Социология на пороге третьего тысячелетия: некоторые итоги и перспективы развития

Состояние социологической теории в любой исторический период определяется прежде всего двумя базисными моментами. Первый состоит в том, что социология всегда стремится темати-зировать, описать и теоретически постичь наличное социальное состояние, или состояние общества на данный момент во всей со­вокупности его функций и проявлений, а также отыскать те основ­ные социально-исторические факторы и обстоятельства, которые способствовали становлению и оформлению наличного состояния общества.

Второй момент заключается в том, что характер социологи­ческой теории в каждый период во многом определяется ее собс­твенным историческим прошлым, тем путем, который проделала социологическая теория. Предметно-содержательное, логическое и методологическое развитие социологической теории в значи­тельной мере задает общий теоретический горизонт, определяет проблемное поле и предоставляет инструментарий для многооб­разных конкретных и специализированных исследований соци­альной реальности.

Взаимодействие двух указанных моментов проявляется в том, что новизна наличного социального состояния модифицирует и расширяет общий горизонт унаследованной социологической теории, формулировку ее основных проблем. Новое социальное состояние требует трансформации старых теорий (или отказа от них) и создания новых.

Современная социология — это и социология, исследующая социальное настоящее, и социология, имеющая двухсотлетнюю историю развития.

Следует подчеркнуть, что в ходе взаимодействия двух указан­ных базисных моментов, как правило, возникает напряжение меж­ду требующими исследования новыми социальными явлениями и унаследованными, но уже не во всем адекватными средствами такого исследования. Это напряжение порождает интенсивные

История социологии

теоретические поиски, стимулирует методологическую самореф­лексию. В результате оно трансформируется в напряжение между унаследованными и новыми социологическими теориями, стре­мящимися постичь новое социальное состояние. Подобное «им­манентное» противоречие между старыми и новыми теориями и составляет, как правило, нерв социологического поиска.

В настоящее время напряжение между историческим наследи­ем социологии и современностью конкретизируется в виде напря­жения между социологией, как социологической теорией модерна, обществ модерна, и социологическими теориями современности, получившими название постмодерна.

В силу указанных обстоятельств представляется необходимым сосредоточить внимание на сравнительном анализе основных идей и позиций, с одной стороны, социологических теорий модерна, с другой — современных социологических теорий. Прежде всего следует осуществить сравнительный анализ тех концептуальных образований, которые составляют общий предметный и теорети­ческий каркас всего многообразно дифференцированного ком­плекса социологического знания, иными словами, тех теорий и концепций, которые образуют теоретическую основу современной социологии и в которых формулируются соответствующее социо­логическое видение и основные методологические представления, касающиеся природы социальной реальности и социологии как науки, а также общую социальную теорию общества и теорию со­циального развития.

Итак, проанализируем последовательную историческую трансформацию указанных теоретических оснований социальной науки, происходившую на фоне реальной исторической трансфор­мации классического модерна в современное социальное состо­яние, получившее название постмодерна, глобального общества и т.п.

* * *

Социология как наука, отличающая себя от всех других наук и прежде всего от всех вариантов предшествующей социальной рефлексии, возникла на рубеже XVIII—XIX столетий. Ее возник­новение было обусловлено целой серией вполне известных и об­щепризнанных факторов. Назовем два наиболее важных.

Первый — европейские буржуазные революции XVII- XVIII столетий, которые способствовали становлению обществ модерна: капиталистических, индустриальных, демократических обществ

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

с рыночными экономиками и парламентскими политическими системами. Одним из следствий этого процесса стало возникно­вение гражданского общества. Впервые появляется общество не как объект политического управления со стороны государства, а как относительно автономная сфера, сфера спонтанного социаль­ного взаимодействия и социальных форм. Соответственно впервые появляется общество не как объект и предмет политической или социальной философии, а как объект и предмет социологии.

Второй фактор — становление науки Нового времени и но­вой научной картины мира, в рамках которых были разработаны и сформулированы принципы научности и концепция естествен­нонаучного закона, не только востребованные новой социальной наукой, но и ставшие условием ее формирования. Социология началась с того, что была провозглашена Огюстом Контом в ка­честве отдельного специфического знания, претендующего на статус позитивной науки. Родоначальник позитивизма вычле­нил и обосновал социологию как исторически сформировавшу­юся на «позитивной стадии» развития человечества новую науку, обладающую своим собственным позитивным методом и своим предметом.

Научность социологии очень жестко увязывалась с ее эмпи­рической фундированностью, рациональностью используемой ею методологии и способностью к открытию и формулированию за­конов общественного порядка и развития.

Уже в классический период ее развития в социологии оформи­лись два базисных методологических подхода. Первый заключался в формулировании социологической теории на основании при­оритета целого, общества, структуры по отношению к индивидам и их социальному действию (О. Конт, Г. Спенсер, Э. Дюркгейм, К. Маркс). Второй подход основывался на методологическом при­оритете действия индивидов по отношению к структуре, обществу. Речь идет прежде всего о теориях Г. Зиммеля и М. Вебера.

Эти методологические альтернативы являют собой фундамен­тальную дуальность, разрешением которой занималась вся после­дующая социологическая методология вплоть до наших дней. Спор ведется по поводу того, что является причиной (определяющим), а что — следствием (определяемым). Действие определяет струк­туру или структура определяет действие?

