Обычные рынки, такие же, как сегодня

В своей простейшей форме рынки существуют еще и сегодня. Они самое малое получили отсрочку, и в определенные дни они на наших глазах возрождаются в обычных местах наших городов, со своим беспорядком, своей толчеей, выкриками, острыми запахами и с обычной свежестью продаваемых съестных припасов. Вчера они были примерно такими же: несколько балаганов, брезент от дождя, нумерованное место для каждого продавца, заранее закрепленное, надлежащим образом зарегистрированное, за которое нужно было платить в зависимости от требований властей или собственников; толпа покупателей и множество низкооплачиваемых работников, вездесущий и деятельный пролетариат: шелушильцицы гороха, пользующиеся славой закоренелых сплетниц, свежеватели лягушек (лягушек доставляли в Женеву и Париж целыми вьюками на мулах), носильщики, метельщики, возчики, уличные торговцы и торгов­ки, не имеющие разрешения на продажу своего товара, суровые контролеры, передающие свои жалкие должности от отца к сыну, купцы-перекупщики, крестьяне и крестьянки, которых узнаешь по одежде; буржуазки в поисках покупки, служанки, которые, как твер­дят богачи, большие мастерицы присчитывать при закупках (тогда говорили «подковать мула»), булочники, торгующие на оптовом рынке хлеба, мясники, чьи многочисленные лотки загромождают улицы и площади, оптовики (торговцы рыбой, сыром или сливоч­ным маслом), сборщики рыночных пошлин... И наконец, повсюду выложены товары: куски масла, кучи овощей, сыры, фрукты, рыба, с которой стекает вода, дичь, мясо, которое мясник разделывает на месте, непроданные книги, страницы которых служат для завертыва­ния товара. А кроме того, из деревень привозят солому, дрова, сено, шерсть и даже пеньку, лен — вплоть до домотканых холстов.

Если этот простейший рынок, оставаясь самим собою, сохра­нялся на протяжении столетий, то наверняка потому, что в своей грубой простоте он был незаменим, принимая во внимание све­жесть поставляемых им скоропортящихся видов продовольствия, привозившихся прямо с близлежащих огородов и полей. А также принимая во внимание его низкие цены. Ибо простейший рынок, где продают главным образом «из первых рук», есть самая прямая и самая наглядная форма обмена, за которой легче всего проследить, защищенная от плутней. Самая ли она честная? «Книга ремесел» Бу-ало, написанная около 1270 г., настойчиво твердит об этом: «Ибо есть резон, чтобы съестные припасы попадали прямо на открытый рынок

и можно было бы видеть, доброго ли они качества и честно ли изго­товлены или нет... ибо к вещам... продаваемым на открытом рынке, имеют доступ все: и бедный и богатый». В соответствии с немецким выражением, это торговля из рук в руки, глаза в глаза (Hand-in-Hand, Auge-in-Auge Handel), прямой обмен: все, что продается, продается тут же; все, что покупается, забирается тут же и оплачивается сразу же. Кредит почти не играет роли между рынками. Этот очень старый тип обмена практиковался уже в Помпеях, в Остии или Тимгаде Римском, да и веками, тысячелетиями раньше: свои рынки имела Древняя Греция, они существовали в Китае классической эпохи, как и в фараоновском Египте и в Вавилонии, где обмен был столь ранним явлением. Европейцы расписывали красочное великолепие и устройство рынка «в Тлальтеко, что прилегает к Теночтитлану (Мехико)», и «упорядоченные и контролируемые» рынки Черной Африки, порядок на которых вызывал у них восхищение, невзирая на скромные масштабы обменов. А в Эфиопии истоки рынков те­ряются во мраке времен.

