (что, в конце концов, и было сделано). Фак­тически она и жила примерно так, как ей привиделось во сне: родители и партнеры мужа были богатыми людьми, которые «жили на холме» и распоряжались ее жизнью. Чтобы выжить, ей надо было просить или обманывать.

«Концентрационный лагерь» — это и есть для Ванды образ мира, или сценарная основа. В действительности она как бы жила в концлагере своих снов. Во время кон­сультации было достигнуто некоторое улучшение, но оно означало, что Ванда приспособилась «жить лучше в кон­центрационном лагере». Лечение не повлияло на ее сце­нарий, Ванда научилась чувствовать себя в нем удобнее. Чтобы вылечиться, ей надо было выйти из «лагеря» в реаль­ный мир, в котором она чувствовала бы себя нормально, потому что уладила бы свои семейные дела. Интересно отметить, что Ванда и ее муж выбирали друг друга по причине взаимодополняемости их сценариев. Его сценарий предусматривал богачей «на горе» как предмет мошен­нических проделок и перепуганную жену. А по ее сцена­рию требовался мошенник, который облегчил бы ее пора­бощенную жизнь.

Сценарная основа обычно бывает очень далекой от ре­альной жизни пациента, поэтому очень трудно порой ре­конструировать сценарий путем только наблюдения и интер­претации. В этих случаях иногда на помощь приходят сны пациента. «Сценарный сон» легко узнать, поскольку, рас­сказанный пациентом, он бывает нисколько не похож на его действительную жизнь, а в трансакционном смысле он — его воспроизведение.

...Одной женщине приснился сон: спасаясь от пресле­дования, она забралась в тоннель. Преследователи оста­новились у входа, ожидая, пока она из него выберется. У другого, конца тоннеля она увидела другую группу пре­следователей. Ситуация складывалась так, что она не могла двигаться ни вперед, ни назад. Оставалось лишь упираться руками в стенки тоннеля. Пока ей это удавалось, она чув­ствовала себя в безопасности.

Психотерапевт перевел этот сон на язык сценария. Оказалось, что большую часть жизни женщина провела в тоннеле-ловушке, постоянно находясь в каком-то неудоб­ном положении. Вся ее жизнь показывала, что она устала «держаться за стенки». В задачу психотерапевта входила необходимость помочь женщине освободиться от власти сценария, выйти из «тоннеля» в реальный мир, который уже не выглядит для нее опасным. «Тоннель» — это ее сценарная основа. Возможно, конечно, множество других интерпретаций этого сна. Это понятно даже новичку, про­шедшему вводный курс психологии. Но сценарная интер­претация особенно важна потому, что она показывает пси­хотерапевту и другим членам группы, а также пациентке и ее мужу, что нужно предпринимать.

Сцена «тоннеля» оставалась, очевидно, у женщины неиз­менной с раннего детства, поскольку пациентка неодно­кратно видела этот сон. «Концентрационный лагерь» — это явно позднейшая адаптация детских кошмаров, кото­рые Ванда не могла уже вспомнить. Ясно, что это осно­вано на ранних переживаниях, смысл которых менялся при чтении книг. Юность, следовательно,— период, когда кошмарные «тоннели» детства приобретают более реалис­тическую и современную форму и ложатся в основу опера­тивного сценария, определяющего жизненный план. Неже­лание Ванды вникнуть в проделки мужа показывает, как упорно человек цепляется за сценарные сцены, в то же время жалуясь и всячески демонстрируя невыносимость такого существования.

Таким образом, познакомившись с использованием генеалогического метода в социометрии и психодраме, легче понимается деление генеалогии на 2 части, предложенное одним из ее основоположников Л. М. Савеловым.

1) Официальная генеалогия, где в основном даты рождения и смерти.

2) Социальная генеалогия, где приводятся многообразные обстоятельства внутренней и внешней духовной жизни семьи.

II. СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ СЕМЬИ.