Онтосинтез конфликта» как разновидность «бесконфликтной модели общества»

Решение жизненной проблемы мы замечаем

по исчезновению этой проблемы

Л. Витгенштейн

В.С. Дудченко (далее B.C.) подходит к конфликту с позиции консультанта по управлению. Его основные положения заключаются в следующем:

1. Предлагается новый подход к методологии онтосинтеза конфликта (ОК) как альтернатива существующим конфликтологическим программам в России[45][41].

2. Утверждается, что, применяя новый подход в практике консультирования, можно увидеть результат в том, что «конфликт перестал быть проблемой».

3. Дана критика конфликтологических программ, в которых описаны технологии борьбы за власть, манипулирования людьми в управлении конфликтными ситуациями.

4. Сделан вывод о том, что конфликтологи порождают конфликты в России.

Раскроем понятие «онтосинтез конфликта». Онтология как учение о бытие в теории противопоставляется гносеологии – учению о познании[46][42]. Размышления С.Л. Рубинштейна могут помочь обозначить некоторые существенные характеристики бытия как предельного понятия[47][43]. «Первичное открытие бытия человеком – это прерогатива чувственного», чувственность «непосредственно вплетена во взаимодействие человека с окружающим миром». Раскрытие бытия происходит через «испытание и принятие бытия человеческим существом как объекта потребностей и действии»[48][44]. Человек – одно из состояний бытия, по-видимому, не начальное и не конечное. Бытие открывается человеку, и в этом плане открывая бытие, человек открывает себя, свои чувства, потребности, действия и т.д. Человек является естественной частью материала. Он способен различные материалы и элементы мира соединять или синтезировать. По логике, далее необходимо определить место, где синтезируется бытие. Естественно, что это сознание человека. В.С. называет возможность и способность синтезировать бытие в сознании «онтосинтезом», то есть онтологическим синтезом[49][45]. Онтосинтез является главной функцией сознания. «По механизму действия, утверждает он – это процесс порождения некой целостности из отдельных составляющих материала мира». Итак, если онтология представлена сознанием и в сознании, то тогда именно порождающая природа сознания должна стать центральным предметом онтосинтеза. Акты сознания, изложенные им[50][46], представляют собой развернутую схему рефлексии. Если мы обратимся к И.Г Фихте, то должны признать, что «условием ее (т.е. рефлексии) является некоторое ограничение»[51][47].

Сознание ограничивает себя, и в этом ограничении оно должно с чем-то столкнуться, стать в оппозицию к иному бытию или проявить некоторую степень конфликтности. Это теоретические размышления. Однако на практике В.С. предлагает синтезировать бытие без конфликтов, без ограничений и столкновений, вести себя «естественно» с точки зрения критериев именно данной реальности и «не рефлексивно». Он описывает резкий скачок из теории в практику «Конфликтом ни руководство, ни консультанты не занимались принципиально»[52][48].

Но если конфликтом принципиально никто не занимался и конфликт остался за пределами «новой» реальности, которую строил коллектив вместе с консультантами, то можно сделать вывод, что предметом онтосинтеза было бытие без конфликта.

Этот вывод очень важен, так как, если в теории разрабатывается новая теоретическая конструкция и она имеет определенное название – «онтосинтез конфликта», а в практике конфликт остался за пределами сознания (или онтосинтеза), то наиболее приемлемое определение должно быть «онтосинтез вне конфликта», а не «онтосинтез конфликта» (ОК). Или, по крайней мере, должна быть фиксация того, что теоретическая конструкция В.С. почти не имеет никакого отношения к его реальной практике консультирования.

Центральным звеном в «онтосинтезе конфликта» является сознание. А так как оно представлено им в схеме рефлексии[53][49], то можно предположить, что бытие синтезируется на уровне рефлексии. Исходя из идеальной схемы сознания, общепризнанной в плане вспомогательного средства в теории, мы можем увидеть, что оно представлено минимум четырьмя уровнями: подсознание, обыденное сознание, мышление, рефлексивное мышление.

Очевидно, что на разных уровнях сознания бытие синтезируется различно, более того, оно даже противоречиво по отношению друг к другу. Выло бы интересно узнать: как на практике, через какие характеристики можно обнаружить соответствие синтеза бытия какому-либо уровню сознания? Каково влияние каждого уровня на степень конфликтности субъекта (социальной группы) и в какой форме оно (влияние) проявляется?