Города и рынки

Городские базары обычно бывали раз или два в неделю. Для их снабжения требовалось, чтобы у деревни было время произвести и собрать продовольствие и чтобы она смогла отвлечь часть своей ра­бочей силы для поездки на рынок (что поручалось преимущественно женщинам). Правда, в крупных городах рынки обнаруживали тен­денцию к тому, чтобы стать ежедневными, как то было в Париже, где в принципе (а часто и фактически) они должны были функци­онировать лишь по средам и субботам. Во всяком случае, действуя с перерывами или постоянно, эти простейшие рынки, связующее звено между деревней и городом, из-за своего числа и своей непре­станной повторяемости представляли самый крупный из всех зна­комых [обществу] видов обмена, как это заметил Адам Смит. К тому же и городские власти прочно взяли в свои руки их организацию и надзор за ними: для городов это был жизненно важный вопрос. А это ведь были «ближние» власти, скорые на расправу, на регламентацию, власти, которые жестко контролировали цены. Если на Сицилии продавец запрашивал цену, хоть на «грано» превышавшую установ­ленный тариф, его запросто могли послать на галеры! Такой случай и произошел в Палермо 2 июля 1611г. В Шатодёне булочников, в третий раз уличенных в нарушении правил, «нещадно сбрасывали с повозки перевязанными, как колбасы»²⁹. Такая практика восходила 494

к 1417г., когда Карл Орлеанский дал городским магистратам (эшеве-нам) право досмотра (визитации) пекарей. Только в 1602 г. община добьется отмены такого наказания.

Но надзор и разносы не мешали рынку расширяться, разрас­таться по воле спроса, укореняться в самом сердце городской жизни. Посещаемый в определенные дни рынок был естественным центром общественной жизни. Именно там люди встречались друг с другом, договаривались, поносили друг друга, переходили от угроз к [обмену] ударами. Именно здесь зарождались инциденты и затем судебные процессы, выявлявшие пособников; здесь случались довольно-таки редкие вмешательства стражи, эффектные, несомненно, но и осторож-ные. Именно здесь распространялись политические и иные новости. В 1534 г. на рыночной площади в Фекенхэме, графство Норфолк, открыто критиковали действия и планы короля Генриха VIII.Да и на каком английском рынке не услышишь пылкие речи проповедников? Налицо была восприимчивая толпа, готовая на любые дела, даже на добрые. Рынок был также излюбленным местом для заключения сде­лок и устройства семейных дел. «В XVв. в Джиффони, в провинции Салерно, мы видим по нотариальным реестрам, что в рыночные дни, помимо продажи съестных припасов и изделий местного ремесла, наблюдался повышенный [против обычного] процент заключенных договоров о купле-продаже земельных участков, о долгосрочных ипо­течных операциях, о дарениях, брачных контрактов, составления опи­сей приданого». Все ускоряется благодаря рынку, даже сбыт в лавках (что достаточно логично). Так, в Ланкастере, в Англии, в конце XVIIв. Уильям Стаут, который держал там лавку, нанял дополнительного приказчика «на рыночные и ярмарочные дни» (on the market and fair days) . Это, вне сомнения, было общим правилом. Естественно, при условии, что лавки не бывали официально закрыты в дни рынка или ярмарок, как это случалось во многих городах.

Доказательством тому, что рынок находился в самом сердце целого мира отношений, может служить сама мудрость пословиц. Вот несколько примеров: «Все продается на рынке, кроме молчаливой осторожности и чести»; «Покупая рыбу в море [доее вылова], рискуешь получить только ее запах». Ежели ты недостаточно знаком с искусством покупать или продавать — что же, «рынок тебя обучит». На рынке никто не бывает один, посему «думай о себе самом и думай о рынке», т.е. о других. Итальянская поговорка гласит, что для рассудительного человека «лучше иметь друзей на рынке, чем монеты в сундуке» (valpiu avere amid in piazza

che denari nella cassa). Для сегодняшнего дагомейского фольклора противостоять соблазнам рынка — это признак мудрости. «Если торговец кричит: «Зайди и купи!», разумно будет ответить: «Я не трачу сверх того, что имею!»