Первый подход опирался на объективистски-позитивистскую методологию, второй — на интерпретационную методологию, на те­орию понимания. Первый подход рассматривал социологию как ана-

14 История социологии

логичную естественнонаучным дисциплинам объективную науку, фор­мулирующую каузальные социальные закономерности, второй — как науку о культуре, оперирующую смыслами и значениями.

Однако при всех различиях приверженцы обоих подходов ни в коей мере не сомневались в том, что социология является наукой, причем позитивной, опирающейся прежде всего на эмпирический материал и выверенное логикой рассуждение.

Позитивность социологии как науки была увязана класси­ками, в первую очередь Контом, еще с одним фундаментальным качеством и притязанием, определившим самоощущение и пре­тензии не только социологии, но и социологов как носителей со­ответствующего экспертного знания. Речь идет о формулировании фундаментальных задач и целей социологического познания — со­циология должна стать основой практической социальной поли­тики в широком смысле слова.

М. Вебер уже в своей программной для социологии статье «"Объективность" социально-научного и социально-политического познания» подчеркивает, что социология призвана выработать целе-рациональные способы достижения поставленных задач.

Э. Дюркгейм отводил социологии роль реальной социально-трансформационной силы не только на уровне методологической постановки проблем, задач и целей социологического исследова­ния, но и в сфере решения реальных социальных и политических проблем. По его мнению, XIX век пришел с двумя фундаменталь­ными программами — социализмом и социологией, но только социология имеет реальные возможности стать основой переус­тройства общества и избавить его от фундаментальных аномий-ных процессов. Только социология может предоставить обществу средства и возможности его реорганизации на основе не-полити-ческого механизма.

Что же касается марксистской социологии в целом, то она наделяет социологическое знание практически неограничен­ными возможностями преобразования социальной практики. Социальное знание должно быть не просто основой, но самой практической политикой. Именно социальное знание создает на­учный идеал общественного устройства, формулирует перспективы общественного развития, указывает и формирует социальные си­лы, способные возглавить процесс общественного переустройства и воплотить научный идеал социальной справедливости и свобо­ды. Марксистская социология фактически ликвидировала границу между социальной теорией и социальной практикой.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

Относительно описанного понимания задач и целей социо­логии были согласны все ее представители независимо от научной или политической ориентации. Такую позицию разделяли в равной мере представители и европейской, и американской теоретичес­кой социологической традиции, не говоря уже об эмпирической социологии.

Первый в истории социологический факультет Чикагского университета (1893) и сложившаяся на этом факультете знаменитая социологическая школа изначально формулировали практичес­кие цели и задачи социологического знания; в центре ее внимания оказались проблемы социальной экологии, основы социального консенсуса и социального конфликта. Развитие социологии и в Гарвардском, и в Колумбийском университетах подтвердило сфор­мулированную в Чикагском университете практическую, эмпири­ческую, прагматическую ориентацию социологии.

Практическая ориентация социологии сохранялась и даже усиливалась на протяжении всего XX в., делая социологов значи­мой, престижной и влиятельной профессионально-социальной группой, способной оказывать воздействие как на политический, так и на экономический истеблишмент.

В 50-60-е гг. XX в. в результате известной конфигурации ис­торических событий возникла новая экономическая и социальная ситуация — под влиянием очередного этапа научно-технического прогресса небывало выросли показатели экономического роста и доходы населения, окончательно сложилась система массового потребления, массовая культура, средства массовой информации, оформилась массовая наука и широко развернулась менеджериаль-ная революция как в странах капиталистических, так и в странах социалистического блока.

Эти процессы обусловили становление новой технократичес­кой идеологии, появление различного типа теорий конвергенции и в конечном счете — радикализацию претензий социологии и соци­ального знания в целом на свою практическую значимость.

Органическим компонентом этого процесса было оформ­ление социальной критики в качестве позиции и социальной функции особой социальной группы — группы интеллектуалов, частью которой фактически стал социологический истеблиш­мент. Во второй половине 60-х гг. реализация социологией своей претензии на практическую значимость и влияние на процес­сы социальной и исторической трансформации достигла пика. Г. Маркузе, Э. Фромм, Д. Белл, Р. Будон, А. Горц — все эти со-

История социологии

циологи участвовали не только в создании «идеологии интеллек­туалов» как критиков социального порядка «по обеим сторонам Эльбы», но и в социальных движениях протеста.

Оформление «идеологии интеллектуалов» стало своего рода реализацией и исторической спецификацией претензии класси­ческой социологии на роль научного основания практической по­литики.

Парадокс состоит в том, что антисциентистская и антитехно­логическая, социально-экономическая, социальная и политичес­кая критика поставила социологию во многом в негативную (как сказали бы франкфуртцы) позицию по отношению к социальному и политическому истеблишменту, в результате чего претензия со­циологии на роль основы практической политики трансформи­ровалась в критическую позицию преимущественного отрицания существующего порядка. Социология (включая и американскую) стала говорить и предупреждать главным образом об опасностях развития. Однако, взяв на себя роль протестующего от имени на­уки разума, она обрела совсем иной характер.

Помимо указанных двух моментов — претензии на научность и на то, чтобы быть основой практики, — социология изначально была связана с комплексом идей, определивших ее облик. Этот комплекс идей выходит далеко за рамки социологии, его офор­мление происходило в процессе развития модерна не только как социальной системы.