Это не праздные вопросы. Дело в том, что если мы обнаружим, что синтезирование бытия возможно без конфликтов, тогда, возможно, будет найдено «лекарство от конфликта». Однако необходимо учесть, что коллективный субъект вел себя «естественно» и «нерефлексивно» на уровне рефлексии. Это возможно при условии, если субъект сознательно отсекает от себя часть некоторой реальности и не замечает ее. Но тогда говорить о содержании синтеза можно в ограниченном плане. Содержание синтеза будет как бы «урезано» и в этом плане «вытеснено» из «бытия». Это некоторая часть истории, о которой нет необходимости даже вспоминать, так как строится другая, новая реальность без конфликта.

Для дальнейшего методологического исследования ОК необходимо раскрыть понятие «реальность», так как именно она синтезируется и конструируется разными технологиями, средствами, программами и т.д.

Понятие «реальность» может быть раскрыто в двух аспектах: как объективная и субъективная. К объективной реальности (ОР) можно отнести все, что не зависит от временных рамок сознания субъекта. Можно сказать, что ОР по отношению к субъекту бесконечна во времени и в пространстве. Но она (ОР) включает в себя временные рамки, в которых функционирует сознание субъекта, ограниченного его биологической жизнью (т.е. физическим существованием), Время объективной реальности разворачивается в сознании субъекта и представляется в каждый момент его жизни. И, исходи из того факта, что физическая жизнь человека ограничена биологическими законами, можно фиксировать, что реальность на разных этапах жизни человека, в каждый момент включает прошлое, настоящее и будущее.

В настоящем в свернутой форме содержатся «ростки будущего», а также результат и продукт прошлого. Прошлое в этом плане уже является объективной реальностью, т к. оно уже не зависит от человека, оно уже состоялось, Будущее – это потенциальность, присутствующая в настоящем, оно зависимо от человека, его целей, задач, и в этом плане оно субъективно. Т.е. будущее – это субъективная реальность, отодвинутая вперед (Субъективная реальность – это реальность зависимая и порождающаяся сознанием человека) Для того чтобы приблизить и осуществить будущее, необходимы соответствующие действия со стороны человека стратегического и тактического характера, включенность человека в самые разные отношения и связи с другими элементами мира и людьми. Эти связи и отношения разворачиваются (схематично) на гносеологическом и онтологическом уровнях и могут быть рассмотрены в социально-психологическом, организационно-управленческом, физическом и других пространствах.

Оттого, какие отношения и связи человек предполагает перенести в будущее, зависит то, как он формулирует и осознает цели и задачи в своих планах Настоящее (а не прошлое и будущее) предоставляет человеку сделать выбор Самим выбором настоящее зарождает «ростки будущего». Приближая будущее к настоящему, и отрицая будущее настоящим, человек позволяет будущему «умереть» в настоящем и одновременно отодвинуть его снова в будущее. Поэтому будущее постоянно наполняется качественно новым содержанием, иным содержанием субъективного плана. Настоящее требует освобождения от иллюзий, мифов и чрезвычайных идеализации. Насколько в настоящем происходит процесс освобождения от чувственно-слепого, иллюзорного, настолько будущее будет реально приближаться и раскрываться настоящему. Поэтому настоящая реальность требует мысленного перенесения в нее всех противоречий, тупиков, конфликтов и трудностей будущего. В этом плане она предвосхищает будущее своими противоречиями в сознании субъекта и несет в себе опасность для будущего самими требованиями освобождения от иллюзий. Можно предположить с большой вероятностью, что сбои в сознании субъекта происходят потому, что он не готов принять реальность во всем многообразии противоречий и конфликтов. Он хочет освободиться от них, как от кошмарного прошлого, и построить свою жизнь бесконфликтно и без противоречий, а значит, не замечая их или уходя от них.

Теперь вернемся к B.C. – автору «онтосинтеза конфликта», для которого очень важно, чтобы «ростки будущего» не были иллюзорны и недостижимы.

Практика консультантов представлена тем, что конфликтами они принципиально не занимаются. Значит, управленцам рекомендуется конфликты не замечать, уходить от них, строя иную реальность – бесконфликтную. А это показывает, какие представления существуют у части консультантов по отношению к самой реальности. Исключать из анализа реальности конфликт – значит, способствовать формированию очередного мифа и иллюзии, что коллектив может развиваться, уходя каждый раз от конфликта. Здесь четко прослеживается идея бесконфликтной модели развития общества. Эта идея объединяет, на первый взгляд, совершенно противоположные идеологии и парадигмы «царство божье на земле» – у христианства; «коммунизм» (светлое будущее всего человечества, где будет уничтожена классовая борьба) и «онтосинтез конфликта» (где конфликт перестал быть проблемой). Исторически эта идея порождает конфликты, революции, войны.

