V. Состояние безгрешия

1. Безгрешие есть такое состояние, в котором нет желания нападать, а потому и нет причин воспринимать Божьего Сына не тем, кто он есть. Нужда в вине отпала, утратив смысл без своей греховной цели. Грех и атака связаны одной иллюзией, будучи и причиною, и целью, и оправданием друг друга. Каждый из них бессмыслен сам по себе, но как бы черпает свой смысл в другом. Видимый смысл одного зависит от другого. Никто бы не поверил в одно, не веря в истинность другого, ибо они свидетельствуют истинности друг друга.

2. Атака делает Христа твоим врагом, а вместе с ним и Бога. Как же не убояться таких "врагов"? А заодно и самого себя? Ибо ты повредил себе и сделал собственное Я своим "врагом". Нынче ты должен верить, что ты — не ты, а "нечто" чуждое себе, "нечто иное", чего следует бояться, а не любить. Разве кто-либо нападет на полностью невинное? И кто, желая нападать, не чувствует себя виновным, поддерживая свое желание в то время, когда желает он невиновности? Ибо кто, видя Сына Божьего невинным, желал бы ему смерти? Христос перед тобою всякий раз, когда ты к брату обращаешь взор. Он не исчез из-за того, что ты закрыл глаза. Но что еще можно увидеть, ища Спасителя и глядя на Него незрячими глазами?

3. Ты ими видишь не Христа. Ты видишь "недруга", спутанного с Христом. Ты ненавидишь его за то, что в нем не отыскать греха. И остаешься глух к его печальному призыву, с одним и тем же содержанием, в какой бы форме он ни прозвучал: соединиться с ним в покое и невинности. И тем не менее под бессвязным скрежетаньем эго живет призыв, который дал твоему "недругу" Господь, чтобы ты в нем услышал обращенный к тебе Божий зов и на него ответил, тем самым возвращая Богу — Богово.

4. Сын Божий просит у тебя немного: вернуть всё, что ему принадлежит и с ним всё это разделить. Поодиночке ни один из вас этим не владеет. То, что по праву ваше, останется бесполезным для вас обоих. Но будь вы вместе, оно бы наделило вас равной силой спасти один другого, а заодно себя. Спаситель твой, тобой прощенный, дарит тебе спасение. То-бою проклятый, он предлагает смерть. В каждом ты видишь только отражение того, кем быть ты ему выбрал для тебя. Если твой выбор противоречит его поистине реальной и единственной функции, ты отбираешь у него отраду, которую он мог найти, осуществляя роль, порученную ему Отцом. Только не думай, что рай утрачен им одним. И возвратить его возможно только указанным ему через тебя путем, чтобы и ты обрел его, идя подле него.

5. Его спасению не нужно жертвы, ибо его свободой ты обретаешь собственную свободу. Позволить его функции осуществиться — значит позволить воплотиться своей собственной. И, следовательно, ты направляешь стопы либо к Раю, либо в ад, но не один. Каким прекрасным предстанет его безгрешие, как только ты его воспримешь! Как ты возрадуешься, что он свободен вернуть тебе дар видения, подаренный ему Всевышним для тебя! А нужно-то ему совсем немного: твое соизволение осуществить задачу, определенную ему Предвечным. 3апомни: что бы он ни делал, ты это делаешь с ним заодно. Каким ты видишь Сына Божьего, такой определяешь его функцию, покуда не посмотришь на него иначе и не позволишь ему стать для тебя тем, чем пожелал ему Всевышний быть для тебя.

6. В свете той ненависти, что Божий Сын питает к самому себе, Бог слишком слаб, чтобы спасти Свое творение от адских мук. 3ато в любви, проявленной Сыном к самому себе, Бог стал свободным для воплощения Своей Воли. В брате своем ты видишь картину собственной веры в то, какою для тебя должна быть Божья Воля. Через прощение свое ты осознаешь Его Любовь к тебе; через атаку — поверишь в Его ненависть и примешь ад за Рай. Снова взгляни на брата, но с пониманием, что он — твой путь либо на Небо, либо в ад, в зависимости от твоего восприятия. Но не забудь: роль, данная ему, дана и тебе, и ты пойдешь путем, указанным тобою для него, поскольку этот путь — твой приговор себе.