Во-первых, речь идет о концепции прогресса в том виде, как она оформилась в философии Просвещения. Социология не прос­то приняла идею прогресса, она все свои теории общества постро­ила на основе принципа прогрессивного исторического развития и рационализации социальных структур, порядков и индивидов, основу которого составляет умножение знания, свободы и мате­риального богатства. Историческое движение — это движение в царство разума и свободы, попутно решающее проблему обще­ственного и индивидуального богатства. Теория прогресса пред­полагает всемирно-историческую перспективу, унифицируя все пространственно-временные, культурные локализации, позволяя рассматривать их в единой перспективе и в соотнесении с единой социально-исторической судьбой.

Идея прогресса стала конститутивной для социологии, она придавала смысл и делала социальную действительность прозрач­ной, организовывала ее перспективистским образом, задавала со­циологии будущностный горизонт понимания логики социально-

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

го процесса. Во многом упрощая ситуацию, она создавала единое пространство для социологической рефлексии, объединяющее все социологические теории и исследования, а также все националь­ные социологии в единую науку — социологию.

Идея прогресса, выстраивающая социальную историю чело­вечества перспективистским образом, имела познавательный, цен­ностный, этический и идеологический смысл. Общество двигалось от примитивных форм социальной организации ко все более раз­витым и свободным. Общественный прогресс представал как про­грессивная смена различных и вполне типичных, повторяющихся типов обществ, например: теологического, метафизического и про­мышленного — у Конта, военного и промышленного — у Спенсе­ра, общественно-экономических формаций — у Маркса. И во всех социологических теориях промышленное или капиталистическое общество выступало в качестве последнего этапа развития, харак­теризующего современность. Оно было наиболее прогрессивным, богатым и либеральным.

Однако признание этих характеристик в качестве формаль­ных теоретических характеристик'общества не обязательно оз­начало признание их на эмоциональном, моральном и полити­ческом уровнях. История социологии являет как приверженцев, так и критиков сложившегося общества — консервативных, ли­беральных, леворадикальных. Для Г. Спенсера промышленное общество конца XIX в. недостаточно либерально, для К. Маркса оно недостаточно прогрессивно и является лишь этапом на пути к действительному «царству свободы и равенства», для Ф. Тенниса промышленное общество — крах гармонической организации со­циальной жизни, возрастание конфликтности, революционнос­ти, гибель культуры, которая трансформируется в цивилизацию. Однако при всем различии в оценке социального прогресса само наличие этого процесса и способность описать посредством это­го процесса движение социальной жизни ни у кого не вызывали сомнений.

Фактически теория прогресса стала основой не просто тео­рии социального развития в социологии в период ее оформления и конституирования, она, вобрав в себя органицистскую модель, стала своего рода «социальной космологией». Так было до середи­ны XX в.: в 50-х гг. теория прогресса в социологии была потеснена функционалистскими подходами.

Рассмотрение роли и значения теории прогресса в становле­нии и оформлении социологии как науки естественным образом

История социологии

подводит нас к еще одному продукту социологической рефлек­сии — теории промышленного или капиталистического обще­ства.

Как и теория прогресса, теория промышленного общества является конститутивной для социологии. Все без исключения социологические концепции XIX в. — О. Конта и Г. Спенсера, К. Маркса и М. Вебера, Э. Дюркгейма и Ф. Тенниса — содержат развернутую теорию промышленного капиталистического обще­ства.

Несмотря на все различия и авторскую специфику, концепция промышленного общества содержит ряд типических и общих для всех ее конкретных вариантов черт. Промышленное общество — это индустриальное общество, т.е. общество, использующее нежи­вые источники энергии и машинную технологию в производствен­ном процессе. Индустриализм включает регулируемую социальную организацию производства в целях координации человеческой дея­тельности, машин, потребления и выпуска материалов и товаров.

Промышленное общество — это капиталистическое об­щество. Капитализм является системой производства товаров, основанной на отношении между частной капиталистической собственностью, с одной стороны, и не имеющей собственности рабочей силой — с другой. Именно это отношение формирует главную ось классовой системы промышленного общества.

Промышленное общество — это общество, организованное в форме национального государства, осуществляющего историчес­ки беспрецедентный административно-государственный контроль над территорией и властный контроль над средствами насилия; это общество, имеющее, как правило, парламентскую политическую систему управления государством.

Промышленное общество — это демократическое общество, в перспективе — массовое общество массовой культуры, массового производства и массового потребления.

Концепция промышленного общества вместе с теорией про­гресса в качестве фундаментальной основы теории социального развития составили ту картину мира классической социологии, которая объединяла в единое целое все социологические теории и задавала основные смыслы социологическому исследованию. Она делала социологию универсальной наукой, которая в качестве про­странства своего исследования брала весь социальный универсум человечества.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

Таковы были основные теоретические контуры, определившие содержание и стандарты классических социологических теорий.

* * *

Совершенно очевидно, однако, что современная социологи­ческая теория со всем многообразием ее познавательных средств и подходов самым серьезным образом отличается от классической и постклассической социологии XIX — середины XX в. Это отличие обусловлено не только реальными историческими трансформация­ми, на исследование которых и ориентирована современная соци­ология, но и процессами развития самой социологической теории, которые определили ее современное состояние. Изменения, кото­рые претерпела социология, имеют многоплановый характер.

Изменилось самопонимание социологии, ее место среди других социальных и гуманитарных наук; изменилась социоло­гическая картина мира и базисные теоретические основания, на которых строится социологическое знание; изменились приори­теты и интересы социального познания; сформировались новые методологические подходы и школы, которые определяют лицо современной социологии.

