Стремление к совершенству

Из поколения в поколение наше обще­ство восхищается выдающимися людьми, ко­торые имеют цели, которые добиваются в жиз­ни успеха. Что мы создали, насколько блещем интеллектом или хорошо выглядим - имен­но это мы ценим. Немногие люди скажут, что они чувствуют себя хорошо такими, какие есть. Многие из нас усвоили мысль, что если мы вырастем и не достигнем целей, постав­ленных родителями или другими авторитета-, ми, то мы недостаточно хороши. Иногда стыд произрастает из семейных правил и мифов, передаваемых из поколения в поколение. Мы считаем, что должны достигнуть определенных целей, чтобы нас любили. Это стремле­ние может стать навязчивым. Становясь старше, мы редко бываем удовлетворены собственным прогрессом. Если цели не достигнуты, возникает чувство неполноценности. Если до­стигнуты, то по каким-то причинам, терзае­мые стыдом, мы все равно не удовлетворены и пытаемся доказать себе и другим, что спо­собны достигнуть большего. Нашей целью ста­новится совершенство. В поисках совершенства мы отвергаем одни части своей личности и преувеличиваем другие; мы навязчиво стремимся достигнуть невозможного, богоподобного состояния. При этом мы оказываемся изолированными, оторванными от основного течения жизни, примерзшими к своей роли и отрицающими реальность.

Люди, стремящиеся к совершенству, име­ют свою секретную сторону. Сторону, которую

— 168 —

научились скрывать из страха, что, увидев ее, окружающие отвернутся от них. Они с трудом доверяют другим и избегают близости в страхе, что откроется их «тайная» сторона. Как ни грустно, вкладывая столько усилий в отрицание в себе зверя, они живут жизнью «картонных ангелов». Охваченный стыдом человек страстно жаждет любви - и боится ее, и пытается добиться успеха, представляясь не тем, кто есть. Многие алкоголики, многие няньки отвергают для себя богатство жизни, потому что они - квадратные колышки, которые они же сами пытаются вбить в круглые дырки.

Как маскируется стыд

У стыда много масок. Он скрывается в темноте и прикидывается спящим, защищая себя от яркого света. Испытать стыд - значит испытать разоблачение, открыть непризнаваемые и непознанные части своей личности. Боль вскрытого стыда - в демонстрации сокровенных, ранимых сторон своей личности самому же себе. Позволить другим увидеть наш стыд часто болезненно и позорно, но величайшая боль - столкнуться с собственным несовершенством.

Стыд питается двумя сильными страхами. Во-первых, страхом наказания, верой в то, что, обнаруженный, я буду наказан. Второй страх - страх оказаться отвергнутым, одиноким, если другие люди узнают, насколько я плох.

— 169 —

Стыд может быть нераспознаваемым. Он прячется за гнев, депрессию, стремление ко­мандовать, непреклонность, притуплённые чувства, манию величия, нетерпимость, обвинения других и крайнюю тревожность - за любое чувство или поведение, которое не подпускает к нам других и держит нас в изоляции. Система отрицания является неотделимой частью стыда - отрицания себя как личности. Мы можем уклониться от чувства стыда, оставаясь несгибаемыми и пытаясь держать под контролем себя и всех вокруг нас. Пытаясь стоять на шаг в стороне в готовности справиться с любыми неожиданными обстоятельствами, держа под прицелом все цели, ожидая про­блем и боясь перемен. Такой контроль озна­чает жизнь по строгим правилам и установлениям, не допускающим гибкости или самопроизвольных действий. Людям, страдающим страстью к совершенству, свойственны высо­кие ожидания от всех, в том числе от себя, и стремление осудить, еслиожидания не оправдались.

Чем больше наполняет Нас стыд, тем ^v больше мы стремимся к контролю; чем силь­нее нам нужно освободиться от этой жесткой жизненной схемы, тем больше наш голод, тем сильнее сдавленная энергия ищет выход в навязчивых действиях. И тем больше наполняет нас стыд... Это замкнутый круг боли, который может повторяться и повторяться; повторяться до тех пор, пока мы не осмелимся взглянуть в лицо своему стыду и не вырвемся из порочного" круга, не обременяя себя стремлением к совершенству.

— 170 —

«Сухое пьянство» и другие болезненные пристрастия

Многие алкоголики могут прекратить пить, но пока они не достигнут внутреннего мира, трезвость может быть мучительной для них и для их близких. Прекратить пить и не сталкиваться со стыдом - значит жить, постоянно до боли сжав кулаки. Пока непьющий алкоголик не посмотрит открыто на свой стыд, не примет себя таким, какой есть (смесь и зверя, и ангела), ему придется держать оборону. Ему придется оставаться злым, властным, негибким, нетерпимым, крайне тревожным, едва ли не параноиком. Многие родственники, живущие с «сухим пьяницей», часто ловят себя на желании, чтобы он снова запил, потому что так с ним легче справляться.