Описывая практику внедрения «онтосинтеза конфликта» (а точнее, как мы уже поняли, «онтосинтеза вне конфликта») в управленческом консультировании, B.C. приводит пример, подтверждающий образец отторжения конфликтующего субъекта из коллектива. Во время одного семинара в коллективе выделился лидер, который, вероятнее всего, остро переживал конфликт и хотел в нем разобраться. Однако консультанты ему этого не позволили, и он выделился в оппозицию (правда, из статьи не понятно к кому: к консультантам или к администрации). После семинара он получил более высокую должность, «несмотря на то, что было видно, что это слабый руководитель», но «финансовый гений».

Далее события разворачиваются так: через два месяца он уволился, не справившись со своей новой должностью. Нет человека – нет конфликта. По описанию ситуации и фактическим последствиям есть все основания утверждать, что коллективу организации был дан хороший урок, дабы никто больше «не высовывался» и не конфликтовал. С помощью консультантов была приведена в действие игра в «продвижение», суть которой показать не сильные, а слабые стороны конфликтующего, с целью создания «приличного фасада» для увольнения (эта игра повсеместно была проиграна в нашей стране, в логике которой находятся, в том числе и консультанты по управлению).

Вероятнее всего, консультанты не способствовали формированию навыков рефлексивного мышления. Так как именно нерефлексивный субъект может легко попасть под любую манипуляцию. В чем заключается манипуляция? Если человек во время работы с консультантом не смог увидеть с его помощью свои слабые стороны, которые были видны всему коллективу, не смог ничего откорректировать в плане усиления своего потенциала, то возникает вопрос: кому консультанты «открывают глаза»? Почему одним «открывают», а другим нет?

За время работы с консультантами «финансовый гений» не смог увидеть себя со стороны (а значит выйти, в саморефлексию), а после семинара поддался соблазну идти на повышение, не ожидая и не осознавая того, что у него отсутствуют необходимые для управленца знания и навыки. Вот если бы «финансовый гений» отрефлектировал вовремя ситуацию и себя в ней с помощью консультантов, возможно, что он, прежде чем согласиться на повышение, пошел бы немного поучиться. Можно утверждать, что с помощью консультантов конфликтующий субъект был постепенно (не резко) вытеснен из организации. Как мы знаем, такой подход не нов, он описан как «радикальная криминология». Н. Смелзер отмечает, что такой подход соответствует конфликтологическому[54][50].

Ее сторонники рассматривают конфликтующих как бунтарей. Общество старается их изолировать, помещая в соответствующие учреждения. Конечно, хотелось бы уйти от прямой аналогии. Однако, по факту «онтосинтез конфликта» и «радикальная криминология» очень близки, так как и первом и во втором случаях изоляция или вытеснение субъекта из организации (социальной системы) очевидны.

А поэтому, можно предположить, что В.С также использует манипулятивные техники (в обход сознания человека), за которые так критикует тех, кто их описывает. Критика в адрес чех, кто описывает технологии манипулирования и техники борьбы в конфликтах, может исходить из позиции нежелания того, чтобы эти техники были доступны большинству людей. Почему? Да потому, что чем меньше людей знают о них, тем больше шансов манипулирования ими. Если человек знает эти технологии, он вряд ли попадет в ситуацию манипулирования или, по крайне мере, будет поддаваться им сознательно. Другое дело, когда эти технологии и приемы скрыты от сознания человека, вот тут-то простор для манипулирования им. Не в такую ли ловушку попадают сегодня не только отдельные люди, социальные группы, но и целые народы, нации, общественные движения, уничтожая друг друга, став жертвой манипуляции в борьбе политиков и власть имущих за власть.

Технологии манипулирования и техники борьбы в конфликте должны быть доступны всем. Они должны быть открыты. Только тогда они могут быть предметом для осознания и принятия социальных и правовых норм их применения в обществе. Применение их (или неприменение) зависит не от авторов, которые их описывают, а от ценностных установок, уровня культуры тех, кто их применяет. Поэтому необходимо приветствовать работы, раскрывающие манипулятивные технологии и программы.

Есть несколько предположений (версий), почему консультанты принципиально не занимаются конфликтами в своей практике.

· У консультантов существует страх перед конфликтами; они не стрессоустойчивы, реальная конфликтная ситуация их разрушает.