Описать все это — значит дать исчерпывающую картину сов­ременной социологии, что, естественно, невозможно в рамках ограниченной по объему вступительной статьи, да и не входит в мои задачи. Я остановлюсь лишь на тех чертах современной со­циологии, которые, на мой взгляд, и определяют ее современное состояние и наиболее резко подчеркивают отличие от прежнего.

На протяжении всего XX века социологическая практика и те­оретическая рефлексия обогащались новыми теоретическими пер­спективами и методологическими подходами и школами, последо­вательный перечень которых займет не одну страницу. Социология расширялась как в предметном плане (ею колонизировались и оформлялись, посредством социологической понятийности, все новые и новые области и сферы социальной жизни), так и в теоре­тическом и методологическом (создавались новые теоретические перспективы, новые подходы и новые интерпретации).

В XX в. приоритетное развитие в социологии получили со­циологические теории, ориентированные на концептуализацию социального индивида, индивидуального социального действия и взаимодействия, индивидуального социального сознания, а не на тотальность общества и его структуры. Веберовская и зиммелевс-

История социологии

кая методологические альтернативы функционализму развивались интеракционизмом, феноменологической социологией и этноме-тодологией, психоаналитической и экзистенциалистской социоло­гией. Проблемы индивида, смысла его деятельности в самом ши­роком смысле стали сферой интереса социологов. Парсоновский структурно-функционалистский синтез, различные системные теории и марксистская социология с трудом удерживали баланс подходов.

Кроме того, в сферу социологии были вовлечены социаль­но-психологические исследования и теории, антропологические теории, культурология, политология, история, а в настоящее вре­мя — информационные исследования.

В результате сфера интересов и области социологических ис­следований, или, как это называет Гюран Терборн¹, «территория» современной социологии, существенно изменилась. Ведущими темами современной социологии называются: проблема иден­тичности, эмоциональной жизни; жизненные ориентации, сфера семьи и межличностных отношений; работа, организации и их функционирование, трудовые рынки; культура и идеологии; ре­гиональные сообщества и среда обитания, проблема социальной экологии; здоровье и медицина; проблемы социального неравенс­тва, особенно половое и этническое неравенство; политика, госу­дарство и социальные движения, социальный контроль и закон; социологические теории и социальное познание, методология и исследовательские техники.

Любому социологу очевидно, что сам перечень тем и их соот­носительная значимость существенно отличаются от того, что мы находим в конце XIX и даже в середине XX в. Совершенно очевидно, что смежные области знания — психология, политология, экономика и т.д. — оказыьают серьезное влияние на стандарты и практику со­циологии, ее ориентации и интересы.

В добавление к сказанному следует указать еще на одно чрез­вычайно важное обстоятельство. Последние два десятилетия со­циологов тревожит то, что важная роль, которую интеллектуалы играли в эпоху модерна, исчерпала себя и уже практически не нужна. Это чувство породило «статусный кризис», потребность в переосмыслении своего положения и переориентации привычной дисциплинарной практики.

¹ Therborn G. At the birth of second century sociology: times of reflexivity, spaces of identity, and nodes of knowledge // British journal of sociology. 2000. \fol. 51. N 3. P. 37-57.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

Статусный кризис интеллектуалов был связан прежде все­го с серьезным изменением в глобальной структуре культурного доминирования, центром которой был Запад. В течение долгого времени Запад задавал всему миру концепцию прогресса, опреде­лял, как представлялось, направления исторического движения, задавал основные стандарты социальных оценок и ориентации. И делали это именно интеллектуалы. Однако глобализация обще­ства, массовая культура, развитие СМИ привели к изъятию культу­ры из сферы власти интеллектуалов, культура и знание перестали быть их «собственностью».

Массовая культура в сочетании с развитием СМИ породили уникальную ситуацию — доступность «эфира» всем и каждому и как результат — снижение эстетического, научного, литературного стандарта. Высокий стандарт, высокая художественная ценность, все те критерии, которые вырабатывались высокой культурой, а затем интеллектуалами, перестали быть теми основаниями, на базе которых осуществлялся отбор и доступ к публичности. Стандартизированность и инфантилизм массовой культуры, за­фиксированные еще Ортегой-и-Гассетом, ее ненасытный потреби­тельский мотив имели продолжение в материальных и эстетичес­ких запросах 60-х и 80-х гг., «в панках и роке, фильмах Голливуда и телевизионной вакханалии»¹. В настоящее время всемирная интернетовская сеть еще более усилила возможности непосредс­твенного доступа к эфиру всех и каждого. Для вхождения в сеть и функционирования не нужно предъявлять свидетельства об уровне своего образования, дипломы и т.д. Практически любой современ­ный ребенок способен сделать это.

В сфере массовой культуры законодателями являются вла­дельцы галерей, издатели, владельцы TV и т.д. Роль интеллектуалов сводится к роли потребителей, а не создателей, рынок экспропри­ирует их собственность. Интеллектуалы более не являются силой, которая призвана выполнять гигантскую работу по «окультурива­нию» и изменению спонтанно возникающих форм, стандартов и вкусов. Вновь, как в домодерновых культурах, получают автоном­ное воспроизводство аборигенные, народные стили и стандарты. На пути этого воспроизводства уже не стоят интеллектуалы и ака­демики, его сопровождают и направляют агенты рынка и массовой культуры.

^{Bell D. Resolving the contradictions of modernity and modernism // Society. N.Y, 1990. Vol. 27. N4. P. 69.