VI. Особая функция

1. Господним милосердием озарены прощающие глаза и всё, что они видят, им говорит о Нем. Тот, чьи глаза прощают, не видит зла, не видит в мире никакой угрозы и никого, отличного от себя. Весь мир любя, он смотрит на себя с любовью и добротой. Себя он проклинает за свои ошибки не более, чем в них винит других .Он более не арбитр в мщении и не каратель за грехи. Взгляд его добрый отдыхает на самом себе с тою же нежностью, что и на всех других. Его желание — только исцелять, благословляя. В ладу с желанием Божьим он обладает силой благословлять и исцелять всех, на кого он смотрит с Господним милосердием во взоре.

2. Свет ослепительного дня невыносим для глаз, привыкших к темноте и тусклым, сумеречным образам. И они отворачиваются от солнечного света, от ясности, которую свет вносит во всё видимое. Туманность предпочтительней; легче и видится и узнается. Каким–то образом, всё тусклое и мрачное не столь болезненно для глаз, как ясное и недвусмысленное. Но не для ясного и недвусмысленного созданы глаза, и кто же, говоря что он предпочитает тьму, отважится настаивать на том, что хочет видеть?

3. Желание видеть взывает к милосердию Божьему осенить твой взгляд и принести дар света, позволяющего видеть. Увидишь ли ты брата своего? Бог рад, когда ты на него глядишь. Нет Его Воли на то, чтобы спаситель твой остался тобой неузнанным. И равно Он не желает брату остаться без той функции, которую Он Сам же ему определил. Пусть больше он не будет одиноким, ведь одиноки те, кто в этом мире не видят ни своей функции, ни места, где они нужны, ни цели, которую только им и под силу в совершенстве осуществить.

4. Вот так по–доброму воспринимает Дух Святой особость, использует тобою созданное для исцеления, а не вреда. В спасении Он каждому отводит особую роль, которую не исполнить никому другому. Не завершится план спасения, покуда каждый не нашел своей особой функции и не исполнил роль, ему назначенную, не сделал себя полноценным в мире, которым правит неполноценность.

5. Здесь, где законы Божьи не воплощаются в совершенной форме, каждый способен исполнить в совершенстве что–то одно, сделать один, всецело совершенный выбор. И через этот акт особой преданности тому, кто им воспринимался отличным от себя, он узнаёт, что дар подарен ему самому, поэтому он и его брат должны быть едины. Прощение — единственная функция, имеющая смысл во времени. Она есть средство, с помощью которого Святой Дух переводит особенность из терминов греха на язык спасения. Прощение — для всех. А упокоившись на всех, оно завершено, и каждая мирская функция завершена с ним заодно. И времени не стало. Во времени, однако же, еще немало нужно сделать. Каждому предстоит исполнить ему порученное, ибо от исполнения его роли зависит весь план. У него есть своя, особенная роль во времени, которую он выбрал сам и своим выбором ее осуществил. Ему в его желании не отказано, но форма желания изменена, чтобы оно служило и ему, и брату, и стало средством сохранения, а не утраты.

6. Спасение — не более чем напоминание: сей мир не есть твой дом. Его законы не навязаны тебе, а ценности мирские не твои. Всего, что ты, по–твоему, видишь, на самом деле в мире нет. Это станет доступным и видению, и пониманию, как только каждый примет свою роль в искоренении видимого, как он исполнил свою роль в его создании. Как и всегда, в распоряжении каждого есть средства для того и для другого. Особость, которую он выбрал, чтобы вредить себе, Господь назначил средством его спасения в тот самый миг, когда он сделал выбор. Его особый грех преображен в особенную благодать. Особая же ненависть стала его особой любовью.

7. Святому Духу необходима твоя особая функция, чтобы осуществить Свою. Не думай, будто здесь у тебя нет особой ценности. Ты пожелал ее и ею наделен. Всё, что ты создал, способно с легкостью и пользой служить спасению. Любое решение Сына Божьего Святой Дух обернет ему на пользу, а не во вред. Только во тьме твоя особость воспринимается атакой. А через призму света ты видишь ее своей особой функцией в плане спасения Сына Божьего от всех атак, открытия ему, что ныне он в такой же безопасности, что и всегда, и будет оставаться в ней во времени и в вечности. Такая функция назначена тебе по отношению к брату. Прими же ее бережно из братских рук, позволь спасению в тебе осуществиться полностью. Сделай это одно, и всё будет тебе дано.