Такое состояние, однако, бывает не только у алкоголиков. Няньки и другие люди, страдающие болезненными пристрастиями, обна­руживают себя в глухой обороне, воздерживаясь от первичного пристрастия. С ними также может быть трудно жить, если они не оставят свое стремление к совершенству и не уступят процессу жизни.

Нередко у человека, имеющего болезненное пристрастие, развивается еще одно. У некоторых людей может быть смешанное пристрастие, то есть пристрастие более чем к од­ному веществу Тили занятию одновременно. Например, к алкоголю и транквилизаторам, к алкоголю и азартным играм, к роли няньки и перееданию, к роли няньки и чистоте в доме, к алкоголю и роли няньки. Некоторые могут

— 171 —

переходить от одного болезненного пристрастия к другому. История Марии прекрасно иллюстрирует это.

Мария была известной фотомоделью. Находясь в зените славы, она была поглощена идеей оставаться стройной. Чем больше она волновалась за свою фигуру, тем больше выходил из-под контроля ее голод. Паникуя, что полнеет, она набрасывалась на еду и после этого заболела. Неутолимый голод (булимия) был первым пристрастием Марии. Однако затем она открыла для себя транквилизаторы, которые прописал врач от ее тревожного состояния, и вскоре голод отошел на второй план. Марией завладели транквилизаторы, как прежде владела пища. В течение нескольких лет она принимала больше предписанного и после передозировки решила, что ей необходимо уйти от наркотика. Когда ее синдром отмены наркотика стал невыносим, она выпила стакан шерри, чтобы почувствовать себя лучше, а потом прикончила и всю бутылку. Это стало началом ее алкоголизма. Через десять мучительных лет она оказалась безработной и" помещенной в центр лечения алкоголизма, где ей помогли избавиться и от транквилизаторов, и от алкоголя. В течение некоторого времени она жила относительно счастливо, затем снова начались проблемы с едой. Она не могла остановиться и сильно ра­столстела.

Неуправляемое поведение не обязательно исчезает после лечения первичного пристрастия. Многие выздоравливающие алкоголики обнаруживают у себя неудержимую страсть к курению, перееданию, махинациям,

— 172 —

азартным играм, накопительству, походам по магазинам, к работе, сексуальным отношениям или к роли няньки. Хотя эти пристрастия, возможно, не несут такой угрозы для жизни, как алкоголизм, навязчивость, секретность, бесчестность, неудержимое стремление, потребность в чувстве облегчения создают тот же шаблон поведения, что и первичное пристрастие, и могут вернуть к нему. Пристрастившийся человек может остаться и со своим вторым пристрастием, живя двойной жизнью, колеблясь'' между стремлением к совершенству и потерей контроля, по-прежнему изолированный и отрезанный от других. Это может отозваться болезненным эхом на любимых. Как он поступит, зависит от здоровья членов семьи и освобождения от роли няньки и стыда.

Наркотическое поведение продолжается, пока остается огромный резервуар стыда. А из-за этого остается подавляющая потребность занимать оборону, быть несгибаемым и властным. Похоже, чем больше мы отрицаем нашу ограниченность, тем более бессильными и теряющими контроль становимся.

Няньки также могут страдать другими пристрастиями, например перееданием, пьянством, трудоголизмом, страстью к чистоте, кражам в магазинах, азартным играм и т. д. С другой стороны, они могут менять партнеров, находя новые объекты своего пристрастия.

«Должен»

Люди, охваченные стыдом и страстью к совершенству, непреклонные в мыслях и по-

— 173 —

ведении, часто используют слова «должен» или «не должен». Часто звучат (или подразумеваются) подобные заявления: «Он не должен был так напиваться на вечеринке в офисе» или «Я должна была остановить его», «Они должны были понимать, что у него жуткий стресс».

«Должен» - слово, которое ограничивает, командует, осуждает и не дает свободы выбора. Оно ограничивает возможность обще­ния, поскольку другие бегут от нашей нетерпимости и потребности управлять. Использование такого языка помогает формировать ограничительные правила, которые не допускают творческого развития личности. Снова и снова стремясь к совершенству, мы разрушаем нашу непосредственность, нашу уникальность, наше восприятие самих себя. Мы очень многого ожидаем от своих способностей. Мы требуем, чтобы мы знали лучше или сделали лучше, чем уже сделали. Мы усиливаем свой стыд и усугубляем свою низкую самооценку, поскольку не оправдали собственных, завышенных, ожиданий.

Излечение от стыда начинается с того, что мы учимся быть добрее к себе, учимся себя такими, какие есть. Для этого нам нужно умерить употребление слова «должен». Нам нужно дать себе выбор, позволить себе быть несовершенными, допустить право на ошибку. Сверх того, нужно простить себе, что мы всего лишь люди - не боги. Чтобы излечиться от разрушительного чувства стыда, нам нужно научиться любить себя.

— 174 —