История социологии

К сказанному следует присовокупить и еще одно обстоятельс­тво. Интеллектуалов вытеснили из их прежних институциональных сфер. Сфера образования, которую интеллектуалы ранее считали своей, стала сферой государства.

Результатом всего этого стал процесс общего переосмысле­ния вопросов когнитивной истины, моральных суждений, эсте­тических вкусов, возможностей научного знания, который самым существенным образом задел и социологию. Социология начала утрачивать строгие научные стандарты в качестве основания для своих исследований. Ее «позитивизм», достигший кульминации в «золотую» для социологии пору 1945-1965 гг., когда задачи социологии представлялись четкими и определенными, буду­щее — гарантированным, а сами социологи были полны уверен­ности в себе и в своей роли в обществе, окончательно сменился гуманистической ориентацией и социальной критикой. Сама социология начала сдвигаться на среднюю между гуманитарны­ми исследованиями и наукой позицию, а ее представители стали чем-то средним между академическими учеными и публичными деятелями гуманистической ориентации. Эта позиция является объективно противоречивой и неопределенной, как положение, в котором твердая почва «классической социологии» начинает уходить из-под ног.

Неопределенность положения современной социоло­гии расценивается некоторыми исследователями, например И. Валлерстайном, как процесс движения от социологии к новой науке — исторической социальной науке, поскольку задачи, кото­рые ставила перед собой социология в момент ее рождения, исчер­паны, так же как исчерпано основное содержание модерна и сама эпоха модерна. Подобные идеи имеют хождение в современной социальной мысли. Сегодня термин «социология» используется чрезвычайно широко, и не существует консенсуса относительно точного определения того, что такое социология. Именно в силу этого обстоятельства получил такое широкое использование тер­мин «социальные науки», включающий множество пограничных дисциплин и исследований.

Тем не менее очевидно, что ядро социологии, даже в са­мом размытом и неопределенном ее состоянии, социологию в узком смысле слова, составляет изучение институтов современ­ного общества, как и классической социологии — институтов индустриального общества. Это и есть линия преемственности, которая обеспечивает неразмываемость социологической науки,

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

сохранение ее во времени как единого интеллектуального обра­зования. Современная социология далеко ушла от своего начала, однако — и в этом специфика момента — оно присутствует в современной социологии в качестве ее горизонта понимания, в качестве фундамента, цементирующего ее как науку.

Итак, современная социология уже не ограничивается рам­
ками теории прогресса, универсализма, натурализма и теорией
промышленного общества. Налицо сдвиг от универсализма как
социального универсума человечества, во-первых, к глобализму;
во-вторых, к различным теориям конца, например теориям «конца
социального», нарушения порядка, или «беспорядка»; в-третьих, к
различным концептуализациям «постхарактера», таким, как пос­
тколониализм, постиндустриализм, постмодерн, постмодернист­
ская социология. Концепции «конца» и концепции «пост» взаимно
дополняют друг друга. И сами эти «пост» и «конец» означают, что
анализ современности осуществляется через соотнесение с клас­
сическим модерном, с теориями и схемами классической социо­
логии. .

В настоящее время значительная часть социологической про­блематики так или иначе связана с глобализмом. Глобализм в ка­честве теоретического образования существует в основном в двух вариантах: как вполне определенная теория современности — те­ория глобального общества и как методологическая основа соци­ологического исследования.

В качестве методологической основы глобализм вытеснил универсализм классической социологии, пространством исследо­вания которой был весь социальный универсум человечества, под­чиняющийся всеобщим универсальным законам социального вза­имодействия и развития. Теоретическое исследование и воображе­ние современной социологии связано с глобализмом. Современная социология отличается от универсалистской тем, что исходит не из предположительно общих для всех законов развития или еще чего-то, а из глобальной связанности, глобальной коммуникации и вместе с тем глобальной вариативности.

Глобальная социология рассматривает мир как совокупность структурированных социальных и культурных систем, а не как совокупность территорий, на которых живет подчиняющееся еди­ным универсальным социальным закономерностям, вовлеченное в прогрессивное развитие, модернизирующееся человечество. Современность предстает как множество различных и сопутс­твующих друг другу модернов.

История социологии

Глобальная социология означает поворот от национально-государственного образования и европоцентризма к глобальному социальному космосу — безотносительно к национальным при­вязкам и не имеющего абсолютного времени.

Реальные исторические изменения социального пространс­тва и времени меняют социологическую картину мира, изменяют­ся социологическое воображение и исследование. Глобализация предполагает совершенно новое отношение к пространству и вре­мени. Наиболее полно этот момент глобализации был проработан Э. Гидденсом¹, М. Кастельсом, Ф. Ферраротти.

Понятие локального, местного, регионального становит­ся «фантасмагорическим», оно пронизано отношениями и вли­яниями, не связанными сугубо с природой этого локального. Пространство становится «независимым» от любого места и ре­гиона. Речь идет об интенсификации повсеместных социальных отношений, которые связывают отдаленные друг от друга районы таким образом, что локальные феномены формируются под вли­янием событий, происходящих за многие тысячи километры от них, и наоборот.