VII. Камень Спасения

1. Коль скоро каждый приговор, тобою вынесенный себе, Святой Дух может обратить в благословение, за тобою нет греха. Грех есть единственный в сем мире необратимый феномен. Он неизменен. Мир полностью зависим от его неизменности. Казалось бы, мирские чары способны утаить от грешников боль, приносимую грехом, и обмануть их своим блеском и коварством. Но каждый знает, что возмездие за грех есть смерть. И это истина. Ведь грех есть требование смерти, желание сделать мирской фундамент неколебимым, как любовь, надежным, как само Царство и сильным, как Сам Бог. Для тех, кто полагает грех возможным, мир застрахован от любви. Он не изменится. Возможно ли, однако, чтобы не сотворенное Единым несло черты Его творения, если оно противостоит творенью Божьему в любом аспекте?

2. Желание смерти у "грешника" не может быть таким же сильным, как Воля Бога к жизни. Не может и фундамент Им не созданного мира быть столь же прочен и стабилен как Небеса. Разве одно и то же — Рай и ад? Разве не поддается изменению всё, на что Он изволения не давал? Что кроме Его Воли неизменно? Что кроме нее самой способно разделять ее черты? Способно ли какое–то желание восстать против Его Воли и оставаться неизменным? Если бы только ты осознал, что кроме Божьей Воли нет ничего неизменного, курс этот стал бы для тебя нетруден. Но именно в это ты и не веришь. Однако ты не поверил бы ничему другому, если бы разглядел, что это другое есть на самом деле.

3. Давай вернемся к сказанному ранее и тщательно в том разберемся. Должно быть, либо Бог безумен, либо сей мир есть настоящий сумасшедший дом. Любая Его Мысль бессмысленна для мира. А из того, что мир считает истинным, нет ничего осмысленного для Его Разума. Лишенное значения и смысла — безумно. Безумное же не бывает истинным. Будь истинным хотя б одно–единственное убеждение, так высоко ценимое в сем мире, стала бы иллюзорной любая Божья Мысль. Но если верна одна–единственная Божья Мысль, то убеждения, столь значимые в мире, бессмысленны и ложны. Таков твой выбор. Оставь попытки увидеть иной выбор или представить его не тем, что он есть. Это единственное решение и предстоит тебе принять. Всё остальное — от Всевышнего и не зависит от тебя.

4. Оправдывать одну–единственную мирскую ценность — значит отказывать в благоразумии себе и своему Отцу. Ибо Господь и Сын Его возлюбленный не мыслят по–разному. Гармония мышления делает Сына со–творцом Разума, Чьей Мыслью он сотворен. Если он верит хотя бы одной идее, оспаривающей истину, то он решил, что он — не Сын его Отца, поскольку безрассуден Сын, и здравый смысл теперь далек от них обоих. В это ты веришь. Не думай, будто это убеждение зависит от той формы, в которой оно выражено. Кто считает мир разумным в каком–либо аспекте, оправданным в каких–либо идеях, поддержанным какой–либо формой логики, тот верит, что так оно и есть. Грех нереален по той причине, что не безумны ни Отец, ни Сын. А этот мир бессмыслен по той причине, что зиждется он на грехе. Кто мог бы творить неизменное, когда бы не покоилось оно на истине?

5. Святой Дух обладает силой сменить фундамент видимого мира на иной, в котором нет безумия, на коем можно выстроить иное восприятие и воспринять иной, от этого отличный, мир. Подобный мир лишен противоречий; он поведет Божьего Сына к благоразумию и радости. В нем не сыскать свидетелей ни разделению, ни жестокости, ни смерти, ни отличиям. В нем всё воспринимается единым, и в нем никто не должен потерять, чтоб выиграли все.

6. Все свои убеждения сравни с единственным этим требованием и осознай, что всё, отвечающее ему, достойно твоей веры. Но только это. Всё, что не есть любовь, есть грех, где каждый воспринимает другого безумным и ничего не значащим. Любовь есть основание мира, который грешники воспринимают как безумный, исходя из своей веры будто лишь их мир есть верный путь к здравому смыслу. Но в равной мере грех безумен в видении любви, чьи добрые глаза устремлены за грань безумия к истине. Тот и другая видят мир неизменным и каждый определяет неизменность и вечную истину того, что ты есть. И каждый из них отражает взгляд на то, что есть Отец и Сын, взгляд, придающей их точке зрения благоразумие и смысл.