· Консультанты в своей деятельности жертвуют позицией социолога, для которого социальный факт (в том числе и конфликт) является первым шагом на пути исследования социальной реальности[55][51].

· Консультанты не владеют методами диагностики, профилактики и управления (разрешения) конфликтами.

· Консультанты находятся в финансовой зависимости от заказчика, нейтральную, «независимую» позицию в реальном конфликте им удержать сложно, так как они могут его потерять.

Исходя из вышеизложенного, можно с большей вероятностью утверждать, что «онтосинтез конфликта» в практике является «онтосинтезом вне конфликта». ОК является разновидностью конфликтологического подхода в рамках идеи «бесконфликтной модели общества», поэтому (ОК) не является альтернативой существующим конфликтологическим программам в России. Подходы к синтезу бытия с учетом разных уровней сознания являются интересными и перспективными с точки зрения постановки проблемы диагностики конфликтов.

«Конфликт перестал быть проблемой “миф или реальность”» Утверждение В.С. о том, что конфликт перестал быть проблемой, можно принять при условии, что совершается ряд ошибок.

Первая ошибка – логическая. Что может перестать быть? То, что было прежде. Значит, прежде, должен быть конфликт (или проблема и т.п.). Для кого? Для коллектива, администрации или консультантов? Допускаем, что конфликт перестал быть проблемой для коллектива. Итак, вначале в коллективе был конфликт, коллектив от него ушел с помощью консультантов, не занимаясь им принципиально. Куда исчез конфликт? Он даже не стал проблемой, т.е. осознанным предметом для исследования. А значит, конфликт не может перестать быть проблемой, так как он не был проблемой.

Вторая ошибка – историческая. В нашей стране конфликт тоже не был проблемой. Это было связано с тем, что руководящая сила общества знала, что с конфликтами надо делать, так же как и с теми, кто конфликтовал не в «стройном ряду». Модель «бесконфликтного общества», в котором были уничтожены антагонистические социальные группы (классы), не предполагала наличие антагонистических противоречий и конфликтов. И не было необходимости рассматривать конфликты как проблему. Конфликты стали проблемой с 1991 года, когда СССР был «взорван» ими изнутри и Советский Союз распался. Выяснилось, что это – слабо изученная область, как в теории, так и практике. Осознав эту проблему, ученое сообщество начало предпринимать организационные и другие шаги в направлении ее решения. Создаются центры конфликтологии, издаются переводные работы и т.д. (см. список литературы).

Опыт работы с управленцами показывает, что большинство из них имеют «пещерные» знания о сложнейших механизмах возникновения и о причинах конфликтов. Этому есть объяснение: до 1994 года в программе обучения в высших учебных заведениях отсутствовала конфликтология как учебная дисциплина. Только в 1994 году Правительством Российской Федерации была утверждена программа по конфликтологии на 136 академических часов в цикле общепрофессиональных дисциплин[56][52].

Поэтому утверждать, что «конфликт перестал быть проблемой» – значит совершать историческую ошибку. В настоящее время конфликт является проблемой для ученого сообщества, управленцев и для России в целом.

Третья ошибка – методологическая. Она заключается в том, что социолог обязан закладывать некоторый фундамент, опираясь на социальные факты и систематизируя их для социологического исследования[57][53]. Встреча с фактом – это обнажение реальности. Именно с фактами в сознание человека входит многоликая, противоречивая, не залакированная действительность. Через факты наше сознание открыто миру. Уметь вычленять факты из противоречивой действительности или не замечать их – это позиция познающего человека (субъекта), как ученого или политика. Именно в критических ситуациях, конфликтах у человека возникает потребность разобраться в фактах, то есть в том, что уже свершилось в деятельности и в действительности. Для встречи с фактом необходима огромная затрата интеллектуальных, эмоционально-психологических и духовных сил, – тем более в конфликтах. Поэтому, если субъект стоит на позиции социолога и не желает видеть факты или уходит от них, он смещается с позиции социолога на позицию субъекта со своим интересом. Поэтому, утверждая, что «конфликт перестал быть проблемой», он теряет свою позицию как социолог и должен обозначить другие методологические рамки и позицию. Так как не понятно – для кого конфликт перестал быть проблемой, для какой позиции и какой конфликт? Тотальное отождествление позиций и неспособность их разтождествить присуще обыденному сознанию. Однако в методологии исследования должно быть четко зафиксировано, когда и где познающий субъект переходит на другие позиции.