Социальные отношения, социальная деятельность осу­ществляются безотносительно к локальным контекстам, а от­ношения и деятельность организуются по всему объему про­странства и времени. Основой этой организации являются сим­волические знаковые системы, или средства обмена (деньги, средства политической легитимации), а также экспертные сис­темы знания, технического исполнения или профессиональной экспертизы, организующие наше материальное и социальное окружение. Эти символические, знаковые средства обмена и экспертные системы функционируют безотносительно к специфи­ческим характеристикам индивидов или групп, они «вырывают» социальные отношения из их локально-временной непосредствен­ности. Результат — возникновение сети взаимодействий: соци­альных, экономических, культурных, военных, государственных, научных, информационных, которые как бы изъяты из истории и культуры конкретного региона и существуют безотносительно к ним. Возникает глобальное пространство взаимодействий, ор­ганизованных системой глобальных институтов и глобального контроля.

¹ См., например: GiddensA. The consequences of modernity. Stanford (Cal.), 1990.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ 25

Глобализация — результат экспансии основных институтов модерна по всему миру, распространения капитализма и индустри­ализма, образцов политического и административного управления и контроля — явлений, так хорошо знакомых классической социо­логии. Современный мир — это мир утвердившегося модерна или модернов, но не на основе универсализации (переработки и факти­ческой ликвидации локально-временных социальных образований и культурных контекстов на основе единого исторически востор­жествовавшего образца), а на основе глобализации — установления новой глобальной сети модерновых институтов, природа которых связана, как уже было сказано, с господствующими экспертными системами знания и символическими знаковыми системами.

Глобальное общество, являющееся результатом процесса гло­бализации, имеет несколько составляющих: мировую капиталис­тическую экономику с ее системой международного разделения труда; систему национальных государств и мировой правовой по­рядок; мировой военный порядок; мировую систему информаци­онных технологий и коммуникаций.

Структура глобального общества определяется прежде всего последней составляющей: мировой системой технологий и комму­никаций. Для понимания этого общества необходимо опереться на «технологическую парадигму», центральными моментами которой являются основывающиеся на микроэлектронике информацион­но-коммуникационные технологии. Знание и информация являют­ся значимыми в обществе любого типа. То, что является действи­тельно новым в современную эпоху, так это сети информационных технологий. Мы находимся в самом начале технологической рево­люции, и по мере того как Интернет становится универсальным инструментом интерактивной коммуникации, мы сдвигаемся от компьютерных технологий к диффузным сетевым технологиям¹... Важной характеристикой этого процесса является расширенное воспроизводство знания и информации в циклическом режиме.

Культура и культурные продукты включены в эту сетевую ин­формационную систему и существуют в качестве вполне реальной виртуальности, в которой множество людей ежечасно занимаются тем, что из наличных образцов и продуктов создают новые продук­ты, видоизменяют их, а заодно изменяют изначальные образцы, увеличивая и трансформируя тем самым «базу данных».

¹ См. об этом: Caslells M. Materials for an exploratory theory of network society// Brit. j. of sociology. 2000. № 51. P. 5-24.

26 История социологии

Культура и знание существуют как символическое пространс­тво, сформированное и структурированное подобно подвижному и многообразному гипертексту, из которого мы черпаем символы и знаки, идеи и теории, участвующие в нашем современном мыш­лении. Культурная сфера сама таким образом становится образцом подвижной сети и символической коммуникации, организованной посредством интегрированной системы электронных средств свя­зи, а культурные продукты имеют форму электронного гипертекста. Фактически эти драматические изменения являются реализацией заложенных модерном принципов — процесса массовизации куль­туры, который в настоящее время демонстрирует свою реализацию в полной мере. Не только культура, но и сам творческий процесс становится общедоступным и массовым.

Глобальное общество создает новую информационную эконо­мику, в условиях которой производство знания и процессов управ­ленческой информации определяет производительность и конку­рентоспособность всех экономических единиц — от индивидов и фирм до целых стран. Это глобальная экономика в самом точном и прямом понимании этого слова: финансовые рынки, наука и тех­нология, международная торговля и услуги, транснациональные корпорации, коммуникации, рынок высококвалифицированной рабочей силы возможны только как планетарное образование. Организационную основу этой экономики составляют инфор­мационные сети. Единицей производства является не фирма, а бизнес-проект, хотя фирма продолжает оставаться и юридической единицей накопления капитала, и точкой пересечения глобальных финансовых потоков. По своей форме новая экономика (инфор­мационная, глобальная, сетевая) является обязательно капиталис­тической, но это новый капитализм, в котором изменены правила инвестирования, накопления, распределения и вознаграждения.

В глобальной экономике самым существенным образом транс­формируется труд и занятость. Вопреки утвердившемуся мнению информационные технологии не порождают массовой безработи­цы, но меняют тип занятости: широкое распространение приобре­тает работа с неполным рабочим днем, временная работа, самоза­нятость, работа по контракту, неформальная или полуформальная работа и т.п. Иерархические отношения уступают место положе­нию в системе сетевых связей. Труд делится на два главных вида. Труд первого вида требует способности к самоподготовке, само­проектированию и самостоятельному выдвижению целей. Второй вид труда — труд зависимый и внешне определяемый. Именно это

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

разделение вместе с системой индивидуального вознаграждения на основе оценки индивидуальных информационных способностей обусловило появление нового типа социального неравенства, со­циальной поляризации, особенно в развитых странах.

Трансформируется и центральный институт власти в челове­ческой истории — государство. Во-первых, оно испытывает давле­ние наднациональных и транснациональных институтов (НАТО, ВТО, МОТ, ЕС и др.), которые определяют современный правовой и нормативный порядок.