7. Твоя особая функция есть та особенная форма, в которой факт, что Сущий не безумен, тебе предстанет наиболее разумным и осмысленным. Содержание остается одним и тем же. Форма же приспособлена к твоим особым нуждам, к особым времени и месту, в которых, как тебе кажется, ты очутился и где ты можешь стать свободным от времени и места, и от всего, что, как ты веришь, лимитирует тебя. Господня Сына не ограничить временем и местом, или чем–либо, отсутствующим в Божьей Воле. Но если Его Воля воспринята как безрассудство, то форма здравомыслия, наиболее доступная безумным, потребует особого выбора. Тот выбор не принадлежит безумным, беда которых в том, что их выбор не свободен; тот выбор должен быть разумным, увиденный в свете здравого смысла.

8. Было бы безрассудством доверить спасение безумным. И поскольку Он не безумен, Бог предписал такому же разумному, как и Он Сам, возвести более разумный мир, доступный взгляду каждого, избравшего безумие своим спасением. Этому Одному поручен выбор формы, наиболее подходящей для каждого, той формы, что не станет нападать на видимый им мир, просто спокойно в него войдет, покажет каждому, что он безумен. Этот Один только указывает альтернативу, иное воззрение на видимое кем–то ранее, на то, что он узнает как мир, в котором он живет и, по его разумению, понимает.

9. Теперь он должен усомниться в нем, поскольку форма явленной ему альтернативы такова, что ее невозможно ни отрицать, ни игнорировать, и нельзя не воспринять. Для каждого его особая функция задумана так, чтобы она воспринималась выполнимой и становилась всё более желанной, показывая ему всё более и более, что именно такая альтернатива ему желанна. С этой позиции его собственная греховность и всякий грех мирской всё менее и менее ему угодны. Покуда наконец он не поймет, что они стоят ему здравомыслия, вклиниваясь меж ним и какой–либо надеждой на благоразумие. Он не оставлен без надежды на избавление от безумия, благодаря своей особой роли во всеобщем избавлении от него. Оставить его вовне и без особой функции в надежде на покой можно не более, чем для его Отца пройти в беспечности бездумно мимо Его единственного Сына и не заметить его.

10. Что есть надежнее Любви Господней? Где еще обитает здравый смысл, если не в Нем? Тот Кто глаголет за Него, способен это показать в альтернативе, которую Он выбрал специально для тебя. Господня Воля в том, чтобы ты помнил это, переходя от глубочайшей скорби к полнейшей радости. Прими же функцию, тебе назначенную Богом в Его плане, чтоб показать Божьему Сыну: Рай и ад — не одно и то же. И что на Небесах они — одно и то же, без тех различий, что обращали бы ад в Рай, а Божье Царство в ад, стань полное безумие возможным.

11. Сама концепция возможности чьей–либо утраты отражает лежащий в ее основе принцип Божьего безумия. Ведь в этом мире кто–то обретает благодаря тому, что потерял другой. Будь это так, Господь воистину безумен! Но что есть это убеждение, если не форма основного принципа: «Грех есть реальность, он правит миром»? Для обретения каких–то крох одним, другой должен терять, расплачиваясь той же мерой страдания и крови. Иначе зло восторжествует и разрушение станет полной ценой любого обретения. Ты, убежденный, будто безумен Бог, внимательнее всмотрись в эту идею и осознай, что либо Бог безумен, либо она, только не оба вместе.

12. Спасение есть возрождение идеи, что ни один не должен потерять, чтобы обрел другой. И каждый должен обрести, чтобы обрел один. Здесь здравомыслие возрождено. На этом простом камне истины вера в непреходящее благоразумие Бога может покоиться в совершенном доверии и совершенном покое. Здравый смысл удовлетворен, ибо здесь исправляются все безумные идеи. А если это правда, то грех несбыточен. На этом камне покоится спасение, он — та позиция, с которой Дух Святой дает осмысленность и направление плану, частью которого и служит твоя особая функция. Ибо здесь она обретает целостность, поскольку она разделяет функцию целого.

13 Помни: все искушения — не более чем безрассудная уверенность, будто безумие Бога сделает здравомыслящим тебя и даст тебе всё, что ты хочешь; что либо ты, либо Господь, должны обезуметь, поскольку ваши цели несовместимы. Смерть требует жизни, но жизнь не сохраняется какой–либо ценою. Никто не должен пострадать, чтобы свершилась Божья Воля. Спасение — Его Воля, поскольку ты разделяешь ее. И не для одного себя, но для того Я, кто есть Сын Божий. Он не теряет; его потеря была бы потерей его Отца, а в Нем потеря невозможна. И это разумно, поскольку истинно.