Особенно эго важно для управленцев и политиков, так как учет этих позиций и возможности профессиональной диагностики конфликтов позволяют снижать субъективизм при принятии решений в конфликтной ситуации, минимизируют деструктивные последствия и ограничивают насильственные методы разрешения конфликтов. Поэтому тезис о том, что «конфликт перестал быть проблемой», можно считать несостоятельным и не имеющим аргументированных оснований.

На какие факты опирается B.C., утверждая, что «конфликтологи порождают конфликты в России»? Основной это то, что они создают программы борьбы за власть и описывают манипулятивные техники.

Итак, большая посылка существуют технологии манипулирования, которые программируют мышление и поведение людей в борьбе за власть. Малая посылка: конфликтологи создают и описывают эти технологии и программируют людей. Умозаключение: конфликтологи порождают конфликты в России.

Не будем доказывать несостоятельность умозаключения, так как нарушение законов формальной логики, видно «невооруженным глазом». Если следовать логике В.С. и признать что «конфликтологи порождают конфликты», то придется признать, что вулканологи порождают вулканы, психологи – психов и т.д. Естественно, что логика может не иметь никакого отношения к реальным фактам, т.е. не все можно объяснить и доказать в рамках формальной логики. Тогда обратимся к другим основаниям, которые не представлены в критикуемой работе. Обратимся к статистически достоверным фактам. Сколько конфликтологов проживает в каком-либо регионе (например, в Чечне, Таджикистане, в Украине и т.д.) и какое количество конфликтов, в каких формах они «породили»? В каком месте концентрация конфликтологов представлена наиболее плотно на карте «очагов» конфликтов в России? Есть ли регионы или города, где нет конфликтологов и нет конфликтов? Или где есть конфликтологи, но нет конфликтов? Вопросов для первичной диагностики много, но вот очевидный факт, раскрываемый без статистики. В России на всех уровнях и во всех сферах жизнедеятельности конфликты приобретают острые формы, и количество их растет. Такое впечатление, что Россия «напичкана» конфликтологами, как пороховая бочка, могущая вот-вот взорваться. Практически каждый человек является конфликтологом, так как трудно найти такого, который хотя бы раз в жизни не создавал или не провоцировал других на конфликт.

Как мы видим, с точки зрения социологического анализа утверждение в том, что «конфликтологи порождают конфликты в России», также не имеет основания. Конфликты могут быть созданы и создаются без участия конфликтологов, тенденция поиска виновного среди людей стара, как мир. Но если мы все-таки нашли виновного в конфликтах и России (а это, если судить по статье, конфликтологи), то возникает вопрос, что с ними делать? Необходимо вспомнить, в какой ситуации сегодня находятся профессиональные группы и каждый человек. Это – ситуация рынка, где консультанты «выталкиваются» в позиции конкурентов. Отсюда вывод, конфликтологов нельзя пускать в организации, так как они там будут порождать конфликты, ибо в России они уже породили конфликты, от которых страдает все население страны. Конкуренция среди консультантов – это нормальное явление, но, судя по позиции автора статьи, представлена она прошлой корпоративной культурой и идеологией – это поиск виновного. Наиболее безопасно назвать виновными в конфликтах в России именно конфликтологов, которые пока не институализированы в России как профессиональная группа (имеется в виду, что такая профессиональная деятельность в России отсутствует). Ну не обвинять же в конфликтах правительство, депутатов, политиков или мафиозные структуры. Это опасно и за эти утверждения власть имущие могут привлечь к ответственности. Исследователь в первую очередь направит свои усилия на выявление механизма и причин, «выталкивающих» стороны в оппозицию и конфликт друг с другом.

Вместо заключения хотелось бы обратиться к классикам. Например, под синтезом И. Кант понимал в самом широком смысле «акт присоединения различных представлений друг к другу и понимания их многообразия в едином знании. Такой синтез называется чистым, если многообразие дано a priori (как многообразие пространства и времени), а не эмпирически»[58][54]. Вопрос заключается в следующем – возможен ли синтез несводимого к одному основанию эмпирического опыта и абстрактных схем?

Что нового внес В.С. в развитие конфликтологии:

· Он предложил работать с сознанием конфликтующих сторон, не как психолог, а как социолог, то есть работать с фактами и их интерпретациями, с учетом ситуации в России.

· Он четко разделил теоретические проблемы и практические.

· Он определил место работы с конфликтами в практике консультантов по управлению.

· Он показал наличие реально существующей конкуренции в среде профессионального сообщества.

В начало