Переход от мира национальных государств к глобальному миру означает смену приоритета традиционного международного права, с его принципами национального суверенитета и невмеша­тельства, с приоритетом прав человека. Утверждается принцип, в соответствии с которым именно права человека, а не коллективных субъектов — «нации» или «государства» — обладают абсолютным приоритетом. Происходит «парадигматический сдвиг» от нацио­нально-государственных обществ к глобальному космополитичес­кому обществу, где международное право через головы наций и государств обращается непосредственно к индивидам, полагая тем самым юридическим лицом мировое сообщество индивидов.

Во-вторых, государство, как институт и персонал этого инс­титута, ставится под сомнение политикой политических сканда­лов в СМИ. Во всех странах средства массовой информации стали сферой политики. Политическая борьба разворачивается в СМИ. СМИ персонализируют политический процесс, основываясь на нем, люди формируют свое политическое мнение, структурируют поведение. Политика превращается в очень дорогой бизнес, по­литическая коррупция, политические скандалы становятся основ­ными средствами политической борьбы. В результате — доверие людей к власти ослабевает, что заставляет их создавать делегити-мизующую государство систему самозащиты.

В-третьих, национально-государственное пространство раз­рывается процессом регионализации, мультикультурализации, раз­множением «новых» идентичностей. По мнению многих современ­ных исследователей, нации распались на множество этнических и культурных образований. Джонатан Фридман, например, выделяет следующие типы новых идентичностей, являющихся основой нового группообразования: этнический тип, националистический, религи­озно-фундаменталистский и туземный¹.

¹ См., например: Friedmann G. Order and disorder in global systems: A sketch // Theory culture society. 1993. Vol. 60. № 2. P. 205-209.

История социологии

Этот процесс имеет глобальный характер, что и было зафик­сировано в проекте декларации ООН о правах коренных народов. Субнационализм, этнические и туземные движения, конфликты и локальные войны, образование общин, основанных на локальных характеристиках, обладающих собственным культурным самосо­знанием и стремящихся к автономии от национально-государс­твенных центров, и как результат — ослабление национально-го­сударственного принципа.

И тем не менее государство не исчезает, оно трансформи­руется и адаптируется к существованию в глобальном обществе. С одной стороны, оно строит партнерские отношения с другими нациями-государствами через наднациональные и транснацио­нальные институты, утверждая таким образом свой суверенитет. С другой стороны, государство децентрализирует власть, делегируя ее регионам, негосударственным организациям, национальным движениям и т.д.

Глобализм, таким образом, предстает как теория современ­ности, предлагающая тотальную социологическую картину мира. В этом своем качестве теория глобального общества противостоит различного рода социологическим теориям «конца» социального.

Что касается различных теорий «конца», также очень широ­ко представленных в современной социологии, то поначалу они рассматривали конец истории или идеологии. В социологическом смысле тезисы о «конце истории» были сопряжены с утвержде­нием послевоенных концепций индустриализма и индустриаль­ного общества, когда возникло ощущение, что общество обрело какое-то окончательное качество, а процесс модернизации завер­шился. В настоящее время теории «конца» дополнились новыми тезисами: «конца социального», например, у Ж. Бодрияра, «на­рушения порядка», или «беспорядка», у П. Бурдье, Ж. Бодрияра, Дж. Фридмана и др. Оба тезиса имеют широкое хождение, и оба, так же как и глобализм, связаны с отказом от теории прогресса и утверждаемого ею наличия универсального порядка в истории социальности.

Теории «конца» социального связаны с ощущением пустоты и бессмысленности ежедневной жизни, являющейся результатом процесса вторжения символических систем, искусственных лю­дей, культур СМИ, конституирующих мир в моделях, символах и посредством символов и делающих его абсолютно искусствен­ным. Никто, как подчеркивается, уже не апеллирует к «реальному» объекту, поскольку не делается различия между представлениями

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ 29

об объектах и самими объектами, между идеями и вещами. Мир заполнен искусственными моделями, и они доминируют в этом мире. Отношения человека с миром трансформируются самым ра­дикальным образом, утрачивается связь с миром, что порождает у него ощущение пустоты, конца «социального», как квазинату­ралистической реальности. Возникает ощущение невозможности достичь систематического знания о социальной организации, а также адекватно понять и проконтролировать социальные собы­тия. Возникает ощущение беспорядка, который присущ как соци­альной системе, так и социальным теориям.

В этом суть современности, которая квалифицируется как постмодерн, как эра усиливающегося беспорядка, который имеет глобальную природу и систематический характер. Этот беспоря­док связан с разложением всеобщих, основывающихся на разу­ме структур модерна, в результате чего усиливается интеграция объединений более низкого порядка, возникают новые структу­ры и политические союзы и соответственно новые конфликты. Постмодерн является оборотной стороной кризиса модерна. Это фрагментация модерна, утрата им формы единого исторического процесса, порядка, мультикультурализация. Беспорядок предстает как системная фрагментация ряда параллельных процессов, харак­теризующих, с одной стороны, уходящий модерн, с другой — пост­модерн.

Фрагментированность, центробежные тенденции, наличес­твующие в современных социальных трансформациях, их повсе­местная распространенность, контекстуальность и распыленность препятствуют скоординированному социальному единству. Этот беспорядок затрагивает личность и процесс выработки идентич­ности на самом базовом уровне. «Я» начинает представать размы­тым, расчлененным и фрагментированным опытом. Индивиды испытывают беспомощность перед лицом, с одной стороны, глобализирующих, а с другой — фрагментирующих тенденций. Современность, постмодерн воспринимаются как конец индиви­да и этики.

Такое видение и концептуализация современного социально­го состояния породили постмодернистскую социологию, которая отказывается от рационально-научных оснований «нормальной» социологии и от принципа классификации утверждений с точки зрения их истинности.

Постмодернистская социология рассматривает современные социальные изменения в эпистемологической перспективе и уха-

30 История социологии

зывает на неадекватность классической теории познания. Она ука­зывает на контекстуальность требований к истине, на ее локально-исторический характер, она утверждает конец познания.

Постмодернистская социология оказывает существенное вли­яние на современную «нормальную» социологическую теорию и социологическое воображение. Она меняет стандарты и основные идеи и положения общей социальной теории, составляющие тео­ретический каркас всего многообразно дифференцированного со­циологического знания. В теории на смену индустриальному и пос­тиндустриальному обществу пришло глобальное, информационное, сетевое общество начала XXI в. Теорию прогресса заменила теория тенденций, натуралистическая теория социальной структуры и со­циального действия вытеснена концепцией символических ресур­сов и стратегий, наука и исследовательская деятельность — рецик-лическим функционированием наличного знания и обучением.

На первый взгляд изменения кажутся драматическими, од­нако это всего лишь тенденции, требующие исследования, кото­рое возможно прежде всего как социологическое. Социология на протяжении своего существования способствовала становлению многих социальных наук — политологии, социальной антрополо­гии, социальной психологии; она создала множество конкретных областей и отраслей социального исследования внутри себя. Но эта диверсифицированность отраслей и исследований не означает распадения самой социологии на отдельные социальные науки. Социология является ядром всех этих исследований, поскольку именно она создает «базовую» теорию для всех социальных иссле­дований. Этой «базовой» теорией всех социальных наук и является сама современная социология. Социология не утратила ни своего предмета, ни своей методологии, ни задач и целей.

Создание социологической теории является постоянно возоб­новляющейся задачей, и в этом смысле современная социология, разрабатывающая концепцию глобального общества во всей его сложности и неоднозначности, мало отличается от классической социологии, создававшей теории промышленного общества.

* * *

В учебнике рассматриваются социологические теории О. Конта, Э.Дюркгейма, Г. Спенсера, К. Маркса, Г. Зиммеля, М. Вебера, Ф. Тенниса, представителей ранней американской социологии, теоретиков Чикагской школы и Дж. Мида, Питирима Сорокина, В. Парето, Г. Моски, Р. Михельса и некоторых других социологов,

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ 31

создавших ядро теоретических разработок в социологии классичес­кого периода.

В основу формального построения, содержания учебника был положен языково-региональный принцип. Все материалы учебни­ка снабжены обширной библиографией, списками обязательной и дополнительной литературы.

Учебник рассчитан на аспирантов и студентов социологических факультетов.

Предлагаемый учебник «История социологии (XIX — первая половина XX века)» ставит своей целью показать развитие социо­логии как единой и конкретной науки от начала ее становления на рубеже XVIII—XIX вв. до настоящего времени во всей сложности поставленных и исследованных ею проблем, направлений иссле­дований, методологических подходов и школ.

Исторические, научные и философские предпосылки возникновения социологии

Введение. Постановка проблемы

В научный обиход термин «социология» ввел в 1839 г. Огюст Конт вместо предложенного им же понятия «социальная физика». Он сделал это с целью «иметь возможность обозначить одним сло­вом ту дополнительную часть естественной философии, которая относится к позитивному изучению совокупности фундаменталь­ных законов, свойственных социальным явлениям»¹.

К этому времени в Европе произошли фундаментальные сдвиги в общественном сознании, обусловленные комплексом социально-политических, экономических, научно-технических изменений. Наша цель — дать панорамный взгляд на эти измене­ния и проследить появление, обособление и развитие социологи­ческого знания, начало поиска социологией своего собственного предмета и метода.

Эпоха гуманизма к концу XVI — началу XVIII в. переросла в ранние буржуазные революции в Нидерландах (60—70-е гг. XVI в.), в Англии (80-е гг. XVII в.), а также в восстания и освободительные движения народных масс в других странах Европы.

Стало ясно, что феодальное общество находится в глубочай­шем кризисе, что оно исторически изжило себя и препятствует дальнейшему общественному росту. К. Маркс, один из величайших социологов XIX в., характеризуя эту эпоху, указывал, что ранние буржуазные революции «провозглашали политический строй нового европейского сообщества...победа буржуазии означала тогда победу общественного строя,победу буржуазной собственности над фео­дальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем... промышленности над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями»².

С развитием экономики тесно связано становление науки Нового времени. Великие научные открытия (основы теорети­ческой механики, сформулированные Галилеем, законы Кеплера, изобретение телескопа и микроскопа и др.) расширили мировоз-

' ComteA. Cours de philosophie positive. Т. IV. P. 252.

² Маркс К. Буржуазия и контрреволюция // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. произв.: В 2 т. Т. 1. М., 1955. С. 42.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВВЕДЕНИЕ

зренческий и ментальный горизонты общества, что непосред­ственно сказалось на философии того времени, сделавшей гро­мадный шаг в осмыслении мира, общества и науки. Появление в естественнонаучной области специфических методов исследо­вания с необходимостью требовало синтеза и разработки общих принципов познания. Перед философами в XVII — начале XVIII в. открывается перспектива выяснения соотношения философии и